***
Корабль, пришвартованный у берега спокойного летнего острова, привычно покачивался на волнах, даря ощущение спокойствия и умиротворения. В мыслях капитана Дозора было только одно — «Хотя бы в родной стихии!». Как человек, которому уже выели плешь все, кому не лень, он наслаждался минутами уединения осознанно, смакуя его соленый морской привкус с профессионализмом истинного гурмана. Хотя бы на сегодняшний вечер он не услышит это колдунское недоразумение, которое полностью оболванило часть его команды и изрядно задолбало его самого. Мелкие фокусы и приторные речи о великом подкупили молоденьких матросов, но старший офицерский состав все еще глядел волком на колдуна, веря своему капитану. Дориа гордился своими людьми — теми, что с ним прошли огонь и воду, что помогали ловить идиотов, которым все не терпелось попасть на их остров. Теперь ему и самому не рады, хотя они и посещали острова, находящиеся под надзором дозора! Где это видано вообще! Они приплыли на Гефинию, узнав, что туда и поплыли пираты Сердца, в числе которых числилась так горячо желаемая как им, так и колдуном, преступница. Вертлявая змеюка скакала вместе с пиратами по островам так стремительно, что они и глазом моргнуть не успевали. Вот доложили о них в одном месте, а спустя день уже в другом. Дориа проклинал железную посудину, которую хитрые пираты умудрились умыкнуть у Дозора из-под носа. Из-за этой «субмарины» Дориа и не мог поймать их, пока они были на воде — уж больно глубоко погружается уникальная в своем роде машина. Так вот, прибыли они на Гефинию по наводке их человека, посаженного на пост губернатора — Мелони Тейсин, девушки с уникальным фруктом, чистейшей репутацией и ангельским безвозрастным личиком. Она собрала вокруг себя умных и способных людей, что с радостью помогали ей управлять островом. Сама же Тейсин успешно использовала свою силу во благо Дозора, помогая им с отловом преступников всех мастей. Но, простояв в порту Гефинии несколько дней, Дориа со своими людьми был приглашен на прием, где перед ними искренне извинились — вызов оказался ложным. Кто-то из ее многочисленных шпионов либо обознался, либо увидел пиратов слишком поздно — тех уже на острове не было. Смотались, опять. Дориа хотел было упомянуть, что всех пиратов, до этого момента, госпожа Тейсин отслеживала способностями фрукта, но замолчал, увидев в глазах этой женщины что-то такое, что заставило отступить. Даже если пираты на острове, они не жильцы. Госпожа Тейсин слыла крайне жестокой особой, особенно по отношению к своим врагам. Теперь оставалось ждать, когда она либо предоставит Дозору трупы, либо с одного из островов прилетит сообщение, что пиратов где-то заметили. Конечно, ему было жаль вот так просто отпускать девчонку, но если выбирать между ее хладным трупом сейчас и неизвестным исходом, когда ее захомутает колдун, то предпочтительнее, конечно, первое. Злость на нее прошла, остыла, покрылась корочкой смирения. Он просто хотел избавить мир от зла, а вот чьими руками — уже не суть важно.***
Дождь яростно хлестал меня по макушке и оголенным ногам. В моем гардеробе в качестве зверушки не было ничего, что подходило бы для боя или для такой погоды — все было излишне милым, женственным, а несколько пар штанов были представлены в виде легких, но сковывающих движения, бридж и неприлично коротких джинсовых шорт. Я тогда еще знатно выругалось, заслужив удивленный хмык со стороны Духа. Пришлось напяливать на себя длинный, до колен, сарафан с коротким рукавом и на пуговичках, на тот момент застегнутых до самой шеи. Сверху я набросила шерстяную кофту, но мы ее скинули по дороге, как только я поняла, что та, намокнув, стала больше походить на мокрую животную шкурку, что неприятно липла к коже и хлюпала при каждом движении и, конечно же, совершенно не грела. Избавление от этой части гардероба меня больше обрадовало, нежели расстроило, даже не смотря на то, что каждую капельку я чувствовала так остро, что мне начинало казаться, будто в меня раз за разом втыкаются здоровые такие цыганские иглы, каждый