Сияние любви

      Стефан не мало помог Клаусу с выполнением обряда, и где-то глубоко в душе Майклсон был благодарен, но показывать этого не собирался. Сальваторе вернул человечность, отчего Клаусу становилось грустно, а все потому, что он потерял верного друга и напарника. Ещё в семидесятых они были как братья, но эти воспоминания исчезли белой дымкой. Время идёт. И единственное, что Клаус посчитал нужным сказать Стефану перед его уходом к Елене, — заветные слова, а именно — истину.       Сальваторе и Майклсон сидели в большом особняке последнего, спокойно пили бурбон, но Стефан, конечно, был напряжён, ведь знал, что у Клауса неустойчивая психика. Все было чрезмерно спокойно, казалось, будто они дружат больше тридцати лет, хотя, если вдаваться в подробности, то так и выходит. — Так зачем ты позвал меня? — Стефан нахмурил густые темные брови. Он не мог понять истинного мотива гибрида. — Выпить бурбон? — Дорогой Стефан, — Ник театрально развёл руками, сидя на широком кресле, — ты, естественно, не поверишь в это, потому что я хотел убить Елену, тебя, Дэймона, — мужчина задумался, — а впрочем всех, но я действительно рад был видеть тебя как своего напарника.       Стефан слегка поперхнулся, но ничего не сказал. В его душе были смешанные чувства. Одни твердили, что стоит вернуться к Клаусу, ведь не все так плохо, а другие — бежать сломя голову. — Так, продолжай. — Сальваторе локтями облокотился о колени, чуть согнувшись. Он понял, что разговор будет не в шутку, а достаточно серьёзный. — Раскрою тебе правду: не добивайся того, что, по сути, принадлежит не тебе и в конце концов не станет твоим, — Майклсон ухмыльнулся, когда заметил, что до Стефана дошед смысл его слов и тот отчаянно не соглашался с этим, хотя все понимал. — Елена для Дэймона, мой дорогой друг, — он знал, что сейчас Стефану больно, но кто, кроме него, скажет эти слова?       Сальваторе сжал кулаки и громко фыркнул. Осознание того, что Клаус в чем-то прав, приводило в ярость. Стефан едва контролировал себя. Неужели вся его забота и ласка по отношению к Елене была напрасна? Неужели он зря дрался с братом за Гилберт? — Тебе откуда знать? — сквозь зубы проговорил Стефан. Он не намеревался задерживаться здесь, поэтому направился к выходу. — По своему опыту, идиот, — грубо и громко крикнул в спину вампира Майклсон. — Татья была той же самой Еленой.       Стефан на минутку задумался. Елена — двойник Татьи — и он немало слышал о войне Элайджи и Клауса за одну из Петровых. Итог любовной истории он тоже знал — Татья выбрала «брата-плохиша», Никлауса. — И что ты хочешь этим сказать? — возмутится Сальваторе, но это было сказано лишь из упрямости, ведь он четко знал, о чем говорил гибрид и что имел в виду. — Татья — двойник Амары, а Елена — двойник всех Петровых. Я и Элайджа боролись за сердце красавицы, и мы, как и вы для Елены, были ей оба небезразличны. Мы готовы были убить друг друга, думали, что Татья стоит той братской войны, но это не так. Не стоит ненавидить брата из-за какой-то девицы, которая не может определиться с чувствами. Семья дороже, Стефан. Подумай, тем более итог будет в пользу Дэймона. Все мы знаем, что женщин тянет на плохих, — Клаус говорил размеренно, а Стефан лишь держался за ручку двери, чтобы дослушать слова. Он соглашался с ним, но принимать на свой счёт не хотел. — Не все повторяется, — протестовал Стефан. — История повторяется. За Амару никто не боролся, за Татью — мы, за Кэтрин боролись вы, думая, что она — последний экземпляр, но как только нашли Елену, Кэтрин показалось вам устаревшей версией. Верно? Так что здесь ведется последовательность, подумай своими кроличьими мозгами.       Сальваторе открыл дверь и вышел на улицу. Он больше не хотел слушать надоедливого гибрида, но перед тем как окончательно уйти, он задал вопрос: — Зачем ты предупреждаешь меня? Обычно тебе нравились наши войны с Дэймоном. — Совет от старого друга. Ты сейчас ничего не понимаешь, но через года два я буду готов встретить тебя в своей компании, — Клаус самодовльно усмехнулся и закрыл дверь прямо перед Стефаном, не давая ему уйти с высоко поднятой головой.       С момента их разговора прошло два года, и как же Стефан пожалел, что в тот вечер не послушал Клауса, что не отбросил свою гордость подальше и не ушёл вместе с ним восвояси. Елена выбрала Дэймона, стала человеком и умчалась в Вашингтон, вдребезги разбивая сердце младшему Сальваторе. Стефан, конечно, уже свыкся, но что-то в сердце больно кололо, когда в социальных сетях Дэймона он видел Елену, ее счастливые глаза и легкую улыбку. Сердце обливалось кровью, когда она снилась ему. Все пошло наперекор его планам, и Сальваторе казалось, что Клаус — его настоящий друг, который раскрыл ему правду.       У Стефана было желание вернуться в компанию Клауса, продолжить разрушать с ним жизни людей, сжигать мосты и стать рипером, но, черт, гордость и самолюбие не давали покоя. И единственным правильным выводом Сальваторе было то, что в Майклсоне он увидел истинного друга.