С утра пораньше, когда я уже проснулась, но не могла встать с кровати, у меня зазвонил телефон. Не то чтобы это было необычное явление, но кроме мамы и классного руководителя Тревора мне никто обычно не звонил, поэтому я удивилась.
— Да? — мой голос все еще был немного сонным, но я честно пыталась бодриться.
— Мисс Уильямс?
— Детектив Уотсон? — шестеренки в моей голове задвигались. — Доброе утро.
— Надеюсь, что не разбудил вас, — я бросила взгляд на настенные часы, которые показывали половину девятого утра.
— Нет, нет, что вы, — честно, для меня половина девятого – дикая рань, но сегодня мне почему-то не спалось. — Что-то случилось?
— Нет, я просто хотел сообщить, что заседание по вашему делу назначено на завтра, — я услышала, как на том конце зашелестели листы бумаги, — на десять утра.
— Хорошо, — я прикрыла глаза. — Но я не собиралась приходить, я, кажется, изложила все свои показания на бумаге подробнейшим образом. Но я сообщу родителям.
— Хорошо, — детектив говорил равнодушно. — Всего доброго.
Детектив Уотсон занимался тем самым поджогом в автомастерской моего отца. Нужно отдать должное его профессионализму, потому что заказчиков он нашел уже через три дня. Все оказалось довольно банально: давний конкурент решил стать единственным, кто ремонтирует автомобили в Бруклине вот таким нестандартным образом. На допросе он признался, что не хотел человеческих жертв, поэтому потребовал от местных бандитов проследить, что моего отца не будет внутри. Видимо, я настолько незаметная, что они чуть не убили меня.
Казалось бы, справедливость будет восстановлена, бандиты понесут заслуженное наказание, но вчера, поздно вернувшись с прогулки, я застала отца на кухне. Он задумчиво смотрел на кружку с давно остывшим чаем, лицо его было каменным и серым даже в желтом свете лампы. Я сразу поняла, что что-то случилось.
— Пап, что произошло? — я села напротив него.
— Ничего, Кэти, — он провел рукой по лицу. — Просто… некоторые проблемы с восстановлением мастерской.
Внезапно я почувствовала себя очень инфантильной, эгоистичной и неблагодарной дочерью. Я всегда стремилась стать опорой для родителей и всей семьи в целом, но сейчас, когда им всем стала так нужна моя помощь, я просто бросила их, сбежав в розовую страну первой влюбленности вместе с Питером. На душе стало гадко и тяжело, я опротивела самой себе.
— Страховка покрывает не все разрушения, — тем временем продолжал отец, — у этого подлеца, как оказалось, нет больше и цента за душой, а наших сбережений не хватит.
— Сколько не хватает? — язык будто присох к небу. Как я могла жить, даже не зная, что у моей семьи такие проблемы?
— Много, — отец покачал головой, и я увидела на его глазах слезы. В один миг мне открылась страшная картина происходящего. Я, занятая своими первыми чувствами, не замечала, как родители за несколько дней постарели лет на десять, как мои братья больше не бегут встречать меня у порога и все чаще просто молча сидят. Даже бабушка, которой всю жизнь не было дела до бед нашего семейства внезапно будто проснулась от своего маразма и начала помогать маме по хозяйству, в то время как я сутками пропадала у Старка или Питера. Розовые очки бьются стеклами вовнутрь.
— О, папа, — я бросилась к нему, обнимая за шею. — Почему ты не сказал мне?.. — мою речь едва ли можно было разобрать из-за постоянных всхлипов. — Я продам всех своих дронов, слышишь? Устроюсь на работу!..
— Девочка моя, — папа ласково гладил меня по голове, успокаивая, хотя я чувствовала, как его тело содрогалось. — Мне так не хотелось беспокоить твою прекрасную юность взрослыми проблемами. Ты еще успеешь их хлебнуть, золотце.
— Но тебе стоило сказать, — я подняла глаза. — Пожалуйста, позвольте мне помочь.
