– Ты противоречишь самой себе. – Неправда. – Ты противоречишь противоречию, а это уже порочный круг.
***
Подходя к пристани, я с любопытством оглядывалась вокруг, пока глаза не расширились от удивления. В доке царила шумная суматоха, гавань заполняли стражи и матросы, с важностью и достоинством руководя погрузкой товаров на корабль. Вне всякого сомнения, это были люди Вернона. Король мёртв, а это значит, что… Не знаю, что и думать, но, зная своего брата, скажу одно: «Сидеть без дела он точно не будет». Между королевской гвардией ловко сновали загорелые матросы, катившие бесконечные бочонки с дёгтем и тащившие на себе разнообразные тюки, мешки, свертки, короба, корзины. Уличные проститутки дерзко вышагивали по набережной и выставляли себя напоказ, а их пронзительные крики и смех разносились в звенящем речном воздухе. Похоже, они были не в курсе того, что произошло. Оборванные ребятишки весело и шумно метались под ногами, стараясь стащить из открытых корзин яблоко или персик. А задний план всей этой шумной, и живой картины составляли корабли. Было заметно и вполне очевидно, что корабль был готов отплыть в любую минуту. Все собирались в спешке, горланя друг на друга, переругиваясь. Я перевела взгляд на корабль. Большой, длинный, он медленно покачивался на тёмных волнах, с поднятыми Темерскими парусами, и, как смутная дымка, то появлялся, то исчезал на фоне белой сферической луны. Это было захватывающее зрелище, полное движения и жизни, если бы не жестокая реальность. И за всем этим слышался несмолкающий и величественный шум воды. Какой-то мальчуган лет двенадцати катил по деревянной мостовой тележку с картофелем. Одеждой ему служили лохмотья, и весь он был покрыт грязью и сажей — начиная с косматой головы и кончая изношенными ботинками, из которых сквозь дыры выглядывали пальцы босых ног. Портовые рабочие, шумные и грубые, нахально разглядывали меня, но я игнорировала их взгляды, накидывая на голову капюшон. Они толкали, насмехались и пинали его, будто он не был человеком для них, а всего лишь жалким псом. С трудом пробравшись через их толпу, я адресовала свой вопрос исключительно мальчику. — Извини меня, — позвала я его, и он с удивлением обернулся. — Вы со мной говорите? — недоверчиво спросил паренёк. — Ну конечно, с тобой, — улыбнулась я. — Будь так любезен, проводи меня, пожалуйста, на это судно. На самом деле, я была уверена в том, что пробралась бы на корабль своими силами, мне просто стало жаль несчастного ребёнка. Я старалась произносить слова бесстрастным голосом, но в то же время, ощущала необъяснимую симпатию и тягу к этому ребёнку, который стоял передо мной, как солдат перед генералом. Грязь на лице не скрывала его худых ввалившихся щёк, а глаза блестели голодным, измученным блеском. Сперва мне показалось, что мальчику на вид лет двенадцать, потому что он был довольно высокого роста, однако, несколько позже, я поняла, что на самом деле, ему не более девяти или десяти лет. Глядя на него, я вспомнила своё детство, и меня пронзило неприятное, тревожное чувство. — Ах, да он же вон там, направо, — указал мальчик пораненным пальцем. Там стояла группа мужчин на фоне внушительного корабля, и один из них, высокий загорелый человечек, одетый в свободно болтающиеся брюки и камзол с блестящими пуговицами, усиленно размахивал руками и, по-видимому, давал указания остальным. В нём я узнала одного из людей брата, а именно — Силаса. Спустя какое-то время, к нему подошел другой. — Капитан Роше — вот тот, кто вам нужен, — мудро заключил ребёнок. И добавил с оттенком гордости: — Это мой корабль. Он зовётся «Ветер прибоя». В следующем месяце, я смогу побывать на острове Скеллиге, в Каэр Трольде. — Я слышала, там довольно холодный климат, — сказала я, с жалостью посматривая на его одежду. — А ещё, я слышал, что там обитают великаны. Вот бы поглядеть на одного хоть одним глазком, — восхищённо затараторил мальчик. Его глаза загорелись, в предвкушении чего-то грандиозного. Возможно, стоит воспользоваться его радостным, воодушевлённым состоянием. — А знаешь, у меня есть одна мысль, точнее предложение к тебе. Возможно, я не должна была использовать