***
В шкафу творился бардак. Страшный, неразбираемый. — Все не так плохо, как кажется, — даже Акки был не уверен в своих словах, что случалось крайне редко, — немного усилий и все снова вернется на свои места. — Вернуться-то вернется. Но давай так, — я повернулась к кровати, на которой полулежал страшный потусторонний кот, и пригрозила пальцем, — в следующий раз, когда я прошу подать мне что-то из вещей, делай это аккуратнее. Рогатая макушка поникла. Его какая-то скулящая и нудящая вина меня оглушила на секунду, но Дух словно собрался, понимая, что я ругаю не со зла, и кивнул, царапая стенки комнаты острыми концами рогов. Мы делали ревизию. Точнее, пытались. Пора было навести порядок на полках, на столе, на кровати. Хотелось содержать комнату в чистоте и порядке. Но чего-то словно не хватало. И чтобы чувство пустоты не глушило меня изнутри, я решила перерыть шкаф. И наткнулась на беспорядок. Дух виновато признавал, что у него слишком большие руки, чтобы можно было аккуратно вытаскивать небольшие стопки сложенной одежды без вреда для всего шкафа. Учитывая тот факт, что Акилльз сам как шкаф, то понять почему можно было. Поэтому особо сильно я его ни в чем не винила, бедный и так выполняет задачи, которые ни один нормальный Дух выполнять не должен. — Что, совсем беда? Что удивительно, но пожив немного вдвоем (почти четыре месяца), Акки словно прочувствовал всю мою боль в выборе одежды. Мне не столь важно было одеться красиво, сколько под стать погоде. И обычно эта миссия проваливалась с треском. Но в этот раз все было иначе. Футболки и шорты казались мне сковывающими, притягивающими жар горячего красного солнца. Глядя на всю доступную мне одежду, я понимала, что в любой из них сварюсь. Пропотею так, что пара лишних складок с боков сойдет буквально через пару часов. — Со-овсем, — задумчиво протянула, закрывая шкаф. Это был не первый раз. Через пару минут я его снова открою, чтобы с таким же прокрастинирующим лицом уставиться в не очень богатые залежи одежды. И раз за разом буду натыкаться на висящий на вешалке невероятно красивый сарафан. Но с сарафанами как-то у меня в целом не сложилось. От сложного мысленного процесса меня отвлек нервный стук. Мы с Духом дружно обернулись, глядя на холодную закрытую дверь вопрошающе. Спустя мгновение, Акилльз словно понял, что это его работа — говорить, кто пришел, и быстро доложил, что за дверью стоит Иккаку. — Открыто! — кудрявая макушка заглянула в небольшую щель, поглядывая на нас с интересом. — Чего делаете? — девушка осторожно, с видом максимально невинным, зашла в комнату, сложив руки за спиной и переступая с ноги на ногу. Ну как такую не подозревать? Явно ведь задумала что-то! — Чего хочешь? — я сложила руки на груди, глядя на девушку с улыбкой. Слишком хорошо знала пиратов, с которыми Иккаку уже спокойной себя ассоциировала. Когда я видела ее среди кутящих мужчин, которых ну очень сложно было назвать кровожадными пиратами, лицо девушки светилось, а сердце — пело. Кому-то в этом мире я все же смогла хоть как-то помочь. — Какая ты прозорливая, — девушка хихикнула, но тут же взяла себя в руки, возвращаясь к своему старому доброму немножко угрюмому взгляду, — хотела спросить, есть ли у тебя что-нибудь из одежды для такой погоды. Повисла тишина. Мы молча смотрели друг на друга, и мне дико хотелось хохотать. За меня это сделал Акилльз — скрипучие звуки наждачки разнеслись по всей каюте, оглушая своей противностью. — Это он так смеется? — удивление на лице девушки задержалось недолго. От смеха Духа она кривилась, хотя явно пыталась сдерживаться. — Прости, обычно он делает это тише и в моей голове, — Акилльз замолчал. В комнате тут же стало слишком тихо и даже одиноко без дурацкого смеха потустороннего создания, — так, насчет одежды. Я вздохнула. Открыла шкаф и девушка, заглянув на полки, вытащила мою последнюю несчастную футболку. Черную. — Мда, — немного подумав, она