Формула Распутина

31 декабря 2016 года. Вечер. Тверская 14. Москва.       Казалось, подаренное родителями колье ни к одному из нарядов не подходит. Почти два месяца, минувших со дня рождения, Кристина только и занималась, что перебирала гардероб. На белом шёлке ожерелье как-то терялось и выглядело простовато, а в чёрном — сама Кристина походила на гимназистку, вырядившуюся в маменькино платье, чтобы казаться старше. Тем более мать редко изменяла этому цвету, в чёрном она наверняка будет и сегодня.       Но наконец-то! И кто бы мог подумать, что рубины так классно сочетаются с зелёным бархатом!       Глядя в зеркало, Кристина была счастлива. Густым, кровавым блеском сияли камни, укороченное вечернее платье деликатно подчеркивало все прелести безупречной фигуры, и только одно обстоятельство омрачало радость.       «Жалко, Разумовской в театре не будет… Ну и плевать! — Кристина показала отражению язык. — Всё равно фотки в интернет попадут! Пускай Сонька от зависти сдохнет!»       За макияжем время летело быстро. Увлёкшись тенями и тушью, Кристина не заметила, что уже опаздывает к семейному застолью, о чём ей напомнили стуком в дверь.       — Кристина Алексеевна, — горничная опустилась в глубоком реверансе, — их светлость велели вам передать, чтобы вы поторапливались.       — Передай маменьке… — продолжая красить ресницы, барышня тянула слова, будто коктейль сквозь соломинку. — Передай маменьке, Настюша, что я скоро буду.       Кого Кристина хотела обмануть этим томным безразличием, даже для неё осталось загадкой. Уж кто-кто, а прислуга княгини Волконской хорошо знала и нрав своей хозяйки, и характер всех её домашних.       Не успели смолкнуть шаги горничной, как Кристина поспешала следом, нервно озираясь на ходу.       «Только бы лакеи этого не видели!»       Пустынный коридор отзывался эхом её каблуков, и лишь портреты великих предков, не скрывая иронии, смотрели на Кристину, пробегающую мимо них отнюдь не королевской походкой.       Только на лестнице, когда снизу уже доносились голоса родителей, девушка остановилась. Невольно вслушиваясь в разговор, она всё сильнее удивлялась той манере, в которой он протекал.       — И что мы ему предъявим? — в отцовском голосе чувствовалось раздражение. — Кем бы ни был этот гадёныш, но он крайне осторожен!       — Мешок на голову да в полынью! Доказательная база в суде важна, а мы его судить не собираемся. Зима на дворе… На жалость надавим… Скажем, что караси в Москве-реке голодают…       — Зин, ну откуда в Москве-реке караси?!       — Ты можешь хотя бы сейчас забыть о своей рыбалке?! Ты понимаешь, что время поджимает, а у нас связаны руки?! У него крот завёлся, а он о карасях думает…       Так было заведено, что трапезы в малой столовой проходили без прислуги, которая только накрывала на стол. Темы, не предназначенные для чужих ушей, обсуждались здесь частенько, но никогда прежде Кристина не слышала, что бы родители шушукались. Словно первоклашки на уроках строгого ментора!       «От кого они прячутся?! Не от меня же!»       Присутствие Кристины родителей никогда не смущало.       — Да понимаю я всё… Твой план замечателен… Просто превосходен, но в нём есть существенный изъян…       — Лёш, ты не в первый раз мне это говоришь.       — У тебя нет исполнителя главной роли.       — Был бы план, а исполнители найдутся.       Мать щёлкнула зажигалкой, и Кристина рефлекторно поморщилась. Сигареты «Пегас» пользовались успехом у великосветских дам и некоторых барышень, но от солдатских самокруток их отличали лишь цена да золотое кольцо вокруг фильтра. Было ещё одно отличие, которым и определялась популярность марки, — эти сигареты курила Волконская. Избавься мать от вредной привычки, их сняли бы с производства на следующий день.       