Olafur Arnalds — Brotsjor ブラッククレイ — 901 ステ0レオポニー — 泪のムコウ(系アニメ「機動戦士ガンダム00」セカ のどཋ — crime
— Почему ты такой непослушный, Кенма? — Куро тычет носом в висок Кена, пытаясь незаметно подменить карты в руках. Над залом висит монохромная полутьма, разрывающаяся круглыми вспышками матово-желтого света, прожекторами висящего над круглыми игровыми столами. Сделай два шага в сторону — придется наощупь пробираться до следующего маяка света, а там, волей-неволей, погрязнешь в еще одну партию покера. Игривый Джокер посмеется над твоим неумением контролировать свой азарт, позвякивая колокольчиками своей шутовской шляпы в воспаленном мозгу. Откуда-то из глубин неосязаемого пространства доносится едва слышный мотив чего-то грудно-виолончельного с писклявым скрипичным. Он отдает тревожностью, оседает на извилины инфразвуком и колет в висках опасностью. Будто твой затылок холодит дуло, и, если ты решишь выкинуть не ту карту, остроконечная пуля выйдет из твоего лба, заляпав зеленое сукно мозгами и кровью. Или у Куро странно шалят нервы. Из зала два выхода. Оба едва подсвечены синеватой диодной лентой вокруг проема, но дорогу к ним в этой царящей гармонии тьмы еще попробуй найти. И Куро отвлекается на все это вместо игры. Все из-за Кенмы, ежеминутно елозящего на коленях и не дающего сосредоточиться на картах. Совсем неаккуратные телодвижения Кена вызывают отток крови от мозга и прилив ее в иное место, которым Куро не привык думать во время покера. Но Козуме скучно, и он показывает это всем своим видом, то пытаясь поудобнее устроиться на коленях, то вплетая пальцы в волосы на загривке, никак не реагируя на ворчания Куро. — Кен, — Куро ведет носом по чужой щеке, — если ты успокоишься и посидишь еще полчаса, пока я не закрою партию, я скажу свое настоящее имя. — Сейчас скажи, — шепчет Кенма, опуская свои пальцы с макушки на шею. Козуме отличный манипулятор, когда ему что-то нужно. — И ты обещаешь оставить свои попытки отвлечь меня на себя? — Куро чувствует на Кенме свой собственный запах, перебиваемый въедливыми нотками табака. В ответ Кен кивает, примирительно возвращая ладонь на плечо. — Тетсуро. — Я ждал чего-нибудь более масштабного, — тихо хмыкает Кенма, укладываясь головой на плечо Куро. Но обещание выполняет, смиренно замерев на коленях в ожидании, когда он снова понадобится. Куро возвращает взгляд на стол. В его руках уже стрит-флеш, и вряд ли кто-то из остальной четверки соберет роял. Можно поднимать ставки и вытянуть еще пару сотен или тысяч, в зависимости от набитости карманов остальных. Произнесенное собственное имя странной крошкой оседает на языке, отдавая порохом и железом. Куро и не помнит, когда последний раз называл его кому-то. Кажется, пару лет назад, когда он только познакомился с Кейджи. Тогда он пытался напоить Акааши в баре Яку, чтобы вытрясти из неразговорчивого парня, откуда он взялся в этом богом забытом городишке. Но Кейджи к выпивке оказался невосприимчивым, зато крайне восприимчивым к ласкам и хорошему минету, которым Куро наградил его уже дома. И все же, несмотря на долгие годы непроизносимости вслух, имя и фамилия Куро все еще принадлежали ему, о чем периодически старательно напоминал Ямамото, появляясь призраком прошлой жизни из небытия. Мысли вперемешку с жижей воспоминаний крутятся в голове. Из-за этого Куро не сразу замечает странные манипуляции за соседними столиками. Уже за вторым сменились разом два игрока за пять минут, что крайне не свойственно продолжительной игре в покер. По правую руку — та же история, но сменился только один. В этой клубящейся темноте, меняющей местами реальность и фантазию, Куро чудится, что высокий парень в очках со