раз даря непередаваемые ощущения. Поместье становилось все ближе и ближе, и я не могла понять, чего во мне больше — страха перед сильным врагом или предвкушения. Но страх расслаивался, являл всю мою подноготную, являл ужасающие картины воспаленному воображению. И потому, когда Акилльз поставил меня перед массивными белыми дверьми, ужас плескался во мне как в переполненной чаше, разливаясь каждый раз, когда гремел гром и сверкали злобно молнии. Казалось, что весь остров против меня. Двери распахнулись легко — они не были заперты, были идеально смазаны и потому лишь приветливо заскрежетали по искусным мраморным плитам в шикарном коридоре темного и явно спящего дома. Обстановка была королевской, излишне богатой и вычурной, стили перемежались друг с другом и создавался хаос безвкусия и экстравагантности. Зато примерную стоимость всего этого я оценила и пообещала себе растащить все это на наш будущий бюджет. Эта мысль отчего-то меня приободрила, и я довольно хмыкнула в оглушительной тишине поместья. Так странно было находится в пустом и неестественно тихом доме, слыша за спиной раскаты грома и шелест ветра. Прохлюпав без сожалений по красивым коврам в своих практически напрочь убитых тканевых сандалиях, я отметила, не без помощи Духа, что дом действительно пуст. Никого. И это огорошило меня. — Как пустой? — шепотом спросила я, проводя рукой по кожаной обивке дивана, что под мокрыми пальцами неприятно заскрипела, — Ты уверен? Прям, сто процентов? — Не забывай, Нелл, она мастер игр с разумом, — проговорил Дух, и в его голосе слышалось недовольство, струящееся, словно шелк. Если раньше я боялась, что Акилльз недоволен был мной, то сейчас все стало ясно, что эта губернатор не нравится ему больше, чем я. — Что, даже тебя может обмануть? — неверяще спросила я, оглядывая дом на наличие каких-нибудь тяжелых объектов. Графин, вазы, стулья — все так и просилось полететь в кого-нибудь, но, глядя на них, я понимала, что буду реветь, бросая их — уж больно дорого выглядят. А я хочу отдать долг и обеспечить команде пиратов вечное процветание. Или хотя бы снабдить их хорошими продуктами и надежным оружием. — Она сильнее обычных фруктовиков. Хозяин говорил, что такие люди опаснее колдунов, — фыркнул Дух и растворился в воздухе. Говорить он продолжил в моей голове, — будь осторожна, исследуя дом. Я постараюсь помочь, но в случае с ней ты можешь надеяться только на мою силу. Убить-убью, но вот справиться с силой ее фрукта вряд ли смогу. — Обнадеживающе, Акилльз, прям очень, — проворчала я и наконец отошла от небольшой гостиной, решаясь подняться на второй этаж. Мне казалось, что на втором этаже всегда самое интересное. Так и было. Длинный коридор с французскими окнами в пол и балкончиками, что попадались через каждое окно, выходили на город, который действительно лежал на виду. Пара окон были открыты, и ветер безжалостно трепал прозрачные занавески и хлопал дверцами, ничем не закрепленными, так, что уши закладывало. Белые шторы метались по коридору как крылья большой птицы и хлестали мокрой тканью все, что попадалось на пути. Я подумывала пройти по стенке все это дикое великолепие, когда за одной из штор мелькнула едва заметная фигура, и спустя секунду я почувствовала чужие пальцы на своей шее. — Ну и ну, у нас непрошеная гостья? Я моргнула, и перед глазами оказалась другая комната, душная и темная, наполненная пыльным духом и странными бесформенными фигурами. При всполохе молнии за окном, я рассмотрела простую мебель, заботливо прикрытую белыми простынками и облегченно вздохнула. Но как..? — Удивительно, я так долго работала над тобой, делая идеальную подругу для Хосе, а ты, — голос за спиной заставил меня резко развернуться. В голове опять поднялся шум, и я поняла, что до Духа не докричусь. Здесь только я и психопатка, — как грубо с твоей стороны разрушать такую идиллию. Я всматривалась в лицо то ли девушки, то ли женщины, то ли старухи, но не видела в нем злобы или гнева. Лишь насмешливость. Меня не воспринимали всерьез. — Я не кукла, чтобы из