Формула Распутина

2 января 2017 года. Около полудня. Москва. Сухаревская площадь. Квартира Маргариты Бенкендорф.       Кошки — существа особенные! И дух господень в них теплится, и пламя кипит сатанинское. Не даром же колдуны и ведьмы их при себе держат.       Ещё в стародавние времена водились кошки с нечистой силой, вот и понабрались премудростей бесовских. Во тьме кромешной видеть научились, ангельских троп секрет проведали да шастали по ним, дозволения не спросясь.       Они это, по наущению дьявольскому, дырку в небе процарапали, что в обивке мебельной, — оттого потоп и случился, за то и наказал их Господь, — не велел Он Ною брать кошек на ковчег.       Вот только легче никому не стало.       Расплодилось крыс на ковчеге видимо-невидимо, пожирали они припасы, а Ной голодал, и всё семейство его, и прочие твари, от коих по паре взято было.       Пришлось Ною ослушаться Господа да к кошкам на поклон идти…       Сказку про кошек, прочитанную когда-то в «Букваре», Андрей вспоминал с особенной теплотой. Именно она заставила совсем ещё маленького пацанёнка впервые по-настоящему задуматься. Ведь смешно же получается: крыс истребили на Ноевом ковчеге, а они по сей день живут и горя не знают! Да и куда это Ной ходил с кошками договариваться? Не на ангельские же тропы! Принялся Андрей донимать вопросами бабушку, но лишь улыбалась в ответ набожная Прасковья Тихоновна — дескать, не нашего ума это дело, а много будешь знать, скоро состаришься.       Отравляют детей поповской пропагандой! И кто только выдумывает подобную дичь?!       Однако и то правда, что со времён потопа потакает человек кошкам, балует сверх меры и всё им прощает. Мышей и крыс в городских квартирах не водится, зато водятся добрые хозяева, в обмен на благосклонное мурлыканье готовые и накормить от пуза, и за ушком почесать.       Даже Рита, презирающая роскошь и излишества, своей Матильде покупала только говяжью вырезку — особенную какую-то, видно, специально для кошек, — неестественно алого цвета и в мелких-мелких прожилочках. Однажды Андрей рассказал об этом Соне. Она рассмеялась, а затем сказала, что такая говядина называется мраморной и стоит две-три стипендии за килограмм.       Ссора стряслась нешуточная — нельзя же до таких глупых выдумок опускаться, тем более из ревности.       Глядя, с каким упоением нежится Матильда на руках у Яши, Андрей понимал, что сейчас ревнует и сам. Рыжая изменница видела-то Яшу всего пару раз, тогда как Андрей давно стал почти своим. Он по привычке даже свитер снял, на коленках его постелил, для пущей привлекательности, но не тут-то было…       Казалось бы, это всего лишь кошка! И тем обиднее признаваться себе в гаденьких мещанских чувствах.       Бесстыжая зверюга ещё и посматривала на Андрея с вызовом, чем напрочь лишала возможности сосредоточиться. Слушать доклад получалось вполуха, что обидно, поскольку тема обсуждалась значимая.       Из всех общественных недугов, коррупция — самый запущенный. Ни для кого не секрет: чиновники в России воруют, но истинные масштабы начинаешь понимать лишь на конкретных фактах.       «Так, соберись! — Андрей встряхнул головой. — Перед товарищами неловко!»       Сегодняшнее собрание выдалось особенно многолюдным. Кто-то, как Андрей с Яшей, ютился на подоконниках, кто-то сидел прямо на столе, который сдвинули в угол гостиной, чтобы сваливать на него верхнюю одежду, — вешалок хватило не всем. Дюжины три обычно шумных молодых людей слушали Петю буквально затаив дыхание, и, когда тот ненадолго умолкал, было слышно, как скрипит авторучка Жени Горчаковой, стенографирующей доклад, да стучит дождик по запотевшим стёклам.       Начинал Петя издалека. Оказывается, даже московский университет был основан на ворованные деньги — те, которые удалось вернуть казне.       Дальше — больше! Сколько народных средств в разные эпохи осело по карманам нечистоплотных царедворцев, даже гадать не хочется.       