светлой макушкой коротких волос выглядит по-неприятному знакомым. Видимо нервы у Тетсуро все же не шалят и незримое дуло взаправду сейчас нацелено на его голову, только черт разберет в этой непроглядной мгле, с какой стороны целятся. Блять. — Кен, — Козуме, кажется, немного задремавший, вздрагивает, больше чувствуя, нежели слыша свое имя, потому что даже для шепота голос Куро слишком тихий. Кенма поднимает голову с плеча и садится ровно, подставляя ухо почти к губам Тетсуро. — Слушай меня внимательно и ничего не говори, — Кенма кивает. — Ты сейчас сделаешь все так, как я скажу, понял? И даже не пытайся брыкаться, — Кен, кажется, тоже ощущает едва уловимый флер опасности и нервно поджимает губы. Куро видит, как дергается его кадык. — Ты умеешь водить? — Имею общее представление, — напряженным полушепотом отвечает Козуме, стискивая пальцы на плечах Тетсуро. — Достань из моей куртки ключи от тачки и деньги. Только медленно, — Кен сильнее прижимается к груди Куро, опуская ладони вниз, скользя по коже куртки, все той же, что они украли у Тендо, и забирается в карман, незаметно вытаскивая ключи и небольшую пачку денег. В Кенме зря пропадают навыки отличного карманника. — В моих штанах телефон, достань его, — Кенма скользит пальцами по грубому джинсу, от чего у Тетсуро сбивается дыхание. Кен выуживает телефон и прячет в новой толстовке. — Молодец, малыш. Теперь слушай внимательно, — Козуме нервно сглатывает. Тетсуро видит, как испуганно бегает взгляд Кенмы. Он жмется плотнее к его груди, и Куро, почему-то очень хочется обнять парня и сказать что-нибудь успокаивающее, но он продолжает шептать, — в навигаторе телефона вбит адрес Акааши. Ты его помнишь? — Кенма бегло кивает. — Этот маршрут дольше обычного, но на нем ты не наткнешься на копов. Езжай обратно в город. Скажи Кейджи, чтобы он временно оставил тебя у себя. По моей просьбе. Ты все запомнил? — Кенма кусает губы, кивает, но уходить не хочет, все еще жмется к груди. Куро думает: нужно сейчас, и тихо, но требовательно добавляет, — уходи. — А как же… — Кен, блять, пошел отсюда, — раздраженно шипит Куро, замечая смены игроков за третьим столиком. Кенма медленно сползает с его колен и через три шага растворяется в темноте. Теряется с радара видимости Тетсуро. Слышен только тихий скрип двери, тонущий в вопящей мелодии скрипки. У Куро за спиной глок с почти пустой обоймой. Да и устраивать пальбу — себе дороже и бессмысленно. Вешать на себя пару трупов копов Тетсуро не горит желанием. Но в голове подстреленным диким зверем носится мысль: что им нужно? Детектива Тсукишиму Кея Куро узнал сразу, тот бледной тенью уже второй год гоняет его по округам, и не признать своего главного надзирателя Тетсуро никак не мог. Но вопрос остается открытым: что именно Тсукишиме нужно от него? Чем так привлекает детектива центрального округа скромная персона Куро? Он, конечно, не отрицает, что грешков за ним водится не мало, но все же такая мания смахивает на что-то личное. Что? Под озадаченные взгляды игроков, Тетсуро сбрасывает карты на стол и озвучивает свой вопрос вслух: — Что тебе надо? — голос разносится по темноте, привлекая внимание всех столиков. Куро устало потирает лоб и тянется в карман куртки за сигаретами, но его руки быстро заламывают за спиной, впечатывая носом в зеленое шершавое сукно. Незримое дуло из темноты становится осязаемым, упираясь стальным стволом в затылок. — Вы обвиняетесь во многочисленных угонах автомобилей, кражах и махинациях с банковскими счетами. А также в распространении наркотических средств, — Тетсуро даже готов присвистнуть. Неплохой список набежал, лет так на десять уже есть, — и в убийстве, — а вот с