***
Воспоминания нахлынули бешеным потоком, заставляя вновь пережить все произошедшее. Дом, люк, белоснежный город и профессор. Поверить не могу, что прошло столько времени… И что я так вляпалась. Когда волна сошла и когда я решила открыть глаза, мне показалось, что я ослепла. Вокруг все абсолютно черное, а темнота словно имеет форму. Я попробовала подняться, но голова тут же ударилась обо что-то. Тогда руками попыталась найти опору, но наткнулась лишь на железные прутья. Внезапный скрип двери, и помещение осветилось слабым светом лампы. Профессор стоял в дверном проеме, а я, щурясь, постаралась понять, что выражает его лицо. Тихие шаги, звон лампы, которую поставили на маленький прогнивший столик, и лицо человека, с которым мы совершили ужасную ошибку. — Зря ты это сделала. — Холодный тон заставил усмехнуться. — Эти люди не отпустят тебя теперь. — Плевать, я выберусь сама. Выберусь и переломаю им все кости. Я не узнала собственного голоса — хриплого и надрывающегося. Отвернувшись от профессора, посмотрела на прутья, что загораживали проход. — Пираты собираются продать тебя на аукционе, как забавную зверушку. Когда они поняли, что ты живой мертвец, то были воодушевлены идеей получить с этого деньжат. Я ничем не могу тебе помочь, дорогая. Принеси мне ключи, старый урод. — Только посочувствовать. Засунь это сочувствие себе в задницу. — Я также в последний раз отсрочил твое разложение. Желаю тебе удачи в твоей будущей жизни. Профессор поднялся и, развернувшись на каблуках, ушёл, оставляя меня в одиночестве. Человек, которого я не хотела предавать, продал меня. Иронично-то как. Я с усилием ударила ногой по прутьям. Те остались на месте, держа меня внутри. Что-то человеческое окончательно оборвалось в глубине души, и я, рыча и крича, принялась долбить эти несчастные железки всем, что есть. Ноги, руки и голова — даже так холодное железо оставалось равнодушным. Голова медленно сползла с прутьев, встречаясь с полом. Я почувствовала обреченность. И только скрежет вывел меня из состояния самобичевания. Железная палка, отделившись от клетки и звеня, упала на пол. Что же. Свобода пахнет сыростью, влагой и спиртом.***
Несмотря на то, что я хотела уничтожить здесь все совсем недавно, здравый смысл сказал не высовываться. Есть лишь один способ выбраться с корабля — шлюпка, что находится, к сожалению, снаружи. Я сидела в слабо освещаемом трюме, пытаясь продумать план побега. Не так-то легко это — пробраться через пиратов и, оставшись в относительной целостности, уплыть на шлюпке. Ее ж еще как-то отцепить нужно. Вдруг сверху начали доноситься топот и крики. Я настороженно прислушалась. Что там происходит? Внезапно раздался треск, грохот, и судно накренилось. Я полетела со старой табуретки и впечаталась спиной в прутья злосчастной клетки. Слева что-то звенело, справа шуршала ткань. Тряска пару секунд заставляет отчаянно держаться за клетку, а затем прекращается. Не успела я облегченно вздохнуть, как рядом начали трещать, а секундой позже и предательски трескаться балки, впуская в трюм небольшие струйки воды. Дерево скрипело, дыра расширялась, а воды становилось все больше. Я кинулась к двери. За ней обнаружились трап и трюмная помпа. Нехорошо. В корабле пробоина, сюда сейчас половина пиратов слетится, чтобы выкачать воду. Сверху послышался топот. Вот черт! Я бросилась в самый угол, к другой двери. Видимо, трюм был разделен на сектора. Затаившись в тени всяких бочек и мешков, я поджидала пиратов. И когда те уже почти спустились, а вода доставала мне до колена, раздался еще один удар. Пираты кубарем полетели вниз, каравелла угрожающе затрещала и заскрипела, а я бросилась к трапу. Несколько шагов, и я услышала хруст дерева, а затем корабль просто раскололся надвое, из-за чего трюм мгновенно заполнился водой. Открыв