Odi et Amo

Эвен прочитал сообщение и долго пялился в телефон. Они переспали. Для всех они переспали. Блять. Нет, конечно, он может всем соврать, он постоянно всем врет, но… да и никаких «но». Его ложь вошла в привычку, он врет даже самому себе, однако сейчас не хотелось начинать их отношения со лжи про то, что они вульгарно переспали. Он знал, что его будут винить, осуждать, ведь Эвену было известно про помолвку Исака и Криса, но тем не менее он переспал с младшим. Откровенно говоря, ему похуй, кто и что о нем будет говорить, ему главное — разобраться в себе, что намного сложнее. И если эти чувства к Исаку больше, чем просто симпатия, если это влюбленность, то он потеряет самого себя, убив Вальтерсена. Он мог только отказаться, но ничего не сделал для этого. А почему? Он правда не знал, что-то не давало ему отказаться, но вот что именно… Он не знал.  Так просто сказать самому себе, что он ничего не чувствует, так просто забить на все происходящее и просто убить младшего, так просто… И в то же время невозможно. *** Следующие пару дней прошли словно в тумане для Вальтерсена. Он отдал чертово кольцо их с Крисом общему другу и передал через него, чтобы тот убирался из его квартиры, потому как Исак может простить многое, он прощал многое, но измена — единственное, что он просто забыть не может. И не хочет забывать. Но Шистад звонил ему, извинялся, просил не делать ничего, о чем тот пожалеет, и Исак послушался его, он бы жалел каждый чертов день, если бы простил. С Эвеном он практически не общался, за исключением операций, на которых тот ассистировал. С Нурой и Эммой общение проходило так же. Соня, Юнас и Магнус старались как-то помочь другу, заставить того выговориться, но получали лишь сдержанное «Мне нужно время» и отходили от него. Они подождут, пока Исак не будет готов обсудить их с Крисом расставание. Наверно, он бы продолжал и дальше сторониться своих друзей и знакомых, если бы на третий день Эвен не пришел с разбитой губой и небольшим порезом на виске около брови. Он, как обычно, зашел в комнату отдыха, снял верхнюю одежду, а следом подошел к Соне и попросил как-то обработать рану, чтобы та как можно быстрее зажила. — Это кто тебя так? — строго спросила девушка, но полезла в аптечку. — Просто подрался, — отмахнулся он и присел ближе, подставляя лицо. — Раны неглубокие, — уведомила та и намочила ватный тампон перекисью водорода. — Шрама не останется, — она занесла руку над его бровью. — Будет немного жечь. Соня промокнула рану, ожидая хоть какой-то реакции, но Эвен сидел крайне спокойно и не двигался. — Тебе совсем не больно? — Нет, — бросил Эвен. И, подумав, что это могло звучать немного странно, добавил. — Высокий болевой порог. — Окей, так… с кем, ты говоришь, подрался? — не отставала девушка и, наклеив пластырь, перешла к губе. — Не знаю, какие-то парни пристали ко мне. Ну а у меня довольно острый язык… — Этому поверит твоя мать, но не я. Признавайся, кто это сделал, — Соня сильно дернула за волосы, запрокидывая его голову, отчего он чуть слышно зашипел. — Иначе я позову Исака, Кристиан. Он, конечно, не подарок, но очень не любит, когда обижают его друзей. — Разве я ему друг? Он даже не говорит со мной. — Крис, — девушка закончила обрабатывать его раны и села напротив, заглядывая в глаза с таким жалостливым взглядом, словно тот глупец, который ничего не понимает. — Исак сейчас ни с кем не говорит. Просто у него такой характер, что все свои эмоциональные падения он переживает в одиночестве. Ему легче держать в себе, чем с кем-то поделиться своей болью. Поверь мне, я знаю его с пятнадцати лет. — Вы так давно знакомы? — удивленно вскинул брови Найшейм и заинтересованно глянул на нее. Странно, но он хотел узнать как можно больше об этом милом парне. — Да. Мы с Юнасом, Магнусом и Исаком знакомы со средней школы, и поэтому мы понимаем его лучше, чем кто-либо другой, чем он сам себя. — Он игнорирует меня, — с долей обиды тихо произнес Эвен и опустил взгляд. — Кристиан, на самом деле, я вижу, как он смотрит на тебя, ты небезразличен ему. И я не верю, что между вами что-то было, потому что его