меня что-то делать и кому-то подсовывать, как игрушку, — проговорила я, отходя от опасной женщины на несколько шагов, но та ответила такой поганой снисходительной улыбкой, что мне было уже все равно, сколько что стоит, главное — стереть это выражение с ее лица. — Милая, все мы куклы в этом мире, — она развела руки в стороны и приподняла аккуратные красивые бровки, продолжая улыбаться, — вы могли быть так счастливы. Я ведь дала тебе то, что ты так желала. Меня передернуло. В голове снова всплыли мысли о чужих касаниях, чужих губах и чужой похоти. От злости хотелось кричать. В груди опять разгоралось пламя, но я упорно держала себя в руках. Судя по тому, как уверенно держится эта женщина со мной, она не знает, что я могу. Она не знает про Духа. Вот только как воспользоваться его помощью, если эта женщина ощутимо «глушит» его? — Да ну? — вызывающе спросила. У меня не было плана, ну совершенно никакого, но был козырь в рукаве. И это меня удивительно сильно воодушевляло, — То есть, то, как вы рассматривали меня здесь как товар можно считать за эдакую «помощь» в нахождении счастья? Улыбка на лице женщины застыла, а я словно увидела, как по ее маске идут трещины. — Ты быстро избавилась от грез, — она улыбнулась еще шире, — но я, кажется, не представилась. Мелони Тейсин — к твоим услугам. Рука с маленькими коготками мелькнула перед лицом, и я вновь очутилась в новом месте. В попытке отшатнуться от настойчивого фруктовика, я наткнулась на твердую поверхность какой-то тумбы, и задела руками что-то, разлетевшееся со звоном в стороны. Осмотревшись, я поняла, что нахожусь на широченной и невероятно обалденной кухне. О такой не мечтают разве что ну совсем дурные домохозяйки. — Ты пытаешься избежать неизбежного, — женщина игриво оперлась на кухонный шкафчик, выпячивая бедро, — не надоело бегать от всех, милая? Я нащупала рукоятку чего-то за спиной и резко выставила перед собой грозное оружие. Огромный тесак неприятно отяжелял руку. — Кто сказал, что я бегу? — Неужели? — прошептали мне на ухо, и я развернулась, рассекая воздух тесаком. Пусто. — Я не такой человек, — прошипела, судорожно осматривая комнату и ища хоть намек на присутствие женщины. Казалось, будто я схожу с ума и разговариваю сама с собой, — я не бегу от проблем. Я встречаю их во всеоружии. — Вот как? Похвально! Откуда-то слева послышался шелестящий смех и меня снова коснулись, в этот раз плеча. Щелчок — и я в галерее, увешанной множеством картин и рам, что в темноте смотрели на меня бездонными глазами. — Ты такая нежная и впечатлительная, — рассмеялись за моим плечом. Я резко обернулась, вновь натыкаясь на блестящие торжеством зеленые глаза и снисходительную улыбку, — удивительно, что ты стала пираткой. Я бы даже сказала — немыслимо! Женщина летящей походкой прошествовала ко мне, но я опять отшатнулась, пытаясь держать между нами достаточное расстояние. Пусть та и умудрялась преодолеть его за секунду. — Вы просто сука, опьяненная властью, вот и все. Возомнили себя богом? Да вы подавитесь своей «всесильностью», стоит только хорошенько надавить вам на горло, — прошипела я, окончательно теряя над собой контроль. И, кажется, выводя губернатора райского местечка. Зеленые глаза опасно блеснули в темноте, улыбка сошла с лица и теперь на меня смотрела истинная хищница, способная разорвать за секунду. Ошарашенная столь быстрым изменением, я не успела отреагировать, когда ты вновь оказалась передо мной и вцепилась когтями мне лицо. Короткая вспышка боли прервалась также быстро, как и началась — я оказалась в новом месте, внизу, в той самой гостиной, в которой во всю хлопала дверьми непогода. Меня швырнули на диван, с которого я свалилась, больно приложившись пятой точкой. — Что за манеры, юная леди, вас не научили не грубить взрослым? — женщина высилась надо мной, ее глаза расширились, стали огромными на маленьком, почти девичьем, лице. Жутко. А с перезвоном грома и сверкающими молниями все выглядело как в лучших фильмах ужаса, — Хотя что уж там, я видела твои воспоминания, ты пустышка. Без цели