Потерянные Жизни

Ни теней, ни отражений – всё, как и должно быть в иссиня-черную ночь. А особенно, если ночь эта рождественская, а погода решила вытворить черти что. Но кое-кого природное безумие совсем не волновало. Зачем распаляться на окружающий мир, когда есть собственный, уникальный и неповторимый? Девушка прильнула к мужчине в собственническом порыве. То, как она прижималась к нему, лежа полностью обнаженной в его постели, то, какими нотами наделяла свой голос – всё это говорило о желании не отпускать. Светлые волосы разметались по подушке, и периодически Эван запускала в них руку, чтобы придать более взбалмошный вид. Опытный психолог, наблюдая за ее поведением, уже давно бы выдал диагноз: патологическое желание угодить. Мужчина не замечал это желание уже второй год. Как ни странно, подобную оптимистичность испытывало рекордно небольшое число людей из их круга общения. И все же, ему казалось, что наконец-то, среди всех других браковщин жизнь подарила ему настоящее сокровище, что отныне она будет с ним навсегда, вместе, как один, против остальных. Убийственная уверенность, ничего не скажешь. Несмотря на царившую до этого гармонию, когда стрелки слились воедино у отметки «12», от прежнего мира не осталось и следа. Расслабленность и умиротворенность обратились неясной тревогой и фундаментальными сомнениями, и доверие трансфигурировалось в нарастающую враждебность. Это не то, что должно быть. Это неправильно, необоснованно и не нужно никому. - Куда ты? – неподдельно удивилась Эван. Она настолько привыкла, что он рядом, и не смогла даже предугадать такое действие. Мэрилин покинул постель, в которой они множество раз отдавались его любви, а после, счастливые и удовлетворенные, засыпали в обнимку. Мужчина быстрым, отточенным движением нашарил в темноте одежду и приступил к одеванию. Он делал это молча, без единого звука, только участившееся дыхание выдавало волнение и усиливающуюся головную боль, о сути которых пока не было известно никому. Девушка приподнялась на постели, и одеяло соскользнуло в сторону, обнажая кукольную фигурку. Она прекрасно знала, как сильно он зависим от соблазнительного женского тела, и никогда не упускала случай продемонстрировать то, чем ее одарила природа. - Что случилось? – в голосе появились низкие, умоляющие нотки. – У тебя дела? - Значительные. – первое слово, произнесенное им в Рождество. Мэнсон застегнул ремень на чёрных кожаных брюках, и потянулся к рубашке, стилизованной под вампироподобный образ. - Важнее меня?.. Секунда слабости, и мужчина поглядел на обнаженную девушку. Она сидела так, как он любил более всего – изящно прикрывая самые интимные местечки, но оставляя на виду аппетитные зоны. Мэрилин тяжело сглотнул. Эван подобралась ближе, глядя ему прямо в глаза. Отчаянно пытаясь понять, что же только что случилось, и отчего он сменил казавшийся незыблемым курс. Она видела в его глазах катастрофу, неизбежный, трагичный финал их связи. Ее многолетний, идеально сыгранный спектакль подошел к концу. Не желая мириться с этим, она жадно впилась в его губы, прикусывая и целуя одновременно, потянула мужчину на себя, умоляя остаться, передумать… Но Мэнсон с силой оторвал ее от себя. Он не знал, почему любимая женщина теперь вызывает омерзение и угасание либидо. Может, вскоре он пожалеет о необдуманном решении, но сейчас все его нутро требовало немедленного ухода и оставления их истории позади. Словно невидимый друг, слив воедино тяжкое осознание с невыносимой болью в висках, подсказал верное направление. Он ушел, прихватив с собой кожаную куртку. Но перед этим ясно дал понять, что его возвращение означает ее исчезновение. Эван кричала что-то оскорбительное ему в спину, тем самым показывая истинное лицо, но мужчина уже не слышал ничего, кроме опасно учащенного биения собственного сердца. *** Чёрт, мороз действительно оказался зверским. Или просто не привыкший к этому организм реагировал болезненно на природный феномен. Мэнсон брёл в неизвестном для себя направлении. Порывы ветра трепали его угольно-чёрные волосы длиной до плеч, порой полностью