***
Из леса я все же выбралась, но не без помощи лесничих. Оказалось, им вчера сообщили о том, что в одной из туристических групп не досчитались кого-то, поэтому с вечера они начали поиски по всему периметру тропы. Я думала, что суровые дядьки, которые взволнованно и раздраженно осматривали меня со всех сторон, пытаясь найти признаки травм или повреждений, будут меня отчитывать, а может еще и штраф влепят (вот уж чего не хватало, так это увеличения долга!), но они лишь спешно укутали меня в одну из своих курток, дотащили до поста, налили горячего чая и впихнули несколько бутербродов. Пока я ела, грозные защитники леса вздыхали и причитали, мол, как это можно было так потеряться в лесу. Но относились ко мне удивительно по-доброму, словно девчушку маленькую спасли, а не великовозрастную кобылу. Горячие бутерброды были вкусными, чай сладким и пах травами, а люди были удивительно добрыми. Но я начинала скучать по пиратам. Да и начали складывать подозрения, что они меня там потеряли. Акки был со мной согласен. — Спасибо вам большое, не знаю, чтобы я без вас делала, — проговорила я, прочищая горло и ставя кружку на деревянный столик. На охранном пункте была небольшая пристройка, где и проживали сменяющие друг друга стражи. Места было немного, но внутри было тихо и уютно. Пахло деревом и травами. И тремя людьми, что парились в верхней одежде, ожидая, когда я приду в себя. — Да бог ты мой, дорогуша, че ты волнуешься? Ты умудрилась пережить ночь в диком лесу со зверьми под боком, теперь тебе уж точно бояться нечего! — рослый лесничий с рыжей бородой с довольным видом стоял, сложив руки на груди и улыбаясь. Я пережила одного из самых опасных колдунов современности, дядь, я боюсь, в этом мире больше не осталось вещей, которых можно было бы бояться. — Откуда ты вообще взялась? Группа-то, с которой ты вчера была, сказала, что ты заняла место одного из ихних, и что они тебя знать не знают. Ну, кроме какой-то странной семейки ботаников. Я смущенно улыбнулась, сильнее заворачиваясь в плед. — Да я просто хотела лес посмотреть, — прошептала я, отводя взгляд. Лесничие переглянулись и рассмеялись, а один из стражей, чья смена еще не наступила, покачал головой: — Не одна ты такая, в день у нас тут куча ребятни пробегает вместе с туристическими группами. Видать, Гор и Дэн, что дежурили вчера, подумали, что ты одна из них. Ну ничего, бывает. — Так вы отпустите меня? — я удивленно смотрела на мужчин по очереди, не веря своим ушам. — Ну так, а че еще с тобой делать-то? Оружия при тебе нет? Нет! — ну, это как раз-таки не факт, — Из леса ты ж ниче не унесла? Ниче! Так что проблем нема. Свободна, как ветер, — бородач широко распахнул руки, улыбаясь почти что беззубой улыбкой, и кивнул на кружку, — но чай допей. Ночи в лесу леденющие, а ты, вон, видно уже и заболела. Мож тя к врачу? Неужели все рыжие такие общительные? Это же не может быть свойством цвета волос, правда же? — Нет, спасибо, у нас есть, — я замялась, понимая, что просто так не скажешь про субмарину и пиратов, — знакомый врач. Да. — Ну и ладно, — рыжий здоровяк хлопнул ладонями по коленям и поднялся, почти упираясь головой в потолок, — тогда эта, успехов тебе, малявка, и не болей. И в лесах не теряйся. Твоя семья, небось, волнуется за тебя. Оба лесничих махнули мне на прощанье и, сильно пригнувшись, вышли из хижины, направляясь обратно в лес. Со мной остался лишь один из стражей. — Оставайся здесь сколько угодно, пока не почувствуешь, что стало лучше, — он ободрительно улыбнулся и пододвинул блюдце с бубликами и конфетами ближе, — а я пойду посмотрю, как там дела у товарища моего. Я благодарно кивнула ему и принялась пить чай, чувствуя, как по венам медленно растекается жизнь. После неприятного шатания по лесу, когда я едва чувствовала конечности, посидеть в тепле и уюте было воистину прекрасно. Но мне требовалось вернуться на субмарину. Ну, после еще одной чашечки чая. Акки, казалось, тоже пригрелся, он довольно молчал где-то глубоко внутри, явно наслаждаясь ощущением спокойствия. Был лишь один большой минус — холодная и едва влажная одежда, что никак не хотела сушиться. Мне все еще было зябко в ней сидеть, укутавшись в сухой плед, что