мальчугана для прикрытия, но я точно знала, что брат не позволит мне ступить на корабль, а тем более отправится вместе с ним. — Правда? И что же это? — Проведи меня на судно, незаметно, а я хорошо заплачу тебе. — После этого паренёк окинул меня странным, недоверчивым взглядом. Думается мне, его не раз обманывали и причиняли вред, раз он так подозрителен и пуглив. Впрочем, не мне его судить, время нынче суровое. — Ээ… я не знаю, мэм, не уверен, что смогу, — заикнулся он. Чтобы убрать все сомнения с его пути, я достала из внутреннего кармана мешочек с золотом и легонько, демонстративно потрясла, а затем, вложила его ему в руки. У парня расширились глаза, он замер, удивлённо открывая и закрывая рот. — Думаю, этого хватит, чтобы купить тёплую одежду и запастись провиантом. Путь до Скеллиге не близок, — подмигнула я, покрепче перехватывая рюкзак. Когда он пришёл в себя, то попытался вернуть мне золото. — Нет, не нужно, оставьте себе. Я… я не думаю, что мне удастся вам помочь. Капитан Роше и его люди вышвырнут меня за борт, если узнают, к тому же, другой работы мне не найти. — Вышвырнут за борт? Ну этого я точно не позволю, разве что, последую за тобой! Не бойся, что-то подсказывает мне, что капитан сейчас занят несколько другими вещами. Все его мысли сейчас, наверняка, заняты должностными обязанностями. Я следила за тем, как на юном лице проносятся разные эмоции. Он колебался, заламывая пальцы на руках. Ночной воздух приносил прохладу, а вместе с тем упорно подгонял солдат к дальнему плаванию. Голос брата был отчётливо слышен издалека. Кажется они готовы к отплытию. Нужно поторапливаться. — Ну хорошо, я согласен. Следуйте за мной, только тихо, — свистящим шёпотом, приказал он. Я полностью скрыла лицо под капюшоном, опасаясь встречи со знакомыми из Синих Полосок. Пока Темерские солдаты грязно переругивались, мы незаметно проскочили чуть вперёд, подходя к бочкам. — Полезайте. — Что? — Сюда. Так они точно не заметят. Я призадумалась. — А знаешь, это неплохая идея и как это сразу не пришло мне в голову. Темерские солдаты, с зажжёнными факелами, патрулировали пристань и была высокая вероятного быть пойманной с поличным. Вдалеке раздались тяжёлые шаги, звон оружия, звучали отрывистые команды. Стражи прибавилось вдвойне, особенно сейчас, когда город находился на военном положении. Все бочки уже были на палубе и в трюме, в которых поставляли масло, яблоки и ещё всякую всячину, но, к моему счастью, было и несколько пустых. Я перекинула ногу через пустую, ничем не пахнущую, чистую бочку, залезая внутрь. Было неудобно и тесно, но сейчас не пристало жаловаться. Нужно потерпеть до того, как корабль отчалит от пристани и отплывёт подальше. Схватив свои вещи в охапку, я крепко прижала их к груди, для компактности. Находится в плотно закупоренной бочке было крайне неудобным положением. Мне даже пришла в голову мысль о том, что это была не самая лучшая идея из всех возможных, но всё же, это было моё решение. Назад дороги нет. Я глубоко вздохнула до того, как бочка начала своё движение. Вначале было небольшое, но ощутимое падение набок, затем постепенные перекатывания, которые стали чаще и быстрее после того, как прогудел свист означающий: все на борт! Приглушённо ругаясь, я сцепила зубы и постаралась быть максимально тихой, набивая себе шишки и синяки на всём теле. С соломой было бы куда комфортней — не трясло бы так и не швыряло. Несколько раз мне казалось, будто бы я задыхаюсь от столь тесного, плотно закупоренного помещения. Теперь я точно понимала, как чувствуют себя собаки проживая в своей тесной конуре. Так продолжалось достаточно долго. Прямо, склон вверх, чуть вниз, в сторону, затем, как бы, подсечка. Катание прекратилось лишь тогда, когда поблизости не было слышно голосов солдат. Я вздрогнула от громкого стука по крышке. Будто молотом по голове. Болело всё: каждая мышца на теле, в особенности руки, а на коже, в некоторых местах, уже виднелись синяки. Когда сигнал был подан, а крышка бочки отброшена в сторону, я вылезла наружу. К моему удивлению, на корабле оказалось чисто и сухо — не было никакого резкого запаха, кроме как запаха провизии шедшего из полузакрытых бочек и ящиков с припасами, вперемешку ко всему, с лёгким запахом яблочного сидра. — Извините, сильно ушиблись? — виновато проговорил паренёк, суетливо озираясь в сторону лестницы. Осматривая свои повреждения и душное помещение, в котором оказалась, я с трудом соображала, что план всё-таки удался на славу. С улыбкой подхожу к нему, а затем, с гордость, вручаю ему его награду. — Не спорь, малыш, ты это заслужил, ведь за работу, как правило, стоит платить. — Хорошо, только… — Что? Назад денег не приму, — категорично заявила я. — Нет, не то. Никогда не называйте меня малышом. Моё имя Никольд.***
