Я ж тебя любила. А ты так поступил.

Поля склонилась к уху гитариста и устало прошептала: Мне не здоровиться. Можно я пойду прилягу? — Ты в порядке? Девушка мотнула головой в знак согласия. «Интересно с чего такая чуткость?» Полина, стойко держа равновесие, переместилась в зал. Приступ охватил ее раньше, чем она предполагала и Гагарина упала на ковёр. Руководствуясь шестым чувством, Григорий, решился пойти к Поле. Он ужаснулся: на полу в неестественной позе распласталась, слегка подрагивая, Полечка. Бросившись на колени рядом с ней, мужчина осуществил попытку прижать ее к себе, успокоить. Но ничего не выходило. Тогда певец осторожно переложил её на софу. Она, пытаясь угомонить дрожь во всем теле, очень тихо произнесла: Ппо…зови… Ксю… Ее глаза тут же стали стеклянными и невидящими. Катаясь по дивану и неимоверно изгибаясь, она перестала осознавать что-либо. Разум заволакивало болью, надвигалась темнота. Не задавая никаких вопросов, Гриша прокричал так, что услышали все: Ксюша, иди сюда! Почти сразу на пороге показалась девушка, которая через секунду уже сидела рядом с Полей, не забыв прикрыть за собой дверь в гостиную. Тем временем фониатр тряслась всё сильнее. Это все больше напоминало эпилептический припадок. Григорий Викторович, ее надо перевернуть на бок. Быстрее, она может захлебнуться слюной! — командовала Казимирова. Босс пребывал в шоке, и, если бы Полина его нечаянно не ударила, он бы оставался в таком состоянии ещё долго. Что? — переспросил исполнитель. Переверните её на бок. — второпях повторила Ксения, оказывая первую медицинскую помощь при судорогах. Лепс молниеносно выполнил указание девушки и застыл. Он не мог поверить, что всё это происходило на самом деле. Я больше никуда тебя не отпущу. Без тебя я вновь погрязну во тьме. Не покидай нас! И прости меня за то, что не смог ничего придумать, не смог защитить от той боли, что тебе пришлось выдержать. Но все позади. Только возьми себя в руки и успокойся. Любимая! Полечка! Я умру без тебя! — он отчаянно вглядывался в ее лицо, ожидая, что приступ мгновенно отпустит девушку. Обрывки мыслей Гриши о том, что его сердце сейчас разорвётся, если она не перестанет метаться, летали где-то на задворках сознания и заставляли певца чуть ли не сходить с ума от горя и страха за жизнь Гагариной. После его слов беспорядочные движения руками и ногами участились, Полина начала сильнее метаться, хотя, мужчине казалось, что сильнее уже некуда. Пару раз чуть не покалечила подругу и босса вместе с ней. Сделай что-нибудь! — взвыл Гриша, в бессилье поднявшись на ноги и отступил назад, запустив пятерню в волосы. Исполнитель почувствовал, как у него перехватило дыхание. Ужас, зарождающийся где-то глубоко внутри, быстро распространялся, поглощая Лепса и угрожая затянуть его в свою власть, как зыбучие пески. Он старался подавить самое отчаянное рыдание, когда-либо вырывавшееся из груди мужчины, которого в любой момент может покинуть горячо любимая им женщина и он не в состоянии как-нибудь ей помочь. Поля, включи фантазию, — стараясь угомонить панику в голосе, что у неё хорошо получилось, произнесла Ксюша, — и представь, что ты на острове. Лежишь на теплом песке, волны ласкают твои ступни и лодыжки. Ярко светит солнце, за твоей спиной там, где заканчивается песок — выложена дорожка из камня. Она ведет через тропический лес к домику, где ты поселилась. — приступ постепенно покидал тело Гагариной, — ты до сих пор на пляже. Дует лёгкий, тёплый морской бриз. Ты наслаждаешься шумом волн, разбивающихся о берег. Тебе хорошо, тепло и спокойно. Поворачиваешь голову налево и замечаешь под зонтиками шезлонги, рядом с которыми небольшой столик, а на нем — еда и напитки. Подумай о том, как бы твоё тело ощущало себя там, как бы ты дышала, приятные ощущения на твоей коже. Гриша изумился влиянию ее голоса. Также как и Полина он представлял всё то, что так старательно описывала девушка. Когда доктор закончила, он очнулся словно от гипноза. Фониатр слегка подрагивала, но было видно, что ей гораздо лучше. В глазах начало проясняться, взгляд сфокусировался на