UNIONS — Bury M.O.O.N. — Dust 神夢 — ▲
В номере висит невыветриваемый спертый запах перегара и табака. Стены обклеены дешевыми, успевшими выцвести обоями в мелкий цветочек, от которого в глазах начинало рябить. Одна кровать разобрана: простыни содрались со старого, полинявшего от времени матраса, а собранные в кучу одеяло и подушки создавали видимость какого-то гнезда. Вторая кровать была застелена, но дырявый плед сохранил на себе отпечаток чьей-то фигуры. Тсукишима готов был поклясться, что на этой кровати спал Куро. У людей, постоянно переезжающих с места на место, при этом в быстрой спешке, вырабатывается привычка не расправлять кровати в мотелях. Да и судя по состоянию номеров — так меньше вероятность подцепить какую-нибудь заразу. Если бы в номере не суетились судмедэксперты местного участка, Кей с удовольствием выпустил бы всю обойму в эту скрипучую рухлядь, представляя, что на этом месте все еще спит Куро. Но в номере не осталось ничего, кроме его следа на кровати и удушливого запаха табака. Полный ноль. Очередной провал, с которым, наверно, уже можно было и свыкнуться. С этим дрянным ощущением вновь упущенного момента, напоминающего вырванный кусок хлеба изо рта голодного нищего. Тсукишима устало потер виски. Свои переживания стоит пока отложить, а сейчас нужно разбираться с тем, что есть. А значит — ни с чем. Разбираться с пустотой или, может, посадить за решетку плед, на котором лежал Куро? Рот Кея искривился в болезненно-беспомощной ухмылке. — Детектив, здесь полно отпечатков, — обратилась к Тсукишиме одна из судмедэкспертов, заполонивших, кажется, всю комнату своими белыми служебными накидками. — Кажется, генеральную уборку здесь не проводили очень давно. — Девушка поправила съехавшие очки и протянула Кею планшет с исписанными ровным почерком листами. — Спасибо, Шимизу-сан. — Кей бегло прочитал фамилию девушки на бейдже. — Нужные мне отпечатки есть в базе данных, если он здесь и правда был, я узнаю это. — Девушка кивает в ответ и выходит из номера, окончив свою работу. В соседней комнате она все еще кипит. В первичной сводке говорилось, что Куро заселился в шестьдесят восьмой номер, а шестьдесят девятый был снят двумя другими парнями. Тсукишима осмотрел тот номер и пришел к выводу, что Куро ночевал не там. Слишком много сумбурности и хаотичности для его рационального и взвешенного поведения. Но все это ни к чему не нужные мелочи, которые можно оставить для протокола. Сейчас, перед детективом, подобно огромному маятнику, висел вопрос: кто проебал всю операцию и помог Куро сбежать? Местные полицейские своей нерасторопностью? Ойкава со своими источниками, лезшими из каждой канализации? Или он сам, положившись на кого-то другого, вместо того, чтобы самому взять Куро, а может и случайно пристрелить во время задержания? Куро снова улизнул, оставив Тсукишиму в дураках. — Ямагучи. — Голос детектива осел от долгого молчания. Кей прокашлялся. — Заводи машину, проедемся по местным барам, может кто узнает Куро. — Тсукки. — Тадаши осекся и бросил извиняющийся взгляд на Тсукишиму. — Детектив, капитан Савамура из местного участка просит, чтобы вы заехали к ним и расписались в отчетах. — «В отчетах о пустоте», — почти истерично подмечает про себя Кей, и на лицо так и напрашивается улыбка, полная отчаяния и беспросветной безнадеги. — Сначала в участок или по барам? — Тсукишима готов принять этот вопрос за предложение и пойти напиться. — В участок, — на выдохе отвечает Кей и выходит из душного номера. Сидя за рулем, Тсукишима не думает о дороге, пропуская два или три поворота, пока Ямагучи не говорит ему, что им нужно разворачиваться, иначе, в скором времени, они выедут из города. Кей тихо матерится и выворачивает руль, чуть не сшибая пару оградительных балок. Тадаши замечает, как нервно дергаются уголки губ детектива. Город моросит дождем и сквозит озябшим осенним ветром. Как только Кей оказывается в городе, он сразу улавливает этот ни с чем не сравнимый флер, оседающий на шее удавкой. Город N пропах ложью, разъедая этой внутренней червоточиной каждого местного жителя. Здесь каждый второй с парой убийств за пазухой, а каждый встречный хранит во внутреннем кармане куртки ствол. Искать здесь человека без уголовных правонарушений, как искать иголку в стоге иголок. Тсукишиму тошнит от этого города и его лживых улыбок, наподобие той, которой одаривает его старший детектив Сугавара, встречая на пороге участка. — Капитан Савамура уже ждет вас в своем кабинете. Еще раз приношу свои извинения за проваленную операцию, но когда мы с ребятами выбили дверь — в номере уже никого не было. — Его голос ядовито-сладкий, успокаивающий, почти смиренный, но во взгляде Кей отчетливо видит знакомый хищный прищур, похлеще, чем у Ойкавы. — Это не ваша вина, кто-то, по-видимому, проинформировал Куро, — «Интересно кто, если об этом знали только вы?» — маниакально бьется в голове детектива мысль, но он только натянуто улыбается и кивает, проходя мимо детектива. Капитан