Говорил Петя пылко, с душою, но чётко и по существу. Чёрной завистью Андрей завидовал людям, способным ясно и доходчиво излагать свои мысли, особенно на публике. Сам он этого делать не умел.       — А чё это за тенорок? — шёпотом поинтересовался Яша. — Складно звонит.       — Петя Навроцкий, кузен Риты.       Как правило, Яша давал очень точные характеристики людям, умея подмечать в них самое главное, однако причем здесь «тенорок» Андрей не понял. Возможно, у одесситов это слово имеет дополнительный смысл, но отвлекаться сейчас не хотелось.       Похожий на буйного невыспавшегося медвежонка, Петя и голос имел соответствующий — с бархатной такой хрипотцой. А то, что временами он норовил «дать петуха», так это от избытка эмоций. Его белоснежная сорочка безнадёжно промокла, галстук сбился набок, а кожаный пиджак встопорщился и, казалось, вот-вот разъедется по швам.       Внезапно Петя осёкся — умолк на полуслове, застыл в причудливой позе с растопыренными руками и, нервно дёрнувшись, покосился на Риту.       — Гретхен, ты меня не слушаешь?! — он обиженно сдвинул брови. — Тебе неинтересно?!       За вычетом Матильды, только Рита осталась равнодушной к речи кузена. Тихонько поскрипывая своим креслом-качалкой, она сосредоточенно перелистывала какой-то увесистый фолиант и даже не сразу поняла, что Петя обращается к ней.       — Гретхен!       — Не хотелось вас перебивать, кузен, — вяло зевнув, Рита захлопнула книжку, — но раз уж вы спросили… Да. Мне неинтересно.       Гостиная превратилась в растревоженный пчелиный улей. Подобного от Риты не ждал никто — Андрея она просто ошарашила.       «Неужели она серьёзно?! Не может быть!»       — Почему? — Петя был удивлён не меньше прочих. — Коррупция и казнокрадство… это ведь страшный бич российской государственности! Всякий сознательный гражданин…       — Скажите, кузен, зачем вы пришли в революцию?       — Разве это не очевидно? — Петя осёкся. — Все мы здесь…       — Ответьте, кузен! И не нужно делать бровки домиком! Петя, вы не Кристина Сперанская, чтобы вас ценили за одну лишь богатую мимику! От вас, мне казалось, можно ждать чего-то более содержательного!       По комнате прокатился ехидный смешок — Сонина подруга здесь особой популярностью не пользовалась. Андрей давно не мог взять в толк, что могло связывать его Соню, умную, утончённую и отзывчивую, с этой великосветской дурочкой? Видимо, друзей детства, как и родителей, не выбирают.       Лицо залило краской, словно бы в чём-то постыдном уличили самого Андрея. На счастье, этого никто не заметил — внимание было приковано к Пете, который от смущения растерял былое красноречие и стал похож на перезрелый помидор.       — За справедливостью, — сквозь зубы выдавил он, — чтобы против деспотии и…       — Ах, за справедливостью! — Рита всплеснула руками. — Как-то маловато её в вашем докладе!       Ропот и возмущение собравшихся её ничуть не заботили. Андрей всегда восхищался той невозмутимой уверенностью, с которой Рита отстаивала свою правоту.       — Гретхен, но ты ведь согласишься, что…       — Что генерал Рылеев нанёс непоправимый урон казне? — Рита поправила очки. — Пятнадцать вагонов пшёнки, украденные им, возможно, и будоражат чьё-то воображение, но только не моё.       — Пятьдесят! — поправил Петя. — И не пшёнки, а гречки!       — Ах, пятьдесят! Надо же! Вы думаете, это сильно меняет дело?       Петя умолк, выжидала и Рита. Сейчас уляжется шум, она разложит всё по полочкам, и доклад, который все слушали с таким восторгом, окажется никуда не годным.       Андрей недоумевал вместе со всеми, но отчего-то ему казалось, что и на этот раз Рита окажется права.       — Генерал Рылеев, безусловно, мерзавец, — Рита наконец продолжила, — но едва ли это его главная характеристика. Он ведь клоун. Его держат наверху только за тем, чтобы вся страна над ним потешалась. Серьёзных имён я не услышала. Весь ваш доклад, кузен, это рассказ о вполне безобидных похождениях никчёмных людишек, вроде этого вашего… как его… Колокольцева?       — Бубенцова!       — Да что вы говорите?! Бу-бен-цов! — Рита округлила глаза. — Кто это вообще такой, чтобы я помнила его фамилию?!       — Секретарь Волконской!       — Её челядью Большой театр можно заполнить! И каждый наверняка что-нибудь украл, хотя бы вилку у неё со стола! Где вы только находите всю эту шушеру?!       — В интернете…       На Петю стало больно смотреть — насупленный, точно ребёнок, у которого отобрали любимую игрушку.       — Скажите, кузен, а там, в интернете, не попадался ли вам, к примеру, некий Христофор Александрович Бенкендорф? Я думаю, многим захотелось бы услышать, сколько он наворовал за отчётный период.       Надсадно хрустнув, сломалась авторучка у Жени Горчаковой, и в гостиной воцарилась звенящая тишина.       — Петя, не смотрите на меня, как на привидение. Вы впервые слышите о нём? Это ваш дядюшка. Или вы не хотели оскорблять моих дочерних чувств? Право слово, я бы пережила… А может быть, вы боялись, что ваша маменька всыпет вам ремня за подобные доклады?       — Гретхен!..       Публика зашлась оглушительным хохотом — поддержку товарищей Петя явно растерял.       Яша, доселе сдержанно наблюдавший за происходящим, оживился и, кивнув на Риту, изумлённо поднял бровь — дескать, даёт барышня, не ожидал! Сквозил в той гримасе и лёгкий сарказм, но без сарказма Яша не умеет.       — А ведь я тебе говорил! — торжествующе заметил Андрей. — Она такая!..       Странные чувства охватили молодого человека, от них чуть чаще стучало сердце, шумела кровь в висках и сладостно тянуло под ложечкой.       Разбираться недосуг — свою речь Рита ещё не закончила.       — Поймите, Петя, — её голос стал мягче, — я не хотела вас обидеть. Я только хотела показать, насколько вы ошиблись с выбором темы. Товарищи поручили вам подготовиться к полемике с Прыжовым, и задание вы полностью провалили.       — Почему же? — Петя не сдавался, хотя уверенности в его тоне поубавилось. — Ведь эта тема…       — Должна волновать всякого сознательного гражданина, — с сарказмом продолжила Рита, — я помню. Такой блестящий полемист, как Прыжов, без труда размажет вас по стеночке. Все мы праведно негодуем, пока речь идёт о персонах вроде генерала Рылеева, но у всех нас есть родители, так или иначе включённые в систему тотального воровства, — она окинула взглядом присутствующих, — ну, или почти у всех. Неужели вы думаете, что Прыжов об этом не догадывается? Он-то как раз не ворует, в отличие от вашего дядюшки.       — Но есть ведь этика дискуссии, — не унимался Петя, — нормы приличия…       — Нормы приличия?! — Рита едва удерживалась от смеха. — Вы заявляетесь к нему на лекцию с явным намерением её сорвать и думаете, что он будет придерживаться каких-то норм?! В лучшем случае он вообще не станет с вами разговаривать. Просто пожмёт плечами и согласится. Прыжов и сам не в восторге от нашей власти. Все, наверное, читали его фельетон «Зимняя рыбалка»?       Судя по реакции, фельетон читали все, включая барышень. Андрей не стал бы пересказывать его Соне, хотя сам проглотил текст на одном дыхании, по дороге чуть не умерев со смеху.       — Вещица, конечно, излишне скабрезная, — Рита поморщилась, — и тем больше мужества необходимо, чтобы написать подобное. Герои фельетона слишком уж узнаваемы: графиня Волынская и её придурковатый супруг. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кого имел в виду автор. А вашей смелости, кузен, хватило лишь на пятнадцать вагонов пшёнки.       — Гречки…       — Вот-вот…       — А нужна ли нам вообще полемика с Прыжовым? — подал голос Савва Дашков. — Ведь по многим пунктам наши позиции совпадают. Не разумнее ли было бы солидаризироваться с ним?       