людях, находившихся в комнате. Спустя пару секунд она поняла, что произошло. Поля еле подняла на Лепса бледное лицо. Губы казались синими на его фоне. Гагарина смотрела на него с какой-то безысходностью. Уйди…пожалуйста…уйди! — почти бессвязно пробормотала она, уставясь на босса. Уязвленный её словами Григорий направился на балкон и уселся более-менее удобно на подлокотник кресла, которое там стояло; в таком состоянии он не мог вернуться к музыкантам и сделать вид, будто ничего не случилось, он пережил слишком тяжелое потрясение. Девушка свернулась калачиком на диване. И когда он ушел, заплакала, потому что больше всего не свете не хотела показывать свою слабость. Он всё знает? — Гагарина захлебывалась слезами, — он все видел, — уже обречённо пролепетала она. — Успокойся, он понятия не имеет, что с тобой. Я сейчас вколю тебе лекарство. Послушай меня. То, что я сейчас скажу — очень важно, — резко привлекла внимание подруги Ксюша, — ты сама должна справиться с этим, потому что это прежде всего тебе надо. Это твоя жизнь. Не расставайся с ней за зря. Ты должна идти дальше, просто перешагнуть через эту боль и идти дальше. После неприятной процедуры в виде укола, удостоверившись, что Поля в норме, Ксюша присоединилась к певцу. Ее вообще можно в таком состоянии одну оставлять? — он даже не глянул на девушку, продолжая всматриваться в ночной город. — Да. Я вколола ей успокоительное. Что это всё значит? — он специально не смотрел ей в глаза, чтобы она не увидела его насмерть испуганный взгляд. — Она не в ладах со своими нервами. — И давно? — Это я у вас хотела спросить. Певец слишком долго обдумывал ответ, а, когда сформулировал его в голове, то не посчитал нужным озвучить. Через какое-то время Ксюша возобновила разговор: Вы не замечали, что она вела себя странно? — Ну, почему же? Замечал. Поля сильно изменилась после того, как уволилась и снова вышла на работу. — Сколько раз ей говорила: Не играй с огнём, иначе это приведет к ужасным последствиям! — О чем ты? — Я знаю, как она с вами общалась… Вам не приходило в голову, что ей нужна помощь? А вы собачились всё время. — Почему она мне ничего не сказала? — Полина не хочет чтобы её жалели, чтобы её хоть как-то выделяли среди остальных, не хочет привлекать внимание к своей проблеме. Целый день тучи неторопливо тянулись по небу. О солнечных лучиках не могло идти и речи. Природа сегодня была явно не в настроении отмечать день, как особенный. Хотя, с чего ему таковым быть? За окном почти бесшумно накрапывал дождик, будто боялся разладить разговор, происходивший на балконе одного из немногих высоток того района. Вы засекли время? Важно знать, сколько у нее продлились судороги. — точно куда-то торопясь, осведомилась Казимирова. — Около двух минут. Да уж… — вздохнула она, — в этот раз ее приступ длился куда дольше, чем обычно. Душу жестоко начали раздирать кошки. Это все из-за него. Это он во всем виноват. Идиот. Кретин. Бестолочь, — шептал изнутри противный голосок, — вот к чему привело твое высокомерие, твое желание с ней поиграть, вместо того, чтобы спросить, что случилось, и придумать какой-то выход, который устроил бы вас обоих. Поиграли? Теперь доволен? Это не смертельно, ведь так? — его голос был более хриплым, чем обычно. Надежда — единственное что у него осталось. — Бывают случаи… Но они довольно редкие. Как сделать так, чтобы она выздоровела? — Лепс сжал пальцами подоконник, будто тот был в чем-то виновен, и, подавшись вперёд, прижался лбом к стеклу. — Она не должна скрывать эмоции и подавлять их внутри себя. Другими словами, ее чувства будут на лице, а не только в сердце. Я, конечно, ей сказала это, если хочет жить, то послушается меня. Затем последовал вопрос, который артист хотел задать ещё, когда блондинка представила Ксению на их первой встрече: Кем ты работаешь? — Я невролог. Это что же получается? Я вожу с собой доктора для моих связок, а тот — возит с собой другого доктора, но уже для себя? — грустно усмехнулся певец. Да… — взор девушки был направлен на город, озаряемый завлекающими светящимися в темноте вывесками