Формула Распутина

1 января 2017 года. Вечер. Хохловский переулок. Москва.       Ни одна уважающая себя барышня не выйдет из дому в чём попало, собирается она на бал или в подвал с крысами. Тщательно подбирая кофточку к модным техасским брючкам, Ксюша не заметила, как во дворе стемнело.       Мёрзнущий Сталкер топтался у ограды, пряча окоченевшие пальцы в спущенных рукавах. Так он напоминал перепуганного пингвина, если не сказать мокрую курицу.       «И поделом тебе! — злорадствовала Ксюша. — Меньше задаваться будешь!»       С крыльца усадьбы она видела лишь сгорбленный, долговязый силуэт да крючковатую тень на подтаявшем снегу. Ветер раскачивал фонари на столбах, тень колыхалась в их ритме, живя своей собственной, отдельной от силуэта жизнью. Как будто уже двое пингвинов водили хоровод у рождественской ёлки — Ксюша едва не хохотала, глядя на их неуклюжий танец.       Но иногда, задумавшись о чём-то, Сталкер запрокидывал голову и надолго замирал, подставив лицо непогоде — пингвин тут же исчезал, превращаясь в совсем другого персонажа.       «Ну, вылитый доктор Джонс, только шляпы и не хватает!»       Подружки, все до одной, торчали от Фрица Келлера, этого смазливого зануды из «Рейнских виноделов». А Ксюше нравился доктор Джонс. Всякие приколы сыпались из него, как из рога изобилия, да и выглядел он солиднее — шотландский баронет всё-таки, а не мужлан какой-нибудь из Аршдорфа.       В свободное от подвигов время доктор Джонс пил «Чивас Ригал», курил толстые сигары и разгуливал во фраке, надевая свою шляпу, только когда нужно было убить дюжину злодеев. Сталкер виски не пил и всегда одевался одинаково, но впотьмах, сквозь мутную пелену моросящего дождика, смотрелся очень даже героически.       — Ну наконец-то! — Сталкер её заметил и двинулся навстречу. — Все тряпки перемеряла?!       — И совсем не все!       — Ага, только половину! И вырядилась, как в клубешник!       — И ничего я не вырядилась! Зато я твою задачку решила!       — Правда?! — Сталкер моментально забыл все обиды. — И сколько получилось?       Полдела сделано — Сталкер уже не вспомнит про долгое ожидание на холоде и ветру. Теперь Ксюше оставалось лишь угадать ответ этой долбаной задачки.       «Так. Пять дней туда, семь обратно… Двенадцать, что ли? — лихорадочно соображала она. — Как-то маловато…»       У Морозова-старшего были не только аэропланы, но и пароходы — Ксюша хорошо помнила, что плывут они гораздо быстрее течения.       — Тридцать пять! — выпалила она.       Ради таких моментов стоит жить! Глаза у Сталкера округлились, став похожими на бильярдные шары. Всего-то и нужно было умножить пять на семь — так просто!       «Получил?! Кушай с маслицем! Не подавись!»       Ксюша шла к воротам чинно и неторопливо. Поравнявшись со Сталкером, она остановилась и, надменно хмыкнув, продолжила триумфальное шествие.       — Погоди! — Сталкер бросился следом. — А как ты решала?       — Лёгкая задачка.       — Как?!       — Как-как! А ты сам не знаешь?!       — Я-то знаю!       — Вот и я знаю!       Вздёрнув носик, Ксюша попёрла к выходу, совсем позабыв об осторожности.       — Да погоди ты! — у самых ворот Сталкер схватил её за рукав, перейдя на шёпот. — Оглядеться надо…       Вечером ли, днём ли — Хохловский переулок безлюден в любое время. Узенькая улочка с дюжиной доходных домов да парой церквух уместнее смотрелась бы на окраине какого-нибудь губернского центра, а не в километре от Кремля. О столичной суете здесь напоминал лишь сдавленный гул клаксонов да шпиль распутинской высотки, торчавшей над крышами.       — А чего тут оглядываться? Пусто же, — Ксюша зыркнула по сторонам, — тётка вон курит, только ей до нас дела нет.       У книжной лавки, съёжившись под кургузым полушубком, мёрзла угрюмая продавщица, которой можно было лишь посочувствовать.       — Странно, что сегодня лавка открыта, — Сталкер насупился, — Новый год же…       — А чего странного? Это ж Бахрушина лавка. Папа говорит, что Бахрушин совсем совесть потерял, и…       — Да тихо ты! — Сталкер кивнул в противоположную сторону. — Машину видишь?       — Где?       — Чёрный внедорожник у нашего дома. Не помню, чтобы к соседям на таком приезжали. Это не к вам?       В марках Ксюша разбиралась плохо, но приличный шарабан от хлама всяко отличить могла.       — Дешёвка, — она брезгливо поморщилась, — к нам на таких не приезжают.       — Тебе что не лимузин, так сразу дешёвка, а большинству на эту тачку лет сто копить надо, — Сталкер озадаченно тёр переносицу, — на таких машинах гэбня обычно кортежи сопровождает.       — И что?       — А то! Вдруг они снова приехали дом проверять?!       Позлить Сталкер умел — сначала наобещает, а потом отмазки придумывает.       «Надо же! КГБ ему всюду мерещится!»       — Кирюх, не хочешь идти — так и скажи! И не надо тень на плетень наводить! Они уже давно могли все кирпичи там обнюхать!       — Ладно, — чуть помешкав, Сталкер сдался, — только пускай тётка докурит.       Долго ждать не пришлось. Уже через минуту окурок оказался в урне, а несчастная продавщица — за дверью своей лавчонки.       — По трубе лезть придётся, — Сталкер критично осмотрел Ксюшу сверху донизу, — я подсажу, справишься?       — С чего бы это мне не справиться?!       — Все эти ремешки, хлястики… Того и гляди за гвоздь зацепишься. А в реальном триппе ты бы в первом же шкурнике без прикида осталась.       «Ага, не удалось отмазаться, так теперь нудеть будет!»       Карабкаться по обледенелой трубе — занятие не из приятных, да и железяк в стену словно специально понатыкали. Брюки порвались сразу в двух местах, а в какой цвет перекрасилось пальто, оставалось только догадываться, но даже в темноте было понятно, что свою крахмальную белизну оно утратило.       Уже на крыше Ксюша попыталась привести себя в порядок, но без особого успеха.       — А я тебе говорил! — возясь с решёткой, Сталкер не забывал язвить. — Умора! Тебя теперь дома в угол поставят и сладкого лишат!       — Заткнись!       Конечно, насчёт сладкого Сталкер перегнул, но доля правды в его словах имелась. Маменька опять будет брюзжать, что поведение сие недостойно истинной леди и что в их времена такого себе не позволяли. Однако толком погоревать Ксюша не успела, поскольку с решёткой Сталкер справился быстро.       — Под ноги смотреть не забывай, — внутри он включил фонарик, — тут недолго и шею сломать.       Сталкер преобразился — в нём появились твёрдость и сила, которой сложно было сопротивляться. Доктор Джонс уже сбросил фрак, надел знакомую всему миру шляпу — пришла пора подвигов.       — Да смотрю я! А ты не командуй! Раскомандовался он…       В Москве много зданий, построенных под старину, но нередко за расписным пряничным фасадом скрываются пеноблоки и армированный бетон. Этот дом был древним и снаружи, и внутри. Штукатурка со стен и потолка давно осыпалась, обнажив грубую кирпичную кладку неведомо какой эпохи. Даже запах казался заплутавшим во времени. Однажды Ксюша наведывалась в бабушкину усадьбу под Коломной — там на чердаке, среди всевозможной антикварной утвари, пахло точно так же.       — Ты где застряла?! — Сталкер уже спустился этажом ниже. — Пошли!       — Иду-иду!       Два пролёта скрипучих дубовых ступеней, и они у заветной двери в подвал. Массивная и внушительных размеров, она поблёскивала в электрическом свете фонарика, словно приглашая в тайну, которой не терпится быть раскрытой.       — Ты ключ не забыла? — не сводя глаз с двери, прошептал Сталкер. — Давай сюда…       За толстыми стенами можно было не опасаться, что их услышат, на шёпот он перешёл, скорее всего, от волнения. Сейчас щёлкнет замок, заскрежещут ржавые петли, и тайна распахнётся!       Сейчас-сейчас…       Но ключ не подошёл. Как ни старался Сталкер, пыхтя и чертыхаясь, — всё впустую, ключ оказался заметно больше замочной скважины.       — Ржавчина мешает, — бормотал Кирилл себе под нос, — жалко, напильника с собой нет.       Чувствуя, что слёзы не сдержать, Ксюша медленно стекла по стеночке на пол.       — А всё этот очкарик виноват!       — Какой очкарик? — Сталкер всё ещё пытался разобраться с замком. — Не, без напильника сложно…       — Какой-какой?! Сенька Трубецкой! — девочка всхлипнула. — Я ему теперь устрою! И шарики отберу!       — Ксюх, ты чего хнычешь?! — Сталкер присел рядом на корточки. — В триппе не хнычут!       — Кончился наш трипп! Ты что, не видишь?! Ключ совсем другой!       — Погоди, может ещё…       — А я загадала… — слёзы текли ручьём, — если ключ подойдёт, то…       — То что?!       — Ничего!       Некоторое время они грустно молчали. Сталкер признал поражение и теперь, поигрывая ключом, лишь изредка косился на неприступную дверь.       — Интересно, куда она всё-таки ведёт?       — Может, во второе метро? — вяло предположила Ксюша. — Говорят, прямо под нами ветка проходит.       — Брехня. Ближайшая к нам ветка на целый километр севернее.       — Ты-то откуда знаешь? Оно ж секретное!       — Я там был. И не такое уж оно секретное. На «Горбушке» тебе за гривенник полный набор схем продадут. Правда, они не очень точные.       — А у тебя точные есть?       — Совсем точных ни у кого нет, даже у Гремлина. Кто-то знает один район, кто-то другой… — Сталкер погасил фонарик, а голос его стал торжественным и мрачным, — а если хочешь знать, в Москве и третье метро есть! Вот оно взаправду секретное!       — Зачем? — Ксюша недоумевала. — Зачем нам целых два секретных метро?       — А затем! В нём всего одна кольцевая линия и одна станция, где-то возле Патриарших. Все его ищут, а найти не могут.       — Зачем ищут?       — Говорят, что если в нём прокатиться в одну сторону, то исполнится любое желание, а если в другую… То тоже исполнится, но уже совсем не то, которое загадал. Главное не перепутать!       — Так-таки и любое?       — Главное, не перепутать!       — Непонятно… Кому нужно метро, в котором только одна станция?       — Дура ты, Ксюха, — Сталкер засмеялся, но совсем не обидно, — это байка диггерская, её всегда рассказывают тому, кто первый раз в триппе. А у тебя, можно сказать… Мне её сам Гремлин рассказывал.       — А так считается? Я ж даже под землёй не была. И кто такой этот Гремлин?       — Считается. Первый облом круче, чем если бы получилось. А Гремлин — это дядька один, он у нас навроде главного. Ты лучше расскажи, как задачку решала.       — А чего её решать-то?! Таблицу умножения ещё в первом классе проходят.       — Погоди! — Сталкер, похоже, слегка обалдел. — Так ты что, просто умножила пять на семь?!       — Нет! Я сложно умножила!       — Вот умора! — теперь он хохотал так, что его хотелось придушить. — Умножила она!       Ржал, как сивый мерин, и всё никак не мог уняться. Глядя на его глумливую физиономию, Ксюша собралась обидеться всерьёз.       — Ну и пожалуйста! Отшлёпать бы тебя… — подбирая фразочку погрубее, она запнулась, — ссаными тряпками! Да руки не хочется пачкать!       Сталкер резко притих и даже включил фонарик.       — Чем ты сказала?!       — Чем слышал! Если хочешь знать…       Договорить Сталкер не дал.       — Здесь есть другая дверь! — рывком он вскочил на ноги. — Коморка под лестницей, где уборщицы, типа, тряпки хранят! А я всё думал, зачем на неё замок вешать?! Дверь-то беспонтовая совсем!       — Где?! — Ксюша вскочила следом.       — Здесь же! Прямо за лестницей!       Рассохшаяся деревянная дверь доверия не вызывала. При желании её можно было выбить ногой, а через пару лет она и сама бы сломалась под тяжестью огромного амбарного замка. На врата в тайну она явно не тянула.       — Давай теперь ты, — Сталкер протянул Ксюше ключ, — может, тебе повезёт.       — И что там можно прятать?       — Не знаю, — Сталкер почесал в затылке, — но замок-то не зря повесили…       — Ну, если там тряпки! Я вас обоих ими уделаю: и тебя, и Сеньку!       Ключ вошёл в скважину, как родной. Хрустнул замок, протяжным скрипом отозвались изношенные петли. Однако никаких тряпок за дверью не было.       Там вообще ничего не было. Даже пола. Только стены и потолок.       — Кирюх! Посвети, тут дырка в подвал!       Сверху ничего рассмотреть не удалось. Луч фонарика растворился в облаке встревоженной пыли, осветив лишь ступени стоявшей под люком стремянки.       — Я первый, мало ли чего… Ты за мной. Только аккуратно, шею не сверни.       Подвал представлял собою довольно просторную комнату, но, кроме лестницы и полудюжины дешёвых офисных шкафов, там ничего не было.       Пока Сталкер задумчиво осматривал стены, Ксюша методично перетряхивала в шкафах ящик за ящиком. Все они пустовали. Сломанный степлер и коробка ржавых канцелярских скрепок — такой небогатый улов.       — Кирюх, а у тебя другого фонарика нет?       — Не-а. Что ты там хочешь найти? — Сталкер хмыкнул. — Сокровище Распутина?       — Почему бы и нет?! Может, это и есть секретный бункер Распутина! Должно же оно где-то лежать!       — И тебя ждать! Тут другое интересно, — Сталкер продолжал шарить фонариком по стенам и потолку, — другое…       — Что интересно?       — Не строили так, чтобы в подвал через дырку в полу ходить. Сюда можно ещё как-то попасть. Должен быть другой залаз. И вообще, этот подвал строили раньше самого дома, а значит…       — Всё-то ты знаешь!       — Посмотри, какие здоровые каменюки! А ведь это кирпичи!       — Ну и что?! Кирпич! Эка невидаль?!       — А ты заметила, что наверху всё по-другому? И кирпич другой, и кладка другая.       Сталкер вовсю выпендривался. С умным видом он расхаживал взад-перёд, словно училка у доски.       — Другой кирпич? С чего бы ему быть другому. Нам, если хочешь знать, на истории рассказывали, что начиная с Ивана Грозного все кирпичи лепили стран… стран… одинаковыми, в общем.       — То-то и оно! Рассказывать вам рассказывали, только слушала ты плохо.       — Зато ты — хорошо!       — Не с Грозного, а с Бориса Годунова. Называется, типа, большой государев кирпич. Его по Москве, и правда, полно. Наверху такой, а этот в полтора раза больше. Из таких кирпичей сложены кремлёвские стены, и больше по всей Москве их нигде нет, — Сталкер задумался, — ну, кое-где есть, но такие места наперечёт, про них во всех справочниках написано. Типа, наделали с небольшим запасом, а остатки растащили. Этот подвал строили веке в пятнадцатом… А сам дом — лет на двести позже.       — А может, и дом построили раньше? Потом перестроили, а подвал решили не трогать?       — Не-а…       — Почему?       — Говорю же…       Внезапно Сталкер выключил фонарик, схватил Ксюшу за руку и вместе с нею метнулся в ближайший угол. От неожиданности ноги сплелись в косичку, а сама девочка покатилась по полу, увлекая Сталкера за собой.       — Ты дебил?!       — Тихо! — он зажал ей рот. — Молчи!       В доме был кто-то ещё. Чужие голоса делались всё громче, пока не зазвучали прямо над ними.       — А эта дверь куда ведёт?       Ужас заставил Ксюшу сжаться в комок, но разговор шёл о той, другой двери, на что указывал раскатистый гул от удара ногой по железу.       — В закрома князя Трубецкого, — отвечавший мерзко хихикнул, — веришь ли, Раввин, даже я не знаю. Допуска нет.       — Не нравится мне это, господин полковник. У меня от такого цимеса штаны преют.       А ведь, похоже, Сталкер вновь оказался прав — не даром ему КГБ мерещился. То, что один называл другого полковником, иных вариантов не оставляло. Вот только Раввин этот на сотрудника органов ни капельки не походил. На еврейского священника — тоже.       — Не кипишись! — полковник хлопнул собеседника по плечу. — Охранка, это ведь не только меч карающий! Ещё это литры чернил и многие-многие тонны бумаги! Не знаю, есть ли в мире другая контора, где столько крючкотворства, как у нас. Любому, кто захочет эту дверь открыть, разрешение придётся получать. В самых высших инстанциях!       — Неужто, — Раввин подавился смешком, — к самой Мамочке на поклон ехать?!       — Ты думаешь, пошутил?! В каждой шутке есть доля шутки… Зато в дом, опечатанный КГБ, ни один фараон не сунется!       — Так-то оно так…       Говорил Раввин, будто ворона каркала. От одного голоса, резкого и до хрипоты прокуренного, Ксюшу бросало в дрожь. Таким же он ей и представлялся — в полосатой кепке, с ножом за голенищем и обязательно воняющий чесноком.       — И до особняка баронессы недалеко, — оборвал его полковник, — шоу нам придётся повторить.       — Х-ха! Тоже мне, особняк! — Раввин загоготал. — Больше на коровник смахивает! Одного в толк не возьму, чем эта бедная вдовушка вашей Мамочке не угодила, чтоб ей красного петуха пускать?       — Всё-то ты знать хочешь! — полковник заполнил паузу протяжным вздохом. — Ну да ладно. В этом случае тебе даже полезно. Сама баронесса никого не интересует. Родственник у неё есть влиятельный, ему мы сигналы посылаем. Дескать, будешь плохо себя вести, мы и до тебя самого, и до дочурки твоей ненаглядной доберёмся.       — И что ж это за родственник такой?       — Разумовский. Кузина она ему, кажется… бес их разберёт…       В ответ Раввин лишь присвистнул.       «Неужели они, правда, из КГБ?! — происходящее не укладывалось в Ксюшиной голове. — Бандитская сходка какая-то…»       С Соней Разумовской дружил Тимоха, Ксюшин старший брат. Самой Ксюше она не нравилась — чем-то Сонька напоминала ей Варьку Дашкову, зубрилу и ябеду. Однако от этого «доберёмся» мурашки забегали по коже — такого никому не пожелаешь.       Ксюша чувствовала, что вот-вот разревётся — никогда ещё ей не было так страшно. Сталкер тоже лежал, боясь шелохнуться, и лежал прямо на Ксюшиной ноге, которая начинала затекать. Девочка тихонько лягнула своего друга, Сталкер намёк понял, но в итоге стало только хуже.       — Поэтому в следующий раз сам не ходи, — продолжал полковник, — найди людей… шпаны какой-нибудь, кого не жалко. Наружку там поставят. Вот, когда филёров у дома баронессы срисуешь, это тебе сигнал будет, что второй акт пора готовить.       — Срисую ли? Там переулок такой, что если попок грамотно расставить, то хрен их срисуешь.       — Что б ты, Раввин, так жил, как ты прибедняешься! — скопировав черноморский говор, полковник удовлетворённо крякнул. — А кто одесских сыскарей три года за нос водил? Не ты?!       — Х-ха! То ж две большие разницы! Одно дело своим шлимазлам пейсы крутить, другое — когда у тебя верховный фараон на хвосте, со всей своей сворой!       — Вот и сведёшь с легавыми счёты. По высшему разряду сведешь! Унизить Разумовского — это, братец, не всякому дано!       — Раком его ваша Мамочка ставит, а я так… снаряды подношу…       В следующий миг, наделав шороху, дёрнулась затёкшая нога. Ксюша прикусила губу, но тоненький всхлип сдержать не смогла.       — Что это?! — Раввин напрягся. — Там, внизу?!       — Крысы, наверное… Тут их много…       — Крысы?! Вот мы и посмотрим, какие там крысы!       — Кого ты хочешь найти в этой кладовке, Раввин?! Шпионов Разумовского?! И охота тебе на карачках ползать?!       — По мне, так лучше перебдеть, чем недобдеть.       Дверца распахнулась, и в лицо ударил яркий свет фонаря.       «Ну, вот и всё! — Ксюша зажмурилась. — Попались!»       Внутри что-то разом лопнуло — панический ужас сменился какой-то невероятной лёгкостью.       «Убьют? И пусть! Зато прятаться больше не надо!»       Время тянулось, как липкий мёд из банки, но ничего не происходило. Потом фонарь исчез и вновь скрипнула дверка.       — Видать, и правда, крысы, — было слышно, как Раввин отряхивается, — не травит никто, вот и расплодились…       «Неужели пронесло?! — в удачу не верилось. — Пронесло! Пронесло!»       — Не доверяешь ты начальству, говорю же, крысы, значит, крысы.       — Василий Евграфович, может, мы в шалмане каком базар продолжим? А то жрать охота, с утра маковой росинки во рту не было. Схрон я заценил — козырное место. Кабы не эта дверь, цены б ему не было.       — Заценил? Ну, поехали. Я как раз у Гурьевых столик заказал.       — У Гурьевых — это правильно!       Всё тише звучали шаги и голоса, пока не умолкли совсем.       — Ты алиби-то на прошлую ночь имеешь?       — Тухленькое, господин полковник. Парнишку одного в гости звал, новый год встречать. Так звал, что тот едва не согласился.       — Это из наших юных распутинцев?       Ответ ребята уже не расслышали. А как потом драпали из злополучного подвала, вряд ли сумели бы вспомнить. Очухалась Ксюша только в саду у собственного дома. С удивлением она обнаружила, что лежит в высоком сугробе, широко раскинув руки.       — А чего мы сбежали-то? — Сталкер валялся рядом и тяжело дышал. — Могли бы остаться, подвал дообследовать…       — Да пошёл ты! — прийти в себя удалось не сразу. — Ты хоть понял, про что они говорили? Что за баронесса такая?       — Сегодня ночью в Кривоколенном пожар был. Тётке одной бутылку с бензином в окно кинули. Слыхала?       — Вот ведь мрази! Особенно этот Раввин!       — Вообще-то, он нас не спалил.       — Может, не заметил?       — Как же! Мы под самым люком лежали! — приподнявшись на локтях, Сталкер удивлённо скруглил глаза. — И полковника нарочно увёл, чтобы нам дать смыться. Или ты не поняла?