***
Я вернулась домой раньше брата, который, как обычно, задерживался допоздна. Кажется, что с сегодняшнего дня у него порядком прибавится обязанностей из-за неугомонности его Величества. В голове крутился один вопрос, на который все же не находилось вразумительного ответа. Сидя перед зеркалом, я взяла гребень и медленно провела им по густым медным локонам. Волосы мягкой, пушистой волной рассыпались по плечам, посылая по телу волну мурашек. Что же мне делать? Я не хочу отпускать брата на возможную гибель. При всём его таланте и мастерстве в фехтовании, никто не гарантирует ему полную безопасность. Эти болезненные мысли беспокоят меня с момента выхода из замка. Кто знает, что может случиться на поле боя. Ведь не спроста же сам король завербовал в своё общество Ведьмака. Это означало лишь одно: новое задание будет не из лёгких. Я наклонилась к выдвижному ящику стола, и в этот момент внизу раздался негромкий звук открывающейся двери. Стук сапог по полу эхом разлетался по дому. Я просидела на месте минут десять в ожидании того, что он зайдёт в мою комнату и всё объяснит, но этого не происходило. Терпение и волнение было на исходе. Я терпеливо выждала ещё несколько минут, а затем, глубоко вздохнув, поднялась с места. Выйдя из комнаты, я на цыпочках подошла к двери напротив. Прикладывая ухо к прохладной деревянной поверхности, я пыталась вслушаться и поймать любой долетевший из-за двери звук. Тишина. Постучать — не постучать? Я решила не морочить себе голову и толкнула вперёд дверь, а после, застыла на пороге, вглядываясь в полупрозрачный сумрак. Бросая взгляд в каждый угол комнаты, я обнаружила на кровати тёмный неподвижный силуэт. Вне сомнений, он дрыхнет как младенец. А у меня сна ни в одном глазу, и от этого я злилась. Вещи, как обычно, были разбросаны по комнате, а его головной убор — шаперон, с которым, как шутят солдаты, он никогда не расстаётся, был брошен в кресло. Тихо, на носочках, я подошла ближе к кровати. Вернон крепко спал, натянув одеяло до самого подбородка и периодически похрапывая. Грудь медленно поднималась и опускалась, а глаза двигались под веками, будто он пытался что-то рассмотреть в своих снах. Значит, я здесь сгораю от нетерпения поговорить с ним, а он без раздумий и угрызений совести, погрузился в объятия Морфея! Я задумчиво оглянулась, ища верный путь к решению своей задачи, как вдруг кровать истошно застонала. Не открывая глаз, брат перекатился на другой бок. Наверное, он очень устал за сегодня, поэтому правильнее будет отложить разговор на завтра. Я развернулась чтобы уйти, как вдруг хриплый голос произнёс: — Чего крадёшься как туманник? — от неожиданности я замерла на месте, не опуская левую ногу на деревянный пол. Я молчала до тех пор, пока он не соизволил открыть глаза. — Хотела поговорить. Я решила зажечь свечу, дабы не общаться во тьме. Я упоминала, что боюсь темноты? Это фобия еще с детских лет. — О чём? — небрежно бросил он, щурясь от колющего приглушённого света. В немом возмущении я вопросительно приподняла брови и сложила руки под грудью. — А хочешь сказать не о чем? А чему я собственно удивляюсь? Я слишком хорошо его знала. Его равнодушие так откровенно действовало на нервы. Тяжёлый, словно болезненный вздох и неразборчивое бормотание в подушку выводили меня из себя. — Иди спать, отложим этот разговор на завтра, — он махнул рукой, указывая мне на дверь, снова заворачиваясь в покрывало. Нет уж, никакого завтра! Сейчас. Преодолевая разделяющее нас расстояние я, одним махом стянула с него одеяло и замерла, видя перед собой алую жидкость. — Что это? Откуда кровь? — запаниковала я, опускаясь на колени перед кроватью. Заглядывая в его глаза, я потянула руку, которую он отбросил в сторону, словно глупый неотёсанный мальчишка. — Это просто царапина, — возмущение в его голосе впитывалось осколками в кожу, принуждая отступить. — Просто царапина? Ты и на ужине был в таком состоянии? — ужаснулась я. — Мне не привыкать. — Я не усну, ты же это понимаешь? — предостерегла его я, давая понять, что моя назойливость не позволит ему спокойно уснуть. Чертыхнувшись, он откинул одеяло в сторону и свесил ноги с кровати, предоставляя доступ к резаной ране чуть ниже ребра. Рана была не глубокой, но если её не обработать, то можно получить заражение. — Сиди смирно, я сейчас вернусь, — скомандовала я, выбегая из его комнаты в свою за нужными средствами. Вытаскивая из-под кровати сумку с медикаментами, которыми я изредка пользовалась втайне от брата, я проверила наличие в ней одного эликсира, который мне удалось купить в одной местной лавке. Так, вроде всё необходимое на месте: чистые бинты, питьевая вода, эликсир и заживляющая мазь. Возвращаясь в комнату брата, я снова опустилась перед ним на колени, чтобы было удобнее обрабатывать порез. Вид крови не так пугал меня, как понимание того, что он умолчал о ране. Его патриотизм и амбиции точно не доведут до добра. Порой, брат казался мне жёстким и хладнокровным, а порой заботливым и добродушным. А каким ещё может быть прослуживший большую часть жизни в особых войсках мужчина, который только и делал, что охотился за эльфами и прочей падалью, да копался в грязных делах королевства? Он настоящий солдат, патриот, готовый многим жертвовать ради страны, людей и того, кому он служит, если бы не одно «но». У него есть сестра, о которой он должен