Понятия не имею, куда держит путь это судно и какие планы у Вернона, но слепо полагаюсь на его благоразумие. Надеюсь, что меня не выбросят за борт. Никольд приходил ко мне пару раз, спрашивая, ничего ли мне не нужно. Я назвала ему своё имя, избегая фамилии. На все следующие вопросы, я отвечала неподдельно честно, благодаря его за беспокойство. Глядя на этого мальчика, во мне зарождалось странное чувство, некая ответственность за свои поступки, а конкретнее за то, что я, практически, вынудила его помочь мне, пусть даже и за деньги. Я хорошо знала своего брата, его суровую и жесткую натуру. Никогда не знаешь, каким будет его следующих ход. В любом случае, когда придёт время для объяснений, я буду категорична и не позволю ему собой манипулировать. Я очень постараюсь избежать конфликта и агрессии, хотя прекрасно понимаю, что его, по всей видимости, не избежать. По мере того как корабль плыл дальше, становилось светлее и теплее, это значило, что уже наступил рассвет. Через мутный иллюминатор проскальзывал солнечный свет, а запах воды только усиливался, принося с собой сырость и прелую духоту. Меня немного укачало от лёгкого покачивания на волнах. Поверить не могу, что это моё первое путешествие. В скором времени широкая река сделала поворот, обогнув круто поднимавшийся слева выступ, у подножия которого билась и бурлила вода, берега сгладились, деревья пропали из виду. Как же мне хотелось выйти на палубу, подышать свежим, чистым воздухом, полюбоваться видами, насладится тёплым ветерком, ведь до этого, я всегда довольствовалась только лёгким бризом и покачиванием на маленькой лодке, неподалёку от берега. Проведя какое-то время в трюме, мне захотелось спать, из-за тяжёлого удушья, казалось, что кислород был весьма ограничен, к тому же, как только я закрывала глаза, в мыслях сразу же всплывал образ мёртвого тела Фенна. Лоб покрылся испариной. Я помотала головой и набрала в ладонь немного воды из бадьи, чтобы умыться. Когда дышать стало совсем нечем, я обошла запасы еды и встала ногами на деревянный ящик, чтобы дотянутся до запотевшего окна. Только со второго раза окно поддалось мне и немного приоткрылось, впуская речной воздух. Втягивая кислород через нос, от переизбытка и насыщения, я слегка закашлялась. Внезапно, лестничные ступени протяжно заскрипели извещая о том, что кто-то спускается. Я быстренько спряталась за угол, скрываясь в тени, переступая с ноги на ногу, из-за мыши, что проскочила рядом со мной. — Эй, тащи сюда то Содденское бухло и не пожалей немного сыру, — прохрипел чей-то мужской голос. — Чёртовы мыши, совсем распоясались, нужно бы сварганить для них отраву какую-нить, а не то все припасы наши почикают. Я выглянула из-за угла, посматривая на двух людей в Темерском убранстве, внимательно прислушиваясь. — И чего это командир сегодня не в духе? Говорит мол поднять гузно и начать работать спозаранку. — Откуда мне знать, я думаю, что это как-то связано с тем нелюдем. — Да что там тот нелюдь, лучше спроси, кто его надоумил взять с собой ещё и девицу на борт. Ведь всем известно, что женщина на корабле к беде и неудачам. — Не нравится мне его взгляд, слишком кровожадный, волчий что ль. Видал, как зрачки ходают, будто сверлят изнутри. — А я бы с такой-то бабой позабавился денёк-другой, даже наш командир на неё глазеет. Дальше пошла похабщина, которую было неприятно слушать, я призадумалась, стараясь приглушить их голоса. Значит Вернон взял с собой Ведьмака и какую-то девушку, наверное ту, что была с ним в день нашего знакомства, в