магазинов и кафе, фонарями над дорогами и тротуарами, попеременно озаряемые светом от фар, проезжающих мимо автомобилей, — поговорите с ней. Любые результаты ваших переговоров сдвинут ситуацию с мертвой точки. Она очень беззащитна перед вами, надеюсь, вы отдаете себе в этом отчет. Вы старше, опытнее… умнее. Где-то. Наверняка она сейчас очень измучена из-за припадка. Ему понадобились доли секунды на раздумья. Он встал и, поблагодарив Казимирову за лечение Гагары, вернулся к блондинке. Она лежала, отвернувшись лицом к спинке дивана. Лепс посмотрел на сжавшуюся перед ним девушку, и ему вдруг стало стыдно. Гагара не услышала, как подошёл Григорий, поэтому вздрогнула, когда он обнял ее за талию. Безудержные, молчаливые слезы катились на желтое платье, и только услышав всхлип, певец прошептал: Не плачь… золотце моё, только не плачь… Он неподвижно просидел минуту, собираясь с мыслями. А девушка продолжала беззвучно убиваться, так и не решившись повернуться. — Ты вправе злиться на меня, Полечка. Ты даже вправе выставить меня за дверь — я вполне заслужил это. Но все-таки я хочу, чтобы ты выслушала меня. Наверное, это будет похоже на попытку оправдаться… Не знаю, может, так и есть, но… я должен тебе объяснить, почему так вёл себя. — мужчина опустил умоляющий взгляд, — Начну с начала. Когда мы первый раз встретились после твоего увольнения, я понял, что ты заметно изменилась: ты стала холодной, бесчувственной, где-то даже жестокой. Но больше всего меня поразило твоё равнодушие ко всему. И тогда мне ничего не оставалось, кроме как действовать на свое усмотрение. Ужесточая свои насмешки, я надеялся расшевелить тебя, снова зажечь в тебе огонь любви к жизни, на который я так рассчитывал. Но ничего не получалось. И я только недавно осознал, что делал тебя тогда всё уязвимее. Что же касается признания в любви, то я тогда был настолько ошеломлен, что у меня напрочь снесло крышу. Сначала я обрадовался и чувствовал себя на седьмом небе от счастья, но потом пришло осознание риска твоего первого выступления перед президентом чужой страны. Ты знаешь, что во мне самом живет куча демонов, и в тот момент они зашевелились во мне, и произошло непоправимое — я накричал на тебя. Я не осознавал, что этим причиняю тебе боль. Но, когда до меня это дошло, я много раз прокручивал свои слова — и ненавидел себя еще сильнее. Мой нрав, мой характер — я сам проклятие для себя и для тех, кто со мной связан. И ты это узнала не понаслышке. Я много размышлял над тем, что надо попытаться поговорить с тобой, но было страшно подумать, как ты пошлёшь меня куда подальше… Чем больше я тянул, тем больший чувствовал страх. Я боролся с ним, но ты начала убегать от меня, в прямом смысле этого слова. Знаю, ты меня не простишь; мои действия в самом деле не заслуживают прощения. Я и сам не смогу себя простить. Мне очень больно от того, что я причинил тебе столько вреда. Я люблю тебя, Полечка. Так было тогда и сейчас ничего не изменилось. — он громко выдохнул, наконец, излив свою душу. Гагарина повернулась, чтобы что-то сказать и застыла. Григорий поднял на нее совершенно неузнаваемое лицо. У девушки сжалось сердце. Она никогда не видела и даже представить не могла, что в человеческих глазах может быть столько боли. Что в его глазах может быть столько боли. Она чуть улыбнулась ему, но улыбка вышла печальная. Он смотрел на нее, выжидая, не смея заговорить снова, чтобы ненароком не спугнуть это хрупкое, едва теплящееся чувство нежности, исходившее от нее. Теперь фониатр не замечала вокруг ничего, кроме наполненного болью лица Гриши. Его измученный взгляд ранил Полю до глубины души, и в голубых глазах закипали слёзы. Он сидел перед ней, помертвевший, потерянный, не зная, что добавить. Да и смысл ещё что-то говорить? Он был виноват. И что бы он ни сделал — он никогда не сумеет искупить свою вину. Прости меня. Это я во всем виновата. — она пыталась высказать ему всё как можно короче, потому как чувствовала, что успокоительное начинало действовать, а, значит, оно заставит её очень скоро уснуть, — я думала, что можно всё изменить, но теперь