***
Я лежала с открытыми глазами несколько часов. За окном уже рассвело, слышны были приглушенные голоса, но нас не спешили выдергивать из объятий сна. Пели птицы. Рядом, в полуразрушенных кроватях, спали дети. Некоторым вряд ли наберется семь лет. Я вздыхаю. Слегка отбиваю ритм на животе, ворочаюсь и снова застываю. Вот они, преимущества мертвой плоти. Потолок вновь привлекает мое внимание. Я гляжу на него, стараясь найти очертания всяких существ. Первые пару часов я так сделать не могла, потому что, ясень пень, было темно. Теперь же свет проник в помещение сквозь хлипкие шторы, и я могла рассмотреть его. Сначала я увидела море. Оно танцевало от одного угла комнаты к другому, поражая воображение своими фантастическими волнами. Потом в тени моря появился волк. Его открытая пасть предупреждала, но он не был зол. Скорее осторожен. Потом, стремясь через весь холст, изгибаясь и теряясь в волнах, появился дракон. Не обычный, а китайский. Его длинная морда направлена в сторону окна и на секунду я начинаю жалеть его. Ему не уйти отсюда. Снаружи послышался какой-то звон. Я приподнялась на локтях, стараясь рассмотреть в кусочек окна, что же происходит. Но интерес пропал так же быстро, как и появился, и я поспешила соприкоснуться с подушкой в очередной раз. Но нарастающий звон теперь было слышно и в доме. Постепенно до меня дошло: колокольчик. Они так типа будят всех? И верно: спустя буквально минуту в комнату, сияя и радуясь жизни, залетает девушка лет четырнадцати. Кружась по комнате и весело что-то щебеча, она принимается будить самое младшее население деревни и когда доходит до меня, лишь ошарашенно смотрит. Ну да, я в данную возрастную категорию не пролезаю уже лет как пятнадцать. Пару минут мы смотрим друг на друга молча: она — удивленно, я же с ноткой абсолютного равнодушия. Затем она шумно вздыхает, открывает рот и сразу же его закрывает, нахмурившись своим мыслям. Эта картина меня забавляет и я сдавленно усмехаюсь. Девушка же, кажется, моим поведением оскорбляется. — Кто вы и что делаете здесь? — голосок у нее тонкий и немного писклявый, но не мне жаловаться. Я немного приподнимаюсь и, все еще глядя на девушку, произношу: — Я бы сказала, что я гость, но пока и сама в этом не уверена, — лицо девушки на секунду становится задумчивым, затем на нем расцветает улыбка. — Вы, должно быть, Нелли. Глава рассказывал, что у нас удивительная гостья… — девушка осеклась. Затем, слегка встрепенувшись, она протягивает мне руку, — Мое имя Власка, пойдемте со мной и я отведу вас к вашим проводникам. Удивительная гостья, ха? Неужели эта Алька заметила? И верно, вчера она оставалась с Главой и что-то обсуждала. Им от меня что-то нужно? Или им просто интересно? Во всяком случае, нет смысла терзать себя вопросами, на которые могут ответить только эти дети. Со временем я пойму, что они от меня хотят. Власка все еще смотрит на меня с неприкрытым интересом. Я же, не глядя на ее руку, отбрасываю покрывало и стараюсь подняться. Девушка сдавлено пищит и отворачивается, а красные уши и шея выдают ее смущение. — П-простите, я не думала… В-вам одежду не выдали? — она нервно стала бегать по помещению, опрокидывая вещи с полочек и сметая все со своего пути. Я же ее смущения не поняла. Из одежды на мне была легкая майка и шорты, вполне все скрывающие. Все белое и без эротического контекста, чтобы никто не вздумал обвинять в совращении малолетних. Пока я раздумывала над очень странным вопросом, девушка успешно разворошила комнату и, не глядя на меня, несла комплект одежды. Я смиренно приняла дар, надеясь, что он выстиран и надевался не слишком много раз. Одежда села довольно, ммм… неплохо. Только с одним большим минусом — она была зверски велика. Пока я обреченно смотрю на рубаху, что вместит в себе еще одну девушку, Власка энергично что-то рассказывает про жизнь в местной общине. Ловлю себя на мысли, что мне совершенно неинтересно и что все, чего я хочу — убраться отсюда. Причем чем раньше — тем лучше. Чувство приближающейся опасности жгутами охватывает мое мертвое сердце, заставляя взволнованно ждать подвоха. Странно, но вчера подобного не было. То есть, опасность чувствовалась, но чтобы такая? Пока я занималась самопознанием, Власка раздала приказы детям, которые неохотно, но принялись их исполнять, и уверенно вывела меня на улицу, освещенную ярким летним солнцем. По дороге ходили дети возрастом, может, лет до девятнадцати, кто-то выглядел совсем серьезным и оттого казался до ужаса нелепым, кто-то наоборот с улыбкой, как и Власка, брел по своим делам, то и дело переговариваясь с кем-то. Городок не казался слишком уж оживленным, но все равно вызвал у меня смешки: дети, которые хотят казаться взрослыми. Дети, которым пришлось стать взрослыми раньше времени. Что же здесь произошло? — Ох, Нелл, все в порядке? — из-под пушистых ресниц