Зов моря. Долгий путь домой

      Была полночь. Дождь потихоньку стихал. Мокрая молодая белая тигрица грустно лежала в стороне от пещеры, в которой был разожжён огонь. Из неё вышла небольшая рыжая тень и начала подходит к одинокой промокшей тигрице, испачканной в грязи. Тень подошла и заговорила: — Дора, не так ли? – ответа не последовало, тогда рыжий тигр продолжил. – Заходи в пещеру, высуши шерсть, а то заболеешь и умрёшь. — Диего, не обижайся, но мне что-то не охота обсыхать… – тигрица отвернулась от рыжего тигра, но тот не думал возвращаться, и, обойдя тигрицу, сказал ей. – Дора, если это из-за того тигра, с которым ты пришла, не беспокойся, он совершил огромную ошибку, бросив такое прелестное создание, как ты. Если бы я был свободен, я бы ни за что не пропустил такую кошку. — Ты это о Шире? – спросила тигрица. — Да о ней, но откуда ты знаешь? Я понял, Персик. Она тебе о ней рассказала. — Не совсем, Диего, но если хочешь считать, что это она, пусть так и будет. — Если не Персик, то кто тогда? — Не важно, что было, то прошло, и возврат не возможен. — Дора, кто это был? Я же не успокоюсь, пока не узнаю! — Знаешь, Диего, иногда неведение лучше, чем осведомлённость… — Притормози. Это что, была Шейла? Только она любит толкать такие речи, в которых не разберёшься без тщательного обдумывания. — Нет, я не знаю, кто такая Шейла, я только знаю, что она была погибшей сестрой подруги моей матери. — Дора, ну, ты и загнула, похоже, сырость сказывается на тебе. — Нет, Диего, не сырость, а у меня просто такое состояние... Я второй раз потеряла любимого, с которым была обвенчана в возрасте котёнка перед звёздами, тем самым скрепила себя и его на долгие годы. — Интересно, расскажешь? – Диего лёг рядом с тигрицей. — Извини, но я тебя практически не знаю, поэтому рассказывать не буду. — Жалко, наверно, интересная история была, как можно было обвенчаться звёздами? — Не звёздами, а перед звёздами. — Я это и имел ввиду. Пошли в тепло, а то всю свою шёрстку превратишь в сплошной комок грязи, и очень сложно будет его выводить, уж поверь мне, я попадал в такое, что потом проклинал себя за такое безрассудство. Ведь не только сложно вычищать шерсть, но и перемещаться. Вся эта огромная земляная глыба так и стремится вдавить в землю, а от этого жуть как неудобно не только двигаться, но и охотиться.       Тигрица встала и сказала, отряхнувшись: — Ладно, уговорил, я переберусь в тепло, но не стращай меня. — Опять умное слово, ладно, пошли.       Тигры встали и побрели к пещере, тигрица шла впереди, а тигр чуть позади. В пещере Дора легла в сторонке ото всех и принялась греться. Диего посмотрел на неё вопросительно, но ничего не сказал, так как она, поймав его взгляд, ответила: — Не спрашивай меня, для вас я чужая. Поэтому моё место в стороне от вашей большой дружной и крепкой семьи. Я ведь могла стать частью твоей семьи, Диего, но упустила этот шанс… – тигрица запнулась, поняв, что чуть не проболталась о родстве Гара и Диего. – Извини. Забудь, я никогда не стану частью вашей семьи, – тигрица пресекла вопрос, чуть не сорвавшийся с языка рыжего тигра. После чего продолжила. – Вздремни, я подежурю у входа. Ты можешь довериться мне, а можешь и не доверять, дело твоё. Я не хочу спать, поэтому решать тебе.       Тигрица повернулась к выходу и опустила на лапы голову, принялась наблюдать. Вид из этой пещеры напомнил ей тот самый день:       Она вновь увидела Гара, будучи Ночью, и как она так же дежурила возле выхода, чтобы какие-нибудь хищники не забрели к ней на запах больного и слабого зверя. Тогда она ещё не понимала, почему этот безмозглый раненый тигр так привлекает её. Она видела в нём обычного тигра, но этот тигр почему-то заставлял кровь кипеть, а сердце биться чаще. Когда она уходила на охоту, чтобы накормить его и себя, то сильные приступы тревоги и страх не увидеть того белого зверя по возвращении заставляли её забывать об осторожности. В такие моменты она чудом спасалась от ловушек, расставленных хищными растениями. Несколько раз она даже попадалась в них, но легко выбиралась благодаря ядовитому панцирю. Но когда она возвращалась и находила своего пациента на месте, сильное тепло и радость согревали её сердце.       Ходя по своим воспоминаниям, тигрица даже не заметила, как солнце взошло, и только чуть слышный шорох крадущегося Диего привёл её в чувство. Она, вскочив, зарычала, но быстро опустила загривок, когда увидела, что это просыпается рыжий тигр.       