глаза, увидела лишь кучу обломков вокруг и медленно тонущее судно. Задерживать дыхание даже не нужно. Пираты, явно не успевшие отреагировать, медленно шли ко дну, как мешки и прочая утварь. Корабль погрузился в воду не полностью, а потому поспешила всплыть и схватиться хоть за что-то, чтобы чувствовать опору под ногами. Однако план прервал приглушенный грохот пушек и ядра, взбаламутившие воду в нескольких десятков метрах. Я поплыла под водой, стараясь найти место, где можно хотя бы на секунду вынырнуть. Подплыла к одной из частей каравеллы, где урон от ядер, по моему мнению, был минимальным. А всплыв, оказалась в горящем аду. Судно явно неслабо потрепали. Вокруг слышался треск огня и крики людей, все это какофонией разносилось на несколько метров. Пожар охватил весь корабль, воздух стал спертым и обжигающим, а доски, отколовшиеся от каркаса, беспорядочно горели и плавали вокруг, стремясь задеть и меня. Я постаралась проплыть сквозь это зарево, направляясь к месту, откуда виднелось синее море. До меня донесся грохот и скрип, и я, поднимая голову вверх, поняла, что это одна из мачт, охваченная огнем, предательски прогнулась и обрушивается в воду, поднимая все новые ворохи брызг. Спустя пару секунд раздались пушечные выстрелы, и ядра пролетели над головой, с треском врезаясь в и так разрушенное судно. Вдалеке слышатся крики, стоны, плач. Но я погрузилась обратно в воду, и все затихло, ушло на второй план. Поплыла вперед, минуя неожиданные препятствия в виде мертвых и не очень людей, а также всякое оборудование и иногда встречающиеся на пути части корабля, слишком тяжелые, чтобы всплыть. Ориентиром мне стала мачта, указывающая прямо на «выход» из объятий мертвого судна. Я отчаянно плыла к ней, надеясь зацепиться сначала за нее, а потом и за что-нибудь поменьше. Не хотелось бы, чтобы те, кто атаковал эту посудину, нашли меня. Внезапно ад сменился ясной синевой моря, и меня словно что-то дернуло. Развернувшись на месте, я глядела, как под воду медленно уходит профессор. Отчего-то я знала, что он еще живой. Я смотрела на него, медленно опускающегося всего в нескольких десятках метрах, и чувствовала некое… торжество? Разве это правильно? Он ведь ничего мне не сделал. Я сама подписалась подо всем, что он предложил. Резко сорвавшись с места, попыталась подплыть к нему, но между нами, врезаясь в водную гладь, вклинились ядра, и взгляд потерял профессора в многочисленных пузырях. В следующее мгновение, когда глаза все же на него наткнулись, я поняла, что слишком поздно. Развернувшись, поплыла к мачте. Та, догорев, раскололась надвое и расплылась в разные стороны. Я поднялась ближе к поверхности, схватилась за наиболее дальнюю часть и, наконец, рассмотрела судно. Точнее, то, что от него осталось. Расколовшееся уже на несколько частей, горящее и сверкающее в надвигающейся темноте. Как долго мы плыли? Людские крики становились тише, но все еще слышны, лишь иногда прерываемые очередным обстрелом и треском дерева под жестокой стихией. Море бушевало, раскидывая в разные стороны полыхающие части корабля. А я наконец увидела того, кто устроил все это. Фрегат дозора. Ну конечно. Судно в полной целостности флегматично наблюдало за участью меньшего собрата. Я усмехнулась. Неужели справедливость восторжествовала? Нет. Я тоже причастна к тому, что сегодня произошло. Не имея больше сил, положила голову на жесткое и холодное дерево и закрыла глаза. Тяжело. Отчего-то тело стало таким тяжелым… Моргнув, заметила, что мою часть мачты унесло далеко от места битвы. Еще раз, и теперь вдали заметны небольшие пятна: одно уже догорающее, а другое все такое же холодное и равнодушное. Странно. Тело, не испытывающее боли и усталости, словно само погружается в сон. Я не стала сопротивляться, готовая принять то, что будет потом.