— Мне так жаль, что все это коснулось тебя, — папа бездумно смотрел на противоположную стену, все еще гладя меня по голове. — Этот поджог, нехватка денег и особенно невозможность полноценно заниматься любимым делом, я же знаю, сколько это значит для тебя.
— Но семья для меня значит гораздо больше.
Это была абсолютная правда. Семья для меня всегда стояла на первом месте, поэтому я буду не я, если не смогу помочь моим родным выкарабкаться из этой ямы.
В первую очередь я составила план. Рациональное мышление я всегда ставила на первое место, поэтому сразу завела блокнот, где описала все наши траты, свободные деньги и сколько мы еще сможем найти. У мамы на глазах выступили слезы, когда я сказала, что собираюсь помочь им расплатиться и восстановить мастерскую в ее первозданном виде.
— Боже мой, как мы до такого дошли, Эндрю? — мама качала головой. — Нашим детям приходится расхлебывать наши проблемы!..
Признаться честно, мои родители плохо умели вести хозяйство. Им, как мне казалось, не хватало того самого рационального мышления, которого у меня было в избытке. Отец не особо обременял себя тем, чтобы увеличивать прибыль или уменьшить расходы в бизнесе, потому что все, чем он занимался, просто доставляло ему удовольствие. Мама же моя до замужества жила в достаточно зажиточной семье, имела особые привычки, присущие только состоятельным людям, да так и не смогла от них избавиться до сих пор, чем достаточно сильно увеличивала статью расходов в нашем семейном бюджете. Настало время взять все в свои руки. Родители решились довериться мне, потому что хуже, как они сами сказали, уже не будет, а у меня всегда была репутация самой головастой в семье.
На заглавном листе блокнота была яркая надпись, выполненная красным маркером, которая гласила: «План всеобщего спасения». Мой старший брат, Марк, отложил свой отъезд в университет по такому поводу, они с отцом решили заняться тем, чтобы вытрясти со страховой побольше денег, потому что нам всем казалось, что они просто лапши на уши навешали нашему родителю о том, что нам положена такая мизерная сумма. Марк, пользуясь своим еще не оконченным, но фактически уже имеющимся юридическим образованием, принялся изучать все документы.
Я же составила подробнейшую таблицу, в которой указывались все доходы и расходы. Так как мастерская временно не функционирует, то папина графа была пуста. Мама зарабатывала не так много в полицейском участке, но все же что-то. Бабушка, глядя на всю ситуацию своим старческим орлиным взглядом, выделила нам внушительную сумму в виде чека, который я должна была обналичить в самое ближайшее время. Мне даже показалось, что ее маразм начал отступать, однако ее отношение к нам нисколько не поменялось, она даже стала еще более раздражительной. Моя же графа пока была одной из самых внушительных. Я собрала всех своих дронов разной степени сложности в сборке и выставила их на аукционах на «Ибей», тем самым собрав сумму куда большую, чем я предполагала. Жаль было расставаться с моими железными друзьями, но того требовало положение!..
Таким образом, мы собрали практически всю нужную сумму. Ближайшие три месяца нам придется жить в условиях жесточайшей экономии, что немало раздражало маму, но совсем скоро она свыкнется и поймет, что все жертвы стоят того. Кроме того, нам пришлось продать некоторую технику, чтобы не питаться одной овсянкой все это время.
Однажды мама заикнулась о том, что я могла бы попросить денежной помощи у Старка.
— Никогда! — я сверкнула глазами, а мама сразу поняла, что с такими предложениями ко мне лучше не соваться. — Если у него есть деньги, а у нас нет, то это вовсе не значит, что мы должны просить у него помощи. Тем более, если можем справиться сами.
Я знала, что Тони бы не бросил меня в такой трудной ситуации, но это никак не меняло дела.
В общем, последние две недели фактические обязанности главы семьи пришлось исполнять мне. По внутреннему хозяйству тоже все время хлопотала я, но мне было даже в радость проводить больше времени со своими братьями, хоть бы это и значило, что пока я не могу уделять конструированию и Питеру столько же времени, сколько и прежде. Паркер все понял и принял, не жаловался, за что ему огромное спасибо.