замке, на приёме у Короля. Зачем ему понадобился Ведьмак? Они же охотятся на чудовищ, тогда каким образом он поможет разобраться в политических вопросах? Из их грязных сплетен и ругательств, никакой дельной информации я не услышала. Лестничные ступеньки вновь заскрипели, вытягивая меня из мыслей, а затем послышался знакомый детский голос: — Капитан просил передать, чтобы вы поднялись на палубу и вымыли её, — голос Никольда звучал неуверенно, с лёгким дрожанием и запинанием, что выдавало его нервозность. — А не пошёл бы он сам… Эх, ладно, маленький мерзавец. Гады, никак не дают расслабится и духу перевести. Ругаясь и покачиваясь, они оба поднялись вверх, обходя парня, и не забывая дать тому смачный щелбан. Я вышла из своего укрытия, хмурясь и смотря как тот, якобы незаметно, трёт покрасневший участок кожи на лбу. — Ты не должен позволять им так с собой обращаться, — сердито буркнула я. — Как так? А это, — он стыдливо указал пальцем на лоб, — ничего, это они так шутят. Уже ничего нет, видишь? Я вздохнула и опустилась перед ним на колени, кладя руки ему его плечи и легонько сжимая их, дабы удержать его на месте, полностью привлекая его внимание. — Послушай, Никольд. Ты славный парень и должен запомнить лишь одно: «Никогда и никому не позволяй втаптывать себя в грязь». Он долго и пристально смотрел на меня, а затем, нахмурился и скинул мои руки с себя, тем самым немного ошарашив меня. — Мне не нужны твои советы, я сам разберусь как мне жить. — Я не хотела огорчать тебя, хотела лишь приободрить. — Это жалость? Только крысы достойны жалости, не считая Каэдверцев и нелюдей, которые не заслуживают никакой жалости, — его холодный и ожесточённый тон немного пугал. Что же случилось с тем милым и простодушным пареньком, который помог мне невзирая на опасение быть пойманным и выброшенным за борт. — Почему ты так говоришь, с тобой… что-то произошло в прошлом? — решила поинтересоваться я, замечая, как он нервно теребит свой кафтан из грубого сукна. — Это не важно, со всеми каждый день происходить что-то нехорошее, нужно лишь приловчится выживать. А те люди, что шныряли здесь, они лишь матросы, наёмники, которых капитан взял с собой по чистой случайности, — пожал плечами он, давая чётко понять, что не намерен говорить о своём прошлом. Возможно, когда-нибудь, он позволит узнать у него больше. Обождите. Почему я так думаю? Я ведь больше не планирую видеться с ним? Наши пути разойдутся, как только ноги покинут этот корабль. — Я намеренно выманил их из трюма. — То есть, ты обманул их? — Немного приукрасил, я боялся, что они заметят тебя. — Ты боялся за меня или за себя? — прищурилась я, глядя на то, как он снова пожимает плечами и улыбается. Искренне. — Ты уверен, что они ничего не сделают тебе, как только узнают правду? — Ты хотела сказать, если они узнают. И в этот самый момент раздался шум и топот ног, а затем последовали отборные маты и недовольства. Я испуганно посмотрела на Никольда, тот в свою очередь указал мне на бочку, в которой я пряталась ранее. В спешке, я запрыгнула в неё, едва успев прикрыть за собой крышку. — Эй, ты, маленький стервенец, — хриплые голоса, это те самые наёмники, — как посмел одурачить нас, а? Сквозь щель, с замиранием сердца, я подглядывала за сценой со стороны, следя за тем, как двое бездарей спускаются по лестнице, толкая и пихая друг друга. Они были подвыпившими. Я поморщилась. Запах перегара просачивался даже через бочку. Я посильнее сжала рюкзак, чтобы не выпрыгнуть из бочки и не накинутся на них с кулаками. — Я же сказал, капитан приказал…– в тишине трюма раздался пинок, а затем ощутимый шлепок. Я стиснула зубы. — Ещё раз скажешь, что-то подобное — пойдёшь на лакомство крысам, уверен, что они тут водятся, — сплюнул тот. — Даа… из тебя выйдет отличная приманка для крыс, — поддакнул другой хмырь, кряхтя и давясь смехом. — А вы из какой деревни выползли? Пожалуй из Глинника причалили, я слыхал там одна утварь на всё золото, лишь зелень да картоха, а ещё словарный запас там скудный, никакого развития. Крестьяне и то побогаче будут. — А ты, как я погляжу, воина из себя мнишь. Ты гляди-ка, писюн ещё не вырос, а он уже