Верность

Утром Штольманы отправились на вокзал все вместе, как и предложила Анна. На вокзале Петр Иванович, ни единым словом не упрекнув племянницу в выпавших на его долю испытаниях, купил для себя заветную бутылочку и бережно уложил ее за пазуху. Приобретя билет на место в купе второго класса, Миронов прошамкал: - Если вы, ЯкПлатоныч, после всех ваших тренировок не уложите тело Нежинской одним ударом, я возьму городошную биту и отхожу вас так... - Согласен, Петр Иванович, - Яков пожал руку родственнику. - Простите меня, особенно за последний удар, мне нужно было убедиться. Надеюсь, что все получится. Воодушевленный поездкой в столицу император постучал камнем о стекло. - Не сумлевайся, подданный, масло им в рельсы! Паровозик, шурши бизанью! Мы едем домой! "Домой!" - улыбнулась Верочка у отца на локте. "Домой, моя ягодка". Штольманам отдельного купе тоже не досталось. Яков украдкой погладил Анну по согбенной спине и подтолкнул сына к старушке. - Идем, Дмитрий. Возьми нашу Авдотью за руку. Анна Викторовна Штольман, она же Нина Нежинская, она же старушка-приживалка в чепце и теплой кофте поверх допотопного платья с когда-то белыми кружавчиками, охнула и растерла поясницу. - Ох, грехи наши тяжкие... Увижу ли столицу... Или умру в пути от старости? - Притуши глазки, Авдотья, - шепнул ей Яков, помогая взойти в тамбур. - А то расцелую старушку при всем честном народе, да так, что красотки позавидуют. Анна поджала губы. - Охальник вы, барин, я давно это говорю. Жену вам надоть... хорошую, жаркую, штобы всласть. А у вас кто? Моль бледная? Где мои шешнадцать лет, я бы ошень вас удивила... "Разыгралась, милая? Понравилось переодеваться? Ну-ну..." - Штольман хмыкнул, наблюдая, как старушка, покряхтывая, пробирается меж наставленных в проходе чемоданов. "Только вернись в свое тело, и посмотрим, кто кого удивит". ... В Лахту добрались уже под вечер. Чтобы не устраивать в доме бедлам и не насторожить Нежинскую, Виктора Ивановича вызвали в деревенский кабачок запиской. Войдя в темный зал, Виктор отыскал глазами брата и степенно направился к нему. - Здравствуй, Петр. Что это с тобой? - пожав протянутую руку, глава семьи Мироновых взглянул на синяки, живописно украшавшие подбородок Петра Ивановича. - Приветствую, Яков Платонович. Что за странности у вас творятся? Где дети? Почему мы не встречаемся в доме? Штольман опустил руку, на которую Миронов даже не посмотрел. "А чего я ожидал? Если мы с Аней уедем за границу, меня и проклясть могут..." - Присаживайтесь, Виктор Иванович. Коньяк? - Он мне понадобится? - Виктор, тут такое дело... - осторожно потрогав челюсть, Петр Миронов решил взять инициативу в свои руки. - Как там наша Аннет? Не волнуется? В полицию не ходила? Адвокат сел на предложенное место. Устроился поудобнее, опустошил рюмку, кашлянул. По столику к нему подкралось блюдечко с посыпанными сахаром дольками лимона. Не обратив внимания на сервис, Миронов закусил и с удивлением уставился на родственников. - Да-да, Виктор, и мы о том же. Не скучает Аннушка без детей? - Петр Иванович все-таки хорошо знал брата. Старший Миронов покрутил рюмку в руках. - Анна не скучает, и нам с Машей это очень странно. Что у вас произошло, Яков Платонович? Поругались? Так приложите усилия, чтобы помириться. Вы же взрослый человек, у вас дети, не мне вам советовать... А то взяли моду, поссорились - разбежались! - Минуту, - Яков отошел от столика и прошел в закуток, где подальше от любопытных глаз ждала Анна с малышами. - Анечка, он появился. Не беги, пожалуйста, - Штольман мягко остановил Анну, уже ринувшуюся к отцу. - Постарайся не говорить громко, все-таки мы близко от дома и нам не нужны лишние уши. Иди, я посижу с детьми. Заметно побледневшая Анна встала, оправила на себе старушечью кофту, стянула с головы чепец. Наклонившись к мужу, коротко поцеловала в щеку. - Ясь, он же мой папа... Он не будет кричать? - Твой отец очень выдержанный человек. Иди, милая, Петр Иванович тебе поможет. Дюк, сиди смирно! ... - Добрый вечер, Нина Аркадьевна, - Миронов встал и формально приложился к узкой ладони странно одетой женщины. Адвокат был сама вежливость, но брезгливое выражение уголков губ выдало его отношение к бывшей фрейлине её величества. С Марьей Тимофеевной они обсуждали причины долгого отсутствия Штольмана, причем Виктор придерживался варианта со ссорой и желанием Якова остыть вдалеке от жены, а матушка Анны настаивала на любовнице. Сейчас Миронов видел