и мечты, просто следуешь за кем-то, пока тебе не надоест, — о чем она говорила? Без малейшего понятия. Как она, прочтя мои воспоминания, не заинтересовалась небольшими историями с моими путешествиями из мира в мир и смертью? Может, Дух постарался? — ни о каких манерах и речи быть не может. Прикосновение — и мы вновь в коридоре на втором этаже, где вовсю бушует природа, объединившись с мебелью. С каждым переходом я все медленнее и медленнее соображала, начинала теряться в пространстве и забывалась на мгновение. — Ну все, хватит игр, — проворчала женщина за моей спиной, и я дернулась как от удара, но увернуться не успела. Меня развернули и ладонями зафиксировали мое лицо, глядя в него, изучая его, поглощая во мне что-то. Но спустя мгновение ее лицо исказила гримаса ненависти и злобы, — ты..! Как ты посмела?! Меня пригвоздили к полу. Я почувствовала, как кости жалобно ухнули внутри, но боль позвоночника и ребер вытеснила другая — руки на моей шее стремительно лишали меня воздуха. — Этот мужчина мой, — прошипела Мелони, глядя на меня уже не невинной девчушкой — престарелой злобной старухой, — мой! Не стоило тебе сюда приходить. В голове кашей смешалось все — воспоминания о прошлой жизни, о моей смерти, об островах и пиратах — все мелькало перед глазами и иссыхало, рассыпалось трухой. Все внутри моей головы перемешалось в одну сплошную кашу, что отравляла меня с каждой секундой. И тут промелькнуло что-то чужое, не принадлежащее мне. Что-то, повергшее меня в недоумение и ужас. Молодой мужчина со светлыми волосами сидел, уткнувшись носом в учебники. Рядом лежали очки, несколько колб, маленькая книжка, похожая на небольшой словарик. Мужчина оторвался от книг и взглянул наверх, на меня, и ослепительно улыбнулся. Ямочка на левой щеке, озорство в глазах. — Акки! Ну слава богу, я уже бояться начал, что ты обиделся. Меня словно отбросило назад, заставляя удариться головой о холодный и мокрый мраморный пол. Одно за другим, воспоминания скользили, веяли то теплом и счастьем, то холодом и разрухой. Мужчина смеялся, печалился, хмурился. Путешествовал, работал с химикатами в лаборатории, отдыхал то на пляже, щеголяя худощавым торсом, то где-то в горах, завернутый в пледы и покрывала. Такой шебутной, такой живой и удивительно милый. — Нейл. — Да знаю я, неудачный вышел эксперимент. Но ничего — времени еще прорва. Справимся. Что-то щелкало и звякало, звенело и гремело, но голос юноши оставался нарочито позитивным. Слово «эксперимент» вызвало в голове тупую ноющую боль, и я взвыла, сквозь пелену слыша собственный голос, похожий больше на собачий скулеж. — Неиль. — Не правда, времени целая куча. Никуда я не денусь. Все тише и глуше, но все опаснее становилось там, в воспоминаниях, словно время бежало за кем-то, не давая вздохнуть и отдохнуть. Оно стремительно приближалось, но для нас не было нерешаемых проблем. — Нелл. — Упаси господь, Акилльз. Все, отстань, я занят. Не хотелось возвращаться к простому пути, к жестокому и бессердечному, но жить хотелось. Отчаянно, как мне. Все хотят жить. Воспоминания пролетали стремительно, я не успевала ничего рассмотреть, лишь чувствуя, как постепенно сжимается удавка на шее. И все не могла понять кто именно меня душит — та странная бесформенная женщина или я сама? Вокруг были лишь сплошные записи, формулы, бессонные ночи. Меня вырвало из круговорота воспоминаний на мгновение, чтобы увидеть перекошенное уже не от злости, но шока и страха лицо. Чтобы услышать тихое: — Что… что ты такое? Но затем в груди вспыхнул огонь, поглощая звуки и ослепляя, и я позволила сознанию плавно ускользнуть в царство Морфея.***
