Алек сидел в подъземелье Университета сумеречных охотников, ждал, когда Ребекка Майклсон, которую он «отловил» ещё вчера вечером, очнётся от горькой вербены.
Как только сумеречные охотники узнали, что одна из представительниц редкого вида первородных вампиров приехала в этот маленький городок, на задание тут же отправили Лайтвудов. В тот момент Ребекка решила посетить ночной клуб и заданием Алека было не что иное, как соблазнить Майклсон, а затем в уединенном месте вколоть вербену. А Иззи была на стороже.
Так и сейчас, ничего не подозревая, думая, что находится в полной безопастности, Лайтвуд должен был вытянуть информацию из Ребекки о её семье. Ведь охотники хотели очистить мир от вампиров, как они считали, грязных существ.
— А-Алек, — хрипло протянула Майклсон, все ещё помня имя парня. — Сукин сын, — выругалась она и попыталась освободиться от холодных цепей, но сил совсем не было.
— Не пытайся, — процедил Алек и сел на стул, стоящий напротив закованной Ребекки.
Вокруг не было ничего, кроме бетонных стен и одной лишь двери, крепко запечатанной замком. В руке у юноши были ветки вербены, которыми он должен приносить боль вампирше. Алек, конечно, был не совсем рад тому, что именно он должен пытать вампиршу, ведь у него никогда не было опыта, но отвращение к нечисти порождало злобу и ненависть.
— Будешь пытать этими сучьями? Вы, охотники, правда такие глупые? Думаете, это напугает бессмертную первородную вампиршу? — Ребекка усмехнулась и прикрыла веки. Она любила выводить людей из себя, особенно тогда, когда они бояться раскрыть свою настоящую сущность.
— Мне не хочется, чтобы твоё личико корчилось от боли, так что просто скажи информацию о местонахождении своих троих братьев.
— Лучше расскажи мне что-нибудь интересное. Мне надоели разговоры о семье, — Майклсон, безусловно, тянула время и хотела сделать происходящее менее опасным для себя. Но Ребекке и вправду надоела болтовня о братьях, об их клятве и, вообще, о семье. Каждый раз, когда тема затрагивала семью, ей хотелось поскорее перевести разговор в другое русло.
— Замолчи, Ребекка. Ты и я здесь не для беседы, — рыкнул Александр. Его кулаки заметно сжались.
— А в клубе ты мне нравился больше. Ты такой нудный! Может, стоит раскрыть себя нового?
— Я убью тебя, если не расскажешь все, чего я требую, — Лайтвуд игнорировал любые вопросы Ребекки, колкие фразы и попытки флирта. Алек всегда был благородным, но в тоже время занудным.
— Пожалуйста, но я ничего не скажу о своих братьях, — ровным тоном, со спокойным сердцебиением и расслабленным лицом, сказала девушка. Такой уверенный ответ заставил засомневаться в правильности пыток: может нужен иной подход?
— Готова погибнуть ради семьи? — его густые чёрные брови сомкнулись на переносице. Алек был готов на все ради семьи и даже пойти на смерть. Лайтвуд слишком правильный и хороший.
Майклсон ничего не ответила, лишь опустила глаза, точно зная, что за стенкой стоял её брат, Клаус, который с минуты на минуту вытащит её от сюда. И если бы Ребекка сказала правдивый ответ, то спасения можно и не ждать, а если солжет, то сердцебиение выдаст. Именно поэтому она промолчала и прикусила губу.
Алек уже было хотел начать пытки или задать ещё один вопрос, но в помещение влетел Клаус, выбив дверь. Не успел охотник и моргнуть, как оказался без сознания. Ребекка и Клаус выбрались из Института, и один Бог знает, как Никалаусу удалось пробраться сюда, но главная его цель — спасти сестру.
***
Лайтвуд проснулся спустя двенадцать часов. Его губа была разбита, а за спиной нет ни лука, ни клинка. Глаза парня ослеплены ярким светом. Сначала Алек не понял, что произошло, но вскоре в его памяти стал собираться пазл, состоящий из отрывков. Когда все воспоминания восстановились, он начал рассматривать комнату, в которой находился.
Комната была большой и полностью белой. Стоял диван, на котором он лежал, напротив — входная дверь, одну из стен занимало окно, а рядом находился небольшой деревянный столик, где лежал конверт. Алек, не сразу обратив внимание на письмо, поспешил открыть дверь, но ничего не вышло. Он хотел сбежать через окно, но выглянув, понял, что сейчас пребывал не у себя в городе и находился, минимум, на двадцатом этаже небоскреба.
— Черт! — произнёс он себе под нос.
Охотник взял письмо со стола и раскрыл его. На нем был написан большой текст, с размером во весь лист. Каждое слово было выведено аккуратным и красивым почерком. А к концу бумаги был прикреплён ключ, который открыл бы ему дверь. Алек мог бы не читать письмо, но любопытство охватило парня, и он все же решил прочесть текст.
«Ты читаешь это письмо, а значит, не посмел убежать, не прочитав послание.
Сейчас ты находишься в Амстердаме, куда привезла тебя я и спрятала подальше от своего брата. Я не оставила тебя в твоём грязном городке только из-за одержимости моего брата, который будет искать тебя на протяжении всей жизни. Так что не смей возвращаться в Институт, пытаться найти с ними связь — не выйдет.
Зачем я спасла тебя? Зачем отпустила и позаботилась? Потому что таких благородных, как ты, Алек, не хватает этому чёрному миру, заполненному плохими и жестокими тварями. Таких чистых и вправду правильных я встречаю редко, но скажу тебе одно — мир будет только рад тебе. Мой старший брат, Элайджа, такой же, как ты: чистый, правдивый, благородный и отдающий себя миру. Знал бы ты его или Стефана Сальваторе, или Кэролайн Форбс или Елену Гилберт, понял бы, что не все вампиры плохие и что им необязательно убивать людей и сеять хаос. Но ты никогда их не встретишь, уж я об этом позабочусь. Я буду следить за тобой каждый день, так что не смей шалить! Ах, да, Алек, ты мне понравился. Скажешь, наивная дурочка? Да, так оно и есть. На протяжении всех веков, я влюблялась как наивная дурочка с первого взгляда, и сейчас ничего не изменилось. Но раз ты не отвечаешь мне взаимностью, то и твоей любви никто не получит, кроме меня. Да, я эгоистка. Поэтому не люби никого, а иначе они умрут.
И я не ответила на твой вопрос насчёт семьи: готова ли я умереть ради родных? Нет. Я не готова. Я готова бороться и защищать семью, но променять свою жизнь на жизнь одного из братьев я не готова. Скажешь это неправильно? Может быть, но это моя жизнь. Может, я бы ответила иначе, будь у меня дети, но я не могу их иметь, а ты можешь, Александр, и ты один из счастливых.
Не ищи свою волшебную палочку, чтобы воспользоваться рунами. Я спрятала её глубоко в океане, там, куда ты не пойдёшь.
Ох, а как глубоко я впустила тебя! Раскрыла свою душу и секреты. На этом хватит, милый.
С любовью,
Ребекка Майклсон.»
Алек грустно хмыкнул и открепил ключ от листка. Он быстро выбежал из квартиры, а потом оказался на улице Амстердама.
