Не место для героев

Тень всегда интересовала Алима Сурану больше материального мира. В детстве он часто засыпал посреди дня, чтобы вновь побродить по этому удивительному миру снов и фантазий. Он говорил с духами и исследовал дальние закоулки своего сознания. Другие маги часто говорили, что по ночам к ним являлись демоны, но эльф никогда с ними не сталкивался. По правде говоря, до своих Истязаний он даже не имел представление, что они такое. И всё же каждый раз, погружаясь в Тень, он ощущал на себе чей-то пристальный взгляд, кого-то неимоверно могущественного и древнего. Не злого, и не доброго, просто непостижимого. Теперь он знал, кто смотрел через его глаза. Мышь ждал его там же, где и всегда - в теневой проекции ветхой лачуги, где он родился и провёл первый годы жизни. Алим привычно прошёл мимо призраков своих отца и матери, которых он едва помнил - их лица казались размытыми, словно картину уронили в воду, а потом попытались высушить, и теней братьев и сестёр, которых он не помнил вообще, они лишь маячили неясными силуэтами. Мышь грелся у огня, сегодня он предстал эльфом, и был одет в в дешёвую рубаху и грязные штаны. Удивительно, но в отличие от других духов Тени, Мышь понимал контекст. Его выдуманные миры были абсолютно реальны, со всеми подробностями. Сколько же он провёл в мире живых? Как туда пробрался? - В этом доме уже давно никто не живёт, - окликнул духа эльф. - В нём живёшь ты, этого достаточно, - Мышь повернулся к нему и улыбнулся, словно давно потерянному брату. - Я давно покинул его и никогда больше не вернусь. И зачем он вообще с ним говорит? Какой в этом толк? - Если бы ты мог видеть мир так, как я, - ответил демон, - ты бы понял, насколько ошибаешься. Прошлое и будущее - лишь иллюзии существования. Ты всегда живёшь здесь, и всегда будешь здесь жить. - Это какая-то изысканная метафора, Мышь? Если так, то тебе стоит поискать более благодарного слушателя. Дух не ответил и лишь загадочно поглядел в зелёный огонь очага. Мышь встал и прошёл кругом по комнате, словно измеряя её шагами. Демон сел на стул, где уже сидел его отец, и их тела слились. Теперь у отца Алима было лицо. Лицо Мыши. - Ты никогда не думал о том, кто я? - спросил дух, вылив чай на потолок. Капли влаги заплясали в свете бледной Луны, которая на самом деле никакая не Луна, но всё-таки, конечно же, Луна. - Дух? Демон? Может бог? - Есть вопросы, на которые лучше не знать ответов, Мышь. - Я представал перед тобой во множестве ипостасей. Я был твоей Доблестью, твоей Праздностью, твоим Гневом, твоей Гордыней. Был Страхом, Голодом, Завистью и Желанием. Был Верой, Состраданием, Справедливостью, Мудростью и Надеждой. Так кто же я? - Никто, - просто ответил Сурана. - Ты никто. - Ты прав, - печально произнёс дух, не открывая рта. - Но когда-то я был кем-то. Чем-то. Чем-то большим. Я помню сияющий Град на изумрудном холме, помню братьев и сестёр, помню предательство. Как может дух помнить всё это? - Никак. Ты не помнишь. - И снова ты прав, - образ Мыши размывался, словно из него начали выходить чернила. Алим понял, что они оба состоят из букв и слов, записанных на бумаге. И прямо сейчас кто-то пишет о них. - Но всё же я не всегда был таким. - Ты же сам сказал, что прошлого и будущего не существует. - Больше нет, но так было не всегда. - Разве подобная постановка вопроса не разрушает все твои построения? - усмехнулся эльф. - Если времени нет, есть лишь точка, в которой существует иллюзия времени. Но если так было не всегда, то время всё же не иллюзия и за пределами точки есть прямая. - Или кривая, - возразил Мышь, - или вообще круг. Кто из нас с тобой реален? Ты видишь сон обо мне или я о тебе? Или