кидается бранными словечками. Небось, шлюха портовая научила. Я прикрыла рот ладонью. Ну даёт, он хоть понимает во что ввязывается, когда бросает им вызов такими речами? Нежели погасить огонь раздора, он только больше дров подкидывает. Неужели его так зацепили мои слова, что он решил таким образом самоутвердится и что-то мне доказать? — А у вас, значит всё в порядке с головой? Я так не думаю… — дальше, они схватили его за шкирку, словно котёнка, и швырнули к лестнице, а затем, пинками погнали наверх. Находясь какое-то время в оцепенении от увиденного, я, с горем пополам, вылезла наружу, отбрасывая в сторону крышку, которая покатилась дальше по полу. Проверяя своё оружие — полюбившейся кинжал — я действовала по инерции, когда решилась, наконец-то подняться на палубу, забывая накинуть на голову капюшон. Глотнув кислорода, словно какого-то живительного вещества, я почувствовала бодрость и небывалый ранее адреналин. Солнечный свет неприятно резал по глазам. Игнорируя удивлённые взгляды солдат и матросов, я шла прямиком к цели, а именно: на отчаянный голосок Никольда. Открывшаяся картина передо мной настолько возмутила и ужаснула, что я сжала рукоятку кинжала покрепче, принимая боевую стойку. Эти бесхребетные олухи поставили мальчика на колени и пытались отдраить пол его же языком, махая перед его лицом ножом. Это было настолько ужасно… В голове вновь появились ужасные картинки из прошлого, из детства. За этим было настолько больно наблюдать, переносить и переживать вновь и вновь, что я не выдержала и крикнула что есть мочи: — Прекратите! Меня лихорадило и трясло от ярости. Мне удалось привлечь их внимание, только не таким образом, как планировалось. Замечая в моей руке оружие, их недоуменные лица вытянулись, а затем, на губах появился хищный оскал, обнажая наружу жёлтые, кривые зубы. Краем глаза я заметила небольшое столпотворение позади себя и сбоку. Кажется, я изрядно привлекла к себе больше внимания, чем думала изначально. Среди моряков, я узнала и несколько хорошо знакомых людей брата. Узнав меня, на их лицах были не читаемые эмоции и неподдельное удивление, один из них шепнул что-то другому и тот ушёл. — А это кто ещё у нас? Ещё одна девка на борту? Что боишься за этого недоноска? А ты ему кем приходишься: сестрой, матерью или шлюхой? Слыша подобное, я бросила взгляд на опешившего Никольда, который прекратил попытки сопротивления, смотря во все глаза на меня. Колени задрожали, а глаза закрылись сами по себе. Мне хотелось вырвать свои перепонки, чтобы только не слышать подобной похабщины. Со всех сторон послышались перешептывания, но никто не соизволил вмешаться и остановить этих ублюдков, их больше интересовала я. — Заткнитесь, — это прозвучало настолько устрашающе, что некоторые отшатнулись, отходя в сторону. — Что тут происходит? Этот голос я узнаю из всех ныне живущих. Вернон. Я распахнула глаза и перевела взгляд на оторопевшего брата, у которого, судя по виду, пропал дар речи, а глаза были настолько расширены, что готовы были вывалится из орбит. Осознание происходящего постепенно заполняло его разум. Его губы дрожали, что означало лишь одно — он был в бешенстве. Но сейчас, я была последней на этом корабле, кому было абсолютно плевать на последствия. — Значит так ты управляешь своими людьми? Допускаешь подобное обращение на своём корабле? — Изволь объяснится, какого лешего ты здесь делаешь? Я молчала, не зная с чего начать разговор, До этого момента, я множество раз прокручивала в голове подходящие слова, представляла наш разговор после долгого времени, насыщенным разными событиями. Я отвлеклась и не заметила, как из моей руки был выбит кинжал и отброшен куда-то в сторону. — Что ты…! Бьянка? Я удивлённо посмотрела на неё, пытаясь зацепится за её взгляд, который стыдливо был опущен в бревенчатый пол. — Хватит разводить здесь цирк, вам что, нечем заняться? Быстро все вернулись к своим обязанностям, — отчеканил командир Синих Полосок, хмурясь и наблюдая как все с недовольством расходятся по сторонам, а за ними последовала и Бьянка, активно подталкивая всех вперёд. — Прикажи им отпустить Никольда, — потребовала я, не отступая ни на