уже постепенно начинал промокать. — Надо встать и пойти на субмарину, но что-то так лень, — прошептала я, вдыхая аромат свежезаваренного чая, — знаешь, Акки, мне нравится этот остров. Мне бы хотелось жить здесь. Вместе с Джесом и Аликой, например. Может, еще и Румпа бы сюда привезла. Это хорошее место. И люди здесь хорошие. Я задумчиво отпила горячего чая, чувствуя, как его тепло обволакивает меня изнутри, все больше согревая и успокаивая. Хо-ро-шо. — Нелл. Нам пора. — Иногда ты ужасно вредный, Акки. Я в несколько глубоких глотков опустошила кружку, довольно потянулась, разминая задеревенелые конечности, и, наконец, сделала над собой усилие и встала.***
Со стражами я распрощалась тепло, отблагодарив их за помощь и приют. Те лишь улыбнулись и пожелали примерно того же, что и лесничие — не теряться больше. На этой прекрасной ноте я и потопала в порт, надеясь, что мне не устроят взбучку за долгое отсутствие. Но все было гораздо хуже. Стоит начать с того, что чем ближе я приближалась к морю, тем меньше народу становилось. Причем в самом нехорошем смысле. Люди буквально бежали в обратную сторону, едва не снося меня со своего пути. Я лишь удивленно наблюдала за всеобщим бегством, умом понимая, что это как-то, да связано с нами. Радовало, что хотя бы не со мной лично. Но радость быстро прошла. — А вот и наша маленькая ведьма, — резкий свист в ушах затормозил меня, и если бы не Дух, что с усилием дернул меня вниз материализовавшейся рукой, я была бы мертва. Надо мной, всего лишь в нескольких сантиметрах выше головы, была идеально круглая дыра в стене. Не успела я предпринять что-то, как резкий удар в бок отбросил меня от здания в другую сторону. Все еще влажная одежда собрала всю дорожную пыль, но меня волновало другое. Мне было больно. Мне было адски больно. Стоя на четвереньках, я пыталась сделать вдох, чувствуя, как безумно ноет левый бок. Рваные вздохи вырывались из горла, но глотнуть свежего воздуха я все никак не могла. Лишь беспомощно открывала рот, словно рыба, выброшенная на берег. — Хм, не такая уж ты и всесильная оказалась, а, ведьма? — приятный женский голос раздался где-то очень рядом, но я все слышала словно сквозь слой воды. Острая боль вновь пронзила левый бок — женщина ударила меня носком сапога, и я беспомощно повалилась на землю. Солнце слепило в глаза, я не видела свою противницу, но то, что я желала ей смерти, я уже понимала отчетливо. Она надавила сапогом мне на живот. Я отчаянно пыталась дышать. — Как жаль что веселье закончилось так быстро, — она опустилась ниже, сильно опираясь на ногу, что сдавила мне все внутренности. Она что же, железная?! — а столько шуму вокруг тебя, милая, развели — ух-х! А ты совсем никчемная. Она рывком поднялась, и я сдавленно выдохнула. Воздух начал постепенно наполнять легкие. В свете солнца блеснуло лезвие — женщина целилась острым копьем мне прямо в грудь. — Ак…ки, — только и могла выдавить я из себя, чувствуя, как внутри разгорается целое пламя, смешанное с песком и гневом моего Духа. Резкий порыв воздуха и лязг стали оглушили. Женщина, что еще секунду назад чуть не прикончила меня, отразила атаку Шачи. Тот изо всех сил старался пробить блок противницы, но женщина легким взмахом руки останавливала катану пирата. Пока я приходила в себя, женщина яростно налегала на Шачи, тесня его к одному из зданий на противоположной стороне улицы. — Вы только поглядите, мушка выползла на защиту ведьмы! И как тебя только Жужа отпустил? — ее нарочито веселый голос меня раздражал. И не меня одну, походу. — Да что б тебя, гадина, ты не тронешь никого из нашей команды! — я с усилием перевернулась, стараясь встать хотя бы на четвереньки, и краем уха слушала разговор, прерываемый свистом оружия. Голова раскалывалась, все тело жутко болело. Дух яростно трепетал, но ничего сделать не мог. Выпустить его сейчас означало полностью потерять все оставшиеся силы. — Пару мгновений я вам выиграть могу, — Акки был словно натянутая струна, он ждал любой возможности. Я сделала отчаянную попытку встать, тело нехотя подчинилось, и вот я уже стояла, пошатываясь и глядя на расплывающийся мир, — просто скажи когда. И тогда я услышала вскрик. Резко подняв