Савамура выглядит внушительно и походит на человека чести, ему неосознанно хочется довериться, но Кей выпроваживает эти мысли из головы, вспоминая, как провонял весь город ложью. Капитан подсовывает ему протоколы, и Тсукишима оставляет быстрый росчерк на каждой из десяти бумаг. Савамура дружески похлопывает детектива по плечу и пожимает руку, еще раз извиняясь, и кажется даже искренне, за неудачную операцию. В интонации его голоса фраза «неудачная операция» действительно звучит как небольшой пустяк, и Кей даже готов в это поверить, пока в его голове не всплывает отчетливый след на кровати, где спал хренов Куро. Уголки губ снова нервно дергаются. Тсукишима уже готов выйти из кабинета, пожав на прощанье руку капитана, когда к нему в дверь без стука вваливается несколько человек в знакомой форме. — Капитан Савамура? — Мужчина, больше похожий на наркоторговца, чем на хранителя порядка, проходит мимо Кея, почти цепляя того плечом и просовывает широкую ладонь навстречу капитану. — Наркоотдел. Мы слышали, в вашем городе недавно засветились Бокуто Котаро и Терушима Юджи? — Савамура удивленно поднимает брови и пожимает руку. — Оперативно работаете. Мы сами об этом узнали только утром. — Кей замечает, как на секунду теряется капитан. — Позвольте уточнить ваше звание? — Командир спецотряда центрального округа — Укай Кейшин — отдел по борьбе с наркотиками. — Укай машет удостоверением перед глазами капитана. — Как я понимаю, никого из них так и не удалось повязать? — Савамура дергает плечами. «Нервничает», — понимает Тсукишима. — Нет. — Голос спокойный, сдержанный. — Предполагаем, что были заранее проинформированы об облаве. — Утечка? — Укай переводит взгляд на Тсукишиму, и тот вопросительно приподнимает бровь. — Не новость. В участках полно крыс. — Я пойду. Дела наркоотдела меня не касаются. — Кей кивает и собирает свою копию протокола со стола. — Да. Всего хорошего, детектив Тсукишима. — Савамура переводит взгляд с Укая на парочку его людей. — Тсукишима? — Кейшин оборачивается на Кея через плечо и оценивающе окидывает взглядом. — Знакомая фамилия. Ты случайно в базе не числишься? Может пару приходов было? — Нет, — кидает Кей, не отрываясь от бумаг. — Вы ошиблись. — Не ошибся. — Такая настойчивость выводит Тсукишиму из себя. Ребят из наркоотдела он не переваривал по нескольким причинам. Первая. — У меня хорошая память на имена и фамилии. — Они слишком навязчивые. — К тому же, у тебя знакомое лицо. — Вторая. — У тебя случайно нет старшего брата? — Имеют доступ к личным делам всех сотрудников и кичатся этим. — Уже нет, — еле сдерживая желчь на кончике языка, как можно спокойнее отвечает Кей. В висках оглушительно стучит пульс, а в пересохшем горле застревает ком. — Точно, — тянет Укай, почесывая небритый подбородок, — глухарь двухлетней давности. Все еще бегаешь за Куро? — Тсукишиму будто прошибает током. — Откуда вы знаете подробности моего дела? — Кей сжимает кулаки до боли в суставах. В груди жмется тянущее ощущение, что все вокруг знают о его деле больше, чем, блять, он сам. — Так это. — Детектив замечает, как нервно дергается бровь Укая, а в глазах на секунду проскальзывает растерянность. — Я много чего знаю об этом проходимце. Они с Бокуто друзья не разлей вода. Если Куро задерживается в городе на пару дней, значит Бокуто наверняка объявится там же. — Укай пожимает плечами и снова чешет бороду. — У меня свои источники, — добавляет бегло и возвращается к растерянному Савамуре. — Не против, если уточню пару моментов и немного поработаю в вашем городе? — Укай забывает про существование Тсукишимы, но детектив все еще не может отвести от него взгляд. Одно дело, когда наркоотдел располагает личными данными о самом Кее, но совсем другое — когда он располагает информацией о деле, которое он ведет. «И точно, полно крыс», — думает Тсукишима, покидая кабинет. Неосознанно он даже понимает, о чем говорил Ойкава. Крысы разносят инфекцию по всему городу, и от них лучше сразу избавляться. Кей выходит из участка на свежий воздух и пытается хоть немного отдышаться, привалившись спиной к дверце вольво. В голове сбивчивый ворох мыслей: заведомо проваленная операция — и даже не пытайтесь спорить, это слишком очевидно; наркоотдел, который знает о его подозреваемом больше, чем он сам, и кажется, даже о самом Тсукишиме они знают больше, чем он сам знает о себе, и вечно ускользающий Куро, напоминающий преследующую Кея тень, хотя должно быть наоборот. Ямагучи, болтающий о чем-то с местным сержантом, замечает своего начальника и, быстро извинившись, почти подбегает к Кею. — Все в порядке, Тсукки? Как ты себя чувствуешь? — Тадаши — как обычно — слишком много волнуется. Кей глубже вдыхает сентябрьский воздух, пахнущий гниющей листвой и дождем, и даже пытается улыбнуться. — Все в порядке. Давай проедемся по барам. Кей заводит мотор вольво и снимает сцепление. В боковом зеркальце маячит высветленная макушка Укая, выходящего из дверей участка. Шины скрипят по асфальту.***