положила их обратно, — не очень обнадеживающе. — А то. Была снаружи? — Не-а. Но слышала много лестного о следующем острове, — она покачала головой, засовывая руки в карманы брюк. На ее лице была примерно такая же обреченность, что и у меня, когда узнала, что сходить туда придется так и так, — я так понимаю, мы обе не готовы к тому, что ждет нас сверху. — Ты же вроде покупала одежду на Гефинии, нет? — Покупала. Но у меня нет ни маек, ни легких шорт — ничего. Во всем остальном мы просто упаримся. — Подруга, — мы обреченно обнялись, предчувствуя ужас, творящийся на самом острове. Если жарко было на подходе, то что же будет там? — знаешь, у меня есть идея. Щелкнула пальцами Духу, тот намек понял — исчез, появляясь за дверью. Идея была дурной, но единственной доступной из всевозможных. Я вылетела за ним, обдумывая, кого первым стоит посетить. Пиратов много, а вот тех, кто мог бы помочь может быть единицы. — Что? Какая? Иккаку вышла за дверь за нами, с интересом следя за нашими потугами. Я подергивала ленты на рогах Акилльза, наклоняя его ближе ко мне. Бегать не хотелось, а вот понежиться в прохладных объятиях любимого Духа — вполне. — Пойду обкрадывать пиратов. Нужны майки. Акки подхватил меня на руки, приятно охлаждая кожу, и мы уже было двинулись в сторону кают остальных, как нас достиг голос Иккаку: — А зачем? Они все равно все к тебе придут. И верно. Я же деньги выдаю. Тьфу ты.***
Выторговать одежду у пиратов не вышло. Все, как один, упирались рогом в землю, и с широко распахнутыми глазами доказывали нам, что не так уж там снаружи и жарко, чтобы мы мужскую одежду носили. Поганцы проклятые. Но, конечно же, все было проще. Значительно проще. Проще настолько, что хотелось скрипеть зубами и кусать всех на своем пути. Я закрыла лицо руками и тяжко вздохнула. Выводило из себя. Сильно. Судовой журнал смотрел на меня обвиняюще. Насколько это было для бумажной книжонки вообще возможно. — Да ладно тебе, — Иккаку опустила ладонь на мое плечо, пытаясь подбодрить, — будем надеяться, что нам надо будет просто пробежать туда и обратно. — Иккаку, — ладони хлопнули по столу, выражая мой протест. Хлопнули о книгу, — они меня задолбали. Неужели им самим не надоело?! Еще некоторое время повздыхав, мы все же принялись рассматривать реквесты. От медиков, кока и главного механика. Список был внушительный. На острове мы планировали задержаться, от чего я была совершенно не в восторге. А вот команда, узнав от Шачи последние новости, только и спрашивала, правда ли я решила оставаться на подлодке до самого конца. В итоге бесили меня пираты двумя вещами — любопытством и упрямством. Свои обязанности мы с Иккаку распределяли как могли. Обе были совершенно не уверены, что по отдельности мы хоть чего-то добьемся хотя бы из-за того, что обе совершенно не переносили жуткую душащую жару. Я была знакома с обмороками, Иккаку в целом была знакома с зачастую отвратительной погодой на некоторых островах. Субмарина гудела. После долгого времени спячки, каждый был готов хоть вплавь добираться до острова. Опять же, кроме некоторых особо нежных членов команды. Из всего скопа пиратов, только я, Иккаку да Бепо отказывались сходить на остров. Но выбора не было. У нас, во всяком случае, точно. На берегу нас ждала работа. Благо, Бепо не требовалось сходить с субмарины, наш несчастный пушистый навигатор такого бы не выдержал. — Нелл-сан, — о, легок на помине. Белая мордочка навигатора осторожно просунулась, оглядывая маленькую каюту. Убедившись, что у нас пусто и спокойно, Бепо зашел, нервно дергая ушами. — Привет, — я улыбнулась мишке, чувствуя, как повышается настроение, — ты что-то хотел? Бепо немного поколебался, словно что-то решая для себя, а затем протянул две аккуратно сложенные белые майки огромного размера. У меня глаза на лоб полезли. Могу поспорить, что у Иккаку тоже. — Вот, — странно было видеть, как мягонькие щечки навигатора розовеют, — вы