Верность

- Дорогая, ты, как всегда, великолепна, - полноватый немолодой мужчина поцеловал кончики её пальцев. - Это платье так оттеняет твои карие глаза! Я потрясен твоим вкусом! Анна пошатнулась, едва не упав, но за спиной оказалась дверь, а мужчина подхватил под руку. - Что с тобой, дорогая? Ты так побледнела! Мужчина, на голове которого красовалась короткая, призванная скрыть лысину рыжеватая стрижка, с тревогой смотрел на Анну, а его пухлая рука уже обвивала ее талию. Пискнув, Анна прикрыла рот ладонью. Следуя примеру мужа, скрывающего эмоции от посторонних, Анна давно уже училась не давать волю первым порывам, и с годами это стало немного получаться. "Карие глаза? Где Верочка? Я что, сплю?" Она ущипнула себя за запястье. Только что у нее на руках хихикала Вера, а теперь... Анна стояла в комнате, освещенной лучами заходящего солнца из высоких французских окон. На полу был разложен богатый ковер, по стенам высились шкафы с книгами. Развешанные на темных обоях картины и старинные пищали создавали впечатление музея. Рыжеватый мужчина пощелкал перед лицом холеными пальцами. - Ниночка Аркадьевна! Не стоит восхищаться предметами искусства, когда перед тобой - твой преданный обожатель! В ближайшем стеллаже отразилась точеная фигурка бывшей фрейлины ее Императорского величества. Голова Анны безвольно стукнулась о стекло. ... В ноздри ударил тошнотворный запах одеколона. Закашлявшись, Анна отпихнула склонившегося над ней мужчину, приподнялась на локтях. - Дорогая, ты выспалась наконец? Уже утро. Я всегда говорил, что эти клетки до добра не доведут, - мужчина кивнул на так и валявшиеся на полу отрезанные корсетные шнуры. Окно в спальне было не с той стороны. Кровать была другой. И сама спальня! Анна вспомнила, что произошло вчера, и ужас от осознания ситуации вернулся. "Яков же скоро приедет, а я где? А дети?" - эта мысль привела Анну в чувство получше парфюма. Она вскочила с постели, на которой возлежала в пышных подушках, и обнаружила, что платье на спине расстегнуто, а корсет безжалостно разрезан. - Выйдите немедленно! - чужой, знакомый еще с Затонска голос вырвался из ее уст. Анна попятилась к трюмо, сжимая у лопаток расходящееся платье. Мужчина комично пожал плечами. - Что за неуместная скромность, Нина? Мне и так пришлось ночевать на диване, так ты брыкалась во сне. Разве нельзя попросить по-доброму - Макс, котик, оставь меня одну... - он плотоядно улыбнулся. Опустив голову, Анна решала, завизжать ей или разбить зеркало медной лягушкой с трюмо. "Яков. Дети..." Она мило улыбнулась, чувствуя, как сводит скулы. - Пожалуйста, Макс, оставьте... оставь меня одну. Мне нужно привести платье в порядок. - Разумеется... В том гардеробе - твои новые платья, и кстати, я еще жду за них благодарности. Рыжеволосый облизнул губы. - Напоминаю, что в обед нас ждут в гостях, но если ты предпочитаешь покувыркаться, я не против... ... "Это не кошмар. Это катастрофа..." - Анна изо всех сил протерла глаза, защипала до красноты запястья, чуть не разбила зеркало лбом, пытаясь избавиться от отражения Нины. Укусив себя за палец, Анна уселась на пышную кровать. "Дом. Чужой. Макс какой-то. Ой, он же Нинин любовник! То есть мой? Я-а-ко-ов!" Анна упала на матрас, уткнулась в подушку. "Надо проснуться. Сейчас еще посплю немного и проснусь. Это что же я, за игрой с Верочкой заснула?" Нелогичность ситуации опять скинула Анну с постели. Подбежав к окну, Анна раздернула гардины, и взгляд ее заскользил по темной морской глади. "Ой... Море... А дождь где? Пожалуйста, пусть я недалеко от дома..." По воде проплыла шлюпка с намалеванным на борту именем "Нюра", и Анна вздрогнула. "Хотя бы не в Италии. Все, надо домой". ... Выйдя из дверей управления на Пантелеймоновскую, Яков отступил на шаг. Проходившая мимо барышня в кокетливой шляпке крутанулась в пируэте, разглядывая полицейских, и обещающе улыбнулась Штольману. Нахмурившийся Яков прошел к мостовой. - Коробейников, что вы думаете, глядя на эту девушку? Антон, шедший впереди, закашлялся и покраснел. Он тоже заметил красотку. - Думаю, Яков Платонович, что хорошо, что у меня невеста есть. "Нда. Вот и я тоже... Нормальная у меня реакция, девушек от бабушек отличаю. Может, это не со мной что-то не так..." "Мама бяка!" - гневный возглас Верочки так неожиданно раздался в голове Штольмана, что он сбился с шага и наступил Коробейникову на ногу. - Что, ЯкПлатоныч? - затормозил Антон. - Не идем уже? Яков прислушался. Дочка продолжала на что-то сердито жаловаться, и он кивнул. - Антон Андреевич, давайте без меня. Отправлять Коробейникова одного на место