этого момента поподробнее. Инспекторский тон Тсукишиме не шел. У детектива слишком затравленный и сломленный взгляд, и вся его бравада рушится, стоит только Куро заинтриговано вздернуть бровью и ухмыльнуться. — Детектив, с убийствами не ко мне, — хрипит Тетсуро, прижатый лицом к сукну. Запястья обдает знакомый холод, и на руках смыкаются наручники. — Я так не думаю, — в тон усмешки Куро тянет Тсукишима, неприязненно оглядывая скрученного Тетсуро. Куро читает в глазах детектива беснующуюся злость и крошащееся осколками чувство победы. У Куро болезненно ноют плечи, и выламывает суставы. Он с досадой смотрит на уходящий от него выигрыш и вздыхает: — Можно мне закурить? — Нет, — чеканит холодом детектив и разворачивается, скрываясь высоким силуэтом во тьме. Когда Куро выводят на улицу, он замечает припаркованную черную хонду с горящими фарами. Прежде чем его сажают в полицейскую машину, хонда надрывно шкребет тормозами по асфальту, рывками съезжая с парковки. Кенма молодец.***
Бокуто чувствует, как начинают ныть вновь затянутые швы, когда Акааши валится на него всем весом. Но с первым поцелуем все уходит. Остается только умелый язык, который заводит Котаро с пол оборота, заставляя сильнее сжать чужие бедра в ладонях и притянуть плотнее к себе. Видимо Бокуто, истекающий кровью, более симпатичен Кейджи, и Бо будет последним дураком, если не воспользуется этим шансом. Час назад Котаро вернулся к ровно стриженным газонам и белой двери, после нешуточного спарринга с Ойкавой, оставив того валяться на парковке у супермаркета. Швы разошлись, и кровь из ранения стремительно заливала свежие бинты и футболку. Судя по размеру и цвету, раньше она принадлежала Куро. Но это ничего. Бокуто думает: настоящие бро делятся друг с другом всем, — и стучит в дверь, уже привычно оставляя на ней кровавые разводы с разбитых костяшек. За дверью слышны шаги, но открывать никто не спешит. — Бокуто-сан, если это вы, прошу покинуть территорию моего дома, пока я не спустил всю обойму, — угроза подтверждается негромким щелчком предохранителя, и Бокуто буквально чувствует дуло где-то в области лба. — Акааши, у меня снова разошлись швы, — страдальчески тянет Бокуто, упираясь лбом о светлое дерево, — не бросай меня здесь, истекающего кровью. — Я отлично вас подлатал, они не могли разойтись, — Котаро слышит, как Акааши переступает с ноги на ногу и как под ним скрипят половицы. — Они разошлись, когда я встретил Ойкаву. — От страха или от смеха? — Бо слышит тихий смешок за дверью и улыбается сам, сильнее вжимаясь лбом в дверь, будто это позволит ему увидеть ту мелькнувшую тень улыбки на лице Кейджи. Под футболкой сильнее растекается горячая тягучая кровь. У Бо начинает мутнеть в глазах. Рана болезненно трется о бинт, который нитями цепляется за оголенные края. Может быть, от такого ранения еще никто не умирал, но вот от кровопотери… — Акааши, — в глазах рябь, в ушах начинает гудеть пульсом кровь, — спаси меня еще раз. На той стороне — тишина, и, вполне возможно, Кейджи просто ушел. У Бокуто шумит в висках, а во рту горчит знакомый привкус железа. По ушам бьет звук, одновременно похожий на передергивание затвора и открывающуюся щеколду. Дверь подается вперед, чуть не сбивая Котаро с ног. — Кажется, вас проще добить, чем спасать каждый раз, — Акааши кивает в сторону, приглашая Бокуто в дом. Изогнутая тонкая игла быстро стягивает края раны, болезненно прокалывая острым кончиком целую кожу. Кейджи управляется со швами в считанные минуты, едва касаясь пальцами кожи вокруг, аккуратно зажимая ранение. Бокуто морщится, кусает щеку изнутри, но молчит, не проронив ни звука за весь процесс. Акааши изредка бросает