говорили, что вам нужна легкая одежда для острова. У меня была пара маек, поэтому… ну… извините… — Бепо-о-о, — я бросилась на шею этому белому здоровяку, обнимая и тиская самого любимого члена команды, — ты самый чудесный мишка на свете. Навигатор довольно улыбался, аккуратно обнимая одной рукой, а второй все еще держа две белоснежные, как сам Бепо, майки. Их-то и поспешила забрать Иккаку. А я не могла перестать обнимать медведя, который так привык к моей любвеобильности в его сторону, что и сам начал получать удовольствие от объятий. Такие пухлые и мягкие щечки, щекочущие короткой шерсткой, заслуживали любви и поддержки. Особенно когда другие пираты подшучивают над бедным мишкой. Вот что стало неожиданностью, так это ревность Акилльза по отношению к Бепо. Только к Бепо. В начале это было почти незаметно, а со временем я начала кожей ощущать, как внутри Дух скрипит зубами. Страшный собственник. Видать, с ним мы действительно словно срослись. За несколько часов мы подошли к острову ближе. Высокие красные вершины приближались, вырастали все больше. А вместе с ними вырисовывался и берег с небольшим портовым городом. Но остановиться мы решили чуть поодаль, у крутого дикого берега. В порту стояли, подмигивая белыми с чайками флагами, несколько крупных синебоких фрегата Дозора. Лезть на рожон нам не хотелось, особенно в самом начале, потому перед тем, как ступить на горячую красную землю, мы решили послать разведчиков в город. Пришлось ждать. Разведка всегда занимала немало времени, но нам не привыкать. Долгие недели в море делали ценность минут и часов невероятно мизерной. Лишь на суше мы вновь учились ценить короткие мгновения. Ожидание, правда, все равно было невыносимым. Как только информация дойдет до нас, мы с Иккаку будем первыми, кто спуститься на поверхность и войдет в новый город под прикрытием или без. А пока — ожидание. Томительное. — Эй, Нелл, погляди, — в комнату заглянула Иккаку. Я восхищенно ахнула — девушка выглядела сногсшибательно. Она надела майку, которая ей была так велика, что было видно слишком много голой, ничем не прикрытой кожи, и брючный комбинезон оливкового цвета. Одна лямка обворожительно съехала с плеча, — что думаешь? — Ты выглядишь отлично! — я вскочила с места и принялась со всех сторон рассматривать девушку. Та гордо вздернула подбородок, довольно улыбаясь. Похвала каждому приятна, а искренняя — тем более. Волосы девушка собрала в пышный хвост, а сверху повязала бандану. Просто, но со вкусом. От ее вида я была в восторге. — Отлично! Тогда давай и тебя переоденем, — меня чуть ли не за шкирку подтащили к шкафу, пресекая всяческие попытки сопротивления. Удивительно худенькая и хрупкая девушка была способна быка пополам сложить, лишь бы до своей цели дойти, и на тот момент ее целью был мой имидж. Шкаф перелопатился раза три. Вещи доставались и складывались, надевались и снимались. Майка развивающимся парусом спускалась почти до колен, и мы долго думали, что с ней сделать, чтобы хоть немного укоротить. В итоге решили связать концы, а снизу на меня надели джинсовые шорты. Выглядело все нелепо — я походила на ребенка в одежде своего отца, а не на взрослую, симпатичную (по словам Иккаку) девушку. — Все не так плохо, как кажется, — неуверенно произнесла девушка, осматривая меня с ног до макушки, — но чего-то не хватает. Цокая каблуками босоножек, она вылетела из каюты, исчезая за дверью. Я даже не успела толком подумать ни о чем, а ее уже и след простыл. А вот девушка в зеркале все еще стояла на месте, неуверенно оглядываясь. Она казалась такой потерянной, испуганной. На секунду в ней я не узнала себя. Майка, пусть и укороченным, но мешком висела на моем невысоком и уже худощавом теле. Она так же, как и у Иккаку, едва прикрывала грудь. Но, в отличие от нее, в моем случае это выглядело больше нелепо, чем привлекательно. Все же, такими же выдающимися данными я не обладала. Чем невероятно