Яку спит и видит чудесный сон. Он посреди сада, заполненного цветущими хризантемами и лилиями, греется под теплыми лучами солнца, играющими в лужах бликами. Посреди верхушек цветов, которые почему-то разрослись до небывалых размеров, маячит широкополая плетеная шляпа, напяленная на голову Льва. Очень жаль. А ведь сон обещал быть хорошим. Лев пробирается сквозь высоченные кусты цветов и срезает белоснежные бутоны грубым секатором прям под корень. Мориске хочет накричать на этого идиота, остановить его, но Хайба не слышит, продолжая свое варварское дело. Что-то настойчиво стучит в голове Яку. Он оглядывается по сторонам, но вокруг лишь сад, и такой звук ничего не может издавать. Мори зло открывает глаза и слышит громкий настойчивый стук в дверь. Устало потирая лоб и поднимаясь с кровати, Яку думает о том, что, если за этой дверью Куро — он убьет его. Если за дверью Акааши — он тоже его убьет, но сначала спросит, что случилось. Если за дверью Лев — Яку смотрит на другую половину кровати и видит раскинувшегося почти на всю постель Льва — слава богу. Мори сонно натягивает футболку и джинсы и обещает себе, что убьет любого, кто стоит за этой дверью, пока ему в лицо не тычут удостоверением убойного отдела. — Вы хозяин бара Логово? — Долговязый парень — Яку испытывает особую неприязнь к высоким людям — явно не местный, иначе не сунулся бы сюда в такую рань. Да и кто не знает хозяина Логова? — Ну? — Голос севший ото сна, хриплый. Мориске выуживает из кармана помятую, чудом не порвавшуюся сигарету и закуривает. — Чем обязан, детектив? — Скажите, сегодня ночью в баре была ваша смена? — Парень явно чем-то раздражен и очень плохо это скрывает. Яку глубже вдыхает дым и чувствует, как горчит в горле крепкий табак. Что в его кармане делают сигареты Льва? — Нет, ночью работал второй бармен, — лениво отвечает Мори, зевая. — Я там был, но сидел в основном в служебном помещении. Какие-то проблемы? — Я ищу одного человека. В соседнем баре сказали, что видели его вчера вечером у вас. Могу я узнать адрес второго бармена? — Детектив достает из внутреннего кармана записную книжку и клацает авто-ручкой. Авто-ручки Яку тоже не любит. — Вам далеко не придется идти. Проходите, я его разбужу. — Мори делает шаг назад и открывает путь детективу. — Кофе? — Нет, спасибо. — Яку не нравятся люди, которые не пьют кофе. — А я выпью, с вашего позволения, детектив. — Будить бармена после ночного дежурства — самая тупая мысль, которая только может придти человеку в голову. Яку ненавидит тупых людей. — Лев! Тащи свой зад сюда! — Второпях Мори добавляет: — И оденься! В соседней комнате слышится скрип кровати и тихое «какого блять?». Яку тоже задается этим вопросом и пыхтя сигаретой уходит на кухню. — Ой, Яку-сан, у нас на диване сидит какой-то парень! — Лев, видимо, проигнорировал предупреждение Мори об одежде. Яку добавил вторую ложку кофе в кружку. — Детектив Тсукишима. Убойный отдел. У меня будет к вам пару вопросов. — Мориске слышит напряженный голос детектива и думает о том, не добавить ли еще одну ложку. — Ого. Задавайте, только сначала я кофе сделаю. — Лев слишком бодрый для столь раннего подъема, и это еще сильнее бесит Яку. — Сиди на месте, я сделаю! — кричит Мориске с кухни, когда слышит приближающиеся шаги. Он добавляет третью ложку и заливает кипяток. — О, спасибо, Яку-сан! — Яку-сан думает о том, а не пойти бы им всем нахуй со своими утренними визитами. Когда Мори входит в гостиную, подтверждаются его опасения: Лев сидит напротив детектива в одних трусах и беззаботно ждет свой кофе, разглядывая своими большими зелеными глазами новенького — и очень тупого, по мнению Яку — полицейского. — Лев, я просил тебя одеться, — устало вздыхает Мориске, выставляя кружки на стол. — Я слишком спешил. — Хайба зевает во весь рот, потягиваясь. — С утра к нам гости не часто заходят. — «Никогда не заходят», — думает Яку и очень жалеет, что не пустил пулю в лоб долговязому детективу. — Ваши вопросы, детектив, — напоминает Мориске нервному парню. У детектива, кажется, синяки под глазами ничуть не меньше, чем у самого Яку. Он бы даже посочувствовал, если бы испытывал чуть меньше ненависти к этому уроду. — Можно узнать ваши имена? — Детектив Тсукишима раздраженно клацает ручкой, и у Яку, кажется, в такт этой ручке начинает дергаться бровь. — Яку Мориске, — делая глоток кофе, морщится Яку. Слишком горячий. — И Хайба Лев. — Хайба-сан, ночью была ваша смена? — Детектив записал имена в свою книжку и снова клацнул ручкой. — Да, — почесав скулу, ответил Хайба, — с восьми до шести. — Скажите, вы видели кого-нибудь, похожего на этого человека? — Детектив достал из книжки небольшую фотографию и протянул Льву. Яку краем глаза глянул на фотографию и чуть не поперхнулся кофе. Ему срочно нужна была еще одна сигарета. Лев пару раз моргнул и повернул голову на, кажется, вполне взбодрившегося Мори. Яку не знал, как подать сигнал Хайбе. Взгляд у этого детектива слишком цепкий и внимательный. Ничего не упускает. — Эээ, — Лев