Сияние любви

      У всех есть темная сторона. Как бы ты не старалась быть хорошей, как бы ты не хотела быть правильной, у тебя есть темная сторона.       У Лидии волосы рыжие. Яркие, как огонь, а длинные локоны, хаотично разбросанные, напоминают пламя. Ее глаза — карие, глубокие, словно темная дыра. Посмотришь — утонешь и больше не вернёшься. Возможно это темная сторона?       Стайлз влюблён в Лидию с малых лет. В эту диву с задорным смехом, легкой жизнью и без единой капли темноты. А может, Стайлз ошибался? Ведь у каждого есть темная сторона.       Лидия не видит его любви, не понимает намеков, словно ослепла во всей своей мгле. Нет, для Стилински она чистая, правильная, хорошая. Без капли лжи и притворства. И только он не видит в ней мрака. Только он готов умереть за неё, но может, все не так просто?       И когда Стайлзу надоедает бегать за Лидией, и когда он в конец теряет надежду, в его жизни появляется светлый луч — Малия. Но даже в этой по-детски глупой, доброй девушке он видит тьму. Видит тёмную сторону. Малия для него — открытая книга. Легко прочитать, понять и узнать. С Малией не интересно.       Лидия — книга таинственная, к которой нужно подобрать ключ, дабы открыть. Вот только, прочитав, ты сразу понять не сможешь. И Стайлз отыскивает ключ, когда сверхъестественную силу в ней находит. Она — банши и это был ключ, который носил безобидное название «Русалочка Ариэль», но, кажется, по обложке судить не стоит.       И у них завязывается совсем не сказочный роман. Стайлз до сих пор Мартин понять не может: чего хочет? Любви? Так вот же, получай.       У них идёт все слишком сумбурно и хаотично. Хаос в их отношениях занял высшее место. Стайлз любит и Лидия тоже. И даже та самая Малия говорит, что они созданы друг для друга, но почему тогда Стилински все ещё возлюбленную понять не может? Возможно, у неё есть темная сторона?       И одним вечером, когда Лидия вновь предвидит смерть человека, причиной которой становится она. Мартин задаёт вопросы. — Стайлз, во мне есть темная сторона? — шепчет тихо, сидя рядом со Стилински. — Нет, Лидия, — отвечает кратко, но без всякого сомнения. Никогда не поверит, что мрак в душе её есть. — А если я сделаю что-то плохое — бросишь? — Не понимаю, Лидс, — и Стайлз правда не поймёт, к чему такие вопросы. — Во мне есть темная сторона, Стайлз. И если она проявится — бросишь? — Мартин глаза закрывает, пытается сосредоточиться и стереть из памяти отрывок из видения о смерти. — Убежишь? Осудишь? — Ты чего? — и все эти вопросы Стилински напрягают, что аж во рту вяжет. — Не брошу, — приобнимает ее. — В тебе нет темной стороны, милая. Я тебя не понимаю.       И рыжеволосая пожимает плечами, отпускает голову на плече Стайлза и крепко сжимает его руку. Показывает ему своё ведение, и Стилински резко отпрыгивает. Глазами смотрит на девушку и не может поверить в пророчество. Может, ошибка? Но разве в пророчествах бывают недочеты? — Видишь, я убийца! — В тебе есть темная сторона… — шепчет Стайлз и Лидии этого достаточно. Отпускает голову вниз, а потом встаёт. — Ты никогда не сможешь понять меня, Стайлз, — уходит быстро и парень даже не оборачивается. Поверить не может, что его девочка — убийца. Не может сомкнуть глаз ночью, потому что нужно было принять, что у Мартин есть темная сторона и яркие рыжие волосы это не прикроют.       Утром просыпается от того, что Скотт звонит, говорит: «Лидия повесилась, Стайлз». А он не верит и не хочет. Телефон бросает в стену, а потом кулоном заезжает в ближайший предмет. Почему вчера не остановил её? Не сказал, что не бросит? Почему, Стайлз, почему?       В комнате его хаос, как в их отношениях. Стилински все сломал. Сжёг фотографии, выкинул хлам — все. Он посуду дома разбил и с отцом поругался. А все из-за Лидии и её темная сторона поглощает его.       Стилински приходит к ней на место суицида. Разговаривает с друзьями, а потом к ним подходит угрюмый шериф и передаёт записку ему, Стайлзу. Дрожащими руками он открывает письмо. Бегло пробегается глазами, а потом убегает домой.

Я всего лишь хотела понимания, Стайлз!

—  вот, что написала Лидия. И как Стилински только понять не мог, что Лидия — книга обычная?