косые взгляды на кривляния Котаро, будто проверяя его уровень готовности сорваться и послать все это к чертовой матери. Но Бо терпит. Не может же он показаться слабаком перед Акааши. В последний раз, когда его штопали на живую, он материл Куро на чем свет стоял. Но и сам Тетсуро особо с ним не церемонился, вгоняя иглу так, будто носки зашивает, а не чужую ногу. Ну и что, что им было всего по двадцать и Куро впервые зашивал рану, можно было чуточку нежнее. Как Кейджи, например. Акааши совсем близко. Бокуто чувствует его дыхание на коже, и от этого щекотно и тепло. Акааши затягивает на груди свежие бинты, скользя пальцами по открытой коже, и, Бокуто уверен на все сто двадцать, что он делает это специально. Будто замечает, как потряхивает Котаро от каждого незатейливого прикосновения. Как волосы на загривке встают дыбом и как кожу морозит мурашками. Бо ловит каждое движение тонких пальцев, пока ножницы не обрезают бинт. Кейджи отстраняется, еще раз бегло осматривает грудь Бокуто и отворачивается к кухонному столу, так и не проронив ни слова. У Котаро под ребрами чешется мерзкое чувство, будто его начинает отпускать от прихода и теперь реальность стелет перед глазами своими блеклыми красками. Эйфория заканчивается и ломается о пустоту обыденности. — Нужно обработать ваши руки, — в пальцах Кейджи ватка, от которой тянет спиртом, и Бокуто морщится от резкого запаха. Он протягивает ладони с разодранными костяшками и тихо шипит, когда влажная ватка прохладой мажет по стертой коже. — Никто не просил вас избивать Ойкаву-сана, так что терпите. Не удивлюсь, если Ивайзуми-сан заявится сюда через полчаса в полной боевой готовности. — Не страшно, — смеется Бокуто, — я и ему зад надеру. — В вашем нынешнем состоянии, — Акааши усмехается краешком губ и окидывает Котаро оценивающим взглядом, — не уверен. — Акааши, — Бо хмурится и обиженно поджимает губы, — я доказал еще в старшей школе, что сильнее Ивайзуми. — Да, Куро-сан рассказывал об этой известной на весь город драке. Слышал, вас тогда только полиция смогла утихомирить. — Так ты обо мне и раньше слышал? — Бо улыбается самодовольно и во все тридцать два, — хотя он не уверен, что у него все зубы на месте, — но улыбка быстро улетучивается с губ с тихим шипением, — ауч. — Когда я накладывал швы, вы были спокойнее, — конечно, тогда Бокуто сосредотачивался на ощущениях и терпел, — давайте вторую руку. — Акааши, слушай, — Котаро подставляет другую ладонь и пару раз дует на правую, — тебе нравится Куро? — Я ему многим обязан, — Кейджи мягко проходится по счесанным краям, очищая от крови, — Куро-сан был первым, с кем я познакомился, когда только приехал в город. Он помог мне, — ватка в пальцах на секунду замирает. Кейджи хмурится, будто мысленно ругает себя за то, что снова начал рассказывать что-то о себе, — освоиться здесь. Почувствовать себя местным. — Видимо, помог он тебе не только освоиться? — Вы ревнуете? — вопрос застает Бокуто врасплох. Он пару раз моргает, зависает в пространстве, пока проспиртованная ватка снова не касается открытой раны. — Ауч! Да, то есть — нет. То есть, — Бокуто раздраженно задирает подбородок и чешет свободной рукой макушку, — мне интересно, как бро подцепил тебя. Ну, как ему удалось… — Затащить меня в койку? — Акааши тихо хмыкает, и Котаро шумно вбирает воздух носом. — Ему для этого и стараться не пришлось. Он просто в моем вкусе. — А я? — на одном дыхании выпаливает Бо, сцепляя пальцы на запястье Кейджи и не сильно дергая того на себя, заставляя поднять голову. Акааши молчит и смотрит. Смотрит прямо, забираясь своим пронзительным взглядом в самые темные уголки сознания Бокуто, сильнее растворяя