Скромный молодой человек с умными печальными глазами Савва, подобно Андрею, исправно посещал все собрания кружка, но чаще всего отмалчивался. Яша однажды сказал, что от этого тихони нужно держаться подальше, поскольку обычно так ведут себя стукачи. Тем более, у Саввы кто-то из родственников служил в центральном аппарате КГБ.       В худшее верить не хотелось. Андрей считал, что дело в некоторой излишней застенчивости Саввы, — качестве, присущем многим интеллигентным юношам.       Напротив, Андрею даже хотелось бы подружиться с Саввой — в нём он чувствовал родственную душу, однако случая сойтись поближе пока не представилось.       Между тем, за всеобщим гомоном, Рита, кажется, не услышала вопроса. Она резко сняла очки, откинулась на спинку кресла и болезненно зажмурилась.       — Андрей, будьте добры, вы там ближе всех, приоткройте форточку. У нас накурено, от табачного дыма глаза болят.       — Да-да, конечно…       — Вас там не продует?       — Нет, что вы…       Обидно было за Савву. По собственному опыту Андрей знал, что если тебя не замечают, то замыкаешься, подобно моллюску в раковине, и начинаешь комплексовать ещё больше.       — Рита, Савва у вас спросил, — с собственной робостью Андрей едва справлялся, — не стоит ли нам ну как бы вступить в союз с Пыжовым, раз наши взгляды так сильно совпадают?       — У нас и с церковниками много общего. Не убий, не укради… Разве мы против этого? В церкви плохому не научат, как говорят обыватели. Однако же вы не предлагаете солидаризироваться с церковью?       Пока Андрей возился с окном, Петя куда-то испарился, Савва, как и прежде, жался к стеночке, и теперь сам Андрей оказался в центре всеобщего внимания.       — Ну, это не совсем тот случай, — от смущения он плюхнулся обратно на подоконник, — как мне кажется…       — В чём же этот случай не тот? — протирая очки платочком, Рита улыбалась. — По духу Прыжов близок к той плеяде пламенных фанатиков, которые во главе с Распутиным творили реакционные преобразования тридцатых годов. Он, пожалуй, последний из них. Прыжов продолжает искренне исповедовать ту идеологию, которой наша нынешняя власть придерживается лишь на словах. Все они для Прыжова изменники и лицемеры, предавшие идеалы Консервативной Революции. Да, и он, и мы находимся в оппозиции, но критикуем власть с совершенно разных позиций. Уж лучше мелкий жулик Рылеев и тюфяк Сперанский, чем бесчеловечный террор тридцатых годов! Уж лучше Волконская, чем Распутин!       Риту всегда слушали совсем не так, нежели других товарищей. Каждое слово многократно взвешено, а мысль отточена, подобно лезвию бритвы. Однако Андрею казалось, что дело не только в этом. Её сухая сдержанность многих могла обмануть, но Андрей чувствовал, что каждая такая мысль неизлечимым рубцом ложится на её сердце.       — Близки ли нам устремления Прыжова? — размышляла Рита. — Боюсь, что нет. Он боготворит Иоанна Грозного, этого садиста и убийцу, кровожаднейшего тирана всех времён! Прыжов ищет общественный идеал в минувшем — в опричнине и обветшалых концепциях религиозных догматиков. Его преклонение перед былыми подвигами русского духа, настоящими или вымышленными, сродни языческому культу мёртвых. Главная проблема России в том, что нам постоянно приходится вести войну с собственной историей — войну между мёртвыми и живыми. Нам хочется верить, что жертвы не напрасны, но погибая мы лишь пополняем ряды наших же врагов…       — Полина, золотко, а где Рита? Девочку не пора кормить?       Как появилась Анна Игнатьевна, никто не заметил. Звуки её дребезжащего голоса тревожно повисли в прокуренном воздухе, и гостиная замерла.       Растрёпанная старушка стояла посреди комнаты и нервно оглядывалась — так, словно бы оказалась здесь впервые.       — Анюта! — Рита вскочила с места. — Вы опять забыли выпить таблетки?!       Такой растерянной Андрей её прежде не видел. Рита испугалась, её взгляд больше не прятался за толстыми стёклами очков, он стал пустым и беззащитным.       