— Сегодня можешь через дверь, — я разговаривала с Питером по телефону. — Да, дома никого, даже бабушка ушла.
— Хорошо, — в это самое мгновение раздался звонок в дверь. Я подошла, все еще держа трубку возле уха плечом, и открыла.
— Привет, — я улыбнулась, убирая телефон в карман широких домашних шорт. — Проходи, располагайся. Я, правда, пока немного занята.
— Рад тебя видеть, — Питер поцеловал меня в щеку, вгоняя в краску. Для меня до сих пор казалось странным выражать свои чувства через такие вот жесты, но я, в принципе, не была против.
Сегодня я опять готовила ужин на всю семью. У мамы началась очередная запара на работе, а это значило, что вся готовка на мне. Я решила испечь пирог из малины, которую собрала сегодня утром в нашем саду, поэтому весь кухонный стол был в муке. Питер взобрался на высокий барный стул, скидывая рюкзак к ногам. У нас была достаточно большая кухня, которая сейчас была наполнена золотистым солнечным светом. Громко играла музыка из переносной колонки, я месила тесто, Питер был рядом. Я чувствовала такую глубокую удовлетворенность в душе, что, казалось, мне ничего больше и не нужно в этой жизни.
— Кэти, улыбнись!
— Что? — я подняла голову, а затем действительно широко и искренне улыбнулась, увидев объектив видеокамеры. К сожалению, у Питера все же обнаружился один недостаток в виде привычки снимать все подряд, что мне жутко не нравилось, потому что я правда плохо получалась на фотографиях и видео. — Питер, вот сейчас совсем не время!
— Почему? — спросил он, но камеру не убрал.
— Потому что сейчас я в домашней одежде, у меня на голове гнездо и нет макияжа на лице, — я с еще большим усилием продолжала месить тесто, временами заглядывая в кулинарную книгу.
— Да брось, — Питер улыбнулся, отчего я растаяла. — Никто этого, кроме нас с тобой, не увидит. Лучше расскажи, что ты готовишь.
— Малиновый пирог, — затянув потуже на спине клетчатый фартук, я решила подыграть ему.
— И что нам понадобится для теста, господин шеф?
— Сначала мы должны просеять три стакана муки на разделочную доску, — начала я декламировать с умным видом, в стиле кулинарных передач, — затем сверху насыпаем стакан сахара, чайную ложку лимонного сока и соду на кончике ножа, — я остановилась передохнуть и снова заглянуть в книгу. — Затем трем чуть меньше полфунта масла и добавляем ванильный сахар. Далее разбиваем два яйца и быстро замешиваем тесто.
Я отошла от кухонного стола и завернула комок теста в пищевую пленку, а затем положила в холодильник. Как только я закрыла дверцу, то почувствовала, как начинает ныть спина. Боль медленно взбиралась от самого копчика к спине, заставляя опираться ладонями о столешницу и, опустив голову, тихонько застонать.
— Кэтлин, что с тобой? — Питер сразу же убрал камеру и подошел ко мне.
— Ничего, — я открыла глаза, — сейчас все пройдет. Травма реагирует на изменение погоды.
— Это та, которую ты получила после аварии? — я кивнула и, опираясь на руку Питера, взобралась на высокий стул. Боль начала отступать через мгновение, но острое послевкусие все еще оставалось. — Ты никогда не рассказывала, что там произошло.
Кажется, Питера это серьезно напрягало. Я вздохнула.