там свой вирус. Тот, которым Котаро заразился еще с первого взгляда в баре у Яку. Кейджи открывает рот, но тут же закусывает нижнюю губу и отводит глаза от цепкого взгляда Бокуто. Он пытается вывернуть руку, но Котаро только сильнее сжимает запястье. — Если бы я не находил вас интересным, пристрелил бы еще при первой встрече, — Акааши выворачивает руку, перехватывая пальцами запястье Бокуто, и нажимает на сухожилия, заставляя чужие пальцы разжаться. — Это еще за что? — Котаро одергивает руку, хватаясь за ноющее запястье. Спустя секунду до него доходит смысл сказанного, — значит, я все-таки тебе нравлюсь. — Я не люблю, когда на меня смотрят оценивающе, — Кейджи тянется к пачке сигарет и вытаскивает одну, — да, я только что это сказал. — Тогда мы можем… — Нет, — Кейджи перебивает Бо на полуслове и нервно поджимает губы, затягиваясь никотином, — близкое… знакомство со мной может доставить вам немало проблем. — Акааши поворачивается спиной, прячась в сизых клубах дыма. — Акааши, — серьезный голос Бокуто странно действует на Кейджи. Котаро видит, как дергаются его плечи, и как в воздухе замирает рука, — разве я похож на человека, который избегает проблем? — Вы похожи на человека, которого они преследуют. А еще от вас за километр разит опасностью. Вы — буквально ее живое олицетворение, — Кейджи резко оборачивается, смахивая пепел прямо на кофейный кафель, — как и чертов Куро-сан. — Тогда почему Куро все-таки оказался в твоей постели? — Бо начинает выходить из себя. Уклончивость в ответах Кейджи буквально оседала порохом на него гортани, обещая вот-вот воспламенится нешуточной перепалкой. — У нас была договоренность, что кроме секса нас ничего не связывает, — Акааши курит короткими нервными затяжками, — так проще себя обезопасить. — Да от чего?! — Бокуто не выдерживает и впечатывает со всей силы кулак в стол, вновь счесывая едва затянувшиеся костяшки. Резкое движение отдает режущей болью в груди. Швы неприятно трутся о бинт. — Бокуто-сан, перестаньте пускать мою работу насмарку. Ваши швы снова разойдутся, — холод в глазах Кейджи остужает голову Котаро. Он нервно трет шею и глубоко выдыхает. — И перестаньте лезть в мое прошлое, пожалуйста, — Акааши возвращается к столу, тушит сигарету о край пепельницы, и отрывает кусочек ваты, снова смачивая спиртом, — вы всегда влюбляетесь не в тех людей? — он сам тянется к руке Бокуто, перехватывает тонкими пальцами запястье и обрабатывает кровоточащие костяшки. — А ты давно подсел на опасность? — Котаро сжимает и разжимает пальцы, проверяя чувствительность. — С детства, — Кейджи обтирает выступившую кровь и аккуратно ведет пальцем между двух костяшек, — если прибегнуть к тем же условиями, мы можем попробовать. — К каким? — Котаро следит, как чужой палец скользит по тыльной стороне ладони, заканчивая линию у запястья. — Нас ничего не будет связывать, кроме постели. Вы сможете у меня оставаться не дольше, чем на три дня раз в несколько месяцев. Вы можете трахаться с кем угодно, пока вас нет рядом — я тоже не ограничиваю себя в выборе… — Бокуто вырывает руку и одним движением притягивает Акааши к себе за ворот рубахи, почти сталкиваясь с ним лбами. — Полностью, Акааши, — Котаро чувствует чужое дыхание на своих губах и кривит улыбкой почти в зверином оскале, — я хочу тебя. Полностью. У Кейджи дергается кадык. У Бокуто плавит мозги от сантиметровой близости с чужими губами. Запах табака и одеколона въедается в легкие, заполняя собой все пространство вокруг. Котаро все еще держит Кейджи за воротник, и, кажется, Акааши это не особо нравится. Цепким захватом он выворачивает руку Бо, выбивая из-под него стул ногой. Котаро валится на кофейный