выделялась на фоне большинства местных женщин — в отличие от высоких, фигуристых жительниц этого мира я была несуразным карликом. — Не правда, — Акки возник за спиной, слегка, едва касаясь, приобнимая своими большими сверкающими руками, — ты красивая. Для человека, конечно же. — Ха-ха, Акилльз, очень мило, спасибо тебе большое, — вырвалось с ноткой сарказма. Я таких мук из-за внешности не испытывала даже в подростковом возрасте. А сейчас и то не так, и это не эдак. — Если он сказал, какая ты красивая, то я полностью с ним согласна! — ураган темных кудрей ворвался в мою комнату, сметая все на своем пути. Даже Акки, чего последний вообще не ожидал, оказавшись оттесненным в сторону, — Вот. Она повязала мне на голову такую же бандану, что и у нее, только из другой ткани. Теперь я походила на хиппи — радужный головной убор придавал моему виду еще большую ребячливость, но мысль я оценила. На таком острове, с таким горячим, яростно палящим солнцем не забалуешь. Без головного убора мы быстро схватим солнечный удар. Послышался треск громкоговорителя — объявляли общий сбор. — Похоже, разведка вернулась, — задумчиво проговорила Иккаку, глядя на дверь, — идем? — А куда деваться?***
Городок, который выглядел скорее как разросшаяся деревня, был опутан мраком, лишь в центре освещенный светом фонарей. Стоило покинуть главную улицу — и ты попадаешь в развороченные временем и самим человеком мертвые кварталы. В окнах не горел свет, а иногда окон даже не было — лишь пустые глазницы с безмолвной угрозой глядели на нас плотной, словно живой, тьмой. Это могло бы напугать. Это пугало. Но у нас была цель и к ней следовало двигаться быстро и незаметно. Избегая те немногие патрули дозорных, что тут были, мы едва заметной тенью двигались к междугородней станции кебов. На мое первоначальное удивление, что тут есть техника, схожая с нашей, современной, пришла истерика, когда я узнала, что это вроде большого автобуса, который тянут две огромные песчаные ящерицы. Пираты мой хохот приняли превратно, успокаивая и ободряя тем, что они совсем не страшные и даже домашние. Я лишь отмахивалась, призывая не обращать на меня внимания и продолжать рассказ. Первый рубеж острова был для нас бесполезен — город пытался заново отстроиться и облагородиться после затяжной битвы с какими-то пиратами. Улицы патрулировались дозорными. А сам выход из города перекрывался их базой — каждый отбывающий и пребывающий тщательно досматривался и только потом отпускался. Пираты, вернувшиеся с разведки, были невеселы. Дозорных — много, досмотр — обязательный, единственный выход из города перекрыт, а иначе никак к сердцу острова — мегаполису Тетис — и не добраться. Крутые склоны каньона, окружающие дорогу вдоль реки и сам портовый город, пресекали любую возможность добраться до Тетиса иными способами. Вверх, к плато и крутым красным склонам, могла добраться разве что птица или очень упорный человек. Река, разделившая остров на две ровные половины, была широкой, но относительно мелкой — незамеченными нам было не пройти, да и толку в этом не было. Центр острова охранялся с обеих сторон, город был огорожен от дикой природы базами дозора и многочисленными орудийными башнями. Выход был только один — переправляться в город при помощи кебов. И именно туда мы крались в ночи, стараясь не ворошить осиное гнездо. Одно лишнее движение, один неверный шаг и поднимется жуткий кипиш, в результате которого весь остров будет стоять на ушах, а дозорные будут пытаться нас вырезать. Ночью было не жарко, и это единственное, что радовало. Воздух охладился, а легкие дуновения ветерка разгоняли горячую пыль, благодаря чему земля хоть немного, но остывала. Где-то слева от нас, в полуразрушенном двухэтажном доме с массивными, но сломанными деревянными дверьми, что-то с глухим треском треснуло. Вся наша небольшая процессия дернулась, рассыпалась в разные стороны, обнажая оружие. Какое-то