мы оба лишь снимся кому-то? Сон, явь, мир. Всё так зыбко. Знаешь, у меня есть имя. - Нет, больше нет, друг мой. Они вышли из дома и очутились в Башне Кинлох. Мимо сновали ученики, судорожно пытающиеся удержать огромные свитки, которые их наставники приказали принести из библиотеки. О чём-то спорила группка магов, чародеи степенно беседовали у окна. Храмовники, каменными глыбами выстроившиеся у стен, взирали на это голодными глазами. Глазами, полными зависти. Маги даже в заточении могли обрести радость и счастье. Храмовники не могли обрести их, даже будучи свободными. Мышь вёл его коридорами Круга, а он вёл Мышь. - Я буду называть имя, а ты будешь говорить мне, прав ли я. - Хорошо. - Я - Эльгархан, - произнёс дух и его образ стал огромным и яростным, словно само пламя. - Нет, ты не он, - ответил эльф и образ исчез, оставив лишь ученика в мантии чародея. - Почему? - Эльгархан был яростен и мстителен. Ты не чувствуешь ярости и не мстишь. Ты не он. Они поднялись на второй этаж и очутились в самом роскошном зале, который Сурана только мог себе представить. Сверкающие Дворы Арлатана. Один из снов, украденных Мышью. Или нет? - Я - Фен'Харрел, - с этими словами дух растворился и стал не более чем воспоминанием о себе самом. - Ты не он. - Почему? - Фен'Харрела никто не знает. Тебя знаю я. Ты не он. Сады Арлатана исчезли и теперь они шли по тевинтерскому святилищу. Семь фигур с искажёнными лицами творили могучие чары. Под ними лежала груда эльфийских тел с перерезанными глотками, поющими песню на неведомом Алиму языке. - Я - Думат, - теперь Сурана стоял на спине дракона и летел к Золотому Граду. Конечно, долететь они туда не смогут. - Ты не он. - Почему? - Думат шептал. Ты кричишь. Ты не он. Они упали и очутились посреди колоссальной пещеры, в центре которой билось лириумное сердце. Алим услышал ту же песню, что слышал всегда, прикасаясь к лириуму. Она оплакивала потерянных сыновей и дочерей, звала их назад, но они уже давно её не понимали. Они тоже забыли язык, потерявшись среди мирских забот. - Я - Камень, - пророкотал дух и Алим очутился на плече титана, подпирающего небо. Отсюда он увидел весь Тедас и земли, что восточнее него. Он увидел Йована, прячущегося в кустах от всадников в белых латах. Увидел Лили, входящую в чёрную арку Эонара. Увидел Ирвинга, скорбно допивающего вторую бутылку антиванского вина. И ярче всего увидел Элину Кусланд, отчаянно пытающуюся спасти того, кого уже не спасти. Над ней витала серая тень с лицом змеи, ползущая из океана. - Я хотел бы помочь ей. - Зачем? - Она хороший человек, и может меня когда-нибудь понять, - сказал Алим, понимая, что она его никогда не поймёт. - Если она последует за тобой, то не будет знать покоя, - продолжал рокотать горной лавиной Мышь, - оставь её, и она обретёт вечный покой. - Настоящие испытания не заканчиваются никогда, верно? - Верно. - Ты не Камень, - вернулся Сурана к их странной игре. - Почему? - Камень неизменен. Ты меняешься каждую секунду. Ты не он. Титан обрушился, и они стояли в храме. Тысячи жриц пели гимны, и Андрасте в огненном сиянии взирала на них с гневом и разочарованием. Не этого она желала от них, не этого хотела. Но теперь уже ничего не изменить. - Я - Создатель. - Ты не он. - Почему? - Создатель ушёл. Ты остался. Ты не он. Они вернулись в лачугу. - Я - Алим Сурана, - молвил дух и стал им. - Ты не он. - Почему? - Потому что он - это я. Ты не он. Мышь помедлил секунду, словно собираясь с мыслями, его форма слегка дрогнула, но не распалась. - А что если ты - это я ? - Думаю, может быть верным и обратное. Сон закончился и маг вновь очутился в своей камере. Дэн и Рябой снова играли в кости. Рук он