пол, ударяясь головой о кафель. Бокуто не успевает даже отреагировать, когда Кейджи наваливается сверху и целует первым, запуская пальцы в волосы. Бокуто сильнее притягивает к себе Акааши, хватаясь за задницу с такой силой, что Кейджи сдавленно стонет в поцелуй. Котаро выпускает рубашку из штанов Акааши, заползая горячими ладонями под хлопковую ткань, чувствуя крепкие мышцы под своими пальцами. Кейджи опускает поцелуи ниже, кусает шею и скользит пальцами по татуированным плечам. — И ты предлагаешь мне добровольно согласиться на условия, при которых ты будешь так же бесстыдно кого-то целовать? — Бокуто тихо смеется в губы Акааши, втягивая того в новый поцелуй и кусая губы. — Могу завещать поцелуи только вам, — Кейджи трется носом о щеку и прикусывает мочку уха. Пальцы Бокуто добираются до своего ремня ровно в тот момент, когда в дверь кто-то негромко стучит. — Какого черта? — Акааши замирает, кидая беглый взгляд на дверь, — не открывай, Акааши, — тянет Котаро, хватая Кейджи за руку, когда тот быстро встает с пола, заправляя обратно рубашку. — У меня есть работа, Бокуто-сан. Котаро недовольно цокает и поднимается с пола, выискивая глазами футболку. В прихожую он выходит, натягивая ее на себя, и встречается взглядом с тем самым парнем, которого спас Куро несколько дней назад. — Опа, — глубокомысленно выдает Бокуто, и бегло оглядывает дверь, ожидая появления Тетсу. — У Куро-сана проблемы, — Акааши закрывает дверь за… — Эм, как там тебя зовут? — Кенма, — парень немного испуганно осматривает Котаро и убирает прядь за ухо. — Куро, кажется, повязали копы. — А, так это не проблема, — Котаро отмахивается и смеется, провожая взглядом Кейджи, — выйдет через пару дней. — Откуда ты знаешь? — Кенма неуверенно мнется на пороге, не решаясь войти дальше. — Не впервой. — Кенма-сан, проходи, — Акааши машет Кенме рукой, разговаривая с кем-то по телефону, — да, Ямамото-сан, я думал, вы еще не знаете. Кенма еще немного мнется на пороге и проходит в дом, оглядываясь. Парень выглядит испуганным, и Бокуто решает, что его стоит немного приободрить: — Ну, расскажешь мне, куда вы укатили с бро с утра пораньше? Кенма кивает.***
Капитан Ушиджима устало массирует лоб пальцами, опираясь локтями о столешницу рабочего стола. Судя по часам в правом углу экрана, уже должно светать, но городское небо заслано непробиваемым слоем пухлых серых туч. Дождь льет с трех ночи, не прекращаясь, барабаня по широким окнам кабинета, с каждой минутой вызывая все большее желание вздремнуть. Ушидшима добивает третью чашку паршивого кофе с того дребезжащего автомата на втором этаже и отправляет бумажный стаканчик в мусорное ведро, потчевать к своим измятым сородичам. Эта ночь была обильна на две вещи: дождь и форс-мажоры. Что первое, что второе — не входили в список того, что радует капитана убойного отдела. В час ночи Вакатоши сообщили, что детектив из его отдела, без ордера и приказаний свыше, самовольно произвел арест Куро, и что сейчас этот самый Куро сидит в их обезьяннике. Прилетев в отдел через полчаса, капитан действительно застал того самого Куро, которого раньше он видел только на дерганной черно-белой записи с камеры видео-наблюдения, и даже немного удивился. Подозреваемый в деле об убийстве не требовал ни адвоката, ни телефонного звонка, а только: — Да вашу ж мать, даст мне кто-нибудь сигарету или нет? — Куро развалился на скамье, упершись затылком в стену, и выбивал пальцами какой-то незамысловатый ритм. Судя по его расслабленной позе и единственному искреннему желанию покурить, парня совершенно не волновала его участь. Такое поведение подсказывало, что Куро не раз бывал в подобных местах. Но Куро