ограбления можно было спокойно, Штольман решил составить компанию заместителю лишь для того, чтобы проветрить многострадальную голову. - Я сейчас уеду, вернусь в отделение, доложите. - А владелец лавки? - Антон невзлюбил суетливого купца еще с его визита в управление. - Справитесь. Потерев виски, Яков вышел на мостовую и позвал пролетку. "Зря я на службу уехал, в семье не разобравшись. Уже и дети жалуются". ... Дома в гостиной Яков увидел приоткрытую дверцу сейфа и сына, крадущегося на цыпочках с Фуфелькой в руках. - Дюк, ты куда? Это ты сейф открыл? - Штольман поймал малыша за рубашонку. Сын, помотав головой, заговорщицки прижал палец к губам. - Папа, пойдем... На кухне Дюк выпустил рыжую красавицу и прошептал: - Мамафуфля, кис-кис-кис. Фуфелька вдруг шлепнулась на пол, расставила широко лапы и громко замурчала. - Это её, Яков Платонович, мама-кошка вылизывает, - улыбнулась от плиты Шурочка. - Вы видите? - Нет, что вы. Дмитрий Яковлевич рассказывает, - Шура вручила заглядывающему на стол Дюку печенье. - И мама не видит, - расстроенно вздохнул Дюк. - Может, она не мама? - Чего не видит, сынок? Дюк укоризненно взглянул на отца, которому приходилось все разъяснять. - Мамыфуфли не видит. И Зубамищелка. Припомнив, что Дюк уже давно играет с призраком огромной собаки, Яков наконец понял. - Шура, вам Анна Викторовна... - взглянув на сына, Яков наклонился к уху няни и продолжил совсем тихо, - не показалась сегодня странной? Капитонова смутилась. - Сынок, поиграй в коридоре, пожалуйста, - Яков выпроводил малыша из кухни. - Шурочка, прошу вас. Вы что-то заметили? - Э... - под тяжелым взглядом хозяина дома Шура решилась. - Анна Викторовна, она сегодня Верочку покормить решила... Спрашивала у меня, где соски и молоко. После того, как у Верочки вылезли молочные зубки, Анна перестала кормить ее грудью. А в конце лета малышка наотрез отказалась от сосок и требовала ложку, чтобы кушать, как взрослая, из тарелочки. Ложкой Верочка пока умела лишь разбрасывать еду, но соски категорически отпихивала. В затылке Якова забил набат. - Спасибо, Шура. Верочка поела нормально? - Разумеется. Я тарелочку с размятыми овощами ей принесла, покормила - скушала за милую душу. ... Яков прошел в спальню и застал жену за разбором драгоценностей в шкатулке. Анна нечасто их надевала, и никогда не любовалась просто так, без повода. Штольман кашлянул. - Милая... - в затылок вновь вонзились иглы, и Яков едва удержался от стона. - Да, Яков, - подняла на него жена безмятежный взгляд. - Ты что-то рано... - Не хотел тебя беспокоить, но у меня убийство никак не раскрывается, - это было правдой. - Последняя жертва, некая Инна Мельникова, была найдена отравленной. Ты могла бы... Анна поежилась. - Цианид? "Моя Аня спросила бы - узнать у жертвы", - Штольман не понимал, куда исчез его любимый медиум. - Результаты экспертизы еще не готовы. Ты могла бы разузнать, кто желал ее смерти? - Ой, Яков, что-то я не в духе для этих расследований. Может, попозже спросишь, если у вас в полиции не получится? - Анна закрыла шкатулочку и убрала в шкаф, прикрыв каким-то платком. Шкатулку с драгоценностями жены Штольман обычно хранил в сейфе гостиной, иначе от них, с предприимчивостью Дюка, не осталось бы и ниточки, а жемчужины из ожерелья пришлось бы вынимать из детских ртов и носов. "Моя Аня с порога бы кинулась узнавать, как я себя чувствую. Можно быть не в настроении. Но можно ли забыть, что любит дочка, и перестать заботиться о близких?" - Хорошо, Аня, так и сделаю. Он подошел ближе, через силу поправил завитки на шее жены. Нарочито поморщился от боли в затылке. - Скажи мне что-нибудь ласковое, милая. Не реагируя на гримасу, Анна вскочила, обняла его за шею, приникла к груди. - Милый Яков, я всегда так по тебе скучаю. Хорошо, что ты сегодня пораньше. "Милый Якоб", - отчетливо вспомнилось Штольману. Он отстранил супругу и тихо вышел из спальни. ... Пройдя в столовую, Яков вытащил из-за пазухи иконку святого Иакова - волшебное зеркальце, всегда помогавшее находить Анну. Потер деревянный квадратик в ладони, всмотрелся в смутные отблески на стекле. Женщина, которую он знал под именем Нины Нежинской, с растерянным видом стояла на песке. За спиной ее высились горы. Рядом с женщиной, обнимая ее за талию, стоял полный мужчина, на правой ладони которого золотом блестело кольцо. Нежинская высвободила руку, и тот же блеск ударил в Штольмана, будто поддых. Стекло, выбитое резким движением кулака, разлетелось на мелкие куски. Не обращая внимания на порезы, Яков в ярости сжал иконку. - Вашу, Нина Аркадьевна... святую простоту! Где моя жена?