Waiting - сборник

На её ладонях порезы, грязь и застывший воск церковных свечей. Возможно, мне бы не стоило придавать этому такого большего значение – бессмысленно и глупо, но почему – то это цепляет меня сильнее, чем хотелось бы. Когда мне впервые удается рассмотреть её ладони, то я невольно кривлюсь, завидев черно-серые пятна на запястьях девчонки, и стараюсь устыдить её, бросая какие – то понятия об простой гигиене. Она шипит, как разгневанная кошка, говорит, что меня это ни каким боком не касается и торопливо прячет маленькие ладошки под широкие полы плаща. Она уходит вперед, старательно игнорируя мой смех позади себя. Спустя время, когда я вновь бросаю взгляд на её руки, то вижу лишь чистую кожу… И бледные линии царапин на худых длинных пальцах. Тогда, не сдержав языка за зубами, я, советуя ей, впредь быть осторожной со своими клинками. Я поражаюсь самой себя, точнее своему тону, когда говорю это. Меня поражает нежность, вперемешку с какой – то неясной горечью, которая возникает в моем голосе, на месте привычного высокомерия. Девчонка это тоже замечает… И тихо благодарит меня, за столь странную заботу. Именно тогда, я впервые улыбаюсь ей легкой, но настоящей улыбкой, за которую позже я буду себя корить и искренне не понимать свое поведение. А затем, я вижу этот самый белый налет от свечек на её руках. Мейв лежит на моих коленях, тихо захлебываясь рваными вздохами и почти что, истерично зажимая здоровой ладонью прореху в боку, пока я думаю, как дотащить её до базы, прежде чем она истечет кровью. Я грубо прошу, нет, приказываю ей, обхватить себя за шею, что бы девчонка ни свалилась по пути и торопливо поднимаюсь на ноги. Широко шагая по затоптанному песку, от которого ломаются каблуки моей обуви и окончательно портится настроение, я успеваю проклясть и неслаженность команды, которая бродит черт знает где, и саму Мейв с её извечной горячностью с которой она, иногда, лезет в самую гущу сражения, явно не задумываясь о собственной шкуре. Воровка на моих плечах слабо смеется, говорит, что у неё есть еще девять жизней, а затем заходится надрывным кашлем, пачкая мое платье своей низшей кровью. Я с силой дергаю её за пальцы, вынуждая девчонку склониться чуть в сторону и именно в тот момент, когда она начинает обзывать меня всеми известными словами, я и замечаю белые следы. В первые секунды, у меня возникает стойкое ощущение брезгливости и недовольства, а в голове гуляет мысль просто скинуть её куда-нибудь в кусты. Неизвестно какой дрянью она могла болеть или во что могла залезть, пока убегала от вражеского танка и выяснять это мне совсем не хотелось. Она могла заразить меня этим! Возможно, я бы так и сделала, и мне бы даже не было совестно за это, но на счастье самой Мейв, нас находят прежде, чем я успеваю воплотить свой план в жизнь. Фернандо, вылетевший мне навстречу, легко перехватывает мою ношу на свои руки и поспешно двигается в сторону низкого навеса каменного замка, явно торопясь доставить раненную к целителям. Я не знаю, что заставляло его перепрыгивать по несколько ступенек за раз: боязнь не успеть или мой