я понимаю, что не могу уйти от этого. Не могу спрятаться от любви к тебе, которая сжигала мою душу все это время. — Ты не должна извиняться. Это я довел тебя до такого состояния. Нет, Гриш. Я сама. — её голос звучал глухо. — Подожди. Сначала дослушай. Мне Минигали когда-то сказал, что ты такая же хрупкая, как крылышко бабочки. А я дурак, не поверил! И успел сотню раз пожалеть об этом. Родная, — колеблясь, произнес артист, ведь слишком давно не называл её так, — прости меня, — Лепс положил голову рядом с ее спокойно лежащей на диване рукой, которую до этого держал в своей большой и тёплой ладони, — я так много плохого сделал в этой жизни, так еще и тебя наградил этой болезнью. Это пройдет. — утешающе прошептала Полина. Поддавшись какому-то внезапному порыву, девушка высвободила руку из его пальцев и, помедлив, легко погладила его по волосам. От этой неожиданной ласки его тело содрогнулось, словно он ожидал не этого легкого прикосновения пальцев, а удара. Похоже, это так потрясло его, что он, не найдя, что сказать и как отреагировать, спрятал лицо в складках ее платья. Остаться рядом, чтобы не прогнали. Как пес, хуже, как комнатная собачка. Он готов был отдать все отведенные ему свыше годы, лишь бы иметь возможность просто обнять ее, чтобы голова ее мирно покоилась на его плече, чтобы он мог защитить ее ото всех. И от себя… Поля ещё раз провела пальчиками по его волосам и закопалась в его неизменно мягкие кудряшки, ее движения были медленными и ласковыми. Я тебя прощаю. — только и выговорила она, прикрывая глаза от наслаждения. И хотя Григорий сидел не двигаясь, в его голове мысли сменяли одна другую. Он не мог выразить словами, как это важно для него, что фониатр простила его. Григорий Викторович, она все равно сейчас уснет. — Казимирова легонько тронула его за плечо, из-за чего он оторвал голову от софы, — вам нужно оставить ее одну. Нет. — ответил он, смотря прямиком в глаза Полины. Певец не мог отказаться от ее близости. Не после того, как столь долго был этого лишен. А Поля прочитала в его зеленых омутах только бесконечную нежность и любовь. — Тогда я вас оставлю. Доктор просеменила на кухню, где позднее успешно уверила музыкантов, что всё хорошо. Гриша покрывал легкими поцелуями её щеки, лоб, полуопущенные веки и аккуратненький носик, чувствуя соленый привкус недавних слез. Он так сожалел о той боли, что невольно причинили его действия. Поля никогда не будет больше плакать из-за него. Лепс был готов пожертвовать всем, лишь бы видеть девушку счастливой. Гагарина обняла его за шею и вздохнула полной грудью такой знакомый и привычный аромат его одеколона: Я очень тебя люблю, сильнее чем могу выразить словами. Босс слегка отстранился, чтобы сделать глоток воздуха и прильнуть губами к ее. Этот поцелуй был наполнен особыми чувствами, в нем заключалась вся невысказанная тоска, безнадежное ожидание, неверие и восторг. Ей показалось, что поцелуй длился вечность. Лепс сжал девушку в объятиях так сильно, что это было почти больно. Она не попыталась отстраниться, только крепче обняла его в ответ. Приятное тепло разлилось по телу артиста, когда он осознал последние слова Поли. Она легко провела ладошкой по его груди, а потом осторожно взяла за руку, переплетая свои пальцы с его, и затихла. Все сомнения исчезли раз и навсегда: оба твердо знали, что несмотря на всевозможные неурядицы в их жизни, они останутся вместе. В это мгновение все преграды непонимания и боли между ними рухнули. Словно их глаза сказали друг другу больше, чем слова, а тела зажили собственной жизнью, не подчиняясь доводам разума. Их губы снова встретились в жадном поцелуе, выплескивая накопившуюся тоску, залечивая нанесенные раны и обиды. Ему неожиданно захотелось рассмотреть её. Артисту не верилось, что причиной этого счастья, сияющего в глазах Полины, был он. Мужчина нежно провел рукой по её щеке. В ответ на это Гагара улыбнулась и прикоснулась губами к его ладони. Он улыбнулся ей в ответ. Сегодня, впервые за долгое время, они оба чувствовали себя счастливыми. Остаток вечера они обнявшись сидели на диване.