заслоняя видимость в купе с непроглядными волнами снега посреди темной ночи. Пальцы выли от переохлаждения, ведь их обладатель настолько не заботился о своих подопечных, что яростно стискивал холодный металл телефона и нажимал ничего не чувствующими кончиками на экран. Поиск не может дать никаких результатов, если предмет поиска неизвестен. Мэрилин отчаянно пытался вникнуть многострадальным умом в некую загадку, но попытки оставались тщетны. Единственное, что подсказывало о верном пути – это бесконечный список контактов. Однако как это поможет ему разобраться в творящемся кошмаре? Имя, обозначенное странной аббревиатурой «Веквеюфалив», всегда вызывало ехидную усмешку от осознания своей неповторимой гениальности. Мужчина множество раз пытался дозвониться туда, но каждый раз противный женский голосок оповещал о том, что абонент занят. - Хрен бы тебя побрал! – не выдержал Мэнсон, отчего горячий пар еще плотнее окутал его фигуру. – С кем можно так долго разговаривать?! Почти час бесцельных скитаний – и тело навязчиво намекнуло о критическом состоянии. Пальцы окончательно отмерзли, и ему приходилось постоянно менять руку, чтобы телефон по-прежнему оставался перед глазами, а одна из несчастных хоть немного отогревалась в кармане. Глаза слезились от тысячи безжалостных иголочек холода, и на бледной коже оставались тут же замерзающие дорожки. Горло содралось от потоков ледяного воздуха – он шел слишком быстро, а потому дышал обеими полостями. Когда на пути попался какой-то круглосуточный супермаркет, Мэрилин на минутку задумался, но гордо продолжил свой путь. Еще чего, снисходить до прозаичного отогревания. Если бы далее он выбрал направление вперед, а не налево, то точно бы столкнулся с таким же потерянным мужчиной, который ничего не видел вокруг. Преодолев еще пару сотен метров, Мэнсон решил предпринять последнюю попытку. Умирающие пальцы нажали на ненавистное сочетание букв, а режущий холодом металл прижался к уху. О чудо! Гудки! Он остановился меж двумя домами и нервно прикусил губу. А на том конце провода несчастный, сонный, прозванный «Веквеюфаливом» человек, едва отложив в сторону ноутбук, уже глох от его яростных воплей. Здесь вряд ли придется мечтать об автографах для дочери. *** Раненый женский организм слабее крепкого, закаленного мужского. Пар вырывался изо рта на каждом судорожном выдохе, и горло мучительно обжигало от последующего вдоха. Кровь на губах засохла, и ощущение скованности щипало участок нежной кожи, стягивая ее. Легинсы, платье и сапожки, которые успела схватить перед отчаянным рывком на свободу. Если честно, она еще не верила, что сумела вырваться из цепких лап мужчины – он пришел в неконтролируемую ярость от осознания собственной никчемности после ее заявления. Уход некогда любящей женщины – мощнейший удар по самолюбию, а что можно сделать, чтобы доказать обратное? Эми жалобно всхлипнула и размазала слезы, отчего они смешались с разводами крови и подтеками туши. Всегда роскошные волосы спутались, а местами переняли на себя цвет алой жидкости, сделав образ хрупкой девушки настолько беззащитным и сломленным, что любой человек, увидев ее, точно бы испытал приступ сострадания. Она не знала, куда бежит, рыдая в безразличное небо. Звезды и луна спрятались за непроницаемой массой туч и стадом бесконечных снежинок. Ночь была холодна, темна и одинока. А ведь она не хотела ничего плохого… Не сказала ему ни единого обидного, ранящего слова, лишь попросила прощения… Ножки обессилели и сдались. Еще пара опрометчивых шагов – и падение встретит ее, как давний друг. А там уже будет плевать. Может, не останется сил даже на то, чтобы просто подняться. Девушка опасно поскользнулась, и каменный лед уже приготовился к поломке хрупких костей, как неожиданно сильные, надежные руки бережно подхватили ее. Эми вновь всхлипнула, на этот раз громче, словно звала на помощь. Ей было страшно от ощущения внезапного спасителя рядом, который держал ее в неразрываемом захвате, так близко, что слышалось его сбившееся дыхание, содранное морозом. - Отпустите… - умоляюще прошептала она, ибо голос