Прошло уже несколько дней после встречи между Широй и парочкой землекопов-полукротов. Солнце жарило беспощадно, будто кошка находилась в пустыне. Она сделала пару шагов и рухнула от усталости и жары. Полукроты подбежали к ней и спросили:
— Шира! Что с тобой?
Тигрица попыталась встать, но не смогла, тогда она ответила:
— Гинг, Гронг, я дальше не могу идти, что это за место, почему здесь так невыносимо жарко?
— Интересно, мы на том же острове, в тени леса, а ты говоришь, что жарко, – удивились спутники.
— Лес?! По-моему, это пустыня, извините, мои маленькие друзья, но, к сожалению, я не могу дальше идти… Мне очень жарко, я ведь из прохладных мест.
— Понимаю, толстая шерсть. Ладно, отдыхай, а мы посмотрим, что можно сделать…
— Шерсть мою не трогать, а то можете случайно остаться на моих зубах.
— Поняли, Шира, не беспокойся.
Полукроты отошли в сторону. Перед глазами тигрицы начала трястись земля с каждой секундой всё сильнее и сильнее, мгновение, и тигрица оказалась в пустыне, вода пропала, по всей земле были заметны сухие трещины. Солнце ещё сильнее начало припекать. Тигрица задумалась:
«Какое жуткое место, такое сухое и такое странное. Эти все ужасные трещины, они похожи на какую-то чешую. От этого тёмного и больного вида становиться дурно. Высохшие ветки, засохшая земля, невыносимая жара, и, куда ни посмотри, везде пустошь, насколько хватает взора. Что же мне это напоминает? – земля затряслась сильнее. – Нет, не может быть, это жуткое место мне напоминает один из залов ямы, только этого мне не хватало…»
Мысли тигрицы оборвал странный удар, и одна из щелей расширилась, прямо из неё, горя пламенем, поднялись странные врата. Эти врата были чёрными, на них были странные рисунки в форме каких-то сложных завитков. Мгновение, и завитки начали распутываться, превращаясь в непонятные образы. Шира присмотрелась и начала различать: здесь были отражены ящероподобные монстры с горящими глазами. Морды этих существ вызывали панический ужас. Не симметрично расположенные глаза так и смотрели на Ширу. Неровная челюсть со страшными длинными зубами. Лапы этих существ были утыканы когтями с зазубринами. Мгновение, и образы вспыхнули синим пламенем, это пламя начало играть, вырисовывая причудливые образы. Тигрица начала ощущать, как что-то обжигает её лапы, она опустила голову и увидела подобное пламя на своих лапах, это пламя начало подниматься, тем самым всё больнее и больнее становилось тигрице. Шира чувствовала, что она горит, она ощущала, как болезненный ожог расширяется и пожирает её, но она не может пошевелиться, чтобы затушить его, она даже не может закричать от боли. Прошло несколько мучительных секунд, рядом с тигрицей появились два её спутника, и один из них - это был Гинг - сказал:
— Шира, это врата Анриса, когда-то давно, по-моему, в самом начали жизни миров, появился трирожденный – третий сын великого отца. Это существо являлось родным братом вечного перворожденного. Трирожденный был всегда готов помогать тем, кто нуждался в помощи, и поэтому был изгнан. В пустоши он создал новый мир и назвал его Кирон, но перворожденный узнал это и, создав эти врата в неизвестность, прогнал своего брата и назвал те врата – Вратами Анриса, в честь своего брата…
— Шира, я много слышала об этих вратах, но только впервые увидела их своими глазами, – вмешалась Гронг.
Шипя от боли, тигрица ответила:
— И что мне делать, горю-то я, а не вы!
— Прочти табличку и пройди сквозь них, – ответили полукроты. – Это твой единственный шанс остаться в живых.
— Ненавижу такие врата, которые ведут в какое-то богом забытое место, мне хватило первых чёрных врат.
Проворчала тигрица и подошла ближе к ним. Она присмотрелась и увидела, что монстры скопились у незаметной деревянной дощечки. Тигрица начала читать:
«Пред тобой, изгнанник, древний
Мир жестокий и чужой.