время ночная тишина разбавлялась скрипом зданий и стрекотом сверчков. — Чисто, — голос Соджи казался глухим, далеким — механик говорил так редко, но слова его словно приобретали больше веса. Оружие не спеша опустилось. Мы с Иккаку переглянулись и спрятали то немногое, что было позволено взять с собой — охотничий нож у нее и револьвер у меня. Ружье взять мне не разрешили — прятать негде, а внимания привлекает много. На мое справедливое замечание: «А ничего, что лицо у меня тоже достаточно много внимания привлекает?» пираты отмахнулись. Узнать меня на листовке было сложно, а ночью, они надеялись, особо никто присматриваться к мелкой девчонке не будет. По сути, из всей шестерки людей, я была самой «не к месту». У меня была листовка, а значит, меня могли узнать. Меня могли узнать, а значит, могли и понять, что Пираты Сердца находятся прямо на этом месте, где только недавно прошла масштабная бойня с пиратами. А там дело за малым — с нами никто возиться не будет, сразу же вызовут подкрепление и нас с острова выпнут. Но идти я была обязана — на моих руках деньги, реквесты и оковы Духа. Украсть у меня что-либо невозможно. И да, они прекрасно помнят Рос Талт, и нет, моей вины там, по сути, не было, украли-то не у меня. Вдали сверкнул просвет — мы вышли к окраине города, где и находилась станция вместе с загонами огромных, песочного цвета ящериц с добрыми лошадиными глазами. Соджи знаком показал нам остановиться. Прячась за углом полуразрушенного здания, мы собрались выслушать план старшего в нашей группе. — Так, мы на месте, — мы сгрудились вокруг механика, ожидая продолжения и дальнейших указаний, — дальше делаем так, как было обговорено: Нелл с Иккаку — две сестрицы, которые приехали к родственникам на похороны здесь, в Титасе. Возвращаетесь поздно из-за этого же — горе, дорогая бабуля и все дела. Нелл, — он посмотрел на меня, передавая в руки бутылек, — младшая, ревешь так, будто и впрямь бабуля почила. Нашатырь тебе в помощь, актерское мастерство в подспорье. Иккаку, ты у нас — суровая старшая сестра, все поползновения к младшей пресекай. — Да знаем мы, знаем! — огрызнулась девушка, яростно поправляя бандану. Она нервничала. Все же, не каждый день приходилось лезть без оружия в толпу Дозорных по собственному желанию, — Вы, главное, сами не оплошайте. Мы-то до города доберемся, а вот вы будьте осторожнее. Основные моменты обговорены. Некоторое время мы сидели неподвижно, зная, что есть еще минут двадцать до отправки транспорта до Тетиса. Молчаливая поддержка от пиратов была приятна, им, надеюсь, тоже, у них-то задание было поопаснее. Добраться до города и найти тех, кто шарит в инженерии и при этом не сдаст нерадивых пиратов — тот еще квест, особенно на острове под бдительным присмотром Дозора. Спустя пару минут мы встали, проверили сумки — одежда и предметы первой необходимости лежали на виду, деньги и списки — спрятаны в аккуратно сложенных вещах. Иккаку сложила к себе часть денег и револьвер, тщательно завернув его в какую-то кофту. Нож был аккуратно спрятан во внутренний карман комбинезона у самого бедра. Мы были подготовлены, но крайне напряжены. Бутылек с нашатырным спиртом я сжала в руке, благо он совсем маленький. Из своего укрытия мы вышли с поникшими головами. Я всячески заставляла себя расчувствоваться, выдавить несколько слезинок, будто бы пряча в глубине горе. Краем глаза видела, как Иккаку хмурит брови и ожесточенно кусает губы. Глаза у нее были красные — подарок от Соджи в виде песка, после которого он, конечно же, с достоинством принял пару болезненных ударов. Иккаку усадила меня на лавку, освещенную фонарем, а сама пошла покупать билеты. Людей у входа на станцию было немного. Ко мне никто не приставал, никто не трогал — я была предоставлена сама себе, тихонько потирая глаза, что отказывались слезиться, и сдерживая глухие всхлипы. С одной из сторон уже начинался загон, где шебуршали песком и щебнем