голову, я поняла, что кричал Шачи. Острое лезвие копья вошло в плечо пирата, явно наткнувшись на кость. Кровь ярким пятном расплывалась на его комбинезоне. — Шачи! — крикнула я, привлекая внимание пирата. Тот явно хотел что-то ответить, но я не дала ему, — Акилльз, сейчас! Дух, материализовавшись за спиной женщины, резко перехватил копье, и я услышала треск. По древку пошли трещины, Акки в один замах отломал часть копья, за которое все еще держалась женщина, и, резко схватив ее другой рукой, впиваясь в плоть острыми когтями, вонзил обломок оружия в ногу женщины. Мир замедлился на мгновение, растерял краски, когда Дух, растворяясь в воздухе, повернул украшенную рогами голову в мою сторону. — Убегайте отсюда так далеко, как только возможно, — когда за спиной женщины остались лишь отблески голубоватого света, а мир начал потихоньку вновь оживать, я услышала его тихий и сожалеющий голос, — мы здесь бессильны. Лишь после этого я увидела, как охотница, сдавленно воя, прижалась к стене, опираясь на здоровую ногу. Она вцепилась руками в обломок древка и, шипя проклятье, принялась вытаскивать его. Меня ужасал вид крови, ее резкие, но выверенные движения, когда та медленно вытаскивала окровавленное древко, ярость, пылающая на дне ее глаз. Но умом я понимала, что времени на созерцание у нас нет, а добить ее мы не сможем. — Шачи, — но пирату даже не нужно было ничего говорить. Тот, быстро смекнув что к чему, схватил с земли свое оружие, видимо, выбитое из рук, и, прижимая рану на плече, побежал в мою сторону. — Туда, — он кивнул в сторону подворотни, и я, с усилием перебирая ногами, побежала вслед за ним. Когда мы уже оказались в тени зловонного переулка, я услышала уже не сдерживаемый пронзительный визг, что явно принадлежал раненой охотнице. Развернувшись на ходу, я заметила, что та изменилась, стала крупнее и выше, а ее темно-коричневый хвост с такой силой бил стену, что с той посыпалась крошка. У меня кровь в жилах застыла. — Она еще и фруктовик?! — я развернулась в сторону пирата, что нервно озирался по сторонам, пытаясь понять, в какую из сторон нам бежать дальше. — Она не просто фруктовик, она еще и Волей владеет, что б ее..! — огрызнулся пират, — Черт, я не знаю, куда нам бежать! — Налево, — слабо отозвался Дух, и я повторила за ним вслух. — Налево? Но это противоположное порту направление! Сзади послышался треск и я спиной почувствовала, как в меня летит что-то тяжелое и смертельно опасное. — Налево! Мы резко бросились в левую подворотню, не рассчитав сил и врезавшись в какой-то хлам, в то время как за спиной уже раздался треск и жалобный скрип здания. Раскидав мешающиеся пакеты, деревянные балки и прочий мусор, мы кинулись вперед, стараясь не обращать внимания на раны и плохое самочувствие. Первостепенной задачей было выжить, а там уж как получится. И хотя я чувствовала как с каждым шагом жизнь медленно выходит из меня, я продолжала бежать, следуя за Шачи и легким ветром. Слышавшийся за спиной треск и грохот неожиданно затих, но свист ветра над головой ясно дал понять, что погоня все еще ведется. Складывалось ощущение, что женщина играется с нами, но когда сверху в нас полетели ножи, мы поняли, что ей явно не до игр. — Что за чертовщина происходит, Шачи?! — я едва могла дышать, но не спросить не могла. Мы петляли по подворотням как первоклассные бегуны, но у нас у обоих уже не было сил. Мне отчего-то начало казаться, что я слишком много бегаю в последнее время, да еще и по каким-то захламленным дворам. Но радовало одно — если я и умру, то хотя бы не от рук Сарена, что как-то подозрительно исчез с наших радаров несколько недель назад. И хотя волноваться сейчас стоило не о колдуне, что нес за собой хаос и отчаяние, а об охотнице, что, распаленная нашей выходкой, желала нашей смерти, я не могла с собой ничего поделать, то и дело вспоминая опасного психопата с рапирой. Может все потому, что оба этих товарища обожают тыкать своим оружием куда придется? — Там, — Шачи отвлек меня от размышлений, наконец указав алой от крови рукой на проход между зданиями, крытый хлипкими деревяшками, и мы свернули туда. Там было тесно, темно и навалено куча мусора, но, что приятно радовало, этот