В этот мир был изгнан древний,
Изгнан был своей семьёй.
Знай же тот, кто входит в дверь.
Этот мир жесток и дик.
Но он может раем стать
Лишь для тех, кто сердцем светел.
Адом станет он для тех,
Кто душой кривил и телом,
Кто хранит в себе то зло,
Что свершил когда-то…
Если ты пришёл судьбой ведомый,
Знай же, странник и изгнанник.
Мир за дверью оной будет испытанием твоим.
Как для духа, так для тела…»
Надпись вспыхнула, и врата открылись, Шира вошла в них, и пламя, окутывающее её тело, исчезло. Боль начала отступать, и тигрица принялась осматриваться. Она оказалась в дремучем лесу. Со всех сторон вокруг тигрицы стояли древние исполинские деревья, почерневшие от старости. Где-то в стороне чирикали какие-то птицы. Тигрица выдохнула и сказала:
— Не так уж и страшно. Возможно, у меня всё-таки чистое сердце, а не сердце пирата, прогнившее насквозь.
Но не тут то было. Стоило серебристой тигрице отойти от врат, как прямо перед ней задрожала земляЮ и из-под неё вырос монстр. Глаза этого чудовища вспыхнули азартом, и он приготовился напасть на несчастную. Шира попятилась, монстр исчез. В голове тигрици раздался голос, который она практически забыла, этот голос принадлежал тому древнему, который вёл её к книге с поэмой «странник Жизни». Он говорил:
«Странник жизни, древний мой,
Снова нас свела судьба.
Я не думал, что увижу вновь тебя.
После той великой книги
Я считал, что путь прошёл,
Но ошибся на сей счёт.
Новый путь меня зовёт.
Я трирожден, изгнан был во тьму сюда,
Изгнан был семьёй своею, но за что я не пойму.
Может быть, мой брат великий,
Испугался, что займу я его небесный трон?
Может, он решил, что я должен был помочь великим?
Но великий лишь один, кто не властен брату света…
И великий - это ты, но, а может, что-то вдруг испугал брата чести,
Что неведомо и мне, я не знаю, Шира, это.
Я не знаю ничего.
Путь твой новый снова греет взор мой вечный.
Но в пути сквозь мир жестокий ты не может сделать шаг.
Я хоть друг твой, как великой, но и я не властен,
Помогать тебе сейчас, я владелец мира, где сейчас
Стоишь и ты, но бессилен я перечить, ведь судьба твоя закрыта,
Как от брата света-тьмы, так и от того, кто стал слугой твоим.
Не грусти великий странник, ты пойдёшь сквозь мир чужой,
С теми, кто всегда с тобою,
С теми, ты кого в сердцах хранишь.
Имена тебе известны, образы твой мозг хранит.
Помни ты ещё одно наставление моё:
«Сердцу - сердце, врагам - меч, а душе - доверия нет,
Только путь пройдёшь и вновь ты не сможешь стать чужой».
Смысл сложен, но поймёшь ты его, когда дойдёшь…
А теперь иди вперёд и ищи тех, кто поймёт,
И тебя в своей душе образ мысли всё хранит…»
Голос пропал, и какая-то отвага заполнила тигрицу. Она снова отошла от врат, и вновь монстр начал подниматься из-под земли. Шира приготовилась к бою и приняла боевую стойку, но монстр передумал атаковать её и, спустившись к тигрице, заговорил грубым тявкающим голосом:
— Шира из Лайноса, я ждал тебя. Я страж врат и не пускаю тех, кто не должен здесь быть, одновременно с чем я не выпускаю того, кто был изгнан сюда.
Шира опустила шерсть и, спокойно встав, сказала:
— То есть трирожденного.
— Ты права, я не выпускаю третьего сына, великого прародителя миров, но так же я не выпускаю и других проклятых и изгнанных. Учти, первая дочь третей дочери белого тигра. Если ты пройдёшь за мою спину, то ты не сможешь вернуться туда, где тебя любят и ждут. Ты станешь проклятой. Такова судьба всех, кто попадает сюда…
— Возможно, страж, но я должна пройти сквозь этот мир…
Шира обошла стража и пошла вглубь чащи…