огромные шипастые ящеры. Девушка подлетела ко мне, изображая любящую сестру и осторожно помогая мне подняться. Поддерживая под руку, она ввела меня внутрь. Вот там людей было уже больше. Сонные рабочие шахт, отправляющиеся на смену в карьер, путешественники с горящими глазами, осматривающие новые для них места, местные, навещающие своих родственников. Зал ожидания мы прошли, вышли наружу, строя из себя пару несчастных подростков, но при этом каменея при каждом лишнем звуке. Даже пара минут в душном помещении одурманивала, поэтому мы поспешили сесть на лавке у одной из двух остановок. Рядом стоял знак — «Титас — Тетис». Пара одиноких путников проводили нас печальными взглядами, словно мы и правда здесь были по причине похорон. Я даже начинала понемногу верить в легенду, которую мы склепали на коленке за пятнадцать минут на корабле и мысленно доработали по дороге сюда. Вдали виднелись огромные железные врата — пункт проверки, вокруг которого словно сама по себе выросла небольшая, но очень хорошо защищенная высокими стенами база. Сверкали огни — фонарики тут и там зажигались и потухали, патрули монотонно сменяли друг друга. Да уж, картина даже отсюда была невеселой, теперь я понимала, почему пираты вернулись на субмарину такими угрюмыми. — Справимся, — едва слышно произнесла Иккаку мне на ухо, — ты едва ли похожа на ту себя, с листовки. Я кивнула, стирая невидимые слезы. Маленький бутылек мастерски незаметно прятала в кулачке. Когда объявили посадку, я приготовилась держать себя в руках. Хотелось посмотреть на местных ездовых животных, которые, как мне рассказывали, просто прелесть шипастая. Но увы, в темноте их можно было увидеть лишь мельком, а пускать меня к ним близко явно не стали бы. Да и я сама не рискнула бы ломать ту комедию, что мы так отчаянно отыгрывали. Крытый тканевым пологом, кеб больше походил на автобус без водительского места. Огромный четырехколесный кузов примерно на тридцать-сорок человек был пусть и простеньким, но комфортабельным. Мягкие кресла были в таком же порядке, что и у нас — по два сиденья по обе стороны кеба. Все это крепилось к странной конструкции, в которую были запряжены ящеры. Там сидел наш водитель. По местам нас рассаживала удивительно бодрая для такого времени полноватая работница станции. Она мягко, но уверенно указывала людям на их сиденья, изредка с кем-то здороваясь и даже кокетливо хихикая. Когда дошло до нас, женщина неуверенно оглядела нас, явно не узнавая. Но сомнения быстро рассыпались в прах, стоило мне опустить голову, негромко всхлипывая и потирая лицо. Симпатия простой женщины была заработана нехитрым, пусть и нечестным путем, и на том мы и успокоились. Оставалось самое сложное — пункт досмотра. А для меня еще и долгое, в несколько часов, путешествие до Тетиса. Треклятый остров со своей треклятой инфраструктурой.***
— Ваши документы. Твою мать. Это была первая мысль. Вот это мы идиоты. Это была вторая мысль. Третья сама по себе затерялась в волне паники, которую я на пару с Акилльзом усиленно пыталась задушить. Такая простая вещь и мы вот так просто на ней встряли? Ну правда, что ли?! Кажется, Иккаку была со мной солидарна. Но, в отличие от меня, девушка разочарованно думала о том, что именно она, оплот рациональности и логичности, проворонила этот момент. Я могла видеть это не по ее лицу, а по глазам, которые будто бы раскраснелись и заслезились еще сильнее. Нам крупно не свезло — сидели самыми первыми с левой стороны. А потом я заплакала. Маленькая пробка, слетающая с бутылька легким движения пальца, даже не щелкнула. С глубоким вздохом пришел и глубокий, сдавленный всхлип. И я расплакалась. Мало было просто плакать, нужно было сделать вид ребенка, который только что прошел через страшное, через немыслимое. И я всячески пыталась вспомнить самые грустные моменты моей жизни. Благо, таких у меня много. Иккаку, вздрогнувшая от моего внезапного потока