Верность

Штольман очнулся на полу в гостиной. В мыслях царил хаос, в чувствах – сумятица, спина и затылок ныли так, будто по ним били лопатой. Яков недоуменно приподнялся и протер лицо. «Дрался я, что ли? Здесь, дома? С кем? Аня!» - увидев лежавшую на диване жену, он вспомнил визит меняющего личины существа и его угрозы. «Надеюсь, это чудовище исчезло навсегда. Ох, дьявол, и Нежинская вместе с ним. Хотя туда ей и дорога». Он подошел к Анне и понял, что она крепко спит. Дыхание её было ровным и спокойным, и Яков, стараясь не потревожить сладкий сон, осторожно перенес жену в спальню. Глядя на её нежное, мягкое лицо, он обратил внимание на едва заметную горькую складку у губ, которой раньше не было. «Отдыхай, счастье мое, столько тревог выпало на твою долю…» - бережно поцеловав Анну в висок, Штольман вышел из спальни и прошелся по пустому дому. На двери детской висели записки от Зайцева: «Дмитрий попросил отвезти его в отель к Мироновым». «Сдал с рук на руки, вернулся, утром все расскажу». Яков вздохнул. Его неугомонный сын и часа не смог провести без того, чтобы не придумать что-то новое. «Ладно, утром всех соберу, пусть уж там досыпает». Через холл раскатал свою дорожку лунный свет. Штольман остановился у окна, взглянул на последние осенние цветы, за которыми так тщательно ухаживала Шурочка, и улыбнулся пришедшей в голову мысли. «Посторонних нет. Родственников нет. Дети – и те с бабушкой…» Он шагнул за порог дома, поеживаясь от ночной прохлады. ... Умывшись и приготовив все, что задумал, Штольман вышел из ванной комнаты, которую он давно уже собирался перенести ближе к спальне, и вернулся к жене. За время его отсутствия Анна успела разметаться на постели, и сейчас ей снилось что-то тревожное – веки ее подрагивали, губы шевелились. Яков присел рядом и погладил жену по плечу. - Ясь, пожалуйста… Скажи это… Скажи! - требовала она сквозь сон, и кулачки ее сжимались. Вдруг Анна резко повернулась на постели, спихнула одеяло, рванула на груди пеньюар. - Грязно! - почти выкрикнув это, Анна открыла глаза и села. - Милая, все в порядке, - потянулся он обнять жену за плечи. Тяжело дыша, Анна недоверчиво уставилась на мужа. Последний кошмар все не отпускал её, цепляясь острыми коготками за кожу, и Анна сморгнула. - Яков... Ты вернулся... - Конечно, Анечка, - Штольман не понял фразы, но видел, что Анна еще переживает свой сон. - Не о чем беспокоиться, счастье мое, мы дома. Анна огляделась по сторонам - это был их дом. Их спальня. Она лежала в собственной постели. Кошмары с багровым туманом стали отступать. «Значит, у меня получилось! Ничего не помню, сплошная муть в голове, но Яков жив и здоров. А это главное...» Но что-то было не так. Анна протянула руку, чтобы дотронуться до мужа, и кружевной воротник любимого пеньюара коснулся её щеки. Вдохнув еле слышный, удушающе-сладкий запах, Анна вспомнила - давным-давно тетя Липа подарила ей "ужасно дорогие", как она выразилась, духи, к аромату которых Анна сразу же прониклась ненавистью. Не желая откровенно обижать родственницу, Анна оставила флакон на полочке в ванной и забыла про него. «Нежинская! Разумеется, они ей понравились!» - вцепившись в ворот, Анна дернула ткань. Пуговки посыпались на пол. - Что случилось? Анна соскочила с постели, содрала с себя пеньюар, бросила на пол. Оставшись в одной сорочке, она оглядела себя и едва не расплакалась. - Она все испачкала! Я грязная! Штольман обнял ее и успокаивающе пробормотал: - Анечка, ну какая ты грязная? Нина наверняка замордовала тут всех