безнадежно пропал. Невидимый мужчина не послушал тихую мольбу. Вместо этого он заставил ее принять вертикальное положение и резко встряхнул, придерживая маленькое тело за обнаженные плечики. Медленно, с осязаемым страхом, Эми подняла голову, готовясь увидеть голодный блеск в глазах какого-нибудь полуночного извращенца, но застала лишь яркий оттенок беспокойства и удивительной нежности. Они знали, что из себя представляет человек напротив. Годы в мире славы не прошли даром, но незримое, неподвластное никаким законам физики слияние произошло бы даже в том случае, если бы они не виделись ни разу в жизни. Тремя ловкими движениями Мэнсон стёр ненужные краски с ее лица, не говоря при этом ни слова. Девушка в его руках истерично дрожала, от холода и боли одновременно, и он, всё так же молча, снял с себя куртку и почти насильно одел её, потому что Эми сбивчиво вырывалась, не переставая плакать. В конце концов он одолел ее и, надежно придерживая рядом, повел куда-то назад – туда, откуда пришел. *** Двое предусмотрительно утеплившихся мужчин лениво прохаживались по тротуару, глядя в разные стороны и выискивая что-нибудь необычное, что-нибудь этакое фантастическое, ибо сегодня-завтра везде будет написано о природной аномалии Лос-Анджелеса, а начальство ясно дало понять, что их издание всегда должно опережать всех остальных. Они как раз поравнялись с высоченным зданием, на самом верху которого огромными, золотистыми буквами значилось «Оракул» - самая престижная гостиница в округе. Один из папарацци уже собрался было предложить разойтись по домам, а на утро доложить, что ничего феноменального не происходило, как его напарник молча ткнул коллегу в бок и кивнул на приближающуюся пару. Эта пара шла по направлению к той самой гостинице, и даже издалека становилось понятно – это мужчина, бережно поддерживающий хромающую девушку, и сама девушка, которая выглядела весьма экстравагантно в мужской куртке. Дальше дело пошло за привычкой. Фальшивый диалог, смех, шутки, и вот журналисты идут вслед за ними, якобы по номерам, а на самом деле в деталях запоминая образ странных людей. Мужчина из пары узнавался превосходно, что уже немыслимая удача, а личность дамы пока оставалась загадкой. Правой рукой Мэнсон широко распахнул дверь, несмотря на услужливого швейцара, а левой по-прежнему обнимая хрупкую фигурку. Первый этаж с его высоченными потолками, позолотой и драгоценными камнями в отделке ясно говорил о статусе этого заведения, и он мысленно довольствовался собой, ведь чего-то ниже его спутница не заслуживала. Эми не до конца понимала, что происходит. Ни когда он требовал от заспанного сотрудника ресепшена самый лучший номер и настаивал на немедленном выселении тех, кто уже занял господские хоромы, ни когда сзади слышался еле уловимый звук щелканья камеры. В отличие от мужчины, она прекрасно понимала, что это изголодавшиеся по сенсациям репортеры, а не простые смертные, чисто случайно забредшие в заведение класса «мегалюкс». Как хорошо, что карточка оказалась при них. Мэрилин, одарив девушку очень сложным взглядом, скользнул рукой во внутренний карман куртки, где поблизости сердце взволнованно колотилось о грудную клетку. Заимев всемогущий кусок пластика, он швырнул его сотруднику, и пока тот производил необходимые махинации, вновь вовлек ее в согревающее объятие. Чуть позже, глядя удаляющейся паре вслед, папарацци долго не могли стереть счастливые улыбки. Премия теперь обеспечена. *** - Заходи, - мягко сказал Мэрилин ей на ушко. – Welcome to the Hotel of California. От их появления номер тут же осветился, даря зрителям картину такой роскоши, что какое-то время в глазах рябило от обилия дорогих атрибутов царской жизни. Мэрилин окинул эту красоту лишь беглым, но удовлетворенным взглядом, а девушке понадобилось чуть больше времени, чтобы свыкнуться. Она задержалась на прекрасном, стоящем справа рояле, и на мгновение у нее дух захватило от объективной ценности этого инструмента. Его поверхность была настолько отлакирована, что при желании можно было наводить марафет, глядя в него, и… Эми оглянулась на