проход вел в сеть других крытых улиц. И это место я уже знала. — Шачи, нам нужно в ту сторону, — проговорила я, и голос эхом отозвался от стен. Деревянный настил постепенно сменялся каменным, что давало большую защиту. Которая нам уже и не требовалась. За спиной послышался грохот, и мы поняли, в этом лабиринте больше не одни, — туда! Мы забились в угол, который соприкасался со стеной, что опутывала лес. Я вспомнила, как шаталась тут, ища хоть какой способ преодолеть ее, но нашла только гору мусора и пьяниц. Угол, в котором мы сидели, переводя дыхание, напоминал развороченную лавку, полуразрушенную, но все еще упорно стоящую прямо. Таких лавочек в данном переулке было много, но не все из них могли похвастаться такой же целостностью. — Куда ты нас завела?! — шипя и чертыхаясь спросил у меня парень, осторожно пытаясь вынуть лезвие копья, что все еще торчало из его плеча. Я схватила его руку, останавливая. — Я знаю это место, — прошептала я, — нужно лишь дождаться, когда эта ненормальная пойдет в другую сторону, и мы сможем вернуться на пирс. А хрень эту не тронь, пусть лучше медики наши ей займутся. Мало ли. С минуту мы сидели тихо, пытаясь отдышаться. Легкие горели огнем, я не могла надышаться, чувствуя, как с каждым вздохом мне становится все тяжелее и тяжелее. Где-то внутри маячила мысль, что я больше не поднимусь, но я упорно задвигала ее подальше. Я хочу жить. И я буду жить. И не только я, но и мы все. — Шачи. — Что еще?! — Кто она? Ты сказал, что она владеет не только фруктом, но и «волей». Что это значит? И что за фрукт? — Ты шутишь?! Ты прямо сейчас хочешь узнать это, когда мы… — он зашипел на меня, но тут же замолчал, когда мы услышали, как что-то тяжелое и мощное с шумом повернуло в сторону нашей подворотни. Я не могла назвать звуки шагами, потому что это не были шаги. Это были прыжки. Прыжки, сопровождающиеся громким эхом и треском разлетающегося во все стороны мусора. Я в шоке уставилась на Шачи, но тот лишь сидел, прижавшись к деревянному прилавку и сосредоточенно вслушиваясь в звуки. И тогда я поняла, сколь сильно отличаюсь от них, от пиратов. Они были готовы встретиться с врагом, превышающим их силы во много раз, и дать им отпор несмотря ни на что, просто потому, что так надо. Я же была готова сделать это только тогда, когда за моей спиной был Дух, и то потому, что это угрожало моей жизни. Мы молча сидели в тени лавки, ожидая, когда тварь уйдет. Та периодически останавливалась, и переулок, погружающийся в тишину, казался пустым, словно тот, кто только что создавал весь этот шум, исчез по щелчку пальцев. Но потом топот повторялся, все ближе и ближе. Мы сидели, замерев и ожидая нашей участи. Шачи — готовый в случае чего атаковать, я — готовая следовать за ним во что бы то ни стало. Я буду биться вместе с ним до конца, пусть даже придется убить или умереть самой. Согласилась же я остаться с пиратами, даже зная, на что похожа их жизнь. Но прыжки отдалялись. И отдалялись именно в ту сторону, в которую и было нужно нам. Они становились все тише и глуше, а спустя пару минут и в переулке лишь мусор шелестел на ветру. Шачи полез было проверять, но я его остановила. — Ты ранен, — одними губами произнесла я и, приподнявшись, высунула кончик носа наружу. Пусто. Длинный темный переулок был пуст. Даже Дух напряженно подтверждал, что это так. Шачи поглядел на меня снизу вверх, и я кивнула ему. Мы поднялись. — Я думала, что мы умрем, — шепотом произнесла я, косясь в сторону, куда ускакало это жуткое существо. — Нелл, — я посмотрела на Шачи, что уже был весь бледный и едва мог стоять на ногах. Я кинулась к нему, поддерживая и заставляя стоять прямо, — я без малейшего понятия, куда ты нас завела и как отсюда выйти, и я хочу тебя за это ударить. Сил хватилось лишь на слабую улыбку. Но пирата повело, и я поняла, что из нас двоих на ногах уверенно стояла только я. Потому подхватила Шачи, перекидывая его здоровую руку через шею и поддерживая. Парень оказался чертовски тяжелым. — Знаешь что, Шачи? Всегда оставайся таким же. И не смей закрывать глаза. Без тебя будет так скучно выбираться отсюда, — прошептала я и медленно поплелась вперед. Тяжесть чужого тела тянула к