своими водными процедурами… - он едва не хлопнул себя по губам, видя, как сжалась Анна при упоминании этого имени. - Пусти, - засердилась Анна, отталкивая его руки. - Я не могу так. Мне надо сначала… смыть ее с себя. Пусти, Яков! Он вздохнул. - Хорошо. Только не беги сейчас, подожди здесь. Я приготовлю тебе ванну. Ощущая босыми ногами прохладу навощенного пола, Анна отвернулась к кровати и стукнула кулаком в подушку. ... Через несколько минут Штольман вернулся. Вся постель была распотрошена, наволочки и простыни сняты. Сама Анна стояла у раскрытой дверцы шкафа, придирчиво принюхиваясь к каждому предмету одежды, а на полу росла кучка забракованного ею белья. - Все выкину! Все! - с отвращением бормотала она, отбрасывая белую блузку. - Мебель сменить? - улыбнулся Штольман, заметив залитую свечным воском тумбочку. С сердитым фырканьем Анна захлопнула дверцу и босиком выбежала из спальни. Добежав до ванной комнаты, она замерла на пороге. Сделала шаг назад, уперлась спиной в шедшего следом мужа. - Яков… Что это? Он пощекотал ее затылок губами. - Ванная. Штольман отнюдь не был декоратором, поэтому свечи были расставлены не красиво, а безопасно. Пушистые полотенца были брошены прямо на пол, образуя мягкую дорожку. От глубокой фарфоровой ванны подымался пар, а воды даже не было видно – головки астр, георгинов и каких-то красных ромашек, название которых Анна забыла, создали на поверхности переливающийся всеми красками осени восхитительный узор. Она тронула махровый ковер, качнувшийся под ее ладонью. - Когда ты успел? Анна взглянула на мужа. Нежная улыбка на его лице растопила навеянный сном страх и раздражение от бесцеремонности Нежинской. - Ясь… Так красиво… - Это ты красивая. Извини, милая, я немного разорил наши клумбы, - он протянул руку к ее волосам и вставил мелкий цветочек в прядь. Анна вздохнула. В затуманенном паром зеркале ничего не было видно. «И хорошо, а то мне кажется, что там Нежинская...» Она чуть отодвинулась. Приподняла подол длинной ночной рубашки. Спустила панталоны, отбросив шелк босой ногой. Скрестила руки, ухватила ткань пальцами, потянула через голову. Яков вдохнул и забыл выдохнуть. Он так давно не видел Анну обнаженной, что сейчас замер, жадно глядя на открывающийся вид. Белое кружево упало на полотенца. Заголившись, Анна пробормотала: - Пожалуйста, не трогай меня пока. Я хочу к тебе чистой... Непонятный звук за спиной удивил Анну, и она обернулась. Штольман стоял у двери, потирая рукой затылок - чтобы не схватить жену в объятия, он сделал неловкий шаг назад и ударился о закрытую дверь. Глаза его сверкали, грудь неровно вздымалась. - Я быстро, - Анна поставила одно колено на бортик ванны, изогнулась, чтобы опереться о стенку. Что-то прохрипев, Яков откашлялся. - Не надо быстро, милая. Взгляд его будто приклеился к роскошным бедрам жены. - Ты очень красивая. Пожалуйста, постой так еще немного. Не послушавшись, Анна ступила одной ногой в воду и покачнулась. - Ой! - она вытянула руку для равновесия и схватилась за поданную широкую ладонь. - Я нечаянно... - Держу тебя. Опираясь о руку мужа, постанывая от удовольствия, Анна медленно опускалась в ванну, и бедра ее, белый живот и плечи постепенно скрывались под ковром из цветочных головок. Штольман зачем-то обтер ладонь о брюки. - Не горячо? Анна с наслаждением растянулась в горячей воде. Приподняла стопы, пошевелила пальчиками. Выгнулась так, что намокшие венчики астр обласкали груди и соскользнули, заключив их в бело-розовые ожерелья. Покачав головой, Анна