молчащего мужчину. Заледеневший разум медленно приходил в себя, и вот уже панорама происходящего является со своей темной стороны. Ей было прекрасно известно, что ни один представитель мужской породы не окружает девушку заботой и комфортом, не имея задней мысли. Как ей вообще могло в голову прийти сблизиться с ним? Что за идиотское чувство заставило довериться?! Всё это Мэнсон прочитал в ее удивительных глазах. Эми уже не так покорно прижималась к нему, перенимая тепло мужского тела, а посиневшие пальчики так и норовили сбросить с плеч тяжелую куртку. Не желая вызвать зарождавшееся стеснение, он выпустил ее из приятного плена и молча направился к столику, который только и дожидался своего часа – бутылка изысканного белого вина в окружении хрустальных бокалов заискивающе блестела в отсветах элегантной люстры. Пока он разливал искристый напиток, Эми уже мысленно прикидывала варианты бегства. Если ее привели в настолько комфортабельное заведение, то и платы ждут соответствующей. А она не желает становиться рабыней в золотой клетке, тем более его… - Это поможет тебе согреться. – приятный, бархатистый голос был подпорчен прогулкой на морозе, но свою притягательность так и не потерял. – Выпей, сразу полегчает. Обещаю. Он взял ее за руку и повел вглубь комнаты, подальше от двери, через которую она только что хотела улизнуть. Понадобилась затрата обаяния, чтобы девушка сделала маленький глоточек. Мэрилин откровенно не понимал, чем вызвал в ней такую настороженность, и почему теперь, оказавшись в тепле, она вздрагивает от его прикосновений. Ведь то, что произошло между ними получасом ранее – не какая-то выдумка, а самое настоящее волшебство. Мужчина попросил сесть в просторное, почти двуместное кресло, а сам тем временем ненадолго пропал в ванной. Эми держала отогревшимися пальчиками бокал и украдкой поглядывала на принадлежавшие ему покои. Что вообще здесь творится? Почему она позволила, как какая-то продажная девка, привести себя в это место, где до них явно коротала ночь какая-нибудь парочка извращенцев-аристократов? Тяжелые, но вполне естественные мысли прервало его возвращение. Эми стыдливо глянула из-под полуопущенных ресниц на купившего ее самца, отмечая все подробности образа. Высокий, крепкий мужчина, чьи волосы доходили до плеч, наполовину скрывая внешние уголки необычных глаз – интерес вызывал не столько слой черных как ночь теней, сколько интригующий блеск в их глубине, которая имела неопределенный цвет. А затем она вспомнила, как выглядит сама. Растрепанные волосы неровными локонами ниспадали ей на плечи и грудь, которая тяжело вздымалась, кровоподтеки на лице слились с размазавшейся косметикой. Хорошо еще, что одежда выглядела достойно, однако многослойные ткани, одаренные белыми, серебристыми и черными цветами, переплелись в странный бутон. Одолженную куртку она сняла и аккуратно повесила на спинку кресла. - Ты совсем ничего не выпила, - огорченно произнес Мэрилин, заметив непонизившийся уровень алкоголя в бокале. – Оно не отравлено, не бойся. Не дав ей осознать, что происходит, он ловко обогнул тонконогий стол и присел перед притаившейся девушкой, держа в руках белоснежное полотенце и блестящую серебром емкость, в которой плескалась вода – хотел оттереть с лица кровь, чтобы в полной мере насладиться ее красотой. Эми инстинктивно свела вместе колени, когда он оказался совсем близко. Дьявол. Намеревается унизить по полной программе? - Расслабься, - откуда-то издалека успокаивающий голос проник в напряженное сознание. – Я понимаю, что ты чувствуешь. Если тебе кажется, что я способен выложить целое состояние за ночь с девушкой, то ты глубоко ошибаешься. Я не привык тратиться на секс. В его интерпретации ее чувства казались ужасными. Эми вспыхнула, тяжело выдохнув, и опустила голову в стыдливом порыве. Мужчина тем временем уже смочил идеальную, нежную наощупь ткань в воде, и, нерешительно помедлив, притронулся к раненой коже молоденького лица. Девушка рефлекторно подалась назад и впилась ногтями в обивку кресла, но надежные руки подсказали, что всё хорошо и бояться