открыл рот, но лучше бы он этого не делал. — Да, видели. — Яку сделал еще глоток кофе. — Лев, принеси мои сигареты из комнаты. Я поговорю с детективом. — Яку-сан? — Лев хлопает длинными белесыми ресницами и собирается добавить что-то еще, но: — Сигареты, Лев. — Мори кидает тяжелый взгляд на потерянного Хайбу. — Я очень хочу курить. — Лев почти обиженно смотрит на Яку и поднимается с дивана. — Итак, детектив, что вы хотите узнать? — Мориске делает новый глоток. — Вы говорили, что провели всю ночь в служебном помещении, — усмехается детектив, снова клацая ручкой. Яку готов всадить эту ручку ему в глотку. — А вы не тыкали мне в нос фотографией Куро. — Мори видит, как загорается взгляд детектива. Как ходят желваки, когда он сильнее сжимает челюсть. Ну, Куро еще тот засранец, Яку это знает. Яку закончил с ним старшую школу. Яку не раз сдирал кожу на своих костяшках о его челюсть. И не раз сам получал от него в нос. — Что вы хотите узнать? — Мориске повторяет свой вопрос, не желая тянуть театральных пауз. — Вы подтверждаете, что Куро вчера был в вашем баре? — Яку видит, как белеют суставы детектива, когда он сжимает ручку в своей руке. Странно, как она еще не сломалась. — Да, я уже это сказал. Куро проводил вечер в компании друзей. — Лев приносит Мори пачку сигарет и усаживается рядом, закуривая свои. Яку чиркает спичкой и затягивается. — Он был в компании Бокуто Котаро и Терушимы Юджи? — О другой парочке детектив не знает и это немного успокаивает Яку. Или дело в сигарете. — У Куро не так много друзей, но эти двое — исключение. — Мори выдыхает дым и пьет кофе. Детектив клацает ручкой. — Как давно вы знакомы с Куро? — Яку закатывает глаза. Самое время вспомнить школьные годы и первую любовь. — Со старшей школы. — Яку замечает, как дергаются поджатые губы детектива. Он сказал что-то смешное? — Вы знаете его настоящее имя? — Нет, это не смешно. Это глупо. — Конечно, я учился с ним в одном классе. — Мори делает затяжку. — Предвещая ваш следующий вопрос, отвечу сразу: не скажу. — Вы понимаете, что это укрытие информации от следствия? — Яку видит, как недовольно поджимает губы детектив. Видимо, он говорит эту фразу не впервые и она у него явно не коронная. — Лев, почему ты не оделся? — Мори смотрит на курящего Хайбу и не может вспомнить, когда он последний раз был настолько привлекательным. — Яку-сан, я задал вам вопрос. — Тсукишима еще чаще начинает клацать ручкой. Яку выдыхает дым. — Если вы не перестанете клацать этой чертовой ручкой, я засажу вам ее в глаз. — Мориске говорит это так спокойно, будто сообщает о начавшемся за окном дожде. — Я не назову вам имени Куро. Для продолжения нашего разговора вам придется достать ордер на арест. — Яку устало потирает слипающиеся глаза и мечтает хорошенько приложить Куро. Даже когда он его не видит, этому мудаку удается доставить ему проблем. — Не сомневайтесь. — Детектив поднимается с кресла и еще пару раз щелкает ручкой. Видимо, на прощанье. — Не сомневаюсь, — провожает его взглядом Мори и докуривает сигарету. За детективом закрывается дверь. Яку запрокидывает голову на спинку дивана и заебанно стонет. Можно сказать, день не задался, если он начинается с того, что какой-то надоедливый придурок тычет тебе в лицо полицейским удостоверением. Куро тоже молодец, впрочем, что-то должно оставаться постоянным. Обходить неприятности стороной он никогда не умел. Мори заливает оставшийся кофе в глотку и закидывает ноги на невдупляющего Льва. Тот будто просыпается от всего происходящего и потерянно делает пару глотков кофе. — Яку-сан, я знаю, конечно, что Куро-сан — крутая шишка или что-то вроде того, но реально — кто он? — Яку снова заебанно стонет. — Не лезь, куда не просят. Мал еще. — Мори почти мгновенно отрубается. Яку снова видит сон, полный небывалых размеров хризантем и лилий. Только теперь вместо Льва в плетеной широкополой шляпе ходит Куро и с хитровыебанной улыбочкой срезает его цветы. «Чтоб ты провалился», — думает Мориске и сам окончательно проваливается в сон.***
Дорога плюется щебенкой и нескончаемым потоком пыли. Бесконечные пустынные пейзажи выглядят, как заевшая в старом проигрывателе пленка. Не меняются уже часов пять. Разве что придорожные мотели и заправки разные, хотя Кенме казалось, что они дважды проехали мимо мотеля с идиотской вывеской в виде кактуса. Из радиоприемника жужжит голос ведущей, патетично вещающей о каком-то чрезмерно важном событии. Но это лучше, чем ущербная попса, не различимая ни текстами, ни мелодией. Кенма кидает еще один взгляд на умерший уже два часа как PSP и тяжело вздыхает. Остается только смотреть на пустыню. На колени прилетает почти пустая пачка сигарет. Кенма достает сигарету и лениво закуривает. Куро молчит уже часа три. И не то чтобы Кенма был против, но не сменяющиеся пейзажи пустыни, севшая консоль и безбожно невыносимая музыка — вполне отличный повод завести беседу. Но Куро молчит и смотрит на дорогу, с периодичностью в полчаса закуривая сигарету. Кто