этому прямое подтверждение. Анна топталась на месте, не зная, как начать. Петр Иванович наполнил рюмку Виктора и замер над своей, поскольку алкоголь за последние сутки ему уже опротивел. - Ты не будешь? - Виктор скосил глаза на брата. Пустая рюмочка выскочила из-под руки младшего Миронова и вприпрыжку подскакала к локтю старшего. Рюмка с коньяком отползла к краю стола. Петр Иванович кхекнул. - Э... Очень образно... Ошеломленный адвокат зажмурился, а когда открыл глаза, рядом сидела Нежинская, взяв его за рукав. - Папенька, - осторожно произнесла женщина в старушечьей одежде. - Я - Анна. Ты помнишь, как снимал меня в шесть лет с того вишневого дерева? Я еще капризничала, лезла выше и кричала, что там и буду ночевать? А ты клялся, что выпорешь меня в назидание всем будущим поколениям, которые вырастут хулиганами почище твоего сорванца в юбке? О том эпизоде не мог знать никто, кроме Анны и самого Миронова, так как Марье Тимофеевне отходчивый папаша так ничего и не рассказал. И до ремня дело, разумеется, не дошло. Миронов вновь закрыл глаза. - Госпожа Нежи... Нижи... Что-то у меня в голове... жужжит. - Не жужжите, олухи! - заорал самодержец, вырвав из рук пробегавшего официанта поднос и звонко грохнув его об пол. - Девять склянок вам в рынду! Адвокат думает! Посетители кабачка вздрогнули и тут же вернулись к своим делам. - Не... Нина Ракадьевна... То есть, простите, Рина Акадьевна... - Виктор Иванович нахмурился и попытался наставить дрожащий указательный палец на собеседницу. - Раз-два-три-четыре-пять... - Анна перебрала пальцы в большой ладони отца так, как делала в детстве, и как только что играла с Дюком. - Папенька, это я, Анна. Не сомневайся. Знакомое прикосновение дочери добило адвоката. Он взглянул на Нежинскую, протянул руку к пустой рюмке. В ладонь ему услужливо прыгнул графинчик, и Виктор Иванович опустошил его, не задерживаясь на вдохи между глотками. - Во! Наш человек, ром вам в молоко! - восхитился император, отодвигая графин. Виктор Иванович утер губы тканевой салфеткой. Задумчиво, один за одним, съел все лимоны с блюдечка. Сморщился, а затем приоткрыл один глаз и обратил его взгляд на брата. - Петюня... Я сплю? Петр отрицательно покачал головой. Из дальнего угла выбралось главное оружие убеждения, которое Яков не успел схватить за штанишки. - Деда! - закричал Дюк, подбегая к столику. - Деда, я уже большой! Ведь правда? Анна подхватила сына на руки. - Солнышко, тсс, тише... Не приставай к дедушке. Ему надо подумать. - Мам, я же тихо! - Дюк перелез на колени к деду. - Деда, у меня велосипедик есть! Его мама с папой подарили! Хочешь, покатаю? А твой подарок где? Расплывшись в улыбке, Виктор Иванович расцеловал малыша в обе щечки и заговорщицки произнес: - Привет, Дмитрий... С днем рождения! Скажи, а где твоя мама? - Дюк, не вслух, - предостерегла Анна. Малыш потянулся к уху дедушки. - Тут? А там? Бяка? - старший Миронов пытался связать концы с концами, но пока что не выходило. Он вздохнул и погладил внука по голове. - Почти понял. Та мама не та, а эта та. - Фонтан красноречия, - буркнул император, обиженный тем, что на него не обращают внимания. - Вы уверены, что он адвокат, а не лесничий, мыло вам в ротик? Анна улыбнулась. - Папа, пойдем в уголок, там тебе Яков все расскажет. - Секундочку... - старший Миронов поманил к себе нетронутую рюмку с края стола. - Беру свои слова обратно, - хихикнул Павел Петрович. - Подданная, твой папенька весь в тебя. Что надо, понимает сразу! Кокетливо звякнув, рюмка подплыла ко рту Виктора Ивановича. Миронов одним махом выпил, огляделся. Лимончик с соседнего стола обсыпался сахаром и прыгнул адвокату в рот. - Петя, здесь всегда так хорошо обслуживают? Младший Миронов вздохнул и неопределенно покрутил рукой в воздухе. Его надежный, здравомыслящий и крепко стоящий на земле брат после нескольких рюмок был готов поверить во что угодно. ... Несмотря на бродивший в крови хмель, Виктор Иванович сообразил, что новость о подмене Анны не будет встречена Марьей Тимофеевной с той же легкостью, поэтому решено было не ставить её в известность. Маменька Анны была приглашена на позднюю прогулку, а затем - в гостиницу у Пьяной гавани, что располагалась неподалеку в Старой Деревне. Шурочка отправилась туда же с едой и одеждой для малышки. Зайцев наблюдал в доме, ожидая, пока мнимая хозяйка удалится в спальню на ночь. На лужайке у собственного дома Яков крепче взял сына за руку. - Аня, - он притянул