— Ты уверен, что хочешь знать это? — конечно, он хочет. Я несколько раз заикалась об этой аварии, но никогда не рассказывала про нее полностью, поэтому это естественно, что все недомолвки должны быть уничтожены. Ложь убивает любовь. — Хорошо, я хочу быть честной с тобой. Это случилось два года назад, — мне гораздо легче было рассказывать, не смотря ему глаза, поэтому я опустила взгляд в стакан с водой в моих руках. — Я переходила дорогу на зеленый поздно вечером, возвращаясь от своей подруги, когда внезапно вылетела машина. Все произошло в какие-то жалкие доли секунды. Хорошо, что водитель оказался порядочным и сразу же отвез меня в больницу, — Питер видел, что мне тяжело рассказывать, поэтому взял меня за руку. — Я была без сознания почти два дня, а когда очнулась, то не почувствовала своих ног. Самое отвратительное чувство в жизни, правда. После этого я замолчала на целый год, как бы меня ни уговаривали произнести хоть слово. Родители возили меня по врачам, но они просто разводили руками. Где-то через полгода за меня все же взялись, но я уже не надеялась на исцеление. Я сама занялась анатомией, еще больше физикой и физиологией. Тогда у меня появилась идея, навязчивая, как песня из рекламы хозяйственного мыла, но в одиночку я бы никогда ее не осуществила. В той больнице я впервые встретилась со Старком, — я отпила воды из стакана. — Он приезжал, чтобы представить свое новое оборудование, кажется, точно не помню, да это и не важно совсем. Наверно, это судьба, что он заглянул в мою палату, и что мне удалось показать ему свои чертежи и наметки. Он решил помочь мне, за что я буду ему до самых последних своих дней благодарна. Наверно, он что-то увидел во мне, чего не было в других, или же просто взыграла жалость, но он разрешил стажироваться у него, — я неловко мяла свою серую майку. — Во-о-от…
Я закончила еще более неловко, чем начала. Обнажать душу было странно и непривычно, но все же я не жалела о том, что Питер услышал все это. Кому же открыться, если не ему?
— Мне жаль, — мы с Питером обнялись, я уткнулась ему в плечо. — Прости, что заставил тебя…
— Ничего, — я не дала ему закончить, а затем отстранилась. — Пора вытаскивать тесто.
***
Сегодня мне пришлось наведаться в школу, чтобы поучаствовать в тренировке нашей команды поддержки. Если бы была возможность не быть черлидером, то я бы не занималась этим, но за это давали немаленькую стипендию, так что выбор был очевиден.
Сегодня мне позвонил мой лечащий врач и сообщил, что мне необходима операция на позвоночник. Напрасно я полагала, что никогда больше не вернусь на операционный стол из-за «змейки» на моей спине, но оказалось, что она больше не помогает мне. С каждым днем становилось все хуже, хоть я старательно не замечала очевидных симптомов, таких как тяжесть в ногах, опухшие пальцы и прочее. Я остро нуждалась в консультации родителей и особенно Тони.
Сейчас я подходила прямо к офису «Bank of America» на Шестой Авеню. Сейчас я обналичу бабушкин чек, а уже вечером долг будет практически закрыт. На мне была спортивная форма черлидера с эмблемой школы, состоящая из белой плиссированной юбки, такого же цвета чулок выше колена с синей резинкой и футболки с изображением талисмана нашей футбольной команды – медведя Гризли. Отец должен был забрать меня сразу же после того, как я получу деньги, чтобы мне не пришлось ехать в метро с сумкой, набитой наличными деньгами.
Взяв талончик у стойки с электронной очередью, я села на диван и принялась ждать, разглядывая людей вокруг. Меня мучило странное предчувствие, что что-то непременно должно было случиться. Я отмахивалась от него, как от назойливой мухи, но оно не отступало, продолжая скручивать внутренности в немом страхе. Я успокаивала себя тем, что просто смотрела слишком много боевиков вчера вечером, но это не помогало. Не знаю, стоит ли радоваться тому, что мое предчувствие оправдалось.
В огромный зал ожидания ворвались пять человек в масках и при оружии, убив охранников у входа. Они стреляли в стеклянный потолок, бешено крича:
— Все на пол! — снова выстрелы. — Быстро все на пол!
