Верность

Ангел-хранитель Анны Викторовны Ах сидел на облаке, застывшим над домом Штольманов, и перебирал разрешенные высшим законом причины для вмешательства. «Соблазняет дарами мирскими? Искус, подсказывать нельзя. Обманывает? Нельзя. Шантажирует? Сама должна выбрать…» Заслышав готовность Анны пожертвовать собственной душой, Ах провалился сквозь воздух, едва не потеряв крылья. «Стой, подопечная! Ты что!!!» В тот же миг на незанавешенном окне гостиной появилась яркая, будто неоновая надпись: «ЗОВИ ЕГО». … Прочитав сияющий призыв, Анна вздрогнула и смежила веки, а когда открыла, надписи уже не было. Вдруг ей показалось, что широкая ладонь в ее руке чуть сжалась. Анна склонилась над мужем. - Яков! Яков, очнись! Пожалуйста! «Боже, помоги мне... Яков… Дух Якова, вернись! Вернись ко мне, прошу!» Нежинская выбралась из угла гостиной и дрожащим голосом спросила: - Анна Викторовна, Яков же не умер? Не отвечая, Анна смотрела куда-то вглубь себя. Ладонь мужа была неподвижна, а дух Штольмана не отзывался, как бы отчаянно Анна его не звала. - Может, доктора позвать? – подойдя к распростертому на полу телу, Нина опустилась на колени и протянула руку. «Я не желала тебе зла, Якоб. Я просто хотела быть с тобой. Разве это плохо?» - Уйдите! - взгляд Анны хлестнул Нежинскую, будто плетью. Убедившись, что Штольман жив, Нина распрямилась с независимым видом. «Нам ведь совсем чуть-чуть осталось подождать, и ты снова пришел бы ко мне… И как только она смогла вернуться?» - Разумеется, я не могу здесь более оставаться. Когда Яков очнется, передайте, что я желаю ему крепкого здоровья. «Убийство мужа? Это что, Смоляков преставился? Радость-то какая… А почему Якоб обвинил меня, неужто…» - теперь все мысли Нины, оправившейся от визита Тени, были заняты собственной безопасностью. Павел Первый, оставив супругу на чердаке квохтать над крохотным приведенышем, вернулся в гостиную и очень удивился произошедшим там переменам. - Темно… Один спит, другая в слезах… Только на минуту отлучился… - Подданная, ты что? Анна ничего не ответила, и император хмыкнул. - Ну как знаешь. Не рыдай долго, а то муженек рассердится. Заинтересовавшись странным поведением хрупкой женщины, которая, не замечая призрака, быстро шла к выходу, Павел Петрович поплыл чуть сзади. - О! Это же дамочка, уморившая ребенка! Дорогуша, может, чаю со мной выпьешь? Самодержец позвенел расставленными на столе чашками. - Эй, горе-мамаша! Куда намылилась? Нежинская вышла в холл и повертелась перед едва различимым отражением в зеркале. «Наверняка толстая стала… Ладно, потом разберусь, сейчас бежать надо. Деньги нужны. Заехать в особняк на Садовой? И почему вы, госпожа Штольман, за меня в тюрьму не отправились, не понимаю...» - Тюк-тюк! Кто в домике живет? – император подобрался ближе и уронил большой фарфоровый молочник. Фарфор разлетелся на мелкие куски. Нина упала на пол, громко стукнувшись головой о паркет. - Во! – самодержец подплыл ближе и удовлетворенно оглядел Нежинскую. - Уснула, рыбка золотая, пузырь тебе в жабры. Вот и славненько. Куда бы тебя запихать… … Не успевший еще заснуть Дюк встрепенулся в своей кроватке. - Павлик? Давай поиграем! Павел Петрович кувырнулся, взвихрил мальчишечьи штаны и рубашонки и набросил на голову Дюка самые темные. - Эт-та мы завсегда! Давай, герцог Штольман, одевайся без нянек, большой уже. - Будем кого-то спасать? - Не. Наоборот, - хихикнул император. - Разбуди вашего охранника, пусть найдет пролетку, а еще лучше - закрытый экипаж. Нужно одну очень плохую тетю сдать обратно. - Мама сказала, что если баловаться, надо ее спросить! – одевшись, Дюк запихал шнурки ботиночек в носки, достал свой игрушечный пистолет и ринулся к лестнице. - Табарна-ак… Догнав малыша в холле, Павел поднял его в воздух и повернул к людской. - Некогда, граф, клянусь своей табакеркой, да и мама твоя другим занята. Это срочно-срочно-срочно! … - Ясь! – уже кричала Анна, изо всех сил толкая мужа в грудь. - Яков, очнись! Услышь меня! Где ты? Надежда в ней вновь сменилась отчаянием. - Он же сказал, заперт за семью замками… Ясь, где же ты? Как тебя найти? На стекле загорелась надпись: «ВЕРА». - Вера? Во что? Во что мне надо верить? Ему же больно! - Анна зарыдала, осознав, где сейчас находится дух Штольмана. «ВЕРОЧКА», - поправились буквы. Анна вскочила с пола и прикусила костяшки пальцев. - Верочка. Зайка моя, ты