тихо прошептала: - Нет... Укрытая цветочной пеной, она огладила себя ладонями везде, где только смогла, смывая запах противных духов и Нежинской. Запрокидывая голову, прополоскала волосы, распутывая их пальцами. Яков смотрел, не отрываясь. Лицо Анны раскраснелось, расслабилось, горькая складка ушла. Внезапно Штольману стало душно, и он расстегнул верхние пуговицы на рубашке. В ладонь Анны попал вихрастый темно-красный цветочек. Она поднесла его к лицу, вдохнула пряный аромат. - Бархатец... Она провела мягкой щеточкой по шее. Сглотнув, Яков протянул руку. - Позволь мне. Бережно, почти не касаясь, он обвел лепестками тонкие косточки ключиц, прошелся по плечам. Обмакнул ладонь в кипенные венчики у грудей. Анна вновь выгнулась, подставляя белые полушария под ласковые пальцы. - Подними бедра, - потребовал он хрипло. Горячая вода и горящий взгляд мужа сделали свое дело. Анна почувствовала себя чистой. Взметнув волны цветов, она одним неуловимым движением перевернулась в ванной, встала на фарфоровое дно коленями, оперлась костяшками пальцев. У Штольмана вновь пресеклось дыхание. Мокрые лепестки на полных розовых ягодицах, тонкая талия. Касающиеся цветов груди. Длинные волосы, плавающие в воде, будто водоросли вокруг русалки. Он молниеносно избавился от рубашки, рванул пуговицы на поясе брюк, но Анна нетерпеливо плеснула бедрами, и он замер. - Ясь, потри спину, пожалуйста... «Спину. Потереть. Это надо руку поднести и... Руку, Штольман...» - он уже взмок так, будто сам купался в этой горячей воде, а конца его пытке видно не было. Зачерпнув в ладонь красно-желтые лепестки, он провел ими по розовой коже. Анна изогнулась под его движением, расставила колени шире, раскрыла бедра. Яков сжал кулак, из которого закапала вода. - Вот здесь еще, - хихикая про себя, Анна выпятила попку. «Здесь», - мысли длиннее Штольману уже не удавались. Поймав пушистый венчик, Яков провел им меж бедер Анны, и она тихонько вскрикнула. Он огладил длинными пальцами нежную кожу там, где расходились ее бедра. Пощекотал цветком по темным волосам. Нажал сильнее. Бедра ее внезапно сжались вокруг его руки, вода выплеснулась на пол. Анна ахнула и закачалась на его пальцах. - Я-а-сь, - постанывала она, пока Яков смотрел на влажные бедра своей любимой, и пот его смешивался с цветочной водой. ... - Ясь... - она встала на коленях. - Да, - он распрямился, подал ей руку. Анна встала во весь рост. Взглянула в глаза мужа, ставшие угольно-серыми, и его тяжелый взор вновь зажег огонь в ее чреве, будто она и не побывала на небесах минуту назад. - Сс... спа... Штольман нашел в себе силы улыбнуться. - Всегда пожалуйста. Подать тебе полотенце? Анна кивнула. Он помог ей перешагнуть высокий бортик, накинул полотенце, промокнул стекающие капли осторожными движениями. Прижал её к груди - влажную, распаренную. Сладкую. Лизнул чистейшую кожу на скуле. - Не пахнет ничем? - Анна все еще сомневалась. - Дай-ка проверю... Губы ее он осязал так долго, что Анна забыла, о чем спрашивала. От губ он перешел к ушку. Шее. Ключицам. Взяв в ладони полные груди, он обвел языком торчащие соски, отфыркиваясь от попадавших в рот лепестков. Анна держалась за широкие, скользкие его плечи, и бедра ее подергивались. Он крепко ухватил ее за талию, опустился на колени. Ощутил чистый, незамутненный запах ее желания. Поднял голову, и Анна задохнулась - такое обожание было в его взгляде. Такая жажда. Он еле заметно улыбнулся. - Пахнет. - Ч-чем? - прошептала она. - Тобой, моя любовь. До спальни они не дошли.