Формула Распутина

1 января 2017 года. Около полудня. Стрельна. Санкт-Петербург.       Улыбаясь манерно и сухо, она застыла в проёме двери — светская львица, в которой ещё угадывалась вчерашняя мечтательная барышня, с этим их тонким румянцем на щеках да тщательно скрываемой пылкостью.       — Что вам угодно, сударыня? — гостей Веневитинов не ждал. — Возможно… вы ошиблись?       Молчание. Лишь улыбка стала чуть насмешливей. Ярче заиграли снежинки в её огненных прядях, пестря перед взором брызгами воспоминаний.       — Ирка?! — сон оборачивался явью. — Ты?!       — Впустишь?       — Да, конечно… — всё ещё в некотором замешательстве, он попятился, пропуская даму, — ты на метле?       — На электричке.       Путаясь в разноречивых чувствах, даже позабыв, что неплохо бы поухаживать за гостьей, Веневитинов замер у стены, боясь потревожить видение.       — Ты мне снилась только что… И знаешь, — он выдержал паузу, — оказывается, я рад тебя видеть.       Таять мираж не собирался. Приладив на вешалку лисье манто, привычно скосившись в настенное зеркало, Ирка уже придирчиво перебирала тапки.       — И я рада… А маленьких у тебя не предусмотрено?       — Посмотри в ящике, — Веневитинов кивнул на ютившуюся в углу коробку с обувью, — там где-то твои должны быть.       — Мои?!       — Угу. В цветочек такие… Помнишь?       — Надо же, как трогательно, — Ирка ехидно хмыкнула, — и не выбросил!       — Ты же знаешь, я ничего не выбрасываю, — он добавил взгляду многозначительности, — вдруг, они ещё пригодятся кому…       — Веник! Кому они могут пригодиться?! Ты посмотри, на что твоя квартира похожа! Кто, скажи на милость, позарится на мои старые тапки?!       «Так! — Веневитинов едва не вспылил, — это уже слишком!»       Сказка в одночасье рассыпалась — карета стала тыквой, а добрая фея превратилась в мстительную стерву, которую захотелось без лишних слов выставить вон.       — Скажи, ты ведь не за этим пришла? — он тяжело вздохнул и скрестил руки на груди. — Мы десять лет не виделись, а ты начинаешь с того, что…       — Дим, ты о чём?!       О, эта святая простота! Непонимающий испуганный взгляд, невинный блеск в глазах! И губки бантиком! Веневитинов знал наизусть все эти ужимки, но каждый раз терялся, точно прыщавый гимназист.       — О тапках, милая! О тапках! — оставалось лишь назидательно воздеть брови. — Дорогу в гостиную сама найдёшь. А я пока кофе сварю.       — Тебе помочь?       — Спасибо, справлюсь.       Кофе Веневитинов варил плохо и, возможно, от помощи бы не отказался, но показывать Ирке свою холостяцкую кухню ему не хотелось. Строй пустых бутылок из-под виски, гора немытой посуды в раковине да жирные подтёки на обоях — на целый ушат колкостей хватит.       «А и правда, — он обвёл взглядом стены и потолок, — когда здесь в последний раз был ремонт?»       Они делали его с Иркой. Можно было бы, конечно, нанять каких-нибудь молодцов, вышло бы и быстрее, и даже дешевле, но им хотелось обязательно самим и вместе.       Ремонт шёл долго, лишь с гостиной провозились около года. А вот кабинет так и не успели…       Кофейной пенкой бурлили воспоминания, побрякивала медная джезва на плите… Вспомнился поход в магазин за этими самыми обоями, как разругались и два дня потом не разговаривали — будто дети малые!       Впрочем, она и была тогда ещё почти ребёнком. Рыжий пушистый котёнок, превратившийся в зубастую тигрицу.       «Интересно, зачем она всё-таки пришла?»       Где-то, на задворках сознания, по-отечески улыбнулся давешний старец из сна, но и он, похоже, толком этого не знал.       