Верность

Добежав до последнего пассажирского вагона состава, Штольман остановился. - Любезный, это на Москву? - спросил он проводника в форме, уже закрывавшего дверь. - Так точно, - кивнул служитель. - Отойдите, господин хороший, мы отправляемся. - Петр Иванович, вы с этим человеком разговаривали? Запыхавшийся Миронов помотал головой и махнул рукой вперед по ходу поезда. - Вагона три вперед, вон, где синенькие начинаются. - Сигнальте машинисту! - велел проводнику Яков. - Нужно немедленно остановить поезд. - В одном из вагонов - опасный преступник! - добавил Петр Иванович. Служащий даже глазом не моргнул, он просто отвел руку Штольмана от поручня и закрыл дверь. Далеко впереди раздался гудок паровоза. Лязгнули колеса, состав медленно тронулся. - Па-па? - Верочка недоуменно поморгала длинными ресницами. Ей тоже очень хотелось найти братца. Яков решительно дернул на себя ручку двери и ступил в тамбур. За ним втиснулся Петр Иванович. - Господа, господа, - стал грудью напирать на них проводник, но тут малышка громко завизжала, и он одумался. - Ну что же вы, господа, вроде бы приличные люди... Это скорый поезд, в нем важные пассажиры едут, а вы - как пираты на абордаж. Выходите, пока мы скорость не набрали, - он пошире открыл дверь. - Я - Штольман, начальник уголовного сыска департамента полиции. Это со мной, - Яков, указав на Миронова, не сдвинулся ни на дюйм. Заметив по лицу проводника, что у того исчезло желание выпереть нахалов, Штольман добавил: - Преследую беглеца, мальчишку лет четырех. В поезде такого не видели? Служащий помотал головой. - Когда следующая остановка? - Не будет остановок, господин Штольман. Богатые пассажиры доплатили за скорость, им в Москве к утру надобно быть. Вроде как с пути все составы уберут специально для нас. Обычных пассажиров предупредили, кому надо было в Любань или Тверь, вернули деньги. Может, все-таки сейчас сойдете? С сомнением посмотрев на убегающую ленту перрона, проводник потянулся закрыть дверь. - Хотя с младенцем уже не стоит. Яков тоже взглянул на мелькающие за стеклом опоры вокзала. - Петр Иванович, вы со мной? - Ну разумеется, ЯкПлатоныч. С удовольствием помогу в воспитании нашего опасного преступника. Петр Иванович уже забыл, как они с братом умилялись проделкам маленькой Анны, не в силах хотя бы поставить ее в угол. - Плащик задрать и надавать по штанишкам, а то вырастет хуже, чем ... Штольман только вздохнул. ... Пришлось Анне рассказать Копейкину, что она убегает от рассерженного мужа. - Я, Алексей Семенович, перед ним ничем не провинилась. Просто мне срочно надо в столицу. А он, как оказалось, против... - Анна горестно пожала плечами. Алексей Семенович слушал и участливо кивал. Он постарался забыть о поцелуе - мальчишка, сидящий перед ним, неожиданно оказался замужней дамой, и дальнейшие вольности были невозможны. - Ну ты даешь, подданная, - буркнул Павел, затолкав свою королеву подальше от края полки. - Я же двух охранников прибил, клей им в тыковки. А муженек твой, наверное, думает, что это ты такая ловкая. Стук в дверь прервал призрака. Анна не успела остановить вежливого Копейкина - тот встал с дивана, открыл дверь. И тут же уселся обратно, понуждаемый грубым толчком в плечо. В проеме появился белобрысый охранник. После проверки соседнего вагона он вдруг вспомнил, где видел этот серо-синий пиджак и темную кепку. - Нина Аркадьевна, Максимилиан Аристархович вас очень ждут, - хмуро произнес блондин, не собираясь распространяться, какой нагоняй получил от хозяина после освобождения из подвала. - Мы с Геннадием все поезда проверяем. Без вас велели не возвращаться. - Любезный, оставьте это, дама не желает, - вступился Копейкин. Блондин поднес к его уху увесистый кулак. - Тихо, студентик. Я сегодня уже одно животное спустил с лестницы, так что увянь, очки потеряешь. Тут дело семейное. Протянув руку к Анне, охранник подтолкнул ее к выходу. Анна с поникшей головой вышла из купе. Копейкин встал было следом, но дверь перед его носом с грохотом закрылась. Павел возмущенно ухнул. - Ах ты, моль недоеденная, сметану тебе в лоб! Объявляю третий раунд! Мутные облачка через щель выбрались в коридор и вдоль потолка двинулись за блондином. ... В тамбуре Анна споткнулась, оперлась о локоть охранника. От чужого запаха и кислого вкуса металла во рту ей вновь стало дурно. - Маладца, подданная! - одобрил