Быть героем

— Порождения тьмы собираются на юге, в Мертвых Рвах. Разведчики доложили, что в тех местах их целые орды. Варлан клянется, что его отряд видел Архидемона. Гном, возглавляющий Легион мертвых, представился Кардолом. Это был лысеющий средних лет воин с раскатистым басом и угловатыми татуировками от глаз до самой макушки, и держался он так, будто ранее принадлежал к касте воинов. — Мы собираем всех наших на перекрестке Каридина и отправляемся туда. Если будем мешкать, они захватят тейг Даврокен, а оттуда до Орзаммара неделя пути. — Орзаммар выстоит? — спросил Горим. — Это пятый Архидемон, которого помнит Орзаммар, — голос Кардола звучал уверенно, но Нола ясно слышала упрек, — с чего бы ему не выстоять? Вот только помни, что есть те, кто находится за его стенами. Если орда подойдет вплотную, в город уже нельзя будет попасть, кроме как через поверхность. Нола понимала, что это значит. Шахты вместе с теми, кто на них работает, будут отрезаны от Орзаммара, из-за чего в скором времени падут многие дома из касты шахтеров. Чуть позже начнутся проблемы с продажей руд и лириума, торговые дома понесут большие издержки, придется замкнуть все производственные цепи внутри — смертельная мера для Орзаммара, который, стремительно беднея, превратится в один большой пыльный город. Для Нолы это не значит ровным счетом ничего — другой жизни она никогда не знала, но, судя по задумчивому лицу Дорана, тот осознавал все последствия для своего, — пусть он номинально еще не коронован, — правления. — Нам будет нечего продавать наземникам, — констатировал он, — если, конечно, к этому времени они не столкнутся с Мором на поверхности. — Не говоря уже о том, что погибнут сотни шахтеров, — еще один из Легиона, —кажется, ранее он представлялся Корбином, — сказал это с горечью, глядя себе под ноги. — Это будет катастрофа во всех аспектах, вот почему так важно отправиться туда как можно скорее, — Кардол кивнул, а затем глянул на Дорана, — мы не готовы платить жизнью всего Орзаммара, чтобы спасти жизнь принцу. Никто не стал спорить. Даже Горим, который всякий раз заступался за Дорана, стоило кому-то отнестись к нему неуважительно, молчал, и Нола изумилась, насколько же разобщенные кастовой системой гномы, становились единодушными, когда перед ними возникал настоящий враг. Она сама едва ли не уверовала в какую-то необъяснимую общность с ними, хотя ранее только и могла, что плевать на каждого, кто бы попытался указать ей место. — Легион не сможет отбить крепость в одиночку, — наконец произнес Доран. — Я помню тот день, когда ты пришел к моему отцу, Кардол, и твой командир сообщил о потере Боннамара. За семнадцать лет порождения тьмы крепко там зацепились бы, а теперь, когда их ведет Архидемон, они не отдадут эту позицию. — Вы, конечно, правы, ваше высочество, но, видите ли, — Кардол обвел взглядом по очереди всех легионеров, которые стояли вокруг в первой линии, — это все, что у нас есть, не считая нескольких отрядов разведчиков. И я не заметил очереди из желающих вступить в Легион. И он был совершенно прав. Нола не знала, как обстоят дела в Общих или, тем более, Алмазных залах, но даже в пыльном городе Легион мертвых не пользовался популярностью. Жизнь неприкасаемых не имела ценности от самого рождения, так что совсем не трудно было отдать свою жизнь на служение великой цели. Однако, множество обстоятельств подавляли эту мотивацию еще в зародыше: попрошайкам было легче оставаться сидеть на земле и умолять бросать им монеты из чувства жалости, самые миловидные, вроде ее сестры Рики, запрыгивали в постель к аристократам, которая была куда теплее сна в сырых пещерах Глубинных троп прямо на голом камне, а умеющие держать оружие, работали на хартию, дающую нечто сытнее, чем благородство и честь. Из тех, кто действительно мог помыслить о том, чтобы стать легионером, большинство не имели ни малейшего понятия, как воевать, и боялись решиться. Если уж даже самая грязная и низкая прослойка гномьего общества давала столь мало для Легиона Мертвых, едва ли среди более богатых и благородных было больше