Сейчас они были как две капли воды — простая деревенская женщина и её бывшая воспитанница, экзальтированная интеллектуалка, — странное сходство между чужими по крови людьми. На краткий миг Андрею даже показалось, что Рита постарела, но этого мига ей вполне хватило, чтобы вернуть самообладание.       Она мягко приобняла Анну Игнатьевну за плечи и повела её прочь.       — Пойдёмте, Анюта. Рита скоро вернётся, она с подружками поехала на каток.       — Девочки не простудятся? Сейчас ведь так промозгло…       На Яшин немой вопрос Андрею отвечать было нечего.       — Полина Филипповна — мама Риты, — как смог, пояснил он ситуацию. — Похоже, Анна Игнатьевна их спутала…       — И часто такое?! Совсем бабулёк с катушек съехала!       — Не знаю… Сам первый раз вижу.       — Понятно…       В отсутствие Риты гостиная галдела на все лады. Мелкими группками народ разбрелся по углам, но просторнее в помещении не стало. Андрей с Яшей так и остались сидеть на подоконнике — протискиваться сквозь толпу себе дороже.       Савва Дашков с ещё каким-то парнем, которого Андрей видел впервые, успокаивали Петю Навроцкого. Женечка Горчакова собрала вокруг себя стайку барышень и, по обыкновению, делилась последними новостями.       — Ой! Девочки! А вы знаете, что у Кристины Сперанской появился новый ручной зверёк?!       — Правда?! Не может быть! Кто такой?! — сыпалось со всех сторон.       — Какой-то Веселовский, — Женя брезгливо поморщилась. — Редкостная размазня! Она нарочно сумочку на пол уронила, а он перед ней на карачках ползает, барахло её подбирает… Ах, Кристиночка, как ты сегодня неотразима! Ах, Кристиночка!.. Потом она укатила, он налакался до зелёных чертей и ко мне весь вечер клеился…       Андрей устал краснеть за Сониных друзей. Стоило нормальному человеку повстречаться с кем-то из них, реакция всегда была одной и той же — пустышка, мерзавец, размазня…       «Неужели все они такие ничтожества?! — от негодования Андрей закипал. — Кристина, конечно, дело прошлое… Но ведь с этим Веселовским Соня и сейчас общается…»       Чьё-то лёгкое прикосновение вывело его из раздумий — это оказалась Глаша Стахеева, невесть как протиснувшаяся к их окошку.       — У вас красивый свитер, Андрей, — словно бы невзначай её рука скользнула вверх по коленке. — Мягкий и тёплый, наверное… Это тибетская лама?       — Какая лама?! — Андрей вцепился в подоконник. — Какая?!       — Тибетская, — с мягким нажимом повторила Глаша. — Последний писк великосветской моды! Точно такой же свитер я видела на княжне Софье Разумовской. Даже рисунок одинаковый! А ей, говорят, мачеха из самого Тибета привезла!       «Вот ведь сюрприз! Сама же хотела, чтобы про нас не знал никто…»       Неужели Соня подарила ему свитер, в котором успела засветиться. Или у неё есть ещё один? Это было бы гораздо хуже!       — Не знаю, — промямлил он. — Мне подарили… Тётя подарила…       — У вашей тётушки отменный вкус! — Глаша принюхалась. — И какой тонкий аромат у её духов!       Глаша продолжала разутюживать рукою несчастный свитерок: туда-сюда, туда-сюда. От таких волнительных шорохов даже Матильда проснулась. Она лизнула Яшу за палец, надсадно курлыкнула и недобро скосилась на Глашу.       — Знаете, Андрей, — продолжала барышня, — я никак не могу запомнить химическую формулу монооксида дигидрогена… И вообще я плохо запоминаю формулы…       — Аш-два-о! — выпалил Андрей. — А вам зачем?!       — Ну как же! Всякая современная женщина должна хоть немножечко разбираться не только в гуманитарных, но и в естественных науках! Вы не могли бы позаниматься со мною и подтянуть меня по химии?       — Простите, Глаша, — лицо полыхало огнём, — но у меня совсем нет времени…       — Совсем-совсем? — девушка обворожительно улыбнулась. — А если как-нибудь потом?       От дальнейших объяснений Андрея спас зазвонивший в его кармане телефон. Неловко кивнув, он сквозь толпу ринулся в прихожую. Отдавил по дороге дюжину ног, едва не перевернул Ритино кресло и, сам того не заметив, уронил на него свой свитер.       — Алло!       — Здорово, дядька! — звонил Сталкер. — Про завтра помнишь? Хабар я взял.       — Про какое завтра? Мы ж конкретный день пока не обсуждали…       — Значит, сейчас обсудим. Жду вас завтра в шесть… У такого же памятника, только другого. Который поменьше и рядом. Понял?       — Это какой? Тот, который…       — Ты понял?!       — Вроде, понял…       — Вроде плыл на пароходе, а проснулся в огороде! — Сталкер прыснул. — Всё. Лады. Бабло не забудь.       — Погоди, а… Алло!..       В ответ уже пели телефонные гудки.       — Андрюха, ты шлимазл?! — Яша встретил товарища ухмылкой. — Я с тебя дурею!       — А что?       — Будь у меня такая морда лица, все бабы на Москве моими бы были! А ты клювом щёлкаешь!       — Яш, ну у меня правда нет времени…       — Ой! Не надо мне мозги парить! Времени у него нет! — Яша подмигнул. — Что у тебя там на платочке было? Эс Эр? Говорю тебе, Андрюха, две соседки всяко лучше, чем одна!       Пожав плечами, Андрей попытался сменить тему.       — Сталкер звонил, у него всё готова. Ждёт нас завтра.       — Путный малец. Далеко пойдёт, если не подрежут по дороге. А вот ты шлизмазл! Ты куда тёткину обновку пролюбил?! Чего доброго, попадётся на глаза кому-нибудь, у кого мозгов малость побольше, чем у курицы этой, шибко современной…       Судорожно оглянувшись, Андрей поймал на себе взгляд Риты. Она успела вернуться и теперь стояла возле своего кресла, держа в руках злополучный свитер.       — Андрей, заберите, кажется, это ваше…       Устроившись поудобнее, Рита как ни в чём не бывало продолжила собрание.       — До лекции три дня, а мы категорически не готовы. Какие будут предложения?       — Возможно, тогда вы сами? — высказался Савва. — Вряд ли кто-то справится лучше.       Решение напрашивалось само собой, но, к сожалению, Рита отказалась.       — Боюсь, что нет. Вы же видите, что происходит… Сейчас мне немножко не до этого, — она тяжело вздохнула. — Однако нам нужен не только человек, способный выдержать напор Прыжова, но и тема, от которой Прыжов не смог бы уклониться. Мы должны вскрыть бесчеловечную суть всей его черносотенной идеологии, а не донимать незначительными частностями.       Кто-то предложил поднять вопрос об агрессивной политике России в Центральной Азии и аннексии Тибета, но Рите идея не понравилась. Слишком, мол, провокационно, Прыжов сразу догадается, что к чему.       — Яша, а в Тибете водятся Ламы? — невпопад спросил Андрей. — А то мои знания на уровне детской карты со зверушками.       — Водятся, — товарищ подавился смешком, — только это не зверушки…       — Андрей, вы хотите что-то сказать? — Рита среагировала на шум. — У вас есть какие-то мысли?       Лихорадочно соображая, Андрей спрыгнул с подоконника. Ему было стыдно, что он был занят ерундой, в то время как другие обсуждали серьёзные вопросы.       — Ну… Не знаю… Может быть, роль и место человека в мироздании? — и вдруг Андрея осенило. — А что, если мы попробуем навязать Прыжову полемику по работе Аксаковой?       — Да, — Рита задумалась и одобрительно кивнула, — хорошая мысль. Тем более… У них похожие судьбы, его ведь тоже подвергали остракизму… Это может его зацепить… Вы сможете хорошенько подготовиться за оставшиеся дни?       — Я?! — Андрей опешил. — Но у меня… Мне… У меня совсем нет опыта публичных выступлений… Вот!       — Не волнуйтесь, Андрей, вы справитесь! Помнится, мы обсуждали с вами работу Натальи Сергеевны, и многие ваши мысли показались мне весьма глубокими. Вы справитесь!       Андрей чувствовал себя окрылённым — подобные слова из уст Риты дорогого стоили.       — Предлагаю кандидатуру Андрея Фролова! — она обвела взглядом собравшихся и сама первой подняла руку. — Кто за?       В одночасье над гостиной поднялся целый лес.       — Единогласно! — подытожила Рита.