земле, собственные раны болели и ныли. Голова трещала. А ведь я еще с утра в абы каком состоянии была, не то что сейчас. Но я упорно продолжала идти вперед, лишь изредка останавливаясь, чтобы перевести дыхание. — Нелли, вы так не дойдете, — голос Духа звучал уже громче в моей голове. — Спасибо за такую веру в нас, Акки, — усмехнулась я, поворачивая в очередной проход. Им все не было конца. — Ты опять с этим своим переговариваешься? — недовольно проворчал пират. У меня начинало складываться ощущение, что когда он ранен, он становится еще более вредным и невыносимым. — Шачи. Заткнись. Так что ты предлагаешь, Акки? — Я могу восстановиться быстрее. Но тебе этот способ не понравится. — Мне много чего не нравится, Акилльз, но если это может помочь, то делай то, что должен. Едва я договорила, как сзади, прямо над ухом, промурлыкал приятный женский голос. — Вот вы где. И что-то твердое и жесткое вонзилось мне в многострадальный бок, что я успела подставить вместо спины, слегка развернувшись в сторону голоса. Шачи, словно найдя в себе силы, отпрыгнул в сторону, поднимая катану здоровой рукой. А я… Если бы кто-то когда-либо спросил меня, на что это похоже, когда в тебя вонзается толстая железная труба, разрывая твои внутренние органы и ломая кости, попадающиеся на пути, я бы ответила просто — ни на что. Мир потух на мгновение, боль находила волнами, из притупленной становясь острой и пульсирующей. Кровь хлестала из раны, заливая одежду, и я удивительно спокойно подумала про себя, что та ведь только-только обсохла. Я стояла, пошатываясь, только благодаря тому, что на весу меня все еще держал этот злополучный хвост, принадлежащий женщине-фруктовику. Но стоило тому медленно выскользнуть из моего тела, как я мешком повалилась вниз. Я слышала Шачи, слышала рев Духа, что, явно забив на все свои убеждения, все же появился, сверкая как новогодняя елка посреди темного переулка. Но звуки были такими неясными, тихими, приглушенными. Словно ты медленно погружаешься в сон, и окружающий мир замолкает с его приходом. Я смотрела, как Дух медленно хватает женщину, словно тряпичную куклу, и поднимает над землей, что-то говоря и шипя. Одна его когтистая рука без малейших усилий сжимала ноги охотницы, не давая той воспользоваться гибким хвостом и мощными вытянутыми лапами, другая же стискивала кончиками пальцев голову, не давая ей дергаться из стороны в сторону. Но даже Акки казался таким далеким, недосягаемым, что от необъяснимого чувства тоски у меня заныла грудь. — Аб’хэтц паар дур слаа Акилльс фэран, — шипящие и рычащие нотки неизвестного языка лились словно музыка, я слышала их настолько четко, что сама удивились этому. А вслед за фразой он впился клыками ей в лицо. Оглушительный женский визг, кровь, льющаяся во все стороны и пачкающая стены. Клыки все глубже и глубже впивались в лицо женщины, словно в попытках откусить шмат мяса побольше, и оставляя длинные рваные раны. Но когда тело охотницы обмякло в его руках и Дух отпустил его, я отчетливо увидела белые нити, тянущиеся к его пасти. И внезапно почувствовала, как с меня спадает пелена. Боль, что постепенно унималась и исчезала, стала тупой и ноющей, голова чугунной, а звуки неприятно резали слух. Все начало чувствоваться в разы сильнее, ярче. Но мне стало необъяснимо легче. Я потянулась рукой к сквозной ране и обнаружила, что та пусть и кровоточит, но является уже не такой огромной, как я думала. В том месте больше не было дырки. — Твою ж мать! — и Шачи я стала слышать в разы лучше. Даже успела пожалеть об этом, — Ты как, Нелл? — он подбежал ко мне и присел рядом, вглядываясь мне в лицо, — Ты бледная как смерть, но, вроде, живая. — Очень наблюдательно, Шерлок, — хриплым голосом произнесла я. Шачи и Дух помогли мне подняться, и я неуверенно оглядела подворотню. Залитая кровью, та казалась мне новым и светлым местом. Я чувствовала себя переродившейся. В голове явственно пульсировала мысль, что я только что выжила благодаря чистой удаче. — Это можно считать победой? — я повернулась к Шачи и вопросительно приподняла бровь. Тот неуверенно почесал затылок. — С натяжкой, но, думаю, можно, — мы переглянулись и рассмеялись, как ненормальные. Дух молча парил