желающих. — Но у Орзаммара есть армия, которая станет бесполезной, если орда подойдет вплотную, и город будет изолирован. Если повести ее в Мертвые рвы, и у Легиона, и у жителей Орзаммара будет шанс избежать худшего. — И кто ее туда поведет, если король, по вашим словам, мертв? Вы? Нола чувствовала кожей, как обстановка накалялась с каждым словом. Тяжелое сопение Горима, стоящего над своим господином, можно было слышать на другом конце пещеры, где сидели они с Леске. — Я — его брат и наследник. Как только я вернусь в Орзаммар и получу корону, мы вместе их поведем, куда нужно. И под «вместе» я подразумеваю полное равенство касты воинов и Легиона мертвых, ваших и наших военачальников, — Доран мельком глянул на Горима, а затем вновь обратился к Кардолу, — равенство твое и мое. Легионеры принялись переговариваться между собой, совершенно не смущаясь того, что стояли перед принцем. Доран замолчал и осмотрел толпу, наблюдая за произведенным эффектом. Сказанное шокировало даже ее — приравнивая многовековую касту к добровольному военизированному отряду, добрая часть из которого принадлежала ранее к неприкасаемых, Доран бросал вызов всей системе, которую должен был возглавить. Разумеется, это только слова, которые ничего не стоят, пока сказавший их не начнет воплощать их в жизнь, но это также обещание, данное группе весьма умелых воинов, которым хватит сил потребовать свою плату. В конце концов, в отличие от Дорана, им не была дорога жизнь, ведь они попрощались с ней в день присоединения к Легиону мертвых. — Мне, в отличие от вас, не нужна корона, — Кардол оставался невозмутимым, — именно поэтому я здесь. Но я умею считать, ваше высочество, и знаю, что легионеров слишком мало для того, чтобы отказываться от этого предложения. Позвольте нам обсудить это между собой, — одну ночь, не более. До тех пор можете пользоваться нашим гостеприимством так, как пожелаете, — он глянул в сторону, где сидели Нола и Леске, — все вы. — Благодарю, — Доран склонил голову. Как только Кардол отошел, Горим тут же опустился на корточки рядом со своим господином, а сам принц махнул рукой Ноле, подзывая к себе. Леске посмотрел на нее с интересом, как будто ожидая, что они обсудят происходящее еще отдельно, но пока следовал за ней молча, видимо, так же желая знать, что об этом всем думает и сам Доран. Вероятно, его слова тоже произвели на Леске впечатление, хоть он и не сильно хаял сложившийся в Орзаммаре за столько веков кастовый уклад. Ноле казалось иногда, что ее другу было вообще все равно, лишь бы только была еда, кров и девочки, с которыми, можно было коротать ночи. Ни принципов, ни идеалов, ни чести — трудно было винить в этом того, кто рос в пыльном городе, ведь Нола и сама могла бы стать такой, не проводи она столько времени с Джарвией. Именно та научила ее видеть дальше собственного носа, разбираться в политике и вообще к чему-то стремиться. А с ее предательством, хоть пока и не хотелось пока что в него верить, Нола должна была усвоить свой последний урок. — Что мы будем делать, если они не согласятся? — Горим подвинулся и прижался к каменной плите за спиной, неосознанно освобождая больше места для Нолы. — Мы не сможем дойти сами. — Если попросить у них карты, может, и сможем, — ответил Леске, заняв место по другую сторону от Дорана. Нола села последняя. Говорить что-то она не хотела, — не было смысла планировать что-либо, пока они не получили ответ, но, с другой стороны, ей казалось, будто бы план Дорана сработает, ведь, если все взвесить, для Легиона это действительно была хорошая возможность вернуть господство на Мертвых рвах. — У них нет выбора, — Доран говорил так тихо, что ей, Леске и Гориму пришлось вытянуть шеи к нему, чтобы расслышать, — к их сожалению, и нашему счастью, их слишком мало для того, чтобы отбить крепость Боннамара. Все что они смогут делать — удерживать орду на узком участке, не давая добраться до тейга Даврокен, до тех пор, пока Архидемон не потеряет к этому участку интерес. И это весьма неплохая стратегия — с теми силами, которые у них есть. Но для многих из