Королевство из слез: Как в старой сказке

— Первой моей мыслью была твоя казнь. В разговоре участвовало всего трое. Не было ни стражи, ни дам, ни осуждающих высоких лордов, ни Тантала… Были Глеб, Гломов и Багров. И что-то подсказывало Багрову, что как раз из-за отсутствия вышеперечисленных и следовало волноваться. — Интересно, за что. За женитьбу на любимой женщине? — процедил Матвей, глядя в черные, как глубокая ночь, глаза. — За провокацию соседней державы на войну и предательство своего государства. Скальелесье ослаблено прошедшим военным конфликтом и мятежом… — В Скальелесье все прекрасно. Быть может, ты лютуешь лишь потому, что я женился по любви? Потому что моя жена согласилась убежать со мной в неизвестность? — Потому что мы теперь на грани войны! — прорычал Глеб. Гломов вздохнул. Вмазали б друг другу, помирились бы, потом намяли боки Кощееву — и дело с концом… Но нет. Сложно у них, у королевских особ. У рода Некрома, чтоб его. — Мне так не кажется. Багров никогда его не боялся. — Уезжай в свою провинцию. В королевском доме и столице тебе отказано, — тихо сообщил принц, — твоя должность при дворе снова вакантна. Я обвиняю тебя в измене не государству — но королевскому дому. Без суда и следствия, без судебных разбирательств. Здесь тебе больше не рады. Багров выдохнул. Изгнание?.. Что ж, — видимо, он и правда что-то значил для наследника, раз тот ограничился одним лишь изгнанием. Багров был в личном имении уже через три часа; несмотря на позднее время, Ирина сидела на постели одетой. Впрочем, о каком сне может идти речь… — Матвей?.. — тихо спросила она, подойдя поближе. — Я больше не наследую Глебу Бейбарсову как регент в случае его кончины или при отсутствии у него прямых наследников, — ответил тот, — я лишен всех придворных титулов и доверия королевского рода. Ирина фыркнула. — Титулы, богатство, величие… Государство. Это все неважно, любовь моя; мы все переживём. Мы вместе… — Ирка, Ирка… Багров обнял жену и уткнулся носом в ее волосы, пахнущие луговыми травами. Действительно — к чему эта знатность…

***

— Я принял послов. Кощеев согласен не объявлять войну, — сообщил Тантал, — если мы отдадим ему серебряные рудники, захваченные у Древнелесья. Либо рудники, либо — незамужняя целомудренная Ирина. Но, поскольку ее честь уже не является наличествующей… Остаются только рудники. Глеб хмыкнул. — Больше всего мне хочется подарить Кощееву виновника всей этой разборки, обвязанного красной ленточкой. С приложением в виде Ирины. Разумеется, без рудников. — Если бы это удовлетворило Бессмертника… — протянул король, — я бы еще подумал. — Но чем же станет в глазах мира род Некрома, если мы начнем отправлять на заклание своих же… — Нужен повод, — просто сказал Тантал. — Повод? — не понял Гломов. Для него повод был. Не поделить бабу — что еще более понятно? — Мы не хотим развязывать военный конфликт из-за женщины. Слишком низко. Кто захочет идти в бой только потому, что два дворянина хотят одну и ту же самку? Народу можно приказать, но боевой дух будет… никаким. Потому нужен повод. Нужно оскорбление, нанесенное всем… — объяснил Тантал. Объясняя Игнату очевидные вещи, он лучше думал. Гломов ухмыльнулся. Вот теперь понятно; вот теперь ясно, чего от него надо. Нужен повод? Они его получат. — Будет сделано в лучшей форме, — ответил маршал. На войне все средства хороши. Думал ли Гломов, что он поступает аморально? Думал. Но он был просто солдатом… А за грехи он заплатит потом, перед господом. — Малой кровью, — ответил Глеб, — громко, но малой кровью. Он обещал быть милосерднее только при вынесении приговора… Малой, так малой. С собой Гломов взял лучших — только гвардейцев Арея: Мефодия Буслаева и Виктора Шилова.

***

Через день на весь материк прогремело следующее известие: шпионы с Пустошей сожгли несколько часовен и монастырь на приграничных территориях Скальелесья. Церковное богатство было разграблено; на могильных крестах с местных кладбищ распято несколько человек, с табличками «Красный принц, снимай сам своих сучек» («Невелика потеря», — отметил Тантал: Гломов выбрал самых радикально настроенных к короне). Был изнасилован не один десяток женщин (и уплачено им было церковными деньгами — на «прощение грехов»). Наконец, было совершено покушение на принцессу Скальелесья, которое пресек ее муж… — Народ готов, — сказал Тантал. Глеб кивнул. С Таней все было хорошо — даже не напугалась. И свершилось все на глазах у толпы, которая с некоторых пор Татьяну обожала в два раза сильнее, чем все дворянское население вместе взятое… Теперь можно было и приступать.