над землей, лишь как-то осуждающе засопев, когда мы с пиратом обнялись и, все еще смеясь, сползли по стенке на землю. — Я думала, что я труп, — отсмеявшись проговорила я, все еще приобнимая Шачи, — господи, я думала, что я труп. Хриплый смех вырвался из горла, и я уронила голову пирату на плечо. Слава богу, что на здоровое. — А представь какого мне было, — усмехаясь проговорил он, — эта дура чуть не убила тебя. Как бы я потом перед кэпом оправдывался? Мы отсмеялись и молча уставились на Акки, что выжидающе смотрел на нас. Я чувствовала такую дикую слабость, что была уверена, попробуй я встать — и все, я сломаюсь. — Как нам идти обратно? — тихо спросила я, хлюпая носом, — Я вообще без сил. — Ага, также. Акки, явно не выдержав нашего нытья, подхватил нас и, что-то ворча на незнакомом мне языке, понес в сторону порта. Мы выиграли. Аллилуйя.***
В порту мы наткнулись на нескольких наших медиков, что бегали от одного раненного к другому. Здесь тоже была битва, но она явно закончилась быстрее, чем наша. Пострадавших было немного, а тех, у кого серьезные раны еще меньше. Мы с Шачи оказались в их числе. Стоило капитану нас увидеть, как я подумала, что нас сейчас добьют прямо на месте. Но когда Акилльз подчинился приказу Трафальгара опустить нас (что было само по себе удивительным делом, ведь я была против!), тот явно решил приберечь свой гнев до лучших времен, увидев, в каком состоянии мы находимся. Нас быстро осмотрели и приняли решение, что обоим место в лазарете на ближайшие несколько дней. Никаких отговорок капитан не принимал, а потому нас быстро дотащили до места назначения. Дух исчез, впав в своего рода спячку где-то глубоко внутри и позволяя медикам заняться моими ранами. Пока я сидела на перевязке, я слышала, как оглушительно орал Шачи, когда у того вытаскивали злополучный осколок копья из плеча. Было одновременно очень весело и до безумия апатично. Когда наши бравые врачи все же отстали от меня, я решила перебраться в свою каюту, чтобы не занимать лишнего места, да и немного поработать. У меня было стойкое чувство, что мне нужно чем-то занять себя на ближайшее время. Но когда я уже почти выбралась из медотсека, меня за шкирец хватанул капитан. — Ну и куда ты, по-твоему, идешь? Я дернулась пару раз, пытаясь вырваться, но быстро поняла, что сейчас меня будут бить. Хотя зачем бить — препарировать. — Мне бы в каюту мою… Не успела я закончить, как меня силой (но все же крайне деликатно) поволокли в сторону одной из свободных коек. Прямо около нее капитан остановился, повернулся и приказным тоном сказал: — В койку. Я молча переводила взгляд с мужчины на хлипкую кровать, пытаясь придумать отмазки, но что-то не выходило. В голове было пусто, но игривое настроение не позволяло просто так сдаваться без боя. — Капитан, второй раз уже не так смешно. Я могу полежать у себя в ка… — Я. Сказал. В. Койку, — серые глаза глаза гневно сверкнули и я, тяжко вздохнув, аккуратно села на кушетку, надеясь, что пронесет. Пока не проносило. — Для начала, я хочу знать, где ты была всю ночь, — Трафальгар подвинул к себе столик с хирургическими приборами и, надев перчатки, начал перебирать инструменты. У меня в животе связался узел, — потом можешь рассказать о том, во что вы с Шачи успели вляпаться. И может тогда я подумаю над тем, чтобы не пустить тебя на опыты прямо здесь и сейчас. — Вы прямо как моя мама, — проворчала я, но, заметив, как опасно блеснул в его руке скальпель и как гневно вспыхнули его глаза, поспешила сгладить углы, — я была в лесу. С Духом. С Акилльзом. Мы решили потренироваться подальше от людских глаз. Подумали, что на субмарине многим будет слишком… непривычно видеть Духа. Там я и заснула нечаянно, вот, — мужчина поднес знакомый железный шпатель, и я открыла рот. Холодное железо неприятно обожгло горло, я невольно сглотнула. — Ага, и при этом умудрилась заболеть, а на обратном пути еще и отхватить от одного из охотников. Если с тобой что случится на следующем острове, я всерьез начну рассматривать идею оставить тебя где-нибудь, — проворчал недовольно мужчина и принялся поднимать мне майку. Я остановила его. — Мне уже наложили швы и бинты, не за чем лишний раз там лазать. — Это