самодержец. - Скажи, что тебе плохо, что срочно нужен воздух! Преодолевая дурноту, Анна прошептала: - Пожалуйста, откройте дверь... Блондин недоверчиво покосился на беглянку. Но бледность на лице Анны была неподдельной, а ему было приказано доставить супругу хозяина целой и невредимой. Погремев дверью, охранник распахнул ее, припер к железной стенке вагона. Шляпа блондина покатилась к подножке. - Тьфу ты, стой! - он прыгнул к открытому проему. Поднаторевший в помощи морякам с парусами и веслами, Павел Петрович придал корме блондина ускорение. - Ой-ей-ей! - император участливо высунулся из вагона, наблюдая за тем, как охранник кувыркается по склону. - Это тебе за Герасика, чтоб его в крынку со сливками уронили... Вернувшись в тамбур, призрак перевернулся в воздухе и радостно взвизгнул: - Технический нокаут! Белая моль выпала с ринга! Анна улыбнулась. - Спасибо, Павел Петрович. Он там не убился? Жалко все-таки... - В этом болоте, чай, не утонет... - пыхнул император, глядя на тянущиеся вдоль насыпи илистые заводи. - Вон, хлюпает, чтоб ему хамса уши скушала. Эй, подданная, ты чего? Забыв о преследовании, Анна скрючилась в углу тамбура, усмиряя позывы к тошноте. ... - Как это - нет перехода? - удивленно спросил Штольман проводника. Тот пожал плечами. - В конце состава все такие вагоны, впереди - с переходами. Набрали с миру по нитке. Зато у нас паровоз последней модели - передняя тележка, четыре оси, конденсация пара! Быстрее всех на дороге! - служитель гордо перечислял достоинства паровоза, будто сам его создал. Штольмана совершенно не интересовали достижения инженерной мысли. Он прервал словоохотливого проводника. - Любезный, как пройти по вагонам? - Э... Ну... Никак. Это вагон третьего класса, здесь пассажирам ресторан не положен. Уборная разве что, так вон она, с краешку. Ну и чай, это уж моя забота. Яков передал Верочку Миронову, снял пиджак, засучил рукава рубашки. - Что, по сцепкам полезете? - испугался проводник. - Это запрещено правилами! Я вас не пущу! Стащив с пояса кобуру, Штольман красноречиво провел дулом бульдога по ногам железнодорожника. Тот попятился. "Па-па! С тобой!" - взвизгнула возбужденная Верочка. Штольман склонился над дочерью и строго погрозил ей пальцем. "Так, зайка моя. Это мужские дела, девочки ждут в безопасном месте. Побудешь с дедушкой". Малышка на руках Петра Ивановича приготовилась зареветь. Яков вздернул бровь. "Вера, прекрати. Я сказал - нет". Обиженно засопев, Верочка отвернулась к лацканам дедова пиджака, взяла в рот пуговицу и стала демонстративно её обслюнявливать. "Вот, вот. Молодец, ягодка. Хоть кто-то в семье меня слушается..." - Яков поцеловал дочурку в обиженный затылок, кивнул Миронову. - Обыщу весь поезд. Если найду, заставлю машиниста притормозить хотя бы для того, чтобы вернуться к вам. Прошу, Петр Иванович, вы только никуда не исчезайте. - Разумеется, ЯкПлатоныч. Не беспокойтесь. Миронов вынул пуговицу изо рта внучки, поднял её на вытянутых руках и задумчиво осмотрел темное пятно на своем пиджаке. - Ягодка, а у папы на руках ты этого, конечно, сделать не могла? Меня поджидала? Хихиканье Верочки сопровождало Якова, пока он вылезал на внешнюю стену вагона и, цепляясь за поручни, полз к сцепке. "Ну, Штольманы, скоро выстрою я вас в рядок и раздам всем сестрам по серьгам. Распустились, хулиганы. Еще только призраков не хватает. Будет вам дома и участок, и полиция, и следственные действия..." - бормотал про себя Яков, выдергивая штанины из промасленных охвостьев тросов, так и норовивших поймать его за ноги. Как его возлюбленная Аня сможет вернуться в свое тело, он и представить не мог. "Буду любить, какая есть. Хотя с этим наверняка будут сложности..." ... Грустившего в купе Алексея Копейкина вдруг что-то больно щелкнуло по затылку. Молодой человек поднял голову - в купе никого не было. Он опять откинулся на мягкий оголовок и задумался о дамочке-сорванце. - Симпатичная, - вздохнул Алексей. - Старше меня, по глазам видно, но это ничего. А какая фигурка точеная... - Прибьют ведь, идиота кусочек, - жалостливо пробормотала Марья Антоновна. - А кого еще попросишь? - Павел Петрович осторожно выдергивал из кармана юноши купюры. - Ну, будет на одного интеллигента меньше. Бабы новых нарожают. - Полли! - королева яростно взмыла над супругом и постучала по нему головой. - У