Диего потянулся и сказал: — Дора, я думал, ты задремала…       Тигрица подскочила к тигру и прорычала: — Диего, ты за кого меня принимаешь, на посту я никогда не сплю… — Это точно, - ответила ласка, вскочившая следом за тигром, - она может выглядеть спящей, но никогда не спит, а если кого-то охраняет, то вообще не спит. Уж я эту тигрицу хорошо знаю. Как-никак прожил с ней в соседстве длительное время. — Да, Бак, это точно, – ответила тигрица, успокоившись. – Я не живой зверь... Я машина. — Ты машина? Не смеши меня… Стоп, может, и правда она машина, а что такое машина, я даже не знаю… – ласка начала ходить с задумчивым видом.       Дора остановила Бака и сказала ему: — Не пытайся этого понять, не ты один потерял разум в нашем мире. Мы с тобой оба двинулись крышей, только я чуть меньше, а может, даже и больше. — Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша, – подхватили опоссумы.       Один из них сказал второму: — Крэш, что такое шифер. — Я откуда знаю, зато я знаю, что такое крыша. — И что это такое? — В данном случае, это Диего и Дора. — Неужели, Эдди. Я почему-то думал, что это такая штука, которая закрывает нас от дождя и солнца. — Нет, брат, эта штука называется по-другому… — Хватить строить из себя психов, - возмутился Мэнни, обращаясь к опоссумам. - У нас на данный момент псих только один, и это Бак… — Нет, Манфрэд, психов двое, ты забыл меня, – перебила мамонта тигрица. — Дора, ты не похожа на психа… — Конечно, она ведь девочка, – ответил Бак, – и, соответственно, психичка! – после чего засмеялся.       Пещера начала заполнятся гомоном. Менни не выдержал и крикнул: — Тихо всем, иначе мы все с катушек слетим, а нам ещё с пещерными сражаться!       Свод пещеры от громкого голоса мамонта задрожал и начал обрушатся. Когда несколько больших булыжников упали на пол, чуть не придавив зверей, которые ночевали здесь, Дора чуть отстала, так как посчитала, что ей лучше занять место в конце отряда, чтобы её новые друзья убрались из пещеры. Бак хотел помочь тигрице, но та мощным ударом лапы отбросила его к Персик, звери выбежали. Но Дору что-то задержало, и она не успела покинуть пещеру до того момента, как огромный камень преградил ей путь. Мгновение, и новые обломки начали падать, тигрица пыталась уворачиваться, но осколкам было безразлична судьба кошки. Вот очередной огромный осколок летит прямо на тигрицу, но уходить некуда.       Дора уже смерилась со своей смертью, как вдруг увидела чуть заметный проход на самой вершине завала. Она собралась и приготовилась к прыжку. Большой осколок уже почти накрыл её, и тут она прыгнула, зацепилась когтями за пористый камень и очень быстро заработала лапами, взбираясь по нему. Мгновение, и она на вершине. Тигрица сильно оттолкнулась от камня и, прыгнув, зацепилась за проход, она подтянулась и вынырнула из отверстия. После чего побежала по обвалу вниз. Прыжок, затем ещё один, и она приземлилась рядом с рыжим тигром, чем испугала его настолько, что тот чуть не подлетел от страха, но удержал себя в лапах и, тихо выдохнув, ответил: — Дора, ну, ты и напугала меня, больше никогда так не делай, я хоть и сильный, и здоровый тигр, но тоже боюсь многого, и особенно белых тигриц, падающих с неба. Как ты выбралась? Мы думали, ты погибла под обвалом. И что бы я сказал своему сыну, если бы нашёл его. Наверное, извини, Гар, я потерял твою возлюбленную под обвалом где-то недалеко от того места, где встретил тебя, и где ты сбежал от меня и её.       Тигрица отдышалась, и её глаза заполнились удивлением: — Так ты знал, что мой спутник, твой сын?! — Конечно, Дора, или ты думала, что я не узнаю цвет своих глаз и цвет шерсти той, которую люблю, да и в его запахе различался сильный и знакомый запах его матери. А запах той прекрасной тигрицы я никогда не забуду, даже спустя тысячу лет. Я дождусь ее, что бы ни случилось. Пусть она очень далеко, но цвет её бирюзовых глаз навсегда поселился в моём сердце. Я каждый день, смотрю вдаль, в надежде, что она, наконец, найдёт дорогу домой… Кстати, а что произошло с ним, почему он сбежал от тебя? — Он сбежал не от меня, а от тебя, Диего. Я пыталась остановить его, но не смогла. — Странно, и что его так испугала во мне? — Он говорил, что твой холодный и полный ненависти взгляд. — Понятно... Ты не знаешь, куда он мог пойти? — Откуда мне знать? Мы здесь впервые. — А, точно, извини, Дора. Будем надеется, что он вернётся, а то Шира меня отправит в яму, когда узнает о том, что я профукал нашего сына. — Так давай найдём его! — Я бы с радостью, но я не могу бросить этот поход на пещерных… — Понятно, тогда я пойду с тобой, хотя моё сердце рвётся на поиски Гара. — Это и понятно. Пошли, нагоним ту процессию, – тигр указал на удалившихся и грустных зверей       Тигры нагнали идущих, и Бак, первый заметивший Дору и Диего, сказал: — Похоже, она действительно машина, либо бессмертная нежить, которую даже не берёт каменный свод. — Бак, не начинай опять сводить меня с ума, – ответил Менни и, повернув голову, увидел нагнавших их тигров…