буду решать я, — проговорил Ло, стискивая мою руку. Я сдавленно ойкнула, — мало того что больная бегала по городу, так еще и сквозную рану заработала. Я вас с Шачи на цепь посажу. Он что-то недовольно ворчал, проверяя швы, а я уже и не вникала. Я радовалась тому, что меня, вроде, пронесло. — Держи, — мужчина перебинтовал меня и протянул градусник, — меряй, а я пойду других проверю. Я засунула прохладный стеклянный градусник подмышку и обреченно вздохнула. Ну, хотя бы не выкинули, уже плюс. Проблем от меня явно здесь больше, чем от самого капитана. Слева кто-то зашуршал покрывалом и легкая тканевая перегородка слегка одернулась. Я увидела Люца с большим фингалом под глазом. Не выдержав, я хихикнула. Парень обиженно поджал губы. — Прости Люц, выглядишь просто на все сто, — я слабо улыбнулась ему и заметила, что на нем нет его излюбленной кепки, — что у тебя? Парень поудобнее устроился на койке и, подложив руку под голову, проговорил: — Представь, мы по поручению Соджи пошли, ему срочно потребовались какие-то детали, а там нас эти ненормальные схапали. — Вас? А мы-то думали, про кого эти охотники писали, — я удивленно вскинула брови, глядя на парня. — То есть? — Ничего, забудь. Погоди, а ты разве не медик? — Ага, именно что, — Люц помрачнел, — знаешь, что он нам дал? — он лег поудобнее и принялся доставать что-то из кармана штанов. Зашуршала бумага, — Вот, полюбуйся! Он протянул мне смятый кусок листа, и я заметила там несколько корявых рисунков с подписями. И, поняв, что это, громко рассмеялась. В меня тут же прилетала подушка. — Нелл-я! — П-простите, кэп, я… — я почти задыхалась от сдерживаемого смеха, — я больше так не бу-буду. Какое-то время я пыталась успокоиться, понимая, что это истерическое. Люц смотрел на меня, тоже едва сдерживая улыбку, явно довольный реакцией на выходку нашего механика. — Соджи, конечно, гений, — проговорила я, успокоившись, — но все-таки, как вы умудрились попасться им? Люц отвел взгляд. — Нас… нас оглушили. Улица была пустой и мы решили спросить дорогу, а эти взяли и ударили нас чем-то. Скорее всего, хвостом этой придурошной тетки-кенгуру, — проговорил он ворчливо. Я вздрогнула. — Погоди, кенгуру?! — Ну да. Она фруктовик. Зоан. Никогда бы не подумал, что кенгуру будет таким опасным животным, — проговорил парень, потирая ушибленный затылок, — я слышал, вы с Шачи расправились с ней. Это круто. У нас только кэп с Бепо смогли противостоять ее долбанному супругу. Тот тоже фруктовиком был. Гребаным тушканчиком, представляешь?! Пока Люц гневно что-то рассказывал, я задумалась. Если так подумать, я довольно много знаю о фруктовиках. Гейл был прекрасным образцом этих самых зоанов, но он не был таким сильным. — Но они были сильнее обычных фруктовиков, разве нет? — спросила я наконец. Люц помрачнел. — Это все долбанная Воля. Удивительно, что они владели и тем, и тем видом. — Их еще и несколько? Но не успел парень ответить, как шторка задернулась, и у меня перед глазами появилось лицо капитана. Я натянуто улыбнулась. — Отдых, Нелл-я, исключает разговоры, — усмехнулся мужчина, — давай сюда градусник. Я со вздохом вытащила его, уже видя, что температура высокая, и протянула капитану. — Я так понимаю, никуда вы меня не отпустите, да? — мужчина быстро взглянул на градусник и перевел взгляд на меня. Очень многозначительный взгляд, — Ну да, конечно. — Останешься на несколько дней здесь, в лазарете. Заодно расскажешь, как вы справились с охотницей, Шачи очень много интересного рассказывает, но вот что из этого правда — не ясно, — он театрально вздохнул, — а я еще думал, что он много шишек собирает. Я тихо рассмеялась. Капитан принялся выставлять несколько бинтов, бутыльков и пачек с таблетками на тумбу рядом с койкой, и я заметила, что выглядит он не очень. Мешки под глазами, бледность, не присущая мужчине, рваные движения. Я взволнованно следила за его движениями, облокотившись на подушку. — Вы в порядке? — капитан остановился и медленно перевел на меня взгляд. Сейчас, когда его никто не видел, он и впрямь выглядел уставшим, — Выглядите не очень. Вам бы отдохнуть. — Что, Нелл-я, волнуешься? — с усмешкой проговорил он, протягивая мне таблетку и стакан с водой. — Конечно, — мужчина удивленно поднял брови, а я не спеша закинула таблетку и запила ее, — что? Вы же здесь как одна большая семья. Вы важны им. Вы важны нам всем. Вам нужно больше отдыхать, капитан. Не взваливайте на себя слишком многое, для этого у вас есть мы. Усталость и меня постепенно охватывала, я говорила и говорила, понимая, что выходит слишком неловко, но, в то же время, слишком искренне. Мужчина усмехнулся и покачал головой. — Не думал, что ты проникнешься к нашей команде такой любовью, — я лишь слабо улыбнулась на это, — но спасибо. Я подумаю над твоими словами. — О, — я сползла ниже, устраиваясь удобнее на койке, и довольно прошептала, — а это уже показательно. Что, капитан, тоже прониклись ко мне любовью? Пожелав уже сквозь сон хорошего дня, я отвернулась к перегородке и закрыла глаза, внезапно озаренная двусмысленностью своей фразы. Но капитан лишь пожелал мне приятного отдыха и ушел. В тепле и тишине меня быстро разморило, и сон настиг меня.***
Проснулась я от яркого света, что слепил в глаза. С трудом разлепив очи, я, щурясь и моргая, посмотрела на Акки, что во всей своей неоново-голубой красе «сидел» в ногах кровати. И сразу же накрыла подушкой лицо, прячась от слишком яркого Духа. — Акилльз, ради всего святого, прикрути яркость, — пробурчала я в подушку и прижимая ту еще ближе к лицу. Что было странным, свет действительно приглушился. Я с опаской выглянула на Акилльза, что едва заметно мерцал в темноте. Высокая темная фигура внушала первобытный страх, но, слава богу, это был всего лишь Акилльз. Он был удивительно тих и спокоен, и мне показалось, что он опять обрубил «каналы связи». Как называть по-другому нашу эмоциональную связь я пока не знала. — Что случилось, Акки? — шепотом спросила я, приподнимаясь на кровати и прижимая колени к груди. Глаза все еще слипались, а тело ныло, явно напоминая о сегодняшнем дне. Рану под бинтами немного щипало. — Я тебя подвел. Шумно хлюпнув носом, я моргнула, пытаясь вникнуть в суть сказанного. Не вникалось. Внезапно заурчал живот, и я вспомнила, что с утра и крошки не ела. Меня это немного расстроило. — Разве? А мне показалось, что та нам жизнь спас. Мне даже дважды. Если не больше. Не наговаривай на себя. Из-за перегородки показался один из медиков, но увидев Акки, он подпрыгнул и чуть не выронил из рук поднос. Но все же смог удержать. — Вот, ужин. Немного остыл, но все еще теплый и питательный. И, эм… — он с опаской покосился на Духа и прочистил горло, тот же плавно повернул свою голову в сторону медика, — капитан, эм, запретил разговоры больным. Вам требуется отдых. Поэтому, ну, вам бы… — Да, конечно, — я подняла руку, останавливая его, и слабо улыбнулась, — спасибо, мы уже почти закончили, не волнуйся. Медик лишь кивнул и исчез за тканевой перегородкой, оставляя нас одних. — Я не должен был вмешиваться. Ты не должна была видеть то, что я сделал. Ты не должна была слышать то, что я сказал. Я принес беду. Я подвел тебя. У меня от его слов заныло сердце. Мне казалось, что я вижу себя, что общается с родителями, повторяя ту же самую фразу раз за разом. «Я вас подвела». Дух винил себя в том, чего я не знала. И я не могла облегчить эту вину. — Акки… — прошептала я. Никаких слов бы не хватило, чтобы успокоить его. Я опустила колени и привстала, потянувшись к его безликому лицу. Пальцы встретились с холодным металлом, слегка потирая его. Дух сгорбился, его руки потянулись ко мне, явно желая приобнять, но он так и не решился дотронуться, — что бы ни случилось, что бы ни произошло — все обязательно будет хорошо. Я не буду держать на тебя зла или обиды. Если все произошло так, значит, так надо было. Если это принесет беду — мы встретим ее вместе. Но все всегда будет хорошо, слышишь? Шепот разносился вокруг, словно мантра, и Акилльз, замерев лишь на секунду, кивнул, отпуская свои чувства. Облегчение, вина, счастье. Он все же попытался приобнять меня руками, больше прижимая к холодной груди, нежели действительно обнимая. Слишком уж огромный он для того, чтобы обнимать маленького человека. Мы были слишком похожи, чтобы злиться или ненавидеть друг друга. Чувствовалось что-то до боли знакомое и родное в его терзаниях.