Кристина тоже курила, но ядовитый запах «Пегаса» переносила с трудом. Тем более, что в доме им провоняло всё: от шпалер бального зала до простыней и полотенец.       — Зин, ну вот кто он, твой исполнитель?! — родители продолжали шептаться. — Если это кто-то из наших, то ему не поверят! А если нет, то откуда у него такая осведомлённость?!       — А тебе не приходила в голову мысль, что можно использовать кого-нибудь втёмную?       — Втёмную?! Ты с ума сошла?!       — Это я тоже не впервые слышу…       — Зин, мне кажется, ты недооцениваешь свою репутацию. Едва ли найдётся человек, способный открыто сыграть против нас, не имея гарантий безопасности. Ты правда считаешь….       То ли скрипнула половица, то ли ещё что, но разговор оборвался, а игра в прятки потеряла смысл.       Как ни в чём не бывало девушка спустилась в столовую и, кивнув родителям, заняла своё место.       — Напрасно устраиваешься, — Волконская смотрела на дочь прохладно, однако без привычной строгости, — мы уже опаздываем.       Кристина давно изучила все оттенки материнского взгляда. Временами сквозь этот почти ледяной близорукий прищур нет-нет да пробивалось какое-то подобие ласки. И тогда можно малость и покапризничать.       — Мам, я есть хочу!       — В театре поешь. Меньше времени нужно на макияж тратить.       — Ага! Там когда ещё антракт! Да и чего я там поем?! Я эти их гребешки с хреном давно видеть не могу! Икра эта их тошнотная…       — Пост, детка, для того и придуман, чтобы…       — Зин, ну дай ты ребёнку поесть! Без нас не начнут! Ты посмотри на неё! Совсем исхудала за своими учебниками! — повернувшись к Кристине, отец лучезарно улыбнулся. — Кушай, солнышко! И в кого ты у нас такая тростиночка?!       Глава семейства, видимо, тоже успел почувствовать некоторое благодушие в настроениях супруги. А может быть, храбрости ему добавлял генеральский мундир, надеваемый лишь по большим праздникам.       — Знаем мы эти учебники… Ты когда её в последний раз за учёбой видел?       Дальнейшее развитие этой темы Кристину не вдохновляло, но, на счастье, у матери зазвонил телефон. Недовольно продемонстрировав мужу экран мобильного, она сняла трубку.       — Волконская.       Отец потянулся было к аппарату, но весь разговор так и просидел с протянутой рукой.       Удивляло, что стены не покрылись инеем. Зинаида Николаевна молча слушала чей-то доклад, а Кристине казалось, что не её родная маменька сидит сейчас во главе стола, а сама бледноликая Хель. Блестят в полумраке тёмные глаза, чеканный силуэт почти неподвижен.       «Как в кино про Зигфрида…»       И вот шелестят страницы рунических саг — воздух наполнен гарью и звоном мечей, богиня отрешённо смотрит вдаль, лишь изредка сдувая табачным дымом непослушную чёлку с бровей.       Гордость, восхищение и чёрная зависть переполняли Кристину в подобные минуты, и она не всегда понимала, каких чувств в ней больше.       — Он перезвонит вам позже.       Разговор завершился, и Волконская повесила трубку.       — Зин…       — Лёш, до каких пор мне твои холуи будут телефон обрывать?!       — Зин, он — заслуженный генерал!       — Заслуженные холуи! — мать швырнула мобильный на стол. — Ему сколько до пенсии?! Он на старости лет захотел отправиться по гарнизонам клопов кормить?!       — Неужели трудно телефон дать?! Ведь опять начнут шушукаться у меня за спиной!       — Ты найдёшь свой и перезвонишь. Шушукаться у него начнут… Обернись и рявкни! Ты директор КГБ или тряпка половая?!       — Вот об этом они и будут шушукаться… — с обречённым вздохом отец поднялся из-за стола. — Хоть что там?       — Ничего интересного. Переворот в Свазиленде. Брюс нашёл какого-то шамана, а твоего чудного полковника ритуально зажарили и съели. Чего-то подобного я от Брюса и ожидала. Тебе не кажется, что он повторяется?       — Зачем англичанам менять работающие схемы?       — Ну и мы не будем.       — Ладно, я всё-таки перезвоню…       — Прозоровскому лучше позвони, от него толку больше.       Отец ушёл искать телефон, оставив женщин наедине.       «Сейчас начнётся! — думала Кристина. — Опять про учёбу вспомнит!»       Не началось. У матери и впрямь было чудесное настроение. Она лишь придирчиво осмотрела дочь, но даже по поводу макияжа и выбора платья ничего не сказала.       — Ты хотела есть?       За все это время девушка, действительно, так и не притронулась к еде.       — Да, мам.        — Ты прочитала книжку?       — Не до конца, — надкусывая бутерброд, Кристина поморщилась, — нудятина какая-то…       — Я слышала, что среди светской молодёжи подобные воззрения набирают популярность. Ты ни с кем это не обсуждала?       — Мам, ну кто со мной это станет обсуждать? Ты ж сама сказала, что книжка запрещённая. Хотя я не понимаю, что в ней крамольного… Кто такая эта Наталья Аксакова?       — Питерская диссидентка. За эту работу её подвергли остракизму, и она эмигрировала. Лет десять назад.       — Бедная старушка, — Кристина скорбно покачала головой, — за эти бредни нужно в клинику, на полный пансион, а её… Ты небось больше других усердствовала…       — Детка, ты забываешься, — мать погасила сигарету в пепельнице. — Ну а твоя подруга? Неужели между вами нет достаточного доверия?       — Сонька-то? Мы в последнее время мало общаемся. Она странная стала…       — Может, у неё кто-то появился?       — Не… — Кристина задумалась. — Я бы знала.       — Почему ты так уверена?       — Они постоянно втроем, с Гариком и Тимохой… Тимоха, конечно, от неё без ума, но она этого даже не замечает.       — С Гариком?       — Веселовским, — Кристину перекосило, — мерзкий тип.       — Это который сын нейрохирурга?       В ответ девушка молча кивнула, разговаривать мешал очередной кусок мраморной говядины во рту.       — Ну, это не вариант… — прошептала Волконская, вновь потянувшись к пачке сигарет. — А Тимофей Морозов, что ты про него думаешь?       — Вы про Разумовскую? — вернувшийся отец застрял у зеркала. Поправляя аксельбант, он недовольно разглядывал своё отражение, но его настроение явно улучшилось. — Зин, может, мне быстренько в штатское переодеться? Не люблю я мундир! И потом… Опять ведь скажут, что Сперанский чужие погоны на плечах носит…       — Если тебя так волнуют светские сплетни, нужно было жениться на ком-то другом.       — Зин!..       — Делай, как знаешь! — Волконская махнула рукой. — А с Разумовским надо что-то решать.       — А что с ним решать?! — скривившись в зеркало и тяжело вздохнув, отец вернулся за стол. — Ты всерьёз думаешь, что он выдаст дочь за пидора?!       — За кого?! — не выдержала Кристина. — За Феликса?!       — Ну а кто у нас ещё пидор?!       — Лёш, ты не в казарме! Выбирай выражения!       — Ты думаешь, твоя дочь, — отец кивнул на Кристину, — таких слов не знает? Девочке двадцать лет, она сама кого хочешь русскому языку поучит! Даже тебя!       — Ой! А расскажите! — Кристина едва удерживалась, чтобы не захлопать в ладоши. — Сонька и Феликс, это улётно! Смеху-то будет!       — Наш премьер-министр, — мать разве что не сплюнула от брезгливости, — мечтает женить своего ненаглядного внучка на твоей подруге. И я, Лёш, — Волконская снова обращалась к мужу, — не была бы так уверена в отцовских чувствах Разумовского. Подходящих женихов сейчас немного. Феликс Юсупов — не худший вариант. Если у Муравьёва получится породниться с Разумовским, то нам нечем будет его обуздать. Брак, да ещё если дети… Кроме того, Разумовский вполне способен продавить отмену статьи за мужеложство. При его талантах и харизме…       — Зин, ты поставь себя на место Разумовского!       — Разумовскому пора определяться. С нами он или с ними. У меня от его независимости уже изжога! Кстати, налей мне.       Из всего спиртного мать пила только савойский «Женепи», на вкус — та ещё дрянь, но хотя бы запах приятный. Не в пример «Пегасу».       — Ну и пожени Разумовскую с Морозовым. Я слышал, — наливая ликёр, отец кивнул на Кристину, — оболтус вполне дозрел.       — Старший-то Морозов у нас с крючка не спрыгнет после этого?       — Куда ему спрыгивать?! В Сибирь?! Его офшорные махинации… Тут ему и господь бог не поможет, не то что Разумовский!       — Придётся, видимо, поженить…       — Зин, вот с Прыжовым точно нужно решать.       — Прыжов… Прыжов… Кто это?       — Да борзописец этот…       — Тебе делать нечего?!       — Ты читала, что он про нас пишет?! Они совсем обнаглели! В постель уже к нам лезут! В нашу с тобой постель, Зин!       — Нашёл занятие — бульварные листки читать! Лучше физиками займись!       — Физики подождут, сама же говорила. А показательная порка сейчас не помешает.       — Прыжов… Это тот, который духовный мост в Тибет строит?       — Уж не знаю, что он там строит…       — Ну и выдай ему лопату, если он тебя так раздражает, пусть тоннель роет. Принципиальной разницы не вижу. И пускай из Сибири роет — там ближе.       В разговоре наступила пауза. Отец довольно ухмылялся, мать задумчиво потягивала ликёр, а Кристина дожёвывала очередной бутерброд.       — Ты получил доклад Куракина, — Волконская вдруг вспомнила о чём-то важном, — перешли его мне.       — Да. Рапортует об очередных успехах.       — Вот и посмотрим, какие там успехи… И досье этого Прыжова тоже пришли.       — Зачем?!       — Возможно, на что другое сгодится, помимо тоннеля.       — Зин, какая от этого… — отец долго подбирал приличное слово, но так и не смог, — может быть польза?!       — Пришли-пришли, заранее ведь не угадаешь, — мать, загадочно улыбнувшись, покосилась на Кристину, — и ты помнишь, что у тебя ещё дочь без рождественского подарка?       «Что это на неё сегодня нашло?! — девушка чуть не подавилась трюфелями. — Может, получится уговорить?!»       — Да! Солнышко, чего бы ты хотела в подарок?       — Вы же знаете, чего я хочу! — Кристина надула губки. — Новую машину!       — Детка, менять машину раз в год — это просто неприлично.       — И не правда! И не раз в год! Вы мне её на восемнадцать дарили!       — Но ведь это была та машина, о которой ты мечтала.       — Да?! А у Соньки новее и круче! Таких тогда ещё не было!       Волконская повернулась к мужу и обречённо развела руками. Дескать, ну и что прикажете с нею делать!       «Неужели выгорело?! — Кристине даже не верилось. — Выгорело!»       — Ты Прозоровскому позвонил?       — Да! — азартно потирая руки, отец улыбался. — Всё, как ты говорила! Брюс угодил во все наши ловушки! Можно начинать!       — Можно… — мать вновь задумчиво приложилась к бокалу, — но не нужно…       — Почему?!       — Я передумала. Какие у них сроки по ядерному проекту? Не меньше года?       — Вроде того…       — Пускай Брюс подавится Свазилендом. Если он стал настолько предсказуем, лучше поймаем его на тех же ошибках в другом месте. Например, в Нигерии, там хоть нефть есть. Кристина, детка, нам нужен Свазиленд?       — Не-а… А что это?       До Свазиленда ли, когда в кармане уже звенят ключики от новой машины?!