Империя наносит ответный удар и... выигрывает?!

Звезды всегда остаются звездами, где бы ты ни находился. Люк Скайуокер понял это только тогда, когда улетел с Татуина. Провинциальный мальчишка, как многого он не знал! И никто не собирался открывать ему правду… Люк провел ладонью по рукояти старого лайтсейбера. Отцовского лайтсейбера. Того самого, который дал ему еще Бен Кеноби. Дарт Вейдер вернул его после разговора с Императором. Люк улыбнулся, вспоминая. — Держи, — рука в черной перчатке протянулась неожиданно. Юноша даже заморгал, глядя на отца. Что это значит? Но нетерпеливый окрик заставил его поторопиться и взять предложенное. — Но… это ведь твой меч, — немного запинаясь, сказал он, сжимая ладонь. Металл приятно холодил кожу. — Мне Бен сказал… — А он тебе не сказал, откуда его взял? — голос Вейдера необъяснимо потяжелел. Темный Лорд отступил на пару шагов и остановился у окна выделенной Люку комнаты. Юноша непонимающе смотрел на него, чувствуя подвох. А ведь и правда — он никогда не думал об этом. — Нет, — прошептал он, сердце сжалось в тревожном предчувствии. Вейдер повернулся, глядя на сына в упор. — Он забрал его после того, как почти убил меня. Оставил умирать и просто ушел, — ровно сказал он. Люк почувствовал, как его сердце рухнуло вниз. Разбивая все представления о том, что является правдой. Бен Кеноби лгал ему, всегда. Спустя некоторое время, привыкнув к новой информации, Люк мог даже в чем-то понять его. Но не простить. Потому что это касалось его, Люка, жизни. Его выбора. И ложь была недопустима. — Если бы я мог поговорить с тобой, Бен, — он неосознанно сжал ладонь покрепче. Оружие отца, которое ему дал его несостоявшийся убийца. Могло ли быть что-то чудовищнее этого? Люк сомневался. А у виновного не спросишь, к сожалению. — Что ты хотел сказать мне, Люк? — знакомый голос ударил набатом. Юноша круто повернулся и неверяще посмотрел в угол — туда, где появилась полупрозрачная, но легко узнаваемая фигура в коричневом балахоне. Бен Кеноби, такой, каким он его видел на Хоте. — Бен! — он качнулся, будто собираясь подойти поближе, но тут же остановился. Нет. Он не простит. Следующие слова прозвучали холоднее, чем он хотел: — Почему ты не рассказал мне правду? — И что бы было? — призрак невесело улыбнулся, явно что-то поняв. — Что для тебя важнее: правда или справедливость? И даже так ты предал Альянс. — Это твоя справедливость, — Люк не поддался на уловку. Он знал, как Кеноби может играть словами. Справедливость… кто сказал, что Альянс повстанцев истина в последней инстанции? Или что Империя — это зло? Нет, сейчас он был умнее. И знал гораздо больше, чтобы понимать. — Дарт Вейдер мой отец. И он заботится обо мне. В отличие от тебя. — Мне жаль, — Бен качнул головой, смотря на Скайуокера. На его лице отразилась искренняя печаль. — Я заботился о тебе, Люк… — Как странно вы заботились, — Люк с неожиданной горечью посмотрел на него. Его первый учитель… а ведь он действительно доверял ему! — Йода тоже лгал мне. Не надо говорить, что он не знал правды! — Йода знал, — согласно кивнул Бен, чуть серебрясь. Призрак сделал несколько шагов по направлению к Скайуокеру. Теперь он смотрели друг другу прямо в глаза. — Ты считаешь, что-то, что произошло с Йодой — нормально? Скажи мне, Люк. — Нет, — не выдержал юноша и отступил на шаг. Потом еще на один. Смотреть в глаза Бену оказалось неожиданно тяжело и неприятно. Тем более, тот задал вопрос, который его до сих пор мучил. Люк почти прошептал: — Уходи, Бен. — Ты всегда можешь позвать меня. Я приду. — Призрак исчез. Исчезло и напряжение в Силе, которое Люк неосознанно чувствовал все это время. Юноша сел там, где стоял, тяжело смотря перед собой. Кажется, ему все же придется решить этот вопрос. Как бы он не старался избежать этого.