тебя треуголка вместо мозга? Что ты такое говоришь, горшок лапотный! Манж дла мард! Российский самодержец выронил купюры и забился на полку. Когда его королева переходила на французский народный, дело пахло керосином. - Марьюшка, я это... Не подумав... Прости медведя заполярного! Хочешь, маленького привиденыша заведем, воспитаем его по нашему? Отходчивая королева водрузила голову на положенное место. - Да? А где мы его возьмем? Задумавшись, император вдруг вспомнил об Анне. - Табарнак! Там же подданная без чувств валяется, а я тут... - Эй, жертва Штольмана, вставай! Надо подданную спасать! - он помахал десяткой перед носом Копейкина и бросил ее на порог купе. Озадаченный Алексей попытался поймать денежку в воздухе. Но император был ловок и настойчив. Красненькая кокетливо перепархивала с место на место, будто гонимая ветром, пока не улеглась у двери в тамбур. - Что за чудеса, - изумился Копейкин, поймав наконец свою купюру. - Балбес глуподырый! - сменил лексикон император. - Мухоблуд, шершень тебе в щеку! Дверь открой! - Ой! - юноша стукнулся лбом о дверь в тамбур, и дверь распахнулась. Анна в беспамятстве лежала на грязном полу тамбура, ладони ее были прижаты к животу. - Нина Аркадьевна, вам плохо? Давайте в купе перейдем! - заохал Алексей, поднимая легкую как перышко женщину на руки, и пронося ее в вагон. ... Анна очнулась на купейном диванчике. Сидевший слишком близко Копейкин судорожно махал на нее газетой, взволнованные призраки таращились с верхней полки. - Нина Аркадьевна! Как вы себя чувствуете? Вот, попейте водички... Нежно придерживая девушку под спину, Алексей помог ей сесть, поднес к губам стакан. Нагнулся ближе, чтобы не капнуть на точеный подбородок. - Уже лучше, спасибо, - напившись, Анна отстранила стакан. ... Штольман, к счастью для себя, не увидел этой сцены, иначе сорвался бы с очередной гремящей сцепки. Забравшись на следующий вагон, Яков осторожно присел на четыре точки, пережидая поворот. Пробежал по крыше до конца. Ругаясь про себя на скользкие кожаные ботинки, сполз на площадку, окончательно испортив рубашку. Проверил цвет следующего вагона и убедился, что зеленые наконец-то остались за спиной. Следующий был синим. Пугая приличных пассажиров, Яков уже по коридорам миновал несколько классных вагонов, проверяя каждое купе, заглядывая в каждую уборную и тамбур. Дюка нигде не было. Штольман начал отчаиваться. "Дьявол, может, ошибся Петр Иванович? Все равно надо до машиниста добраться, не пойду уже по верху..." - Яков вытер грязную руку о брюки, достал из-за пазухи иконку. "Где ты сейчас, милая? Надеюсь, сейчас я найду нашего непослушного отпрыска, а потом поеду искать тебя хоть до моря... Ох ты ж, а куда я дену детей?" В окне проступила картинка. Над Ниной склонился тот же самый молодой человек, что целовал ее недавно, и расстегивал пуговички мужской рубашки. - Тво... - вырвалось у крайне редко ругающегося Якова. Сжав зубы, он сунул иконку обратно. Анна за сотни миль от мужа вздрогнула и отстранила теплые руки Копейкина от своей груди. Штольман перебрался через тендер и оказался перед грязным бункером, в котором хранился уголь для паровозной топки. Чтобы пройти этот вагон, Яков перелез через борт, спрыгнул на грузовую платформу. Посреди нее высились кучи угля, расползшиеся по сторонам подобно осьминогам. С левого края слышалось какое-то бормотание. Яков подкрался ближе. Наследник старого остзейского рода Дмитрий Штольман, по уши вымазанный в мазуте и черной пыли, закопавшийся ногами в уголь по самые коленки, задиристо спорил с мальчишкой раза в два старше его. - А моя мама может с мертвяками разговаривать! - Заливаешь! - такой же грязный шкет грыз конфеты, как заметил Яков по валявшимся рядом оберткам, с их кухни. - Ни капельки! - младший Штольман осекся, вспомнив, что родители просили его не делиться этим фактом с окружающими. - А мой папа - полицейский. Он кого хочешь найдет! Яков встал у сына за спиной. - Дмитрий Яковлевич Штольман? - он взял малыша за шиворот и вытащил из угля. - Вы арестованы за побег. Ваши оправдания? - Папа! - заорал Дюк, в порыве чувств бросаясь Якову на шею. - Мама потерялась! Я поехал ее спасти! От пуда мальчишеского тела Штольман съехал по куче угля и завалился на спину. На грудь ему упал сын, сверкая широкой белозубой улыбкой на чумазом личике. - Ты тоже будешь спасителем!