До меня почему-то не сразу дошло, что происходит у меня на глазах, но я, повинуясь скорее стадному инстинкту, нежели страху, кинулась на пол, прикрывая затылок руками, будто это действительно могло спасти меня в случае чего. Стекло сыпалось прямо на головы людей, в том числе и на мою, люди кричали, смотря на мертвые лица охранников. Только когда люди в балаклавах рассредоточились по всему офису, я поняла, что серьезно попала.
— Складывай деньги сюда, дорогуша, — двое из них подошли к кассе. — И даже не думай нажать на тревожную кнопку.
Липкий страх распространялся по телу, отключая мозги и делая их ватными. Кровь стучала в висках, на лбу и спине выступила испарина.
— Босс, она вызвала копов! — один из них, похоже, был очень молод, потому что голос все еще ломался, как у подростка.
— Ах ты, гнида! — он резко вытащил свой «калаш» и выпустил пулю прямо в лоб несчастной блондинки, которая даже не успела вскрикнуть.
Звук выстрела эхом отразился у меня в голове. Никто больше не смел кричать, было слышно только лишь тяжелое дыхание налетчиков, а потом звук падающего тела. Бандиты принялись сгребать зеленые купюры в свои сумки, остальные кассиры живее вытаскивали пачки на стол.
— Из-за этой суки нам не уйти, — главный из них, судя по тому, как с ним обращались остальные, сплюнул на белоснежный плиточный пол. Его дикий взгляд пробежался по людям, раскиданным тут и там. Мне не повезло встретиться с ним взглядом, хотя я тут же опустила глаза. Видимо, этот жест послужил катализатором. — Ты! — он подошел ко мне, и я затряслась. — Вставай!
Я послушно встала, держа руки у головы. Ноги подкашивались, когда я смотрела в эти совершенно дикие глаза. Угораздило же меня попасться в его поле зрения, я же столько раз читала памятки о том, что нужно делать, если тебя взяли в заложники, но все равно оказалась в полнейшей заднице. Бандит заставил меня встать к нему спиной, а затем, тыча автоматом между ребер, заставил выйти на улицу.
— Всем оставаться здесь, — крикнул он своим подельникам. — И без глупостей, — затем он обратился ко мне: — Тебе я тоже советую быть поспокойнее, милашка.
Конечно, я буду спокойной, потому что мое тело сковал страх. Я не могла сейчас здраво мыслить, хваленое рациональное мышление мне сейчас ничуть не поможет. На ватных ногах я вышла на улицу, подгоняемая угрозой расправы, где у входа уже стояло не меньше десяти полицейских машин. Я держала дрожащие ладони у самой головы, едва ли сдерживая слезы, выступившие от страха. Главное сейчас – не злить его, иначе… Перед глазами вновь встала та девушка, сидевшая у кассы, с дырой во лбу.
— Каковы ваши условия? — полицейский вел переговоры уже минут пятнадцать, но все слова просто смешивались в один большой ком и застревали в голове, не желая доходить до головного мозга.
— Во-первых, вы нас отпустите, — он снова ткнул мне дулом в спину, отчего все тело свело судорогой, которую я еле могла сдерживать. — Во-вторых, я хочу видеть Человека-Паука. В-третьих, вы предоставите вертолет и обеспечите безопасный перелет через границу с Мексикой…
— А если они не согласятся? — внезапно появился Человек-Паук.
— Питер, — я прошептала одними губами, чтобы бандит ничего не услышал. Рыдания вот-вот готовы были вырваться из моего горла, я сдерживала их из последних сил.
— Тогда все, кто находятся в здании позади меня, умрут, — очертания людей передо мной расплывались, все, о чем я могла сейчас думать – это дуло автомата, упирающееся в мою спину. — Включая эту милую девушку. Она умрет первой.
— Отпусти ее, — я не могла видеть, куда смотрит Питер из-за маски, но была уверена, что на меня.
—Я ждал, когда ты скажешь это, — мужчина позади меня хохотнул. — Если только ты встанешь на ее место.
— Я согласен, — бандит, видимо, был удивлен, но своих слов обратно не взял.
— Без глупостей, — он толкнул меня в спину так сильно, что я чуть не упала на колени. — И ты тоже, паутинник.