этот парень — Кенма не знает до сих пор, как и не знает, почему они с утра в спешке свалили из номера и почему он решил взять его с собой. Кенме не важно было, куда они едут и с какими целями, главное — не к Тендо. — Кен, открой бардачок и достань бумажник. — От неожиданности Кенма даже вздрагивает. Сунув сигарету в зубы, Кенма роется в бардачке и выуживает из кучи всякого хлама старый потрепанный бумажник. — Посчитай, сколько денег. — Куро не отрывает глаз от дороги, стряхивая пепел в приоткрытое окно. — Две сотни. — Кенма вытаскивает купюры из бумажника и показывает Куро. Тот задумчиво качает головой. — Мало. Надо заехать в казино. — Куро отправляет сигарету за борт и наконец-то — Кенма даже готов его благодарить за это — переключает радио-канал. — Как связаны понятия «мало» и «надо в казино». Мне всегда казалось, что в казино деньги просаживают. — Кенма закидывает бумажник обратно и затягивается сигаретой. Она неприятно жжет пальцы, подходя фитильком к самому фильтру. — Если не умеешь играть. — Куро усмехается, приподнимая одну бровь. — А я играть умею, — тянет он самодовольно, бросая на Кенму беглый взгляд хитрых глаз. — Нам хватит двух сотен? — Кенма слишком опрометчиво добавляет «нам». Может этот парень высадит его посреди пустыни и скажет валить на четыре стороны. — Нам хватит сотни. — Значит, не высадит. Куро еще раз переключает канал. — Блять, что за хрень повсюду, почему нет классной станции с классной музыкой? — «Он что, только заметил?» — думает Кенма. Может, он все это время вообще спал? — Почему ты не накидаешь музыки на флешку? Так ведь проще. — Куро медленно поворачивает голову к Кенме и смотрит так, будто тот сказал что-то из ряда самых великих глупостей планеты. — Вот, представь ситуацию, — кривит улыбкой Куро и отворачивает голову к дороге, — я, что есть силы, удираю по подворотням от копов. Они ребята очень недружелюбные, если ты им где-то насолил. Если ты не в курсе. Так вот, бегу я, значит, со всех ног, и подворачивается мне тачка, которую можно угнать. Я выбиваю окно, влажу через него в машину, кое-как завожу мотор и слышу заливистый собачий лай на хвосте. Трогаюсь с места и тут — бац! — Куро стучит руками об руль. — Вспоминаю, что оставил в предыдущей тачке свою флешку с музлом. Вылетаю прям на собак из тачки, пробиваюсь через десяток копов с пушками и бегу за любимой флешкой. Запрыгиваю в пикап, врубаю музыку и укатываю в закат. — Мог бы просто сказать, что часто меняешь тачки. — Кенма отворачивается к окну, поглубже закутываясь в толстовку. Ехать в тишине было не так уж и плохо. — Так неинтересно. — Куро хмыкает. — Не любишь ты забавные истории. — Кенма игнорирует замечание парня и продолжает следить за темнеющим горизонтом и пустынными равнинами. Когда они въехали в какой-то город, сумерки уже плотно сковали улицы. Мокрый асфальт поблескивал в электрическом свете фонарей, разжижая восприятие и смазывая общую картинку за окном. Этот город был больше предыдущего, походя на центр какого-то штата. Кенма давно не был в больших городах, с тех самых пор, как сбежал от Тендо. Все они были похожи друг на друга, пестря стройными высотками, неоновыми вывесками, скачущими рекламами и большим количеством светофоров. Даже если бы Кенма сейчас въезжал в родной город, он бы его узнал разве что по указателю, но этот он проспал. Куро, кажется, нашел пристойную радио-станцию и покачивал головой в такт какому-то электронному биту. Кенма даже не заметил, как сам начал плавно двигаться в такт музыки. Куро припарковал машину возле здоровенного здания, на котором красным визжащим неоном было выведено АмБар. Кенма напряженно сглотнул, медленно сжимая и разжимая пальцы. Нет, он может узнать родной город не только по указателю. АмБар был тоже весьма примечательным маяком. Почти год прятаться по маленьким городкам, чтобы вернуться почти в лапы Тендо. Кенма чувствует, что сердце бьется почти в самом горле и его вот-вот вырвет. По спине стекают неприятные мурашки. «Блять, — настойчиво кричит мозг, — блять, блять, блять!» — Кен? Тебя укачало, что ли? В машине не блевать. — Куро разминает шею и спину, хрустит позвонками и стягивает толстовку. — Что мы здесь делаем? — Слова вырываются из глотки с хрипом. Кенму захлестывает паника. Лучше бы он высадил его в пустыне. — Приехали сыграть в покер. — Куро роется на заднем сидении. Кенма видит выбитого на ребрах Куро черного кота и пару шрамов. — Ты пойдешь со мной. — Зачем? — Голос дрожит, как и все тело. — Будешь моим прикрытием, — шутливым тоном бросает Куро, возвращаясь на сиденье. Он накидывает на плечи клетчатую рубаху и застегивает пуговицы. Кенма замечает на подтянутом животе аккуратно набитый револьвер, смотрящий дулом куда-то в сердце. — От чего? — Кенма не хочет идти в клуб. Хотя, «не хочет» — не подходящее выражение. Кенма скорее пустит себе пулю в висок, чем войдет в двери этого заведения. — От любопытных глаз. — Куро цокает, когда замечает состояние Кенмы. — Хватит дрожать, не случится с