нечего. - Сэр… - смущенно выдохнула она, пока не оставляя попыток увернуться. – Зачем вы делаете это, не нужно… - Я не настолько стар, чтобы так меня называть. – вроде бы строго, а на деле мягко ответил Мэнсон. Его стараниями левая щечка полностью очистилась, и теперь правая ожидала своей участи. - Простите, - Эми всё больше смущалась, краснея до невозможности. - Вот что. – мужчина вновь смочил полотенце водой, и часть ее, оставшаяся в емкости, обрела красноватый оттенок. – Не для того я отморозил себе всё тело, чтобы сейчас чувствовать неловкость. Зови меня Брайаном, если тебе от этого станет легче. Последний этап умывания прошел в молчании. Эми всеми силами старалась успокоиться, и благодаря умелым движениям его кистей напряжение понемногу отступало. Плеск воды расслаблял, а ощущения мягкой ткани на коже дарили ощущение защищенности, по крайней мере, мнимой. Прикосновения мужчины вызывали двойственные чувства – с одной стороны, она боялась, что в какой-то момент заботливая учтивость сменится грубой требовательностью, но одновременно с этим хотела, чтобы он обнял ее еще разок, даря тепло и надежность. Мэрилин покончил со своим занятием и отклонился, чтобы взглянуть на результат. Юная, бархатная кожа совершенно очистилась от портящей крови, а вот разводы туши смыть до конца не удалось, но от этого вид девушки обрел особые, невинные и беззащитные штрихи. Взгляд непроизвольно скользнул ниже, к достаточно глубокому вырезу платья, где виднелась аппетитная, округлая плоть. Он бы насладился зрелищем судорожного дыхания, если бы не заметил совсем недавно порванный верхний слой ткани прямо на груди, будто грубые мужские руки пытались насильно сорвать это серебристое платье. - Кто это сделал? – спросил он, поднимая взгляд. Эми рвано выдохнула и виновато отвернулась, стараясь вернуть себе хотя бы остатки самообладания: слезы так и норовили вернуться вновь. Не дождавшись ответа, Мэнсон поднялся на ноги, но в полный рост вставать не стал, так, чтобы их глаза были на одном уровне. Он ласково притронулся к блестящим локонам, и девушка тут же отклонилась вправо, словно хотела сбежать от него. - Эми, пойми, я хочу помочь… - Не нужно мне помогать! – неожиданно сильно вскричала она и рванулась в сторону, расставаясь с его руками. – Я не нуждаюсь в вашей помощи! Девушка вскочила на ноги и бросилась к двери. Нет, она не должна отдаваться его власти только потому, что имела несчастье пострадать от другого мужчины! Но попытка не удалась, и уже в следующую секунду Эми отчаянно визжала, ощущая сильное мужское тело, припечатавшее ее к стене. - Нет, Нет! Не трогайте меня, пожалуйста!.. - Успокойся, дурочка. – посуровевшим тоном приказал Мэнсон. Он совершил это необдуманное, напугавшее ее действие в состоянии аффекта, и теперь жестоко раскаивался, глядя, как на бледных щёчках вновь образуются многочисленные дорожки слез. Исключив возможность очередного побега, мужчина поцеловал темноволосую макушку и крепко прижал к себе дрожащее тельце. Какой же он идиот… Девушка и без него получила боль от мужчины, а теперь еще и он ранит своей несдержанностью. Эми горько плакала, утыкаясь носиком ему в грудь и пытаясь оттолкнуть маленькими кулачками, но уже знала, что ничего не добьется. Вскоре надрывные рыдания сменились редкими всхлипами, а те самые кулачки разжались в ладошки и трепетно обвили его шею в извинительном объятии. Мэрилин терпеливо ждал, когда истерика сойдет на нет. Зная, что по ее окончании должен уложить обессилевшую девушку в теплую кровать и оставить там до минимум, полудня. Но получилось немного иначе. Простонав что-то жалобное, Эми нашла его губы и впилась в них нежным, упрашивающим о защите поцелуем. Дыхание по-прежнему было неустойчивым, но напряжение плавно сменялось естественной расслабленностью, словно девушка на мгновение забыла, в чьих объятиях находится, но вспомнила и обрадовалась ему, как не радовалась никому. Он крепче прижал ее к себе и вонзился в жадно приоткрытый ротик страстным поцелуем, одаривая прыткий язычок забавной лаской. Ладони сами собой скользнули вниз, к тонюсенькой талии, и