***

Дарт Вейдер сразу почувствовал напряжение, стоило Люку шагнуть внутрь тренировочного зала. Ситх неуловимо нахмурился. Что-то произошло с сыном, причем недавно. И это лишило его покоя. А это для адепта Силы уже недопустимо. — Что произошло? — он отключил лайтсейбер, заканчивая тренировку, и повесил рукоять на пояс. Люк непроизвольно поежился. — Я… говорил с Беном, — сказал он, опуская глаза. Вейдер замер, осознавая. «Бен Кеноби. Люк говорил с ним? Почему?» Он знал о практике слияния с Силой после смерти — у Учителя был голокрон с подробным описанием. И то, что некоторые магистры владели ей. Но вот подобные знания у Кеноби стали неприятной нежданностью. — Что он сказал тебе? — наконец спросил ситх, мысленно прикидывая возможности. Этот враг оказался более живучим, чем хотелось. Но Вейдер был уверен, что справится. Сила всегда была на его стороне. — Говорил, что я предал джедаев. И поэтому он не говорил мне правды о… тебе, — Люк нерешительно замер, а затем продолжил: — И он спросил меня о том, как я отношусь к тому, что сделали с Йодой. Молчание растеклось между ними вязкой пленкой. Дарт Вейдер молчал. И Люк тоже не решался говорить. Ему было страшно — страшно признаться себе, что он оказался не лучше тех имперцев, против которых он боролся в Альянсе. Что его совесть не так чиста, как он хотел бы думать. — Скажи мне, что ты думаешь, — голос отца раздался совсем рядом. Люк ошеломленно вскинул голову — он и не заметил, как ситх оказался так близко к нему. Вейдер нависал над ним, требовательно глядя сверху вниз. Он чувствовал эту требовательность в Силе. И желание понять. Юноша слабо удивился, чувствуя неожиданное тепло: отец хочет понимать его, участвовать в его жизни! Это стоило любых переживаний. — Мне трудно это понять, — признался он, все еще находясь под впечатлением нового понимания. Теперь это не казалось таким важным, как пару часов назад. — Я знаю, что Йода твой враг. И ты победил его в бою. Просто… он был моим учителем. Я доверял ему. И… — Я понимаю, — тяжелая рука в черной перчатке опустилась на плечо Скайуокера. Люк вздрогнул. Он вдруг понял, что почти не прикасался к отцу. И этот простой жест растрогал его до невозможности. Вейдер слегка сжал пальцы, чувствуя эмоции сына. Да, Император был как всегда прав. Люк нуждался в нем — как в отце, а не как в учителе. И ему придется постараться, чтобы понять, как поступать правильно. Он ведь так и не узнал, что значит быть отцом… Но Сила дала ему еще один шанс. — Бен не прав, — вдруг сказал Люк, доверчиво глядя в визоры темной маски. Как будто пытаясь увидеть лицо человека, который стал еще немного ближе к нему. Своего отца. — Мне жаль Йоду. Но ты для меня важнее. Наверное, это глупо? — Нет, не глупо, — Вейдер почувствовал, как охрип его голос от сдерживаемых эмоций. Оказывается, это все еще возможно для него — так переживать за другого человека. После смерти Падме он думал, что потерял эту способность. Но ошибаться оказалось приятно. — Ты мой сын и я хочу заботиться о тебе. Мы — семья. Дальнейшие слова были не нужны. Люк Скайуокер сделал свой выбор — и это тоже определило его судьбу. Действительно, а кто сказал, что Бен Кеноби был прав?

***

— Ты сегодня выглядишь довольным, — они сидели на уединенной террасе Императорского Дворца. Палпатин грел пальцы о чашку любимого чая, а Вейдер просто сидел, смотря на действительно потрясающий вид: Императорский сад по праву считался одной из главных достопримечательностей галактики. — Люк хочет учиться управлять Силой. Он доверяет мне, — Вейдер не знал, как передать всю глубину чувств от осознания этого факта. Его сын хочет быть рядом с ним! Он повернулся и с удивлением увидел взгляд Учителя. — А я думал, что ты никогда не поймешь, — голос Императора был непривычно мягок. Палпатин задумчиво улыбнулся, глядя на ученика. — Я помню, как ты пришел ко мне. Вейдер вздрогнул. Он тоже вспомнил — и понял, что хотел сказать Сидиус. По-настоящему он пришел к нему не тогда, когда помог победить Мейса Винду в поединке. И не тогда, когда был ослеплен болью от потери Падме и всего того, что считал своим будущим. Нет, он пришел к своему Учителю спустя полгода после создания Империи и встал на колени. И просил научить его всему. Потому что больше у него ничего не осталось — только понимание важности отношений с единственным человеком, который понимал его всегда. А теперь он понимает, что чувствовал его Учитель. Тот сам так сказал. Значит ли это?.. Вейдер понял, что боится задать этот вопрос. Чтобы не ошибиться в ответе. Но Палпатин не зря был его Учителем и, как всегда, понял все без слов. — Да, Вейдер. И эти слова согрели когда-то замерзшую душу ситха.

***

Боль и гнев. Сами по себе эти два состояния не были чем-то новым для нее. В последние несколько лет они были даже естественны — и все началось после уничтожения Альдераана. Лея попробовала шевельнуться, проверяя прочность цепей. Тщетно. А ведь это просто испытание — дурацкое испытание ненавистного ситха. Лея не хотела признавать, что опять проиграла. Не хотела унижаться перед этим «Учителем» снова. Как уже не раз до этого. И как ей придется делать не раз в будущем. — Сильные эмоции — ключ к могуществу Силы. Контролируя их, ты можешь все. Например — разорвать цепи, — Палпатин стоит над ней, холодно улыбаясь. А Лея даже не может пошевелиться толком — упомянутые цепи слишком туго спеленали все тело. И причиняют ощутимую боль. Она привычно чувствует гнев — на него и на себя, на всю эту ситуацию, и улыбка ситха становится шире. — Гнев хороший выбор. Посмотрим, сможешь ли ты его использовать. Она с зарождающейся ненавистью смотрит в удаляющуюся спину. Как всегда, он не оборачивается. — Я не сдамся, — с упрямством прошептала Лея, пытаясь сосредоточиться. Она уже знает, что такое контроль — Палпатин объяснял ей. Другое дело, у нее не всегда хватало терпения на то, чтобы довести дело до конца. И, видимо, Палпатин решил ей «помочь» в этом. И ей удалось! Девушка внезапно почувствовала точку равновесия — хотя гнев никуда не делся. И даже усилился. Лея задохнулась от внезапного понимания и ощущения могущества. Теперь странные слова ситха обрели смысл — она действительно могла все! Цепи звякнули, падая на пол. Лея упала мгновением позже, чувствуя необъяснимую тяжесть. Но улыбка все же успела появиться на ее лице — она смогла. А это значит, что сможет и потом. Обязательно.