слез, сама чуть ли не плача попыталась успокоить меня. На нас, округлившемся глазами, смотрел один дозорный, который с нас и просил документы, и второй, который опрашивал других пассажиров. Кажется, мы неосознанно вызвали волну паники во всех взрослых, что сидели в кебе. — П-простите, — голос Иккаку дрожал. Сначала она отчаянно пыталась успокоить ревущую меня, а после принялась трясущимися руками рыться в сумке. Но мы-то обе знали, что там пусто, — простите меня, пожалуйста. Едва слышный голос девушки затухал. — Я-я забыла их, — прошептала она, глядя красными полными слез глазами на дозорного. Тот совершенно растерялся, — пожалуйста, не выгоняйте нас. Я-я сбегаю за ними! — она ломающимся голосом убеждала не только дозорного, но и весь автобус пассажиров. Цепляясь слабыми руками за спинку нашего сиденья, она попыталась подняться, но тут же свалилась на подогнувшихся ногах, — Простите меня… Кеб загудел. Люди, молодые и не очень, винили нерадивых дозорных, что довели несчастных детей до слез. Звучали обвинения в сторону защитников острова, причитали об ужесточившихся мерах безопасности, из-за которых детям, вроде нас, приходиться строить из себя взрослых. Нас мягко подбадривали, кто-то поделился теплой выпечкой и прохладным соком, кто-то выступал в нашу защиту, оправдывая забывчивость потерей. Ведь столько детей стали сиротами в этой недавней кровавой войне. Пусть и на таком маленьком клочке земли. Мы дрожали и плакали, мысленно поражаясь тому, как легко все пошло просто само по себе. Я не могла понять, то ли мне стыдно за ложь, то ли весело от абсурдности всей ситуации. — Ладно, малая, успокойся, — дозорный почти насильно усадил рвущуюся на выход Иккаку, тяжко вздыхая, — все нормально. Вы не первые у нас такие за последние несколько недель. Езжайте, только документы восстановите в Тетисе. Скоро ситуация устаканится и документы будут требовать везде. Последнюю фразу он сказал, уходя к следующим пассажирам, но холодок по спине пробежался знатный. Хлюпая носом, я глянула на «сестру», которая тревожно смотрела на меня. И тревога была отнюдь не надуманная.***
— Дерьмо! Сумка пролетела через всю комнату и шлепнулась на кровать. Пиратка, вслед за ней, пролетела вихрем по комнате, снося все на своем пути. В ней горели ярость и злость ярким горячим пожаром. И я могла ее понять. На въезде в город нас обыскали. Тщательно. Неприятно. Похотливо. Ни слезы, ни мольба, ни молчаливые угрозы — ничто не было в силах нас спасти. Отобрали у нас оружие в виде револьвера и немного денег, якобы из-за того, что мы без документов и эта сумма требуется для их восстановления. Конечно же нас уверяли что позже к нам обратятся, когда они будут готовы, но для нас не было тайной, что нас просто обокрали местные органы правопорядка. Слава богу, что деньги мы перевозили по частям. Нам, как слабым девушкам, выделили малую часть бюджета, но все-таки деньги сами по себе были немаленькие. Было не просто обидно — было до зубной боли неприятно. Мягко говоря. Очень мягко. Я упала в глубокое пыльное кресло, рассудительно расставляя все по полочкам. Дух молча обдумывал всю ситуацию вместе со мной. Что мы могли сделать? Ничего. Не сейчас, во всяком случае, точно. В городе мы еще ничего не знаем и следовало для начала собрать информацию, найти нужных людей и выполнить свою прямую работу. А там можно будет и повеселиться. — Ты очень недобро ухмыляешься, — успокоившаяся девушка упала на кровать. Она глядела на меня со смесью интереса и легкого страха, — я так понимаю, ты все это так просто не оставишь? — Пока мы бессильны, но потом, — я мечтательно улыбнулась, откидываясь в кресле, — потом Дух с удовольствием сократит местный штат особо одаренных дозорных. — Ловлю на слове, — она порылась в сумке и перекинула мне футляр с зубными щетками и пасту, — а пока давай мыться и спать. Завтра сложный день. Да. Завтра очень сложный день. Очень сложный и очень долгий.