Пробуждение было неприятным. За окном было позднее утро, похожее на ранний пасмурный вечер, вокруг лежали осколки окон, которые ночью побил ветер. Я тяжело дышала, пытаясь прийти в себя и найти внутри силы, чтобы встать. В голове зудело. В горле першило. В руки и бок впились несколько осколков. В мертвой тишине дома было слышно лишь как снаружи льется дождь, явно немного успокоившийся после ночного безумства, и как тяжело и шумно я дышу. Прикрыв глаза, я просматривала крохи воспоминаний, оставшихся после близкого знакомства с Тейсин. Нейл. Колдун и бывший хозяин Акилльза. Дух притих в глубине, ожидая моей реакции. Мне было слишком тошно, чтобы встречаться лицом к лицу с таким фактом. А потому мне требовалось занять себя иным делом. Пираты и капитан. Нужно найти их. — Он в одной из комнат. Сев, наконец, на полу, я поморщилась, ощущая, как мелкие прозрачные осколки с каждым моим движением все глубже входят в плоть, грозясь остаться там навсегда. Дрожащими пальцами я прочертила по практически парализованному телу линию, пытаясь хотя бы подушечками пальцев наткнуться на инородные предметы. Несколько осколков все же вытащила, кривясь и скрипя зубами. Тело не болело, а ныло, причем ныло так, что хотелось ныть вместе с ним. Плюс еще и лицо горело, хотя ощущения немного притуплял прохладный ветер, что гулял по коридору. Дотронувшись до лица, я вспомнила, что оно вчера пострадало от когтей злобной губернаторши. Пять глубоких борозд стали для меня неприятным открытием. Тело госпожи Тейсин валялось чуть поодаль. Я заметила его тогда, когда пыталась извернуться, чтобы достать из спины мелкий, но крайне неприятный из-за своей формы в виде иголочки, осколок, что еще и вошел под мерзостным углом, практически исчезая под кожей. Я как-то даже признала, что женщине сейчас хуже чем мне. Неестественно вывернутые конечности, широко раскрытые глаза, смертельная бледность и пустые, потухшие глаза — она была мертва. От этого я испытала какое-то мрачное удовлетворение, но не более. Во мне больше не было ненависти или злобы. Лишь смирение. Встав, я преодолела короткое расстояние между мной и телом, и присела рядом с женщиной на корточки, рассматривая ее поближе. Не молодая, но и не старая — так, около сорока, наверное. Длинные волосы песочного цвета были растрепаны, одежда изорвана и обляпана темными красными пятнами. В общем, не самый приятный вид. Пошарившись у нее в карманах, я извлекла красивый тонкий ключик, украшенный навершием в виде резного сердечка, и хмыкнула. Да уж, сгубили чувства эту женщину. А может что еще похлеще. Вроде Духа, что явно выпил ее до дна. Я каким-то левым чувством поняла, что женщина пуста, ни намека на душу, что в ней была еще вчера. Лишь пустая оболочка. Даже противно стало. Дух усиленно делал вид, что он мебель. Побродив по поместью, я наконец нашла искомую комнату. Дверь в нее вела внушительная, резная, с металлическими узорами всяких птичек, цветочков и сердечек. Странно было видеть подобное в довольно-таки современном доме, будто она сюда из средневековья попала. Я вставила ключ в скважину и пару раз повернула, слушая, как тихо скрежещет замок. С противным скрипом дверь, наконец, отворилась. Но то, что я там увидела, заставило меня в едва сдерживаемом истерическом припадке схватиться за дверь. К кровати был прикован наручниками знакомый мне мужчина. В одних лишь боксерах. Выглядел он при этом так, словно меня сейчас четвертуют, если я издам хоть звук или просто выпущу его из своеобразного плена. Едва сдерживая предательски рвущийся наружу хохот, я выпрямилась и с деланной серьезностью отдала честь, при этом отчеканив: — На место военных действий прибыла, капитан! Жду дальнейших указаний. И я поняла, что это было последнее, что я сделала в своей жизни. Во взгляде мужчины так явственно скользнуло обещание меня не просто четвертовать, а еще и на опыты пустить, что я все же не выдержала и от хохота сложилась пополам, сползая вниз по стеночке. А я-то думала, про какого мужчину говорила Тейсин! Хотя это и было очевидно, но мой уставший и измученный мозг только сейчас все понял. — Н-не смотрите на меня так, — все еще посмеиваясь, проговорила я, подходя к постели. Рядом, на тумбе, лежали самые обычные ключики от кандалов, судя по всему, из кайросеки, — иначе лежать вам здесь до скончания веков. Мужчина угрозой проникся, взгляд смягчил и развалился на постели звездочкой морской. Мое внимание привлекла сначала татуировка на его груди, а