них Боннамар — это сам Легион, символ их клятвы, поэтому отказаться от шанса его отвоевать очень трудно. В конце концов, если и правда наступил Мор, то через какое-то время орда поднимется на поверхность, частично освободив крепость, и тогда захват этого участка уже не будет казаться безумием. А тут им предлагает помочь потенциальный король за сравнительно ничтожную цену — время. — Но разве они не сказали, что у них его нет? — наконец спросила Нола. — Оно очень ограничено, но большая армия может компенсировать им его. Особенно, если поведет ее сам Кардол. — Ты не можешь отдать ему армию, он ведь даже не… — Горим, он много лет сражается с порождениями тьмы, и я верю в его талант военачальника, даже если до этого он возглавлял только небольшие отряды. Я ничего не знаю о Глубинных тропах и любой воин, в сравнении с легионером, — тоже не знает, а здесь речь идет о местах, которые находятся слишком далеко, чтобы туда совали нос даже лучшие из нас. Несмотря на свою травму, Доран оставался таким убедительным, что Ноле трудно было поверить в возможный отказ легионеров в помощи. Во всяком случае, будь она на месте этого Кардола, то не раздумывала бы целую ночь над таким предложением, ведь если согласиться сейчас, он бы сэкономили бы день пути. Кажется, Горим тоже поверил своему принцу. Леске выглядел немного подавленным, но если он и не был согласен с Дораном, то предпочел ничего не говорить. Нола задержала на нем долгий взгляд: кажется, он чувствовал себя немного лучше, особенно после того, как кто-то из Легиона осмотрел его ногу и дал весьма благоприятные прогнозы. Самое время немного прогуляться и поговорить с глазу на глаз. Она поднялась на ноги и, кивнув в тот дальний угол, где они с Леске разбили собственный маленький лагерь, направилась туда. Ни Доран, ни Горим не высказали никакого протеста, что Нола расценила хорошим знаком. Им незачем было враждовать, даже несмотря на то, что с ними теперь внушительный отряд легионеров. Хотя она бы не удивилась, если бы их начали подозревать в каких-то сомнительных намерениях. Несмотря на их местоположение, Нола ощущала себя как никогда свободной. Среди воинов Легиона она заметила нескольких гномов, которые носили на скуле точно такую же метку неприкасаемого, как и она сама, поэтому никто не смотрел на нее здесь свысока и не относился пренебрежительно. Это было странно — видеть, как бескастовые гномы общаются с бывшими кузнецами, сапожниками, шахтерами на равных, как будто их никогда не разделяла чудовищная система страт, возвышающих одних над другими. Вероятно, когда они вернутся с Леске обратно в пыльный город, она уже не сможет более смотреть на свою жизнь так, как прежде, если уж та вообще у нее будет. Несмотря на то, что им удалось сблизиться с Дораном, Нола не питала никаких иллюзий по этому поводу, прекрасно понимая, что эта мало что изменит в глобальном смысле. — Думаешь, это разумно — возвращаться в Орзаммар? — Леске будто прочел ее мысли. — Не знаю, — честно призналась Нола, — но у нас нет никакого другого выхода. — Я бы так не сказал. Всегда можно узнать у кого-нибудь из них, — он кивнул в ту сторону, где несколько легионеров-разведчиков склонились над картой Глубинных троп, видимо, все еще обсуждая предложение Дорана, — о ближайшем выходе на поверхность. Этому принцу незачем нас больше держать возле себя, так что можем даже попросить его благословения, прежде чем улизнуть. — На поверхность? Ты серьезно? Нола не могла поверить в то, что Леске и правда был готов на это решиться. Всю свою жизнь он был одним из тех, кто предпочитал плыть по течению, исполняя чужие поручения и приказы, а взамен получать не слишком хорошую, но стабильную жизнь без излишеств. Неужели Глубинные тропы так его изменили? — Я бы не сказал, что у нас есть варианты получше. Ты сама сказала, что хартия пожертвовала нами — и, наверное, это даже разумно, ведь чего стоят наши жизни? — он присел на край широкого камня, опустив голову. — Они не оставят нас в живых, когда мы вернемся вместе с тем, кого должны были подставить. И твой принц не будет нас