Королевство из слез: Как в старой сказке

Наследник привез Таню в столицу на три дня позже запланированного. С готовым, подписанным мирным договором (пока Глеб устраивал показательную казнь, Игнат разгромил последние древнелесские отряды, способные оказывать сопротивление, принял дипломатов и перенаправил их к принцу). Девушка за это время, наконец, привела свою внешность в то состояние, что было положено принцессе. Заниматься собой ей и в обычное время было… лень — что уж говорить о военном времени? Сейчас же «наведение красоты» стало единственной возможностью отрешиться и забыть о неудачном покушении на ее жизнь: на охоту, любимую рыбалку и верховую езду ее не выпускали под предлогом опасности, и даже в библиотеке Дель-Торт ее сопровождал кто-то из стражи… На казнь она не явилась. Но «насладилась» ею в полной мере — крики горящей заживо Чумы слышала даже из их покоев… Глеб пришел поздно, пропахший мерзкой сладковатой гарью, и долго отмывался, пытаясь избавиться от этого чудесного аромата — аромата «свежеприготовленной человечины». — Надеюсь, этого ребенка ты сможешь выносить, — сообщил он, просто ложась в постель. — Ваше Высочество? — тихо отозвалась Таня. — Я считал твой цикл. Если не ошибаюсь, те дни должны были наступить еще две недели назад. — Не ошибаетесь, Ваше Высочество. Бейбарсов кивнул. — Тогда поздравляю тебя, Гроттер. Завтра мы возвращаемся в столицу. День обещает быть тяжелым. Ложись спать. Вернее было вернуться во главе всей армии — но Глеб отчего-то этого не сделал, и Таня не могла понять, почему. Не распустил войска, не объявил празднества… Он чего-то ждал. В свои дела он ее не посвещал, изредка советуясь только со Свеколт — и то по вопросам международной политики. Не сказать, что это сильно задевало Таню — лишний раз находиться в его компании она желания не испытывала — но, все же, коробило. По ее мнению, для Бейбарсова она оказалась постельной игрушкой, инструментом для деторождения и приложением к интерьеру. Они вернулись поздно ночью, почти что тайком. А наутро принесли весть, что половина западных баронов подняли мятеж. И Глеб отбыл. Теперь Таня была уверена, что он знал. Знал то, что ему придется возвращаться со своей армией, в ореоле славы, многими неделями позже…

***

— Это было слишком рискованно, сын. Ты строишь свой мир на крови. — Кто бы говорил… отец. Глеб только что передал жену ее родителям, и спешно удалился на государственный совет, единственными членами которого стали они с Танталом. — Моя жестокость близко не стояла с твоею. Я добивался дипломатией, мелкими интригами и уговорами, и создал крепкий мир. Но твои дороги… — Мои дороги иные, отец. Я не поврежу своей стране и своей семье — все для этого блага. Остальное меня не заботит. — Твои дороги залиты кровью и ведут в ад. Так не делается политика, Глеб; ты идешь напролом, а нужна маневренность. — Мой таран более чем маневренен. — И все же, я хочу, чтобы ты был… поделикатнее. Ну что ж… Каковы твои планы на Западе? До восстания остались считанные дни, если не часы. — Уберу всех ненужных и отдам Запад законной наследнице, — просто ответил Глеб, — Лена заявила о своей верности престолу. — Ее условия? — Признание законным ее брака с Александром. — Всего-то? — Несмотря на свои таланты, Ленка — всего лишь женщина. — Да, да… С ними всегда так просто. Свеколт объявила о своем браке незадолго до свадьбы наследника престола. Объявила как об уже свершившемся факте — выбранный ею Александр не был ей ровней. Выходец из семьи богатых торговцев, не обладающих ни каплей дворянской крови. Талантливый, образованный, умный… плебей, покоривший девушку своими интеллектуальными способностями. Елена влюбилась в него, как кошка. Впервые она встретила мужчину, который был способнее нее. Брак был заключен тайно, но по всем правилам. Но, поскольку он был неравен, все сомневались в его законности… — Что ж, делай, как делается. Будь, что будет. Ты строишь собственную империю, сын — построй ее крепкой. Во славу рода Некрома. — Во славу рода Некрома… Глеб уселся к кресле около камина. Если б можно было признаться, как сильно он устал, как хочет хотя бы дня покоя и уединения… — Татьяна ждет ребенка, — объявил принц, отпивая вино прямо из бутыли. У его отца всегда стояло превосходное вино… Самое то для такой новости. — Это хорошо. Молодец, сын. — Вот будет сын — тогда да… Тогда молодец. Бейбарсов, наконец, позволил себе расслабиться. Завтра ему ехать обратно к армии — а потом, дождавшись, когда восстание разгорится в необходимой степени, подавить его. Но это будет завтра. А сегодня можно и отдохнуть… — Если что-то пойдет не так и прямых наследников мужского пола не останется… Я бы хотел, чтобы регентом при ребенке Гроттер стал Багров. А в случае, если все будет совсем плохо, ты сделаешь его наследником вместо меня. Думаю, так будет правильно, отец. И тут Тантал произнес странную для него фразу. — Все будет хорошо. — Отчего ты так решил, отец? Случаются и случайности. — Ты мой сын, Глеб Бейбарсов из рода Некрома. Ты сын Тантала. Глеб засмеялся. Тантал молча смотрел на сына. По сути, у Скальелесья уже было два короля… Не факт, что скоро Глеб захочет большего, чем титул принца — королевские обязанности его не особо прельщали — но прельщала власть. Если сына не обуздать, он заиграется, и натворит бед. И все реформы, все то, над чем трудился все свое правление Тантал, — все станет бесполезным… Время Глеба еще не пришло. Он все ещё оставался мальчишкой. Когда принц зашел в комнату Тани — их покои были соединены внутренней дверью — она уже спала. Спала крепко, мирно, положив маленькую изящную ладонь под щеку. На лице ее, наконец, застыло спокойствие; казалось, она была воплощением уюта, в который и влюбился в свое время Глеб. Бейбарсов присел рядом со спящей. Аккуратные черты лица, роскошные рыжие кудри, рассыпанные по подушке… Днем — холодная принцесса, надменная, смешливая, вежливая, остроумная… Ночью — когда она не была с ним, в ней все еще проступал тот непосредственный ребенок, которого он сделал своей женой. Если же она была с ним… То это была каменная глыба, которой не было дела до окружающего мира. И эту глыбу он создал сам. Бейбарсов осторожно коснулся пальцами ее огненных волос — а после аккуратно отрезал ножом одну прядь и спрятал в карман. Неизвестно, сколько времени уйдёт на восстание, на нормализацию обстановки, на реформы… А кроме того, из-за родов женщины иногда погибали. Я люблю тебя, Гроттер, — так и не произнес Глеб. Не стал произносить — не было нужды. Гроттер зашевелилась; почувствовав чужое присутствие, она распахнула свои изумрудные глаза — и, наткнувшись на Глеба, тут же привстала на локтях. — Ваше Высочество… — девушка чуть отстранилась. В воздухе повисло напряжение. — Спи, Гроттер. Не хочу трахать труп… К тому же, беременный моим же ребенком. Глеб направился к двери-перегородке, и молча покинул ее опочивальню. Отбыл он наутро — сразу, как гонцы доставили послание Свеколт о восстании на Западе.