взгляд не стал другим, не стал собственническим, как прежде. Дай ему время, чтобы понять свои чувства. Просто сердцем-то он дошел до этого осознания, а разумом нет. Подожди, и все образуется, — Соня сжала его руку и немного приобняла его. И этого было достаточно, чтобы парень поверил ей. Конечно, ему лестна симпатия Исака, но также он хочет, чтобы их отношения вышли за рамки его работы, хотя такого не может быть. Они отстранились друг от друга, и Соня несколько смущенно посмотрела на него. Неужели она действительно не винит его в том, что Крис и Исак расстались? Не винит. И не собиралась. — Кристиан, у нас опе… — Исак, не глядя на присутствующих, зашел в кабинет, но стоило ему поднять взгляд на старшего, он замолчал. Не говоря ни слова, он подошел к нему, отклеил пластырь и рассмотрел раны. Хмыкнув что-то себе под нос, он сел напротив, где пару минут назад сидела Соня, и пристально прожигал его взглядом. — Кто это сделал? — убедившись в том, что все обработано более чем нормально, Вальтерсен задал единственный интересующий его вопрос. — На улице пристали парни, я им нагрубил. Ну, и они наказали меня за мой язык, — повторил словно заученный текст Эвен и хотел было встать, но Исак, взяв его за руку, опустил на место. — Еще раз спрашиваю, кто это сделал? — Говорю же, никто. Сам виноват, что выбесил этих парней. — Еще хоть раз соврешь, и я откажусь от интернатуры, — строго и тоном, не терпящим возражений, сказал Вальтерсен и перевел взгляд на девушку. — Ты знаешь? — Он мне не сказал, но… — Это Крис? Это он избил тебя? — вопросительно приподнял брови младший, но продолжал строго смотреть. Эвен же отвел взгляд, не желая жаловаться. Да, это Крис, но какая, к черту, разница? Это же не важно. Это не имеет ни малейшего значения, потому что Крис ушел с более серьезными травмами. — Значит, Крис. Я прибью его, — заключил Исак и вскочил с места, собираясь отпроситься с работы и наведаться к тому, однако Эвен потянул его назад, зачесывая волосы и устало вздыхая. — Успокойся, тебе не за что его бить или ругаться с ним. Да, мы подрались, но… — Никаких «но». Он не имел права трогать тебя, — младший вырвал руку из хватки и выбежал из кабинета. Он быстро вышел из здания, сел в машину, заводя ее, но тщетно. Эвен догнал его и сел на пассажирское сидение. — Тебе не нужно разбираться с ним, — ладонью прося того заткнуться, сказал Найшейм. — То, что мы подрались, не значит, что я вышел проигравшим. — Тем не менее именно у тебя разбита губа и бровь! Выйди, я должен поговорить с ним. — Нет. И у Криса гораздо более серьезные травмы, чем у меня. — Ага, как же, — неверяще усмехнулся Исак и выехал с парковки больницы. — Я понимаю Крис, он любит драться, но ты-то куда полез? Он сильнее тебя. — Он не сильнее меня, — возможно, Эвену не нравилось, когда ущемляли его достоинства. Возможно, не просто не нравилось, а он ненавидел это. Потому и раздраженно бросил эту фразу. — Неважно. Мне казалось, что ты адекватный и воспитанный человек, а ты решил, что разумно вступить в драку с Крисом. — Не из-за меня все это началось. Это ты всем рассказал, что мы переспали, хотя сам боишься своих же чувств! — выкрикнул Найшейм с упреком, но, нервно выдохнув, отвел взгляд в сторону от Исака, наблюдая, как тот припарковался на обочине дороги. — Выходи. — Что? — Я сказал, что тебе пора выйти из моей машины. — Прекрасно! Вот и оставайся один. Может, подумаешь о своих чувствах ко мне. В конце концов, я дал тебе выбор, целовать меня или нет. И ты поцеловал. Но если ты не понимаешь этого, то мне очень жаль тебя. Ты остался один! — под конец своей гневной тирады Эвен вышел из машины, громко хлопнув дверью. — Как только разберешься в себе, позвони мне! — старший произнес с таким упреком, что Исак невольно сморщился от обидных слов.  