же всегда знаешь, где папа… Она заметалась по гостиной, но запнулась, упала на диван и лихорадочно забормотала: - Одеться. Ехать в отель. А Якова здесь оставить? Нет, глупости, Верочка же не говорит еще. Ой, ягодка моя… ты же сейчас спишь… «Можно ли вызвать тебя, доченька, ты же такая маленькая? Я не хочу выбирать между тобой и Ясем…» «НЕ БОЙСЯ», - мигнуло на окне. - Дух моей Веры, приди, - прошептала Анна, и тотчас же на ее руках оказалась сонная малышка, одетая в длинную рубашечку. Верочка открыла глаза и улыбнулась. - Мама! Она замолчала, будто пытаясь что-то понять, а затем скривила ротик и отчаянно заревела. - Ягодка, ты что плачешь? – Анна утерла собственные слезы. - Па-па-па! Больно! Там! - Где там, ягодка? – Анна прижала дочку к себе, но руки прошли сквозь призрачное тельце и хлопнули о грудь. «Мне надо туда… Но как?» - оглядев гостиную, Анна взяла со стола красивый и тяжелый камень, который Штольман иногда использовал как пресс-папье. Вернулась к дивану. Занесла камень над виском. На стекле заполыхало: «НЕЛЬЗЯ!» Она заколебалась. «Яков сказал, это трудно, можно не угадать. Значит, надо сразу сильно. А дети?» Влетевший в гостиную император вырвал булыжник из ее руки и исчез в холле, откуда затем послышался глухой удар и бормотание: - Вот же, гранит тебе в памятник, неугомонная какая… У Анны не было времени отвлекаться на шалости призрака. «Самоубийство тоже грех. А как по-другому? И спросить некого…» Она моргнула, увидев ответ: «ТВОЙ ДУХ СИЛЕН». Анна завороженно смотрела, как буквы на окне переливаются всеми цветами радуги, и внезапно ее осенило. Подбежав к мужу, она приникла к его груди, поцеловала в прохладные губы. - Ясь, я скоро. Потерпи, пожалуйста, у меня получится. Затем она постаралась сосредоточиться. «Мне не нужна ничья помощь. Я могу это сделать…» Но выйти из тела не получалось. Мешал шум в холле, мешало собственное тяжелое дыхание. Даже собственные мысли мешали. - Мама, пойдем! Папе плохо! - по щечкам малышки катились бесплотные слезы. Анна закрыла глаза и попробовала еще раз. «Вот здесь болело. Это значит, что…», - она положила ладони на солнечное сплетение. «Я - не только тело. Я могу быть там, где захочу. Я – свободна». Наконец Анна смогла отрешиться от реальности, и тут же что-то изменилось в ее ощущениях. Преграды исчезли. Границы тела растворились. «Шагнуть вперед... Так страшно. Еще… Еще чуть-чуть…» Тело Анны безвольно откинулось на спинку дивана, а сама она оказалась в тусклом тумане, в котором не было видно ни зги. Лишь рядом были слышны отчетливые удары сердца. «Это же я… А себя не вижу почему-то. Ой, а где же Верочка?» - Верочка, - тихо позвал дух Анны. Дочка пискнула совсем близко и потянулась к маминой руке маленькой призрачной ладошкой. - Папа там. … Выйдя из номера на требовательный стук в дверь, Петр Миронов приоткрыл рот от удивления. - Привет, внучек. На этот раз ты хоть не один убежал. Проходите, Василий Иванович, - он впустил Дюка и Зайцева в большую гостиную. - Дмитрий! А где Аннушка или Яков Платонович? Почему ты не с ними, да еще и так поздно? - Виктор Миронов изумился не меньше. Малыш подошел к дедушке Пете и взволнованно зашептал что-то ему на ухо. - Да? – выглянув из окна номера на улицу, Петр Иванович узрел под фонарем экипаж и нервничающую лошадку. - Убежать хотела? И как ты сообразил? Пошептавшись еще, Петр расплылся в улыбке, потрепал внука по вихрам. - Мой смелый полицейский, ты, оказывается, с наставником! Виктор! Немного оправившийся от изрядной дозы спиртного, старший Миронов вопросительно уставился на брата. - Виктор, я пошел, Дюк будет со мной. Не хмурься, без него нельзя. Нам предлагают незамедлительно наказать обидчицу Аннет. - Легитимно? - адвокат был готов и к самоуправству. За прошедший вечер он, многое узнав о приключениях своей Аннушки, проникся к бывшей фрейлине отнюдь не добрыми чувствами. Вылезающий сквозь форточку агент Романов фыркнул. - Анонимно! Быстрее думай, папаша, а то я ей всю челюсть отобью. Уж очень часто просыпается, печать ей в приговорчик. Петр пожал плечами. Он не сомневался, что при наличии двух хулиганов операция не сможет оставаться в рамках закона, но ему было все равно. Нежинская заслуживала мести. - Тогда я с вами, - Виктор Иванович осторожно проверил спальни, в которых почивали его жена и внучка с няней Шурой. - Кто вас из полиции будет вытаскивать, если что?