тобой ничего. Захвати свою игрушку, поставим ее на зарядку в баре. А то ты задолбал меня своими грустными глазами. Куро выходит из пикапа и громко хлопает дверцей. Кенма на ватных ногах вываливается за ним. Впереди змеей извивается очередь, но они проходят мимо нее. Люди недовольно косятся на Кенму, а тот лишь ускоряет шаг, чтобы поспевать за единственной возможностью убраться отсюда в целости. Если Куро все еще так считает. — Йоу, Мацун! — Куро пробивает «пять» охраннику и хлопает того по плечу. — Кто сегодня на шарманке? — Сестричка Саеко. — Охранник окидывает Кенму неприятным взглядом. — Ты с новой девочкой? — Кенма ежится, пытаясь оттянуть толстовку как можно ниже. От такого пристального взгляда чешется все тело. — Долгая история, — лениво тянет Куро и хватает Кенму за запястье. — Мы пройдем? — Заваливайтесь. — Мацун открывает перед ними двери, и Кенму пробирает лихорадочным потом. Музыка бьет по ушам, отдавая еканьем в груди и четкой вибрацией в ногах. Глаза путаются в количестве цветов, мажущих по стенам и людям жирными кляксами. Кенма чувствует на запястье стальную хватку Куро, когда они пробираются через лес танцующих тел, липких от пота и пьяных от наркоты. В носу режет спертый запах смеси духов и табака. Кенма хочет курить. А еще свалить отсюда к чертям, а того и подальше. Кто-то тянет его за капюшон толстовки. У Кенмы ноги немеют от страха. Куро бьет схватившего парня по руке и жестом велит идти нахуй. Кенма цепляется за рубашку Куро, как за спасательный круг. Бар отдает глухим неоном. Возле стойки полно народа, но Куро живо раскидывает толпу и пропихивает Кенму к стойке. — Макки! — пытается перекричать грохот музыки он. — Макки, блять! — Бармен жестом показывает, что он его видит, заливая в бокал ром и колу. Макки отправляет стакан катиться по стойке и подходит к Куро. — Я не обязан уделять тебе особое внимание, блядский Куро. — Кенма всерьез готов задуматься, что у Куро не особо много друзей. — Что тебе? — Куро толкает Кенму в плечо, и он выуживает из кармана толстовки PSP. — Поставь на зарядку, по-братски! — Кенма протягивает бармену консоль и тот выхватывает ее из рук. — Спасибо! — Пошел нахуй! — бросает через плечо Макки и скрывается под стойкой. — Ты самый лучший, Макки! — кричит напоследок Куро, утаскивая за собой Кенму. Они снова пробираются через танцпол, только теперь Кенма тоже держится за Куро. Колонки рвет прыгающий бит и весь пол прыгает вместе с ним. Бит вибрирует в солнечном сплетении, разливаясь мурашками по телу. Люди жмутся плотнее. Кенма хочет курить. Они проскальзывают по лестнице вниз, и там музыка затихает, будто ее и вовсе нет. На дверях еще один здоровый парень, который окидывает Куро оценивающим взглядом. Этот амбал метра под два ростом и с нелепо белыми волосами. — Аоне, ты как всегда внушителен, — шутливо тянет Куро, и дверь перед ним раскрывается без лишних слов. В казино Кенма ни разу не был. Оно блестит дешевой роскошью, а от яркого света режет глаза. Здесь звучит какая-то ненавязчивая музыка, но потолок, кажется, дребезжит от верхнего этажа. Крупье выглядят заебанно и сонно, лениво кидая карты на столик. Куро остановился у двери, осматриваясь. — Увидишь долговязого крупье с нахальной мордой — кричи. — Куро шельмовато кривит улыбкой и подзывает официантку. — Два виски. — Кричать громко? — Кенма сразу заметил парня, подходящего под описание. По крайней мере, здесь он был самым высоким, не считая Куро. — Ты что, шутить умеешь? — Кенма хочет курить. — Где? — Крайний столик. Справа. — Куро снова тащит Кенму за собой. Если Кенме не дадут покурить, он кого-нибудь убьет. — Футакучи! — Крупье нервно дернулся и закатил глаза. Кенма был с ним солидарен. — Раздавай. — Пошел нахуй. — Это что, самое популярное приветствие здесь? — Да ладно тебе, Кенджи! Раздай мне. — Игроки, уже сидящие за столиком, замешкались. — Фишки? — Почему-то Кенма в этом «фишки» услышал «пошел нахуй еще раз». — Кен, будь другом, сгоняй, разменяй сотку на фишки. — Кенма забирает бумажник и идет. Кенма хочет курить и чтобы Куро пошел нахуй. Видимо, здесь это заразное. Когда Кенма возвращается с одной единственной фишкой, крупье в окошке на выдаче даже посмотрел на него с нескрываемой грустью, за столиком осталось только три человека. Вместе с Куро. Кенма протянул ему бумажник и фишку. Футакучи устало прикрыл глаза и покачал головой. Видимо, с Куро он не впервые на раздаче. Куро забирает фишку и резко дергает Кенму на себя. — А теперь сделай одолжение и садись ко мне на колени. — Горячее дыхание обдает ухо Кенмы, и от такой близости его пробивает мурашками. Кенма не хочет. Кенма не хочет, до ломки в суставах и подкатывающей к горлу тошноты. Воспоминания душной дымкой проскальзывают в голову, а в легких заканчивается воздух. Кенма хочет курить. Пожалуйста. — Кен, сядь на колени и обними меня за шею. Нам нужны деньги. — Въедливый шепот раздирает ушные перепонки. Кенма привык слушаться и подчиняться. — Дай сигарету. — Его шепот теряется где-то