заботиться и которая уважает его, несмотря на его грубые высказывания. — Когда ты получил эту рану? — Сегодня, на границе Темерии. Один дезертир очень ловко орудовал кинжалами, — усмехнулся брат. Час от часу не легче. Как же меня пугает его нездоровое чувство юмора. Я негодующе покачала головой, заканчивая промывать рану. Швы накладывать не пришлось. Далее, я окунула пальцы в небольшую баночку, чтобы взять немного мази, и аккуратно втирая, наносила её вокруг пореза. Зеленоватая гидрагеновая эссенция быстро начала впитываться в кожу. Надо же, он не сдвинулся с места и даже не одна мышца на лице не дернулась. Вот бы мне быть такой бесстрастной. К моему несчастью, я слишком чувствительна. Я так увлеклась своими мыслями, что случайно задела воспалённую кожу. На этот раз он не стал терпеть и среагировал мгновенно: напряг живот и болезненно выдохнул через рот. — Прости, — прошептала я. — Заканчивай уже скорее. Закончила я после того, как очень осторожно наложила бинты, перевязывая их как можно надёжнее. — Такое чувство, будто бы меня смертельно ранили, — возмутился он, критикуя мою работу. — Не возмущайся! Это я должна быть зла на тебя за то, что узнаю об этом только сейчас. Вот ещё, выпей это, — я протянула ему снадобье. — Что это за хреновина? — Не «хреновина», а целебный эликсир, он поможет быстрее и безболезненно затянуться резаной ране. Он молча принял из моей руки зелье и одним глотком выпил весь пузырёк. Вот так бы сразу. — Так ты расскажешь, что случилось? — прищурилась я, внимательно следя за его не дрогнувшим лицом. — О чём ты? Я тебе уже всё сказал. — Про дезертира будешь втирать своим солдатам. Неужели ты думаешь, что я поверю в этот бред? Такой хороший фехтовальщик не смог справится с дезертиром? — Думай что хочешь, я сказал тебе правду и если ты в неё не веришь — дело твоё. Признаться честно, меня обидели его слова и его безразличие, потому как я всегда могу выслушать и понять и ему это прекрасно известно. Неужто он стыдиться чего-то? Я решила пропустить свой допрос и перейти сразу к делу. — Ты уже думал о том, где мы остановимся на время осады? Думаю, что шатёр подойдёт, мы ведь не задержимся там надолго, так ведь? — задумчиво протянула я, поднимая с пола разбросанный вещи и складывая их в шкаф. На его лице проскочило удивление, а после — решительная вспышка. — Нет никаких «мы». — Прости, что? — Я сказал. Нет. Никаких. Мы. Его уверенный, тихий голос не сразу донёс смысл до моего сознания. От некоторых ребят в отряде я слышала, что он любит понижать тембр голоса во время «проникновенных» разговоров, какие обычно случаются на допросах. Но мы сейчас не на допросе. Как он может говорить такое! — Я не твоя подчинённая, я твоя сестра! — Вот именно! Ты моя сестра и поэтому останешься здесь. — Ни за что! — Тогда мне придётся приставить к тебе своего человека, чтобы тот следил за каждым твоим шагом, а потом докладывал всё мне. Я знаю, как ты любишь свои тренировки, поверь мне на слово, он не позволит тебе заниматься этим за моей спиной. — Ты просто… Арр… Ненавижу тебя! — в сердцах воскликнула я. Я развернулась и вылетела из комнаты. Тяжело дыша, он сгорбился, прижимая ладони к лицу, позабыв о ране и шипя от ноющей боли: «Вот дьявол!» Он просто вывел меня из себя. Мои чувства и эмоции… я не могла их контролировать. Стало легче лишь тогда, когда я закрылась в своей комнате, падая на кровать и умываясь потоком слёз.***
Меня разбудил грохот и ругань соседей, которые в очередной раз не поделили своё хозяйство. Через некоторое время звон затих, но вскоре по подушке заплясали назойливые солнечные лучи. Я нехотя приоткрыла один глаза, а затем другой. Наверное, я выгляжу «волшебно» с красными опухшими веками. В таком виде только соседей идти пугать. Представляю, что сказала бы Бьянка, увидев меня в таком облике: «Всё, довёл человека. Душегуб!» Комнату озарял ослепительный золотисто–жёлтый свет, а в воздухе витал аппетитный запах земляники. Я спустила ноги и лениво потянулась. Даже и не верится, что здесь минувшей ночью звучали такие неприятные слова. Может, это был всего лишь сон? Дурной кошмар? Я принялась натягивать на себя одежду. Нет, Хлоя, это был не сон и ты прекрасно это знаешь. Я уселась на угол стола и, достав из сумки гребень, начала расчесывать спутанные волосы. Сколько времени? И каким образом мне удалось уснуть? Неприятная горечь и осадок на сердце по-прежнему никуда не делись. Как же мне не хотелось снова выяснять отношения. Но почему он не может перешагнуть через свою гордость и хотя бы раз уступить мне. Почему всегда приходится идти на уступки только мне? Пошатываясь, я вышла из комнаты и тихонько постучала в дверь напротив. Молчание. Неужели он, дабы избежать повторения вчерашнего разговора, ушёл раньше? Я спустилась вниз, и мои глаза наткнулись на несколько скомканных листков пергамента лежащих на столе. На одной уцелевшей странице неровным почерком было нацарапано: «Мне жаль, но я вынужден поступать так, как считаю правильным. Один из моих людей скоро пожалует в наш дом. Будь послушной и не делай глупостей в моё отсутствие». Что? Ему жаль? Буквально минутой назад, я хотела пойти ему навстречу. Но уж нет. Теперь точно не дождёшься, милый братец. Я бросила записку на стол и со скоростью стрелы побежала наверх, собирать вещи. Я должна убраться из дома до того, как сюда придет прихвостень брата.