наверняка лишится, если немедленно не применит исцеляющее заклятие. И бутылку самой крепкой самогонки, чтобы не потерять сознание. Последние два дня он пребывал в постоянном трансе, концентрируясь на своём теневом теле. Когда ему становилось совсем невмоготу, он взывал к духам Надежды и те давали ему сил прожить ещё час. - Эй, колдун, - подал голос усатый Дэн, - а ты это... читать умеешь? - На торговом, орлесианском, эльфийском и древнем тевине, - равнодушно ответил Алим, - вам на каком, милорд? Дэна он раскусил очень быстро. Тюремщик был глуп и тщеславен, и всякую лесть принимал за чистую монету. Крайне удобный тип людей, хотя на ответственной должности Сурана держать бы его не стал. Рябой парень поумнее, но робок и трусоват. Если представиться случай бежать, эта парочка побежит вперёд него, роняя кости и чтимые фамильные рыликвии. - Ты это, не умничай! - грозно, но без злости рыкнул усач. - На нашенском читаешь? - На вашенском читаю, к слову, это и есть торговый. Не поверите, господа, но его придумали гномы из Ривейна. - Брешешь, - рассмеялся рябой, - какие ещё гномы из Ривейна? - Не какие, а самые что ни на есть такие, - завёл свою очередную лекцию маг, здесь это было его единственным развлечение. - Гнома Берегранда изгнали из Гундаара и он осел на поверхности, в землях, что ныне известны как Ривейн. Ну, вы знаете, там где темнокожие красотки-ведьмы раздвигают ножки перед каждый сильным ферелденским воином, и расплачиваются за их семя чистым золотом. - Правда? - глаза стражников алчно заблестели. - Да чтоб меня усмирили! - ещё одним развлечением Сураны было подшучивать над своими тюремщиками. - Там он обучил людей кузнечному ремеслу, за что гномы его прокляли в веках, что не сильно его самого взволновало, ведь к тому моменту он уже стал богаче тевинтерского архонта, а попутно изобрёл язык. Ирония заключается в том, что сами гномы, в конечном итоге, переняли язык Берегранда, которого сами же и прокляли, а свой собственный забыли. Как думаете, друзья мои, не делает ли это их всех проклятыми? - Ты лучше дело делай, а не байки трави, - Дэн открыл клетку и подал ему листок, исписанные торговыми рунами. - Читай, стал быть. - "Храбрый Дэн", - начал Алим, - "За долгие годы службы ты проявил себя отважным воином и верным вассалом, достойным служить у самого короля. Поэтому я, Брайс Кусланд, тэйрн Хайевера, жалую тебе звание сержанта и семь акров земли под Винтер Брис, где ты сможешь достойно встретить свою старость. Храни тебя Создатель." Дэн на несколько секунд застыл в растерянности. В его голове происходил тяжкий мыслительный процесс. - Так это, меня выгнали или нет? - По всей видимости, всё-таки да, - с сожалением ответил Алим. - Но выгнали тебя с почётом, новым званием и землёй. На твоём месте я бы был очень рад. - Ха, так я таперича сержант! - просветлел и тут же вновь задумался Дэн. - Но я, получается, не сержант, коли меня выгоняют. Так я сержант али не сержант? - Ты отставной сержант, это не так уж и плохо. Я вот и вовсе отступник, и мне семь акров точно не светят. Разве что меня туда закопают. Прежде чем Дэн сумел окончательно определиться с тем, счастлив он или всё же убит горем, в темницу влетела Элина. Она яростно отпихнула Дэна и, сорвав у него с пояса ключ, начала расковывать кандалы. Сказать. что Сурана был удивлён, значит ничего не сказать. - Ты лечить умеешь? - в глазах девушки читались одновременно отчаяние и надежда. Самая опасная смесь чувств, надо сказать. - Может это прозвучит нескромно с моей стороны, - гордо ответил эльф, - но во всём Круге есть лишь два целителя лучше меня. - Тогда за мной, - Кусланд уже была на лестнице. - И оденься, мать твою.