волновал Ушиджиму меньше, чем самовольная выходка Тсукишимы. Подобный инцидент влечет за собой череду бумажной волокиты и несколько проверок, которые сейчас никак не нужны отделу, учитывая уровень раскрываемости преступлений. Сам детектив стоял напротив решетки и сверлил взглядом подозреваемого, будто, если он отвернется или попросту моргнет, Куро исчезнет. Ушиджима всегда знал, что не стоит позволять вести расследование Тсукишиме, но тот все равно бы взялся за свое, и лучше уж пусть он занимается делом на законных основаниях, чем в тайне от начальства. Это принесло бы еще больше проблем. Прежде чем занять пост капитана убойного отдела, Вакатоши немало лет проработал в должности детектива, заработав на свой счет репутацию отличного сыщика и несколько десятков раскрытых дел. И пусть он уже больше пяти лет занимается бумажной волокитой, его детективная чуйка все еще отменно работала. И, почему-то, глядя на Куро, она подсказывала ему, что Тсукишима взял не того. — Как закончишь с ним, зайдешь ко мне. И вот уже четвертый час Ушиджима ждет Тсукишиму у себя, выливая в себя дерьмовый кофе из автомата и формулируя в голове оправдательную речь перед комиссией. У Гошики рабочий день начинается с восьми, а в шкафчиках секретаря рыться не хотелось, даже ради нормального кофе. За окном все еще фурией беснуется дождь, и Вакатоши не может припомнить, когда в последний раз у него было настолько тяжелое утро. Дверь скрипит старыми петлями. Капитан выдыхает, надеясь, что пришло время выслушать объяснения детектива, но вместо Тсукишимы в дверях появляются двое других людей, которых Ушиджима никак не ожидал увидеть в своем отделении. — Нэкомата-сан, — Вакатоши нервно поднимается с места, когда пожилой мужчина проходит в кабинет, оценивающе оглядываясь, — чем обязан такой чести? — Я по делу, Ушиджима-сан, — старик садится на стул, напротив капитана, и жестом просит того присесть. Его сопровождающий, со странной прической в виде выкрашенного ирокеза, подходит к окнам и закрывает жалюзи. — Какое дело у мэра округа может быть ко мне? — Ушиджима садится в кресло. Нэкомата улыбается, щурит глаза и смотрит пристально, будто кот, желающий получить свою добычу. Вакатоши все это очень не нравится. Мэрия, конечно, устраивает иногда проверки, но чтобы в пять утра да и при участии самого мэра. Детективная чуйка подсказывает ему, что: — Я здесь по личному вопросу, — что у их отделения проблема гораздо весомее, чем капитан мог предполагать. — Я вас слушаю, — Ушиджима кивает, отвечая на долгий взгляд мэра таким же вниманием. Внутри он все еще очень надеется, что причиной этого визита стал не подозреваемый, с которым сейчас ведет допрос Тсукишима. — Один из ваших детективов, Тсукишима Кей, кажется, — Вакатоши тяжело вздыхает, — сегодня ночью арестовал в казино одного человека. — Да, к сожалению, я не знал о намерениях детектива Тсукишимы, но… — Не нужно никаких «но» Ушиджима-сан. Я хочу знать только то, — мэр наклоняется чуть ближе к столу, ставит локти на столешницу, и кладет на сомкнутые пальцы подбородок, — за что арестовали моего приемного сына? Ушидшима набирает в легкие побольше воздуха, а затем шумно выдыхает. Что ж, до этой ночи в стенах отделения побывало немало личностей с громкими фамилиями, но детишек государственных деятелей еще не было. Пусть даже и приемных. Дверь кабинета снова скрипит, на этот раз впуская Тсукишиму. Мэр и его помощник оглядываются на вошедшего детектива, но тот лишь учтиво кивает головой, понимая, кажется, все без слов. По лицу Тсукишимы и разбитым в кровь костяшкам капитан догадывается, что Кей уже в курсе того, в какое глубокое дерьмо он вляпался на этот раз.