жену свободной рукой, обнял и поцеловал в щеку. - Ты готова? Помнишь, что я сказал? Анна поежилась. Несмотря на то, что она сама предложила эту идею, ей стало не по себе. Тошнота подступила к горлу, живот потянуло. - Яков, может, не стоит? Вдруг Нина проснется и начнет кричать? И еще я боюсь, что... - Чего, милая? - Не знаю... Вдруг я себе потом не понравлюсь... - Анна не могла до конца сформулировать мысль. Это было похоже на отвращение к чужому и поношенному нижнему белью. Её тело носила какая-то другая, неприятная ей женщина. Она мылась. Спала в их супружеской постели. По-хозяйски прикасалась к её мужу и детям. Штольман не вполне понял, о чем говорит Анна, но не стал уточнять. - Анечка, ты нужна мне любая. Если хочешь, я сейчас войду в дом, соберу нужные вещи и уедем отсюда навсегда. - Нет, глупости. Я готова. Анна помассировала живот круговыми движениями. Постучала пальчиками о стенку живота, глубоко подышала. - Не спишь, рыженький? Ты хороший малыш. Удачи тебе с родной мамой... Входная дверь двухэтажного особнячка приоткрылась, в проеме появился Зайцев и помахал зажженной свечой. Штольманы направились к дому. ... Яков бесшумно прошел к спальне, приоткрыл дверь, петли которой еще час назад были смазаны Зайцевым. Непогасшая еще свеча теплилась на тумбочке и постель была освещена. На подушке раскинулись каштановые волны длинных волос, грудь женщины на постели размеренно подымалась и опускалась. Нина Аркадьевна крепко спала. Штольман отступил в гостиную и прошептал: - Можно начинать. Не удержавшись, Анна на цыпочках подошла к двери и из-за порога взглянула на себя саму, а затем вернулась к Дюку. - Солнышко, позовешь меня сразу после того, как я упаду. Хорошо? - Я помню, мам, - малыш был необычайно серьезен. Анна вызвала дух Нежинской, и когда он проявился в воздухе, обернулась к мужу. В глазах ее была растерянность. - Она здесь? Получив дрожащий кивок, Штольман подвел Анну к дивану. Медлить было нельзя. - Анечка, закрой глаза. Я люблю тебя. Прости. После короткого и хлесткого удара в подбородок женщина стала оседать на пол. Подхватив тело, Яков затащил его на диван и взглянул на сына. - Скорей беги в спальню! Ни Анна, ни Дюк, ни тем более Яков не слышали, как обеспокоенный неожиданной и страшной тишиной в теле мамы, крохотный человечек в животе Нины дернулся. "Мама... Мама..." Дух Нежинской взлетел над своим телом и поморщился. - Сплю я, что ли? Почему я в этом тряпье - в жизни такого не одену, фу... Расслышав еле слышный зов, дух замер. "Мама..." Малыш размером чуть больше горошины не произносил ничего этого вслух, да и не мог он, разумеется. Но дух Нины слышал его отчетливо. "Нет никого. Мама... Пожалуйста! Я хочу маму!" Подплыв к телу Нежинской, дух прикоснулся бесплотными пальцами к животу, откуда шел этот зов. "Пожалуйста!" - Ребенок? Мой ребенок? - смутное облако приникло к своему телу. "Никто меня не слышит. Мамы нет. Я без нее не смогу..." Дух растерянно заморгал. "Никому я не нужен. Ну и ладно..." - крохотный человек не умел думать о самоубийстве. Он мог просто перестать жить. ... В спальне Штольман глядел на свою любимую и не мог оторвать глаз. Затылок не ломило, отторжения не было. Хотелось немедленно откинуть одеяло, содрать длинную ночную рубашку и погрузиться в эти волосы, груди, войти в... - Ма-ам? - тихонько позвал Дюк, и Яков очнулся. Жена не просыпалась. Яков присел на кровать, поставил сына рядом и легко дотронулся до щеки Анны. Вздохнув, она повернулась на бок. - Анечка, - произнес Штольман ласково, положив руку на её крутое бедро. "Неужели не получилось? Милая моя, ты здесь?" Дюк погладил маму по плечу. Анна чмокнула губами во сне и поудобнее подоткнула подушку. - Нина Аркадьевна, - громко сказал Яков, - вы опаздываете на прием у её Величества. Широко распахнув глаза, Анна встретила напряженный, даже сердитый взгляд мужа. Она откинула одеяло, привстала на постели. Взглянула на свои руки. Голова работала ясно, будто и не меняла владелицу, и Анна, жеманно сложив губки, потянулась за подушкой. - Милый Якоб... Штольман отдернул руку, будто обжегшись. Дюк отодвинулся. - Если ты еще раз... - вскочив на матраце, Анна опустила подушку на голову опешившего Штольмана, - назовешь меня Ниной Аркадьевной, я на тебя... императору пожалуюсь! Вот! Хохоча, Яков схватил жену в охапку, повалил ее на постель и стал целовать в пухлые со сна губы. - Милая моя... Счастье мое... Дюк, иди сюда, вместе будем маму целовать...