шаг. — Кого… — тихонько промямлил брат, находясь в прострации и не понимая, о ком я говорю. — А, этого. Пустите его и возвращайтесь к своим обязанностям как протрезвеете, — кинул он в сторону ублюдков, которые неохотно отпустили мальчика, не забывая знатно поелозить его лицом по грязному полу, на что тот лишь болезненно скривился от резкой боли. Сердце сжималось из раза в раз, когда глаза видели подобное. — Знаешь, я ничего глупее в своей жизни от тебя не слышала, — в пол тона, прошипела я, пристально наблюдая, как Никольд поднимается с пола, опираясь на дрожащие руки, а затем — мчится прочь. Какое-то время царило молчание. Видимо эффект неожиданности длился немного дольше положенного. Ни он, ни я — не могли подобрать подходящих слов для объяснения и для начала разговора, что бывало крайне редко для нас. — Давай пройдём в мою каюту, — предложил он, разворачиваясь вполоборота. — Я провела достаточно времени в закрытом помещении, внизу. Давай поговорим здесь, — настояла я. Не скрою того, что опасалась его буйной, не сдерживаемой реакции, а здесь, как казалось, ничего мне не угрожает. — Что ж, ладно, если ты так этого хочешь. — Он отошёл в противоположную сторону от штурвала, останавливаясь у самого борта в ожидании, молча подзывая меня к себе. Вздохнув, я смогла, наконец-то двинутся с места, но прежде чем подойти к нему, я нагнулась и подобрала свой кинжал. Брат недовольно скривил губы и закатил глаза к небу. — Боги, дайте мне сил, — пробормотал он себе под нос, прежде чем продолжить, — ну так, поясни теперь, как здесь оказалась? Я рассказала ему то, что посчитала нужным, то, что ему необходимо знать, опуская некоторые подробности из вчерашнего дня. Не думаю, что ему хочется слышать про пьяного, неуравновешенного, похотливого толстяка в корчме, которого я позорно выгнала с треском, помогая при этом девушке с флейтой или про то, как меня чуть не убили из лука эльфы. Когда мой рассказ затронул тему с эльфами на берегу, глаза Вернона запылали от ярости, а из рта вырывался нескончаемый поток брани и ругани. Признаться честно, что даже я ни разу не слышала от него подобного. Он словно скинул с лица маску равнодушия и спокойствия, к которой уже давненько прикипел. — Так значит, те эльфы, — он словно и не слышал всего остального, казалось, его волновали только те эльфы, — уплыли с каким-то человеком на лодке, ты точно больше ничего не слышала из их разговора? — Нет, но тот человек выглядел очень странно, словно не был похож на обычного человека, по крайней мере, так мне показалось. — Нелюди, — выплюнул, в ругательной форме брат. Я подозрительно прищурилась, буравя его изучающим взглядом. — Почему ты так их ненавидишь? — Мы уже говорили на эту тему. — Да, но в том-то и дело, что ты ничего и никогда не поясняешь. — Потому что тебя это некоим образом не касается, — отчеканил он, складывая руки на груди. Вот твердолобый идиот. Попробуем по-другому. — Что ж, тогда я закончу свой рассказ, но знаешь, я упустила кое-какие детали, но с удовольствием осведомлю их Ведьмаку. — Это что такое было сейчас? Жалкая угроза с твоей стороны? И зачем вообще было убегать, тебе что пять лет? — его слова задели меня не на шутку. — А как ты хотел, чтобы я покорно, как это было всегда, ожидала тебя дома, словно твоя супруга, с тарелкой жаркого и графином свежевыжатой клюквенной наливки? — Упаси меня иметь такую супругу. — Кажется, после этих слов, я теряла последние остатки разума. — Ты неотёсанный чурбан, тебе всегда было наплевать на всех, кроме себя! — Не смей повышать на меня голос! Ты ведь знаешь, что это не так. Я всегда заботился о тебе, с самого детства, коза ты неблагодарная. Множество раз закрывал глаза на твоё безрассудство и дикий нрав, который, видать, передался тебе от матери. — Ты подавлял мою волю множество раз и не смей сравнивать меня с этой женщиной! — Ты ведешь себя как она, говоришь её речами. — Я всегда себя контролирую в отличие от… — А что будет дальше, я найду тебя пьяную и оттраханую в борделе? Я задохнулась. Звонкий шум пощёчины разнёсся в отголосках шума воды и птиц. Похоже, грозный командир Синих Полосок получил свою первую в жизни затрещину.