на щеке Куро, когда Кенма садится к нему на колени и обвивает шею руками. — Ты на них сидишь. — Кенма чувствует на своем виске горячее дыхание. От этого одновременно начинает ломать и тошнить. Он ощупывает карманы джинсов Куро и наконец-то достает пачку с двумя помятыми сигаретами. — Аккуратнее, Кен. Ты задеваешь меня за живое. — Кенма чувствует смешок на своей коже. — Раздавай, Кенджи! Ставлю все. — Куро выбрасывает на зеленое сукно фишку и улыбается. От этой улыбки Кенма хочет спрятаться. Он еще немного ерзает на коленях Куро, устраиваясь поудобнее и наконец-то закуривает. Дым почти живительной пеленой растекается по легким, и Кенма блаженно выдыхает. Кенма не следит за игрой, но Куро каким-то чудом или чертом выигрывает, забирая второй банк подряд. В нем уже четвертый стакан виски и третья, выуженная у Футакучи, сигарета. Кенма остановился на двух стаканах, потому что в его глазах уже начинают размыливаться очертания. У него всегда были проблемы с алкоголем. А еще у него чертовски затекли ноги и он все никак не может устроится удобнее. Куро периодически шипит ему на ухо и тычет носом в висок. — Вскрываемся! — Куро небрежно кидает карты на стол и шельмовато кривит улыбкой, на что Футакучи еще сильнее закатывает глаза. Кажется, еще немного и глаза этого парня там и останутся. — Куро забирает банк. — Сегодня удачная ночь, детки. — Куро загребает фишки и дарит одну Кенме. Кенма вертит ее в пальцах и сует в карман. — Перестань ерзать, ты мне контору палишь. А еще, я хуже играю, когда у меня стояк, — шепчет Куро в волосы Кенмы, но тот лишь лениво прикрывает глаза. Стояк Кенма чувствует уже давно. Он опускает голову на плечо Куро и надеется заснуть, чтобы в голову не лезли каруселью тошнотворные мысли, от которых хотелось прятаться по углам и расчесывать кожу до красных борозд. — Эй, Кен, как ты оказался на той заправке? — шепчет в волосы Кенмы Куро, доставая карты из-под стола. — Сейчас не самый удачный момент. — Кенма не хочет говорить. — Мне становится скучно. Кенджи сегодня сонный, так что сейчас — самое время. — Куро кидает еще фишки на стол, повышая ставки. Кенма не хочет говорить об этом. Но он привык слушаться. — Все полетело к чертям, когда отец начал меня насиловать.***
Для любого ребенка в двенадцать смерть матери обернется тяжелой травмой. Особенно, если мама была твоим лучшим другом. Особенно, если единственным другом. Кенма помнил, как ее красивые янтарные глаза были спрятаны под закрытыми бледными веками, как от проступающего трупного оттенка не спасал даже нанесенный макияж, как вульгарно и безвкусно смотрелись красные розы, и как отец держал его плечо крепкой хваткой, не проронив ни единой слезы. Зато прошлой ночью Кенма слышал, как в соседней комнате он бился головой о стенку, почти поскуливая от давивших его горло слез. Кенма был слишком похож на мать. Он никогда бы не подумал, что это сломает ему жизнь. Отец заботился о нем, поддерживал, помогал делать уроки, обнимал крепко и гладил волосы, тогда еще темные, такие же как у матери. Перед сном он гладил его по щечке и целовал в лоб, хотя Кенма уже не считался малышом. Но картинка налаживающейся семейной жизни рассыпалась к чертям собачьим, когда отец запил. В тот вечер отец впервые пришел домой пьяным. Кенма засиделся перед телевизором, залипая в какую-то телепередачу. На часах не было еще и одиннадцати. Отец пришел в ярость, когда увидел, что сын не в постели в столь поздний час. Иногда у Кенмы в ушах все еще свистит та пощечина, а скула ноет фантомными болями даже спустя десять лет. Кенма помнил, как наутро рассказывал в школе, что ударился об косяк двери. Синяк отливал почти фиолетовым, расползаясь на всю щеку. Кенма выучил урок. Теперь в десять он всегда был в постели. Поначалу отец был доволен послушанием сына. Он заходил по ночам, гладил его спину, убирал волосы с лица, иногда нюхал его кожу и быстро уходил к себе. Каждый раз у Кенмы под ребрами все сжималось, а сердце, кажется, вовсе переставало биться. Он молился только об одном: «Лишь бы отец не понял, что я не сплю». Потом этого стало мало. Говорят, первый раз запоминаешь на всю жизнь — Кенма своего не помнил и был искренне этому рад. Каждый чертов раз, когда отец наваливался на него своим потным вонючим телом, он, почти плача шептал: «Почему ты так похож на нее, почему?». Кенма не мог сосчитать, сколько раз он выблевывал в туалет свои внутренности и смывал эту грязь со своей кожи, почти сдирая ее. Кенма ненавидел свою внешность, больше, чем отца. На свое шестнадцатилетие Кенма ушел из дома. Просто потому что заебался. Взял голубой школьный портфель, сложил пару шмоток и ушел. Без записок и смс. Телефон так и остался валяться на столе. У знакомых он узнал, где можно быстро подзаработать нормальную сумму, чтобы свалить из города. И это была его вторая главная ошибка. Первая — что он не умер вместе с мамой. Проституция его не испугала, потому что, боже блять, да что ему уже терять? Тогда он и встретился с Тендо