на меня смотрели осторожные, но доверчивые желтые глаза. Красиво. Я гипнотизирую девушку с пару секунд, но затем слабо улыбаюсь, понимая, что вышло фальшиво и натянуто, и говорю: — Ты сказала, что нас будут ждать сопровождающие? — смутное ощущение чего-то жуткого не покидает меня. Что же это такое? Улыбка на лице моей провожатой расплывается кривая и… жуткая. Крайне. Ощущение, будто смотрю на старуху, что предлагает Белоснежке отравленное яблоко. — Они нас уже ждут, — тут же девушка преображается в того милого ангела, которого я видела с утра. — Кристофф и Нэнеке решили начать с земледелия, а затем познакомить вас с плотниками и механиками, а там и до остальных ремесленных дел мастеров дойдем. Пекари, кузнецы, ювелиры, лекари, гробовщики и другие. Я вздрагиваю. Гробовщики, я так понимаю, проскользнули в этом списке не случайно. А потом я замечаю еще одну странность. — Но разве моими провожатыми являются не Джес и Алька? — Ох, боюсь что сегодня у них слишком много дел. Они наиболее приближенные к Главе, так что у них всегда есть чем заняться, — мило проворковала девушка, даже не поворачиваясь ко мне. Она не замечает, или просто не подает виду, моего взволнованного состояния и продолжает щебетать о том, как у них тут все расчудесно и радужно. Когда рассказ медленно перетекает в обсуждение мяса, что разделывает мясник, я поспешно останавливаю ее, хватая за руку. Девушка ошеломленно смотрит на запястье, затем на ее лице возникает странное выражение. Брезгливость? Но она берет себя в руки и поднимает на меня свои не менее солнечные, чем погода, глаза и недоуменно произносит: — Ч-что-то не так? — но от меня не укрывается запинка. И вообще, очень многое мной замечается. Улица, посреди которой мы стоим, является импровизированным рынком, где продавцы расхваливают свой чудесный товар. Лавочки тянутся вдоль домов, радостные дети уверенно разгуливаются от одной к другой, торгуются до остервенения, сыплют деньгами и фальшивыми улыбками. Вот только к каждому хочется подойти и спросить: а где же твои мама с папой? Почему ты тут один? Почему твой взгляд совсем не детский? Я нервно озираюсь. Что-то давит на меня. А затем смотрю на Власку и говорю: — Мне не хорошо, можем мы присесть где-нибудь в теньке?***
Прохлада тропик меня не охладила. Но дала время для размышлений. Власка покорно сидела рядом, но спустя какое-то время убежала, сказав, что приведет моих провожатых с лекарствами. Провожатых… Я озираюсь по сторонам, пытаясь запомнить все до мельчайших подробностей. Небольшой тупичок, старый полуразрушенный фонтан посреди, густо заросшие лианами дома. Под балконом одного из них я и сидела, наслаждаясь прохладой. Буйство тропик нельзя было не заметить. Но интересно было не это: дома, пусть старые и обветшалые, напоминали броскую и яркую Италию. И хотя я там никогда не бывала, сравнение не выходило у меня из головы. В ожидании я провела минут пятнадцать. Никто не спешил почтить меня своим присутствием. Медленно стала приподниматься, чтобы, не дай бог, не задеть головой балкончик, как из-за угла появились взволнованные лица. Джес и Алика. Заметив меня, девушка буквально в два шага настигла меня и, схватив за руки, прижала к себе, глядя большими и красивыми глазами. Парень остался сторожить единственный вход, он же по совместительству и выход. — Мисс, прошу вас, пойдемте с нами. Ваша жизнь в опасности, — девушка скривилась так, словно ей очень больно. Затем опустила голову, часто задышала и начала всхлипывать. Я осторожно освобождаю руки и дотрагиваюсь до ее плеча. — Погоди, приди в себя и объясни подробней. Что происходит? Девушка в моих руках застывает, а затем, сотрясаясь от рыданий, начинает нести бред. В ее речи проскальзывают странные слова, я почти ничего не могу разобрать, а потому неловко пытаюсь привести ее в чувство. Но шум с улицы привлекает мое внимание и через пару мгновений из-за угла появляется Гейл, а с ним двое — девушка и парень — которые тащат связанного Джеса. Юноша дергается и мечется в своих кандалах, а затем, повернувшись к нам, кричит: — Уходите отсюда! Но его крик теряется где-то в шуме. В голове словно море плещется. Девушка поднимает на меня красные заплаканные глаза и с ужасом отшатывается. Я же стою не в силах даже пошевелиться — море выплескивается через край, шумит и сминает разум. Я отчаянно хватаюсь за голову, стараясь понять, что же не так. Пытаюсь привести мысли в порядок, собраться, игнорировать шум. Но выходит только хуже. Опускаюсь на колени, не в силах устоять. Сквозь шум прибоя в голове, слышу шаги и шарканье обуви по старой плитке. Поднимаю затуманенный взгляд и встречаюсь с холодными серыми глазами Гейла. Пинок. Я заваливаюсь на бок, хрипло вздохнув. — Какие же вы, твари, мерзкие, — шипит юноша, а затем море в голове захватывает меня в водоворот и утаскивает на дно подсознания.