сжали ее так резко, что девушка от неожиданности вскрикнула и больно прикусила его язык. Тогда Мэрилин, несколькими рывками сминая платье, подтянул его подол к уровню бёдер и хозяйским движением колена развел ножки в стороны. Эми издала короткий, чувственный стон и начала осыпать распаляющими поцелуями каждый сантиметр податливой кожи на шее, продолжая ласкать восприимчивые к поглаживаниям бока. Мужчина глухо зарычал и вгрызся в хрупкую косточку на оголенном плече, не переставая одаривать требовательными ласками эрогенное местечко под грудью, все ниже утягивая и без того доступный вырез. Он забросил стройную ножку на себя и всем телом прижал девичье тело к стене, вырывая из горла болезненный вскрик. Дальше Мэнсон действовал осторожней. Вовремя опомнился и отбросил настойчивость, которая могла бы смутить девушку. Целуя ее, лаская и говоря несвязные слова, он испытывал то самое удовлетворение, к которому стремился всю жизнь – не просто близость, а наслаждение от ощущения именно ее в своей власти. И пусть, до этого они не имели ничего общего, пусть сейчас творится что-то необъяснимое, но они знали, что поступают верно, отдаваясь всепоглощающей страсти. Поняв намерения мужчины, Эми запрыгнула на него, сладко постанывая ему в рот и соблазнительно потираясь через тонкую ткань одежды. А Мэрилин, надежно придерживая свою бесценную ношу, поднес ее к тому месту, где залечивал раны. Грохот сносимых предметов – и вот она уже сидит на самом краешке стола, а проворные пальчики тянутся к серебристым застежкам на его рубашке, пока мужчина отчаянно боролся с упрямыми завязками на платье. Терпение было вознаграждено, и через минутку Мэнсон остался в одних кожаных брюках, а Эми прижималась к его груди без преграды в виде платья: оно лежало поверх тяжелой куртки на спинке кресла. Обвив мужчину ножками, девушка словно напрашивалась на несдержанное начало, однако Мэрилин хотел продлить этот момент, сделать вечным. Он наградил распухшие губки поцелуем и спустился к нежной коже шейки, вызывая жалобные, нетерпеливые постанывания. Застежка черного кружевного бюстгальтера легко поддалась ловким пальцам, и горячий язык тут же облизнул упругую плоть, лаская набухшие соски, смачивая их слюной и опаляя дыханием. Эми крепче вцепилась в него и задрала голову к верху, выкликая откровенные стоны в далекий потолок. Она совсем не боялась этого мужчины, она знала, что никогда в жизни не позволит любым обстоятельствам встать на их пути и ни за что не оставит его. А мужчина тем временем уже спустился к плоскому животику и выводил на нем затейливые узоры. Широкие ладони продолжали трепетно мять идеальную грудь, но все внимание концентрировалось на самом сокровенном местечке. Совместными усилиями легинсы перестали разделять их тела, и теперь девушка защищалась лишь трусиками, которые шли в одном комплекте с бюстгальтером. Не желая торопиться, Мэнсон начал ласкать невероятно чувствительную зону внутренней стороны бедер. Дыхание безнадежно сбилось, низ живота разрывало от сильнейшего вожделения, но в начале хотелось немного поиграться со своей львицей. Эми видела, что мужчина окончательно занял позицию на коленях, а исследующими пальцами взбирается все выше, к эпицентру женского наслаждения. Это было так возбуждающе, но, черт… Она никому не позволяла ласкать себя там. Каждый раз, представляя мужской язык, скользящий по самому чувствительному местечку, ей становилось невыносимо стыдно, ведь всё это так откровенно и интимно… Словно почувствовав девичье стеснение, Мэрилин остановился и вернулся к любимому ротику, накрывая нежные губки ласковым поцелуем. Оторвавшись от них, он заглянул в красивейшие глаза, где страсть полыхала так же, как и смущение. - Это не больно… - завораживающий шепот пустил по ее телу миллион возбуждающих иголочек. – Я просто хочу сделать тебе приятно. Эми взглянула на него, всё еще тяжело дыша. И поразилась тому, что за долгие годы отношений не позволяла другим то, что позволит сейчас этому абсурдно, нелогично и бесповоротно любимому мужчине. Еще один, уже нежный поцелуй, и Мэрилин вернулся к насквозь промокшим трусикам. Аромат женского удовольствия был так силен, что на мгновение он едва не сорвался, однако сумел удержаться от жестокого разрывания ткани. Вместо этого мужчина проложил дорожку расслабляющих поцелуев на нежнейшей коже, подбираясь к самому верху. Девушка бессильно откинулась на спину, дыша так глубоко, что острые рёбра грозились вспороть тонкую кожу. Достаточно расслабив, Мэнсон позволил себе отогнуть верхний край кружевного материала, вдыхая неповторимый аромат ее тела. Эми прикусила собственные пальцы, чтобы не опошлять такой интимный момент криками, которые так и рвались наружу. А мужчина уже стягивал последний кусочек одежды к тонким лодыжкам. Когда девушка осталась полностью беззащитной, она на короткое мгновение захотела свести коленки вместе, но переборола это ненужное смущение. Мэрилин наградил гладкую кожу над самой эрогенной точкой долгим, любящим поцелуем, забрасывая ножки себе на плечи. Эми покорно перекрестила их на уровне лодыжек и, протяжно выдохнув, полностью вверилась умелым ласкам. Он не спешил, в полной мере расслабляя каждый сантиметр нежной кожи. Не спускаясь ниже. Тем самым мужчина хотел, чтобы девушка, насытившись поверхностными ласками, сама умоляла об этом. Так и произошло. Эми достаточно раскрепостилась, чтобы принять кое-что более откровенное, и нежный шепот оповестил, что она готова. Мэнсон скользнул языком к влажным лепесткам, которые в ожидании его набухли и покраснели. Несколько невесомых поцелуев, и… Девушка пронзительно вскрикнула, подавшись ему навстречу. Это ощущение… оно несравнимо ни с чем… Мужчина в точности знал, как доставить ей удовольствие, и с каждым скольжением острого языка внизу живота пробегались волны неземного, божественного наслаждения. Она жалобно всхлипнула, когда Мэрилин нырнул прямо в жаркую глубину, дразня, издеваясь, а потом… Он мягко надавил чуть выше складочек, вызывая неконтролируемое желание закричать, чтобы он взял ее прямо сейчас, развратно, жестоко и быстро. Такого желания ей еще не приходилось испытывать, все предыдущие акты не затрагивали те чуткие струны, которыми ловко управлял этот мужчина. Не отдавая себе отчет, Эми резко оторвалась от поверхности стола и пихнула Мэнсона ножкой в грудь. Мэрилин не сразу догадался, чего она хочет, но когда девушка изящно спорхнула со стола и почти насильно усадила его в кресло, всё стало очевидно. С наслаждением расстегивая массивный ремень, слушая сбившееся дыхание, ощущая, как неудовлетворение от оборвавшегося процесса мучительно выкручивает все внутренности, Эми чувствовала, что созрела для ответной ласки, такой же откровенной и страстной. Но ведь она ни разу не делала этого… Собственная неопытность смущала. Она боялась признаться мужчине, что в свои 25 не имеет опыта в этом деле. Мэнсон и сам это понял. Неуверенность крылась в немного судорожных попытках избавить его от кожаных брюк, во взволнованном сердцебиении из обнаженной груди. И умиление накрыло его душу. Глядя на раскрасневшееся личико сверху вниз, он ласково провел ладонью по блестяще-чёрным волосам и понимающе улыбнулся. Получив теплую улыбку, Эми немного расслабилась и собралась с силами. Нельзя разочаровать, нужно подарить ему такие же взрывные ощущения, которые совсем недавно дарил ей он. Мужчина приподнялся на мягком сидении, и девушка ловко стянула мешающиеся брюки, в которых ему было мучительно тесно. Под ними ничего не было, и Эми заметно растерялась, когда оказалась лишенной одного этапа перед самым основным. Надежные ладони расслабляюще прошлись по хрупким плечикам. Он вовсе не настаивал, а лишь подсказывал, что нужно делать. Девушка подобралась ближе и проскользнула ручками к крепкой пояснице, начиная ласкать чувствительную зону. Мэнсон тяжело выдохнул и откинулся на спинку кресла, предоставляя ей полную свободу действий. Эми осторожно коснулась самым кончиком языка его возбужденной плоти и, получив удовлетворенный рык, провела влажную дорожку по всей внушительной длине. Мужское дыхание вновь потеряло ритм, став урывочным и несдержанным. Пальцами он по-прежнему мягко держал шелковистые локоны, помогая и направляя. Переборов первые секунды дикого смущения, девушка очертила головку несколькими круговыми движениями жадного язычка, левой ладошкой помогая себе, удерживая член у самого основания. Получив эти, еще совсем невинные ласки, Мэрилин восхищенно опустил ресницы и переместил ладонь ей на затылок, подталкивая к более откровенным действиям. Эми уже созрела для настолько решительного шага. Легко сглотнув, она соблазнительно облизнулась и накрыла эрегированный орган пухлыми губками. Ощутив глубину ее маленького ротика, Мэнсон издал глухой стон и требовательней стиснул нежную кожу девичьей шейки. Быстро поняв технику этого сложного занятия, Эми инстинктивно сузила пухлые щёчки и напрягла покрасневшие губы, создавая иллюзию проникновения в естественную полость женского тела. Ее движения становились более плавными и отточенными и, чувствуя приближающуюся кульминацию мужчины, она сама напрягалась в самой сладкой неге собственного возбуждения. Мэрилин осознавал, что уже совсем скоро кончит под ублажением ее ловкого ротика. Но нельзя допустить, чтобы экстаз накрыл его одного. Он плавно потянул девушку на себя, и она покорно заняла новую позицию: сидя на нем, широко разведя увлажнившиеся с внутренней стороны бёдра и прижимаясь обнаженной грудью – одного этого было достаточно, чтобы испытать волну приближающегося экстаза. Без тени смущения обхватив влажный член, Эми направила его вглубь своего распаленного тела, и с пронзительным, чувственным стоном насадилась на затвердевшую плоть. Это проникновение не вызвало боли, а она на нее почти рассчитывала. Мэнсон звонко шлепнул ее, словно отдавая приказ, и девушка, взвизгнув, совершила первые неуверенные движения. Чем сильнее сплетались их тела, чем яростней становились поцелуи и чем усилялись общие стоны удовольствия, тем быстрее она двигалась, скача на нем, умоляюще потираясь чувствительнейшей точкой о него. Мэрилин жадно вцепился в ее ягодицы, буквально заставляя насадиться еще сильнее, глубже… Эми запрокинула голову, и волна чёрных волос ласкала поясницу, как ловкие пальцы ласкали упругую попку. Девичьи стоны давно перешли в рваные всхлипы, и означало это, что ей оставалось совсем чуть-чуть до Рая. Соки так плотно смочили место их единения, что на каждом скачке раздавался характерный звук самого страстного секса, который только видал этот холёный номер. Не сдержав первобытный голод, Мэнсон откровенно зарычал и в одно мгновение сменил положение их тел – теперь она вновь сидела на столе, обвивая его ножками, а он лично вгрызался в нежную плоть и вырывал уже не всхлипы, а крики. Он вонзился в горячий ротик требовательным поцелуем и сорвался на дикий, яростный темп, едва не калеча уязвимые стенки. Но ей это определенно нравилось, как подсказывали мольбы. - Да…даа… - просила она. – Еще… сильнее, Брайан, умоляю… Тугое лоно легко поддавалось его силе, разгорячая каждую клеточку и возводя жажду в такую степень, где сдерживаться уже невозможно. Мужчина до синяков сжал нежные ягодицы и рванул ее на себя так, что поцелуй обратился кровавым укусом, а ощущение от подобной жёсткости едва не сравнялось с болью. Эми еще теснее, требовательней прильнула к нему, желая достичь этого наслаждения, этого… Все божественные ощущения, полученные от великолепной близости, разом сосредоточились у так нуждающемся в этом местечка, и… Последняя фрикция ударила в этот сладкий очаг, разливая непередаваемую пульсацию по всему телу. Девушка завизжала и забилась в сильных руках, не справляясь с первым в жизни оргазмом, который накрыл ее с головой. Мэнсон кончил точно тогда, когда первое сокращение скрутило ее мышцы приятнейшей негой. Три финальных рывка – и он присоединился к своей любимой, погружаясь в прекрасный водоворот красок и чувств, где их любовь занимала первое место. Обессиленно выдохнув, Эми уткнулась носиком в крепкое мужское плечо и обвила ручками его шею. Мэрилин ласково обнял ее хрупкое тельце, и в таком положении прозвучало самое искреннее признание в любви, которая сулила им множество тайн и загадок на дальнейшем жизненном пути.