защищать, потому что это не сулит ему никакой политической выгоды. Он это знает, я это знаю, ты, наверняка, тоже это знаешь. И это тоже разумно. Так какой смысл идти навстречу нашей казни? Нола понимала чувства Леске, однако в глубине души все же надеялась, что они сумеют найти выход из этой ситуации. Любая попытка будет лучше, чем поиски новой жизни там, где их уж точно никто не ждет. Что им вообще делать на поверхности? Это совсем другой мир, они его не знают, и чтобы существовать в нем, нужно позволить ему поглотить их без остатка. Иначе они просто не выживут. Нет, на это уж точно Нола не пошла бы. — Нам нечего там делать, Леске. Вот представь, мы вышли — а что дальше? Ты знаешь куда идти? Хотя бы просто в какую сторону? — Здесь мы тоже не знаем. Но там у нас есть шанс сохранить себе жизнь и даже стать кем-то. Это здесь всем плевать на то, кто мы, но стоит вернуться в Орзаммар, и все снова будут сверлить взглядами наши метки, только теперь никакой Берат нас не защитит. Или… кто бы там не возглавил хартию теперь. — Никогда не думала, что тебя эти взгляды задевали, — она присела рядом, — и ты никогда не говорил. Леске только пожал плечами. Возможно, он и правда об этом не задумывался, пока не столкнулся с аристократами лично, да еще и так близко. Признаться, Нола тоже стала задумываться об этих вещах, хотя всю жизнь считала себя толстокожей в таких вопросах. — Даже если он, — Леске глянул на Дорана и тут же отвел взгляд, — заступится за нас, кто заступится за него? Его обвиняют в убийстве короля, и неважно, что скажут в его защиту его преданный телохранитель и два клейменных убийцы из пыльного города. Нола сказала бы, что они могут надеяться на Рику и ее любовную связь с Беленом, но сама не была уверена, что сестра станет их спасать. Даже если она поговорит об этом, разве разумно оставлять в живых тех, кто не только не закончил начатое, но еще и привел живого конкурента Белена прямо в стены города? — Можно остаться с Легионом, — неожиданно предложила Нола. Леске поднял голову и удивленно уставился на подругу, как будто она сказала какую-то глупость. Судя по всему, он воспринял это как какую-то неудачную шутку, но, выждав несколько секунд, кажется, убедился, что Нола говорила вполне серьезно. — Что? — А твоя идея уйти на поверхность лучше? Леске поднял брови в изумлении. Ему понадобилось еще какое-то время, чтобы сформулировать ответ, и Нола не стала прерывать его мыслительный процесс. В конце концов, обе эти мысли безумны, но Легион давал более твердую почву под ногами, как ни крути. — Во-первых, сначала они должны нас туда взять. Во-вторых, нам придется раз и навсегда отказаться от любой другой жизни, кроме как шляться по Глубинным тропам в поисках смерти от лап порождений тьмы, и никто даже спасибо за это не скажет, потому что мы номинально уже будем считаться мертвыми. В-третьих, ради чего нам вообще идти в этот Легион мертвых? Да, я считаю, что бороться со злом важно и нужно, но пусть уж лучше кто-то другой рискует жизнью, не получая взамен ни денег, ни славы, ни признания. Отчасти Нола была согласна с тем, что сказал Леске, но мысль выживать без какой-либо цели пугала ее еще больше. — Что плохого в том, чтобы посвятить свою жизнь чему-то хорошему и взамен получать миску с едой три раза в день и верных товарищей, готовых прикрыть спину? — Ничего. Но я предпочту сохранить свою независимость, даже если мне из-за этого придется туго. Нола хмыкнула. — Не припомню, чтобы ранее ты высказывался подобным образом. Где была твоя независимость, когда ты делал все, что тебе приказывал Берат? Кажется, Леске это задело. Он как-то резко вскинул голову, и Нола впервые в жизни увидела его в глазах сопротивление, которому, похоже, удивился даже сам Леске. — А где было твое чувство долга, когда ты согласилась убить короля? Не делай только вид, что у тебя есть принципы. Ты просто хочешь спасти свою жизнь. — Да, мать твою, хочу! — на этот раз уже вспылила Нола. — Но необязательно страх смерти исключает стремления сделать что-то хорошее, — она резко встала. Разговор был окончен.