В гостиной Веневитинов застал Ирку стоявшей у аквариума. Отрешённо наблюдая за рыбками, следуя их неспешному танцу, она водила рукой у поверхности, словно чертя на воде какие-то магические знаки.       — Ваш кофе, мадемуазель! — поставив поднос на стол, он устроился в соседнем кресле. — С корицей, как ты любишь.       — Завёл-таки? — не отрываясь от своего занятия, она кивнула на аквариум. — Красивые.       — Рыбок-то? Давно… Почти сразу… В тот же год.       Чешуйки серебрились в тёмной зеленоватой воде, то вспыхивая рождественской гирляндой, то тускнея и исчезая во мраке. Теперь казалось, что не своею волей вершится этот хоровод — марионетками на незримых волшебных ниточках рыбки жили и дышали в едином ритме.       — У воды потрясающая память… — Ирка была сама таинственность, — она помнит даже то, что мы забываем…       — Я в курсе, милая, по телевизору передача была, — Веневитинов еле сдерживал смех, — недавно включил, а там какой-то мужик вот так же стакан гипнотизировал. Не знаю уж чего… Наверное, вискарь себе наколдовать хотел.       Она отдёрнула руку, но ещё долго с грустью смотрела вглубь аквариума, на вдруг переменившийся и ставший суетливым танец.       — Когда-то у тебя была всего одна маленькая рыбка, — забрав свою чашку, Ирка присела на краешек дивана, — и ты не смог её сберечь…       «Овечка ты наша невинная! — не сорваться становилось всё труднее. — И как только наглости хватает!»       — Ирочка! А ты никогда не задумывалась, кто во всём виноват?!       — А ты?! Ты не задумывался?! — взглядом василиска она испепеляла всё вокруг. — Не-эт! Куда там! За столько лет ты так ничего и не понял!       — Ир! Что я должен был понять?! Что?! — перейдя на шёпот, он отвернулся к окну. — Всё же и так ясно…       Матово искрился морозный узор на стекле. Скупыми холодными красками зима заливала комнату, ослепляла и ранила.       — Наташка тебе пишет? — Веневитинов первым нарушил молчание. — Как она?       — Я буду последней, кому она напишет. Если и напишет, то тебе.       — Ни строчки, — нервно щёлкнув зажигалкой, он закурил, — за целых десять лет…       — Расскажи лучше свой сон.       — Зачем? Сон, как сон, — Веневитинов примирительно улыбнулся, — в меру романтический, в меру кошмарный…       — Ты сказал, там я была, — Ирка кокетливо поджала губки, — интересно же, в каком виде являешься постороннему мужчине.       Вот уж чего-чего, а кокетства ей было не занимать. Веневитинов даже ощутил себя на месте того самого Воронцова, про которого вчера рассказывала Жанна. Ощутил и посочувствовал бедняге.       — А я уже не уверен, что это ты была, — он хмыкнул, — уж больно речи мудрёные…       — Ты же нас различал.       — Вас все различали, но то в жизни…       — Знаешь… — Ирка задумалась, — я нас тоже не всегда различаю…       — Ты?! Как можно путать себя с кем-то другим?!       — Сам же сказал: «То в жизни». А в видениях, в снах то есть… Там всё зыбко… Вроде вот я, а вот сестра… Но через миг всё уже смешалось… И не всегда понимаешь, я это или уже она…       — Ир, а может, это совесть?       — Да пошёл ты! — она устало махнула рукой. — Ты-то почему решил, что это Наташа, а не я?       — Ну, шёл-то я к тебе, но потом… Я же сказал, заумь пошла какая-то бронебойная…       — Какая заумь?       — Ой! Я не помню уже… Что-то про трансцензус.       — Она могла! — Ирка усмехнулась. — А дальше?       — Ещё там дед какой-то был…       — Что за дед? Как выглядел?       — Обыкновенный дед… С бородой. Крепенький такой, среднего роста…       — Тебе — все среднего роста. Дылда!       — Неправда! Бывают ещё малявки вроде тебя. Вот… И говорок потешный… как у сельского батюшки из позапрошлого века.       