Сатори. Тендо был классным, но совершенно отбитым парнем. А еще Тендо был сутенером со своим борделем. В который устроился работать Кенма. Кенма думал, что проработав так с год он накопит нужную сумму и свалит куда подальше, желательно в другую страну, но на третий год, кажется, у него не осталось никаких мечт и никаких желаний. Кроме одного — выжить. Выжить любой ценой. Каждый раз, когда Кенма думал о самоубийстве, перед глазами всплывал образ матери с закрытыми глазами и трупным оттенком. И этими паршивыми вульгарными розами, которые совершенно ей не шли. Дела шли неплохо, он даже купил PSP на вырученные деньги, но чтобы свалить — все равно не хватало. К тому же Кенма понимал, что Тендо так легко его не отпустит. Кенма не может сосчитать, сколько раз его избивали, сколько раз ему ломали нос, сколько раз он ломал ногти о стены и искусывал губы до крови. Все смешалось в одну большую карусель беспамятства, боли и грязных денег. Таких же грязных, как и он сам, потому что он побывал в стольких руках, что даже купюры могли побрезговать им. У Кенмы было много клиентов — он пользовался популярностью из-за своей блядски красивой внешности. Тендо как-то сказал, что блондин из него тоже выйдет неплохой, и он покрасился. А через две недели сбежал с клиентом из города и не вернулся. Как сбежал когда-то и от отца. Мужчина выкинул его на какой-то захолустной заправке, и Кенма пошел пешком по изнывающей от жары пустыне, все еще надеясь не сдохнуть. Хотя внутри был давно сломан.***
— Пару раз меня находил Тендо, но мне удавалось сбежать. В последний раз я прошел почти двадцать километров по пустыне, пока не вышел на заправку, где ты меня подобрал. — К этому моменту они уже сидели на капоте пикапа. Куро курил, кажется, шестую сигарету подряд, не спуская глаз с Кенмы. Кенма все это время смотрел на свои руки, то сжимая пальцы, то разжимая. — Кенма. Козуме Кенма. Мое полное имя. — Кенма глубоко вдохнул осенний воздух и забрал из пальцев Куро тлеющую сигарету. Вот откуда эта болезненная надломленность и затравленность во взгляде. Куро еще с минуту смотрел на застывшего Кенму и откинулся спиной на стекло. — Я думал, у меня детство не задалось, а оказывается было ничего. — Куро поднял глаза к беззвездному небу. — А лет до пятнадцати я, оказывается, еще и неплохо жил. Пока не встретил Яку и Дайшо. Они, сука, испортили мне всю старшую школу. Ну ладно, с Мори мы потом поладили, но с этим ублюдочным Дайшо. Фу, блять, просто говорю о нем, а меня уже бесит. — Куро вытащил из пачки очередную сигарету. От Сугуру всегда тянуло блевать. — Сколько тебе лет? — Куро смотрит на ссутулившуюся спину Кенмы и хмыкает. Парня нужно было как-то растрясти. — А сколько ты мне дашь? — Куро шутливо растягивает слова и чиркает спичкой. — Двадцать семь? — Куро даже доволен результатом. — Я хорошо сохранился, — хрипло смеется Куро и тянет Кенму — «как там его, Козуме?» — за толстовку, чтобы тот прилег. — Мне тридцатка. Скоро будет тридцать один. Мужчина в самом соку. — Кенма ложится рядом, накидывая на голову капюшон. Куро даже показалось в красноватом свете неона, что на губах Козуме проскочила легкая улыбка. — А что дальше? — спрашивает Кенма то ли у Куро, то ли у пустоты. — Ночь. Еще как минимум четыре часа, — констатирует факт Куро, не отрывая взгляда от лица Кенмы. — Поспим где-нибудь, а утром двинем отсюда. — Куро затягивается и выпускает дым через нос. — Я тоже не люблю этот город. — Я думал, ты меня выбросишь где-нибудь. — В голосе Кенмы слышится безжизненность. Куро цокает и опускает руку на макушку Кенмы. — Не, я ж не мудак какой-нибудь. — «Хотя Яку поспорил бы», — мелькает в мыслях Куро. — А вот Дайшо… — А ты все травишь свои байки про Сугуру, — из нечеткого свечения красного неона слышится знакомый голос. Куро трижды чертыхается про себя. — Ну блять, Ямамото, ты испортил нам романтический вечер. Пошел нахуй. — Приветствие сегодняшнего дня или всей жизни Куро. — Нам надо поговорить. — Парень ближе подходит к пикапу, и Куро уже отсюда чувствует его ядреный одеколон. Он бы, может, и рад поболтать с Такеторой, но нет. Он опять начнет нудеть. — Тебе нужно вернуться домой. — Распинаться про то, что Куро нужно домой. — И принять, наконец, свою ответственность. — И про то, что Куро нужно быть ответственным. Кенма поворачивает голову к Куро и тот ему лукаво подмигивает. — Ямамото, где твоя тачка? — Куро поднимается с пикапа и прыгает на землю, чудом пролетая лужу. — Ты все также гоняешь на своем чудо-додже? Такой, синенький? — Куро ближе подходит к Такеторе, возвышаясь над ним на пол головы точно. — Если ты попробуешь угнать мою тачку, я тебя убью. — Ямамото почти рычит и хрустит пальцами. — Тоже мне угроза. — Улыбка медленно расплывается на губах. — Тогда потолпись в очереди. — Резкий замах и глухой стук. Кажется, хрустнуло пару костей. Такетора навзничь падает на сырой асфальт. — Что ты там спрашивал про флешку с музыкой? — Куро стреляет глазками в Кенму и видит его едва заметную улыбку.