Словно его ударили по голове. Он хотел было что-то ответить, но Эвен отошел на приличное расстояние от машины. Ну и ладно. Исак не нуждается в Эвене. И не перешагнет свою гордость. Он никогда не признается, что чувствует что-то к старшему. Он похоронит все чувства глубоко в себе. Как и всегда. *** Эвен отправился обратно на работу, а Исак — к Крису. Тот ожидаемо был дома, в их чертовой квартире. Точнее, она принадлежала Вальтерсену, но никогда раньше он об этом не задумывался. Все бывает в первый раз… — Открывай, блять, Крис! — он громко стучал по двери и остервенело звонил, чтобы тот открыл. Впрочем, тот не заставил долго ждать себя и открыл уже через три минуты. Он улыбнулся виноватой улыбкой, но лицо исказилось от гримасы боли. Эвен не шутил, когда сказал, что тому больше досталось. И Исак хотел прижать его к себе, чтобы успокоить, хотел как-то облегчить ему боль, дать таблетки и обработать раны, потому что тот никогда не сделает этого сам. Но он пришел не для этого. Совершенно. — Привет, — Крис попытался приобнять младшего, но тот презрительно на него посмотрел и оттолкнул, замечая, как тот поморщился. Видимо, ушиб ребра. — Зачем ты пошел к Кристиану? Тебе мало боли, что ты причинил мне? — выплюнул Исак, грозно положил руки на талию. — Детка, прости, я… — Мне не нужны твои оправдания, — отрезал Исак и прошел на кухню. Он взял аптечку и взглядом приказал сесть напротив. — Исак, не делай поспешных решений, я могу все объяснить. — У меня было достаточно времени, чтобы осознать, с каким мудаком я встречался семь лет. Семь лет прошли впустую, понимаешь. Я так любил тебя, так доверял и был, блять, верен, а ты говорил, что любишь, и через пять минут уже трахал своего любовника, — Исак приложил ватный диск к неглубокой ранке на его скуле, прижимая сильнее, чтобы причинить боль. И он не хотел жалости, нет, он просто хотел сказать это в лицо. — Я и любил. Я никогда не врал тебе, когда говорил эти слова, — взглядом побитого щеночка Крис придвинулся ближе и коснулся его шеи, но тот сбросил его руку. — Ты врал мне постоянно. Любящие люди не изменяют. Вот скажи, тебе не хватало секса? Я давал тебе каждый блядский раз, когда ты хотел. Или тебе нравился адреналин от того, что ты скрывал свой, блять, секрет? Или ты действительно испытывал какие-то чувства к любовнику? Я не знаю, что тебя сподвигло, — он сглатывал наворачивающиеся слезы и отложил аптечку. Он больше не мог ничего сделать. Он не хотел ничего делать, но что-то не давало просто оставить его одного с травмами. Исак вышел из кухни и направился в комнату, где хотел осмотреть ребра старшего, но остановил себя, запретил показывать слабость. Может, он просто слишком многого желал? — Исак, я знаю, что ты думаешь, что я сделал все это ради того, чтобы причинить тебе боль, но… — Я даже не сомневаюсь в этом. — Но это не так. Я любил тебя. — А сейчас? — Крис промолчал, потому что его чувства к Исаку были чем угодно, но точно не любовью. Он давно признался себе, что любви  между ними не было и это было взаимно. Исак не любил Криса. — Вот именно. — А ты? Ты любишь сейчас меня? — Люблю, — кивнул Исак, — даже после всего, что ты мне сделал, я люблю тебя. Но это ничего не меняет. — Конечно, — закатил глаза Крис. — У тебя ведь появился Кристиан. Он лучше меня? — Он… он… — Ты даже не знаешь, что он к тебе чувствует, а уже готов броситься ему в койку, — зло выплюнул Крис, желая причинить младшему еще большую боль, он хотел унизить его, хотел показать, что тот теряет. — Это не твое дело. — Скажи, ты так же стонал под ним, пока он трахал тебя? Так же царапал ему спину, умоляя сильнее вдалбливать тебя в кровать? Так же отдавался ему, словно он божество какое-то? Так же ты шептал его имя, когда кончал от его члена в своей заднице? — Крис хотел продолжить задавать вопросы, но что-то остановило его. Он знал, как Исак трепетно относится к вопросам секса, что спит с людьми, только если уверен, что они близки ему. Может, его остановили одинокие слезы, скатившиеся по щекам младшего. Может, в этом виновна дрожь по всему телу Исака, которую невозможно было не заметить. А может, он просто устал причинять вред дорогому человеку. Да, их отношения были не похожи ни на одни другие. Их отношения были построены не на любви, а на взаимной помощи и доверии, заботе друг о друге. Но все имеет свойство кончаться. — Между нами все кончено, Крис. И я хочу, чтобы завтра тебя не было в моей квартире.