Наблюдать за Иркой тоже было весело. Она слушала с такой мрачной серьёзностью, будто от этого рассказа зависела судьба вселенной или, как минимум, обитаемой её части.       — И чего дед?       — Ничего, — Веневитинов пожал плечами, — сначала сказал, что ты дура, а затем тоже ахинею понёс… То, говорит, согнём, а это, говорит, разогнём…       — Ну, спасибо тебе! Значит, я дура?!       Бровки домиком — изображаем обиду. Но и эта дежурная гримаса вышла у Ирки слишком уж жеманной — она была явно не в себе, что-то её угнетало. «Нет, это не сон… Причём тут сон?! — Веневитинову сделалось неловко и стыдно. — И хватит терзать её напоминаниями о Наташке!»       — Я этого не говорил, — он засмеялся, — так дед сказал. Ещё просил, чтобы я его вылечил… Ир, ты у нас специалист, скажи, такие сны обычно к чему? К концу света?       — Бывает по-разному… — Ирка задумчиво смотрела сквозь аквариум, теребя бусы, — но, может, так оно даже лучше…       — Что лучше? Конец света?       — Ничего… Дим, а если бы я попросила тебя о помощи, ты бы помог?       За мгновение, за какую-то долю секунды до того, как вопрос слетел с её губ, Веневитинов уже знал, что она спросит. Так уже было однажды, но с ним ли? Дежавю — нелепое чувство. Проносясь мимо, оно захватывает тебя целиком, но не оставляет следа ни в душе, ни в разуме. Лишь миг назад Веневитинов знал и свой ответ, а теперь оставалось гадать.       «Да или нет? Да или нет?»       — Что, совсем не к кому обратиться?       — Допустим, не к кому.       — А как же твой Крюденер?       — И ты даже не хочешь узнать, в чём дело?       «Господи! Как же её испортила богемная жизнь! — думал Веневитинов закипая. — Раньше она такой не была!»       Улыбаться столь приторно и фальшиво, столь трепетно изображать страдания умели лишь русские жрицы гламура.       — Представь себе, нет! — он смял недокуренную сигарету в пепельнице и тут же потянулся за следующей. — Если бы речь шла о жизни и смерти, ты бы не стала ломать эту комедию! А ваши салонные игрища… Это, знаешь ли, без меня!       Пока он лихорадочно терзал зажигалку, на столе перед Иркой появилась маленькая коробочка, в каких обычно хранят драгоценности.       — Много времени это у тебя не отнимет, — она буднично кивнула на футляр, — я просто хотела, чтобы ты помог мне с подарком. Посмотришь?       — Ты же знаешь, я не очень-то разбираюсь в побрякушках…       Руки сами потянулись к чёрному бархату, а затем они задрожали — от возбуждения. В коробочке лежало кольцо, но отнюдь не драгоценное.       Пришлось даже надеть очки. По размеру и форме явно мужское, местами изъеденное ржавчиной, кольцо было выполнено из железа и уместнее бы смотрелось на выставке древностей, чем в ювелирной лавке.       — Техника весьма любопытная… — пробурчал Веневитинов, — навскидку не скажу, но у меня такое ощущение, что это не ковка, а литьё… Швов не вижу… Хотя, судя по коррозии…       — Давно очки носишь?       — А?! Очки?! — отвечал он почти невпопад. — Хочешь сказать, что я постарел?       — Просто спрашиваю.       — Пару лет. Но не постоянно. Только для чтения.       Рассматривая кольцо, Веневитинов понимал, что расставаться с ним будет непросто — пальцы уже привыкли к этой чугунной тяжести, а глаза — к острому блеску отточенных временем краёв. Кольцо захотелось надеть и без конца любоваться его глубокими неровными трещинами.       Как и все коллекционеры, Веневитинов с большим трепетом относился к таким предметам, где-то даже очеловечивая их. Глядя на потускневший металл, ему казалось, что и кольцо радо встрече с ним, что и кольцо признало в нём родственную душу.       — Судя по коррозии… Вернее, её интегральному характеру…       — Дим, а можно без зауми?       — Можно, прелесть моя! Но могла бы уж и послушать, раз спросила!       — В другой раз.       — Артефакт довольно древний. Думаю, времён архаичной Греции… Боюсь соврать… — Веневитинов снял очки и протёр уставшие глаза, — тут анализ нужен. Может, и старше. Если короче, то любой уездный музей у тебя его с руками оторвёт. А какой-нибудь мелкий почитатель древностей, — он недвусмысленно улыбнулся, — вроде меня, ещё и душу продаст. Но если ты хочешь удивить этим кольцом своего Крюденера, то боюсь, не получится. Не его уровня вещица. Человек, который откопал «Чёрную Богиню»… Ему подобные безделушки уже не интересны.       — А это не Крюденеру.       Теперь Ирка едва не хихикала, а её изумрудные глаза лукаво блестели.       — А кому?       — Тебе.       — Мне?! В честь чего это?!       — А ты помнишь, что сегодня пятнадцать лет, как мы познакомились?       Резко захотелось сказать какую-нибудь гадость, и непременно — воздев руки к потолку. Что-нибудь про вечер воспоминаний, салют на Марсовом поле и банкет в Соборном дворце. Но то ли запал уже иссяк, то ли помешало кольцо, которое Веневитинов всё ещё вертел в руках.       — Да… В университетском кафе… В первый день нового года…       Ещё немного поиграв кольцом, Веневитинов аккуратно положил его на стол. Теперь вопрос о происхождении артефакта снимался сам собой. Картинка вырисовывалась пикантная и малоприятная.       «Хорошенькое дельце! Подарок бывшему любовнику от нынешнего! Сильно смахивает на подкуп!»       — Скажи, а откуда оно у тебя? — Веневитинов нахмурился. — Это мне с барского плеча перепало? Крюденер из Бразилии привёз? Хотя… В Америке не умели обрабатывать железо…       — Ты уверен, что это железо?       — Ир, не юли! Кольцо же из его коллекции?       — А ты никак ревнуешь?       — Причём тут… Я рад за вас… — от смущения Веневитинов даже покраснел, — за тебя… правда, рад!       — Чему ты рад?! — Ирка прыснула. — Навыдумывал себе…       — Хочешь шило в мешке утаить? Мне Жанна вчера рассказала трогательную историю про одну вдовушку… Лет восьмидесяти… Не помню… Так вот, эта старушенция встретилась в поезде с предметом своей юношеской страсти. В одном купе ехали, представляешь?! И он, как оказалось, тоже давно вдовец!       — Ты что, рассказал ей про… — она запнулась, отвела взгляд, но тут же продолжила, — про нас с Витольдом? Иначе к чему эта история?!       — Ну… Рассказал… К слову пришлось. Боишься, что она об этом напишет? Она ведь пишет только о том, о чем и так все догадываются, а об этом только я и знал…       — Вот пускай и дальше только ты и знаешь! Хотя бы об этом тебя можно попросить?!       — Хорошо… — чтобы сгладить конфуз, Веневитинов вновь принялся рассматривать кольцо, — так ты мне не ответила, откуда оно у тебя?       — В Москве у антиквара одного купила. Милый такой дедушка… И говорок такой потешный. Как у чеховского интеллигента из позапрошлого века.       — Дорого ли, позволь спросить?       — Ой, я не помню…       — У антиквара?! И ты не помнишь?!       «Врёт, конечно! Но хотя бы приличия соблюдены…»       — Дим, чем дарёному коню в зубы заглядывать, мог бы и спасибо сказать!       — Спасибо!       — То-то же! — Ирка уже снова кокетничала. — А то всё ему расскажи!       — Правда, спасибо!       «Дарами не прельщайся» — странная цитата, больно оцарапав край сознания, тут же растворилась в небытии. С цитатами всегда так: они и приходят не к месту, и забываются не вовремя.