Пятнадцать лет

Гукки рос славным, но робким ребенком. Часто пугался каждого шума и хныкал, когда Тэхен корчил ему рожицы. Его легко было довести до слез, но чем старше становился малыш, тем больше он использовал это для легкого шантажа во имя вредных вкусностей. Поначалу Джину было очень тяжело. Хотя бы потому, что он боялся отходить от Гука надолго. Но, к счастью, омега не позволил возне с ребенком поглотить себя целиком. Со временем стало получаться и спать достаточно, и успевать поесть, а не дожевать клейкую кашу, размазанную по тарелке малыша. Подросший Тэхен помогал ему, прогуливаясь с коляской, а потом, когда Чонгук пошел, водил его за крохотную ручку по площадке. В итоге, он проводил в небольшом семействе Чон времени больше, чем дома. Но Джину было только в радость, и не так одиноко на первых порах, пока маленький Гукки хоть и смотрел на папу понимающими большими глазками, но отвечать не мог. Родители приезжали редко, все-таки, как и всегда, работы было очень много. Омегу это в целом устраивало. Гораздо больше он переживал из-за Юнги, которому пришлось начать вести публичную жизнь, так как агентство решило, что своей внешностью и личностью он сделает себе рекламу самостоятельно. Удивительно, но это сработало, хоть и на первых порах излишне честные реплики парня нещадно вырезали. Втроем, Джин и малышовая компания, всегда собирались у телевизора, чтобы посмотреть эфиры с Юнги, и если они были не прямыми, вызванивали его по скайпу, чтобы прокомментировать каждую реплику. Такие вечера были наполнены смехом. Годы летели незаметно для Джина, его дни были наполнены до отказа и иногда он мечтал о парочке дополнительных часов в сутках. Он экстерном окончил школу, едва не отдав богу душу от перегрузок и собирался, после того, как Чонгук пойдет в детский сад, поступить куда-нибудь для продолжения образования. Но пока еще не знал куда. Планы как всегда разлетелись осколками в один момент. Нет, двухлетний, с половинкой, крайне взрослый и сообразительный молодой человек пошел в детский сад, хоть и первое время рыдал по утрам, что не хочет расставаться с папочкой, из-за чего умиленный Джин сам лил слезы, но старался не потакать желаниям Гукки. В один непогожий зимний день, родители Тэхена ехали на работу, собираясь по пути завезти мальчика в школу, и на скользкой дороге их занесло. В результате аварии выжил только ребенок, поступив с сильными травмами в больницу. Когда он узнал об этом, у Джина внутри образовалась неописуемая пустота, он не верил, что такое могло произойти с его близкими. Находиться в состоянии шока долго ему не дали, как единственный родственник, что находился в городе, он пережил немало неприятных минут на опознании в морге и молясь о том, чтобы Тэ выжил. А потом Джин метался по городу, от реанимации, до различных инстанций, борясь за то, чтобы органы опеки позволили забрать ребенка себе. К счастью, ему помог приехавший папа, поэтому и Чонгук был под присмотром любимого дедушки. Тэхен на похороны своих родителей не попал, продолжительное время он находился в коме. Джин, выполнив все необходимые для него условности, вернулся в больницу вместе с Чонгуком, чтобы проведать мальчика. Большинство его травм не представляли опасности для жизни, кроме одной, на голове, из-за которой бинты закрывали обритую макушку и глаза, почти до кончика носа. Джин обновил стоящий в вазе букет, присматривая за тем, как оробевший Чонгук трогает мальчика за руку, хлюпая носом. - Тэхенни спит? - Да, он спит, потому что во сне все заживает быстрее. Но скоро он проснется и вы будете опять с ним играть, как прежде. Как прежде, впрочем, не вышло. Тэхен очнулся однажды днем, когда повязку с лица уже сняли, являя аккуратно зашитую рваную рану, тянущуюся со лба к щеке. - Почему так темно? – Он спросил тихо, когда открыл глаза, а Джин взял его за руку, кусая губы. Ему было страшно. Страшно сказать, страшно смотреть на шрам, на впалые детские щечки. Омеге уже рассказали о слепоте, высказывая сомнения, возможно ли будет её вылечить, но