Питер поднял руки вверх и медленно спиной подошел к бандиту. Со стороны полицейских меня встретила целая группа врачей и людей в форме, но я была в таком шоке, что не могла понять ни единого слова из того, что они говорили мне. В конце концов тело, утомленное столь длительным напряжением и страхом, сдалось, и я лишилась сознания.
***
Дома я оказалась только очень поздно вечером. Меня осмотрели врачи, пришлось дать более чем полным показания детективам, и только после этого я смогла вернуться домой. Деньги получить сегодня не вышло, но в банк я больше ни ногой, пусть кто-то другой это сделает за меня.
Я узнала, что именно случилось только со слов других людей. После того, как я позорно упала в обморок после перехода к полицейским, появился так называемый «Железный Легион» Старка и все разрулил. Питер, конечно, тоже в стороне не остался, помогая вывести гражданских, да и вообще вел себя как герой, но я в нем и не сомневалась.
Как оказалось, сюрпризы на этот день еще не окончились, потому что как только я пришла домой, то тут же откуда-то появился почтальон (на часах почти полночь!), и вручил мне заказное письмо с эмблемой НАСА. Сначала я подумала, что это последствия шока и попросила маму подтвердить, что это все мне не снится. Мама повертела в руках конверт, а затем вручила мне его и сказала немедленно открывать. Читать я была не в состоянии, поэтому попросила папу. Он быстро пробежался по содержимому глазами, а затем поднял на меня взгляд, полный гордости и счастья.
— Что там? — в горле моментально пересохло.
— Тебе предлагают место и стипендию в новом образовательном центре НАСА, — папа, имеющий склонность к сентиментализму, всхлипнул. — Боже, и как у нас могла получиться такая умная дочь, а, Кэрри? — он обратился к маме.
Я выхватила письмо вместе конвертом из рук папы, а затем взбежала наверх в спальню. Включив настольную лампу, я прочитала содержимое, все еще не веря во все происходящее. Это было просто невероятно. Руководство НАСА предлагало мне у них учиться! Я медленно села на кровать, машинально ища рукой телефон.
— Алло, Питер? — услышав знакомое сопение и набор непонятных звуков, я продолжила: — Ты в порядке?
Последнюю фразу мы произнесли вместе, что заставило нас обоих рассмеяться. Напряжение, которое я чувствовала до этого, куда-то улетучивалось, когда я услышала его голос.
— Кэти, мне так жаль, что с тобой это произошло, — голос Питера был не таким как обычно, но я как-то не успела придать этому значения, потому что тоже была не в себе.
— Перестань, пожалуйста, сейчас же все в порядке, — я перевернулась на спину. — Это какой-то просто безумный день, представляешь, мне только что предложили место в новом образовательном центре НАСА! И это после того, как меня взяли в заложники в банке, у меня, честно, просто крыша едет…
Питер молчал некоторое время. Честно, я ждала, что он порадуется за меня, скажет, какая я молодец и все в этом духе, но на самом деле он ничего не говорил. Он не сказал, как ему не хочется отпускать меня в Вашингтон, где проходит обучение, не сказал, как будет скучать. Я и сама об этом подумать не успела, но, черт, если бы Питер попросил, то я бы отказалась от этого места, но он сказал только:
— Я думаю, тебе стоит уехать, — его голос ничего не выражал, я же внутри просто кричала.
Признаю, возможно, я слишком многого ждала от него, но вовсе не этого!
— Ч-что? — я переспросила.
— Мне вообще кажется, что нам не стоит видеться больше.
— Ты это сейчас серьезно? — я готова была кричать в трубку, но голос был таким хриплым, что я едва ли слышала себя сама. — Но почему?..
— Прости, но мы не можем быть вместе, — в голове снова зашумела кровь, заставляя черепную коробку почти раскалываться на две части от боли. Все это происходит не со мной, не со мной… — Возможно, позже я смогу объяснить тебе, почему.
Но это происходило именно со мной, здесь и сейчас.