затем полоска темных волос, уходящих под единственный элемент одежды, оставшийся на Трафальгаре, но я быстро сконцентрировалась на деле. Нечего пялиться куда не нужно. — Судя по тому, что ты здесь, Нелл-я, проблема с губернатором решена? — стоило наручникам слететь с рук, как к капитану вернулась былая серьезность, и я даже расстроилась. Он сидел на краю кровати, устало потирая руки, что явно слишком долго были скованы неприятным для фруктовиков металлом. По виду я бы сказала, что мужчине следует поспать. Много. Несколько дней так точно. Да и мне не помешало бы. — Да, и не только с ней. Хотя я бы не сказала, что это моя заслуга. Как оказалось, в этом мире любое мое достижение мне не принадлежит, — последнюю фразу я тихо проговорила себе под нос, чувствуя, ка горечь поднимается к горлу. Не хотелось об этом думать. Не хотелось и все тут, — я, наверное, пойду позову ребят сюда. Тем более мне помощь их будет нужна. Мужчина вопросительно уставился на меня, но судя по виду, чисто из вежливости, нежели реального интереса. — Да вы не волнуйтесь, все будет хорошо. Мы просто ограбим губернатора и вывезем казну этого острова. Судя по довольству, скользнувшему по лицу капитана, план ему понравился. А вот комната — нет, и потому вышли из нее мы вместе. Мужчина предварительно накинул сверху халат и просто передислоцировался в ближайшую гостиную, решив, что мой совет поспать действительно полезный. Я же пошла вниз, предвкушая долгое путешествие под дождем до субмарины и искренне надеясь, что та еще стоит в гавани.***
Подлодка встретила меня паникой, воплями и такой чистой яростью, что я даже застыла на месте от удивления. Пираты носились по всему судну, что-то вереща про себя, остров, время и страшную женщину, которая слишком много на себя берет. Голос этой самой «страшной женщины» удивительно быстро успокоил всех, стоило ей только крикнуть: — Я сказала «стоять»! Давно привязаны не были?! — от зычного голоса, что удивительно, Иккаку, я вздрогнула и сама остановилась, опасливо вжимая голову в плечи и надеясь, что это все же не меня. Когда я выбралась в кают-компанию, где все пираты и собрались, передо мной предстала ну просто фантастическая картина. Пираты, словно малые дети, сидели полукругом, опустив глаза, в то время как перед ними стояли трое — Соджи, Эрик и Иккаку. Первые двое косились на девушку то ли с облегчением, то ли с гордостью, но упорно молчали, игнорируя жалостливые взгляды своих товарищей. Иккаку разъяренным медведем высилась над всеми и тяжело дышала, явно замученная несносными пиратами. — Но ведь там… — Я сказала, что вы сидите здесь до прихода вашего ч-ч-ч-чертового капитана! — от девушки так явно веяло опасностью, что я отшатнулась было назад, подталкиваемая желанием посетить сначала свою каюту, чтобы взять несколько чистых тетрадей, но меня заметили. И не до смеха стало мне. — Нелл-сан! — увидеть Бепо среди тихо сидящим пиратов было странно, я помнила, что перед уходом мишка как раз-таки помогал следить за одурманенными. Он смотрел на меня таким преданным и честным взглядом, что я, вначале проклявшая медведя за слишком длинный язык, успокоилась и поняла — без моей помощи тут не обойдется. Во всяком случае, так я подумала, пока ко мне не повернулись все, включая Иккаку с таким озверевшим видом, что я попыталась в панике опять втянуть шею. — Ах, вот ты где! Нагулялась?! Претензия показалась мне необоснованной и крайне обидной, отчего я набралась смелости и угрожающе погрозила пальцем. — Я, между прочим, без дела по острову не слонялась! Сейчас, во всяком случае, — добавила я тише. Взяв себя в руки, я объяснила, что произошло и как, и пираты наконец облегченно вздохнули, когда Иккаку расслабилась и понятливо закивала, показывая, что зла не держит. А судя по взгляду еще и жалеет. — А кэп? — Шачи я увидела не сразу, даже удивилась, что тот так тихо сидит где-то с краю вместе с Пенгвином. Парень выглядел откровенно говоря плохо. — Спит в поместье. Поэтому вы все берете себя в руки и идете вместе со мной туда. План есть. Вам понравится.