пока он не хотел этого слышать. - Тэхенни… ты очень сильно ударился и поэтому глазки не работают. Их придется еще лечить. Я так рад, что ты очнулся, малыш. Джин шептал, голос подвел его, горло попросту свело от подступившего кома. - Мне так больно, сестричка. И тогда Джин едва не заревел в голос, потому что Тэ не называл его так уже очень давно, вырос же. Но сдерживался, потому что не хотел расстроить малыша еще больше. - Все пройдет. Раз ты очнулся, скоро будем выписываться. Погуляем все вместе, позвоним Юнги, он очень за тебя переживает. Тэхен не задавал вопросы о родителях, потому что все помнил и был достаточно смышленым малым, чтобы подвести один к одному. Получив документы на усыновление, спустя множество волокиты, Джин с паникой осознал, что вместе с ребенком приобрел еще и огромную ответственность за бизнес родителей Тэхена. Пришлось советоваться с отцом и экстренным образом вникать в ведение дел, ведь даже для того, чтобы найти нормального заведующего, требовались немалые знания. Он бережно относился к чужому наследству, оставив небольшую сумму на крайний случай, все остальное сохранил на счету, которым Тэхен сможет управлять по достижении шестнадцати лет. До выписки мальчика, а у него была довольно продолжительная реабилитация, они с Чонгуком выбрали новый дом, зная, что жить в прежнем Тэ будет тяжело, а в квартире Джина и Чонгука было тесно для двух детей. В их убежище все было сделано с учетом, что в нем будет жить человек без зрения, хоть Джин и надеялся, что это ненадолго. Но пока прогнозы были неутешительными. Максимум, что Тэ мог видеть, это очень яркие источники света. Зато омеге пришлось едва ли не часами слушать, зачем ему нужен чужой ребенок-инвалид, тем более, если у него уже есть один. В девятнадцать лет иметь на руках двое детей – это сумасшествие. На что Джин отрезал, что Тэхен ему не чужой. Но будто бы это могло остановить «экспертов по семейным делам», которых дома ждал повисший на шее неработающий муж или что-то еще лучше. Так, спустя долгое время продолжительной суеты, настал день выписки. Из больницы исхудавшего мальчика Джин выносил на руках, нежно обнимая тонкое тельце. К ним приехал и Юнги, но он остался в новом доме вместе с Чонгуком. Младшенький отчего-то папу к Тэхену вовсе не ревновал, скорее наоборот, отношения детей стали гораздо спокойнее после аварии. Никто друг друга не задирал, наверное, для этого просто не было сил. Тэ нужно было учиться жить заново, Чонгуку узнать новую сторону жизни, о которой обычные дети даже не думали. Вымотавшись под конец дня, Тэхен лег прямо на полу в пушистый ковер, повернув голову на голос Юнги. - Я теперь некрасивый, хен? – Он погладил зарубцевавшийся шов. - Не трогай руками. Твоё милое личико не так-то просто испортить какими-то шрамами. Наоборот, очень даже мужественно. – У Юнги даже голос не дрогнул, но смотреть в потемневшие невидящие глаза было физически больно. Уже потом, спустя годы, Тэхен сможет различать силуэты предметов, спокойно передвигаться без помощи даже в незнакомых местах, но на первых порах ему пришлось очень тяжело. - Тэхенни устал? Пойдем, я уложу вас спать. – В комнату вошел Джин, унося мальчика в их с Чонгуком общую спальню. Разместить их решили вместе, чтобы не было страшно ночами. - Спокойной ночи, малышня. – Юнги не стал слушать сказку и вышел на улицу, садясь на крыльцо и закуривая. Джин вышел следом довольно скоро, с кряхтением устраиваясь рядом и, глядя в сгущающиеся сумерки, увел у старшего сигарету, делая пару коротких затяжек, чтобы не кашлять. - Блин, Джин, это п… - Всё нормально, - прервал его парень, ероша светлые волосы. – Мы справимся, ты же знаешь. Расскажи лучше про себя, про дела, поподробней, а то же я знаю, что хрен ты по телефону правду выложишь. - Да так-то ничего особенного, - Юнги отобрал окурок, сдавливая губами горький фильтр. - Нашел кому врать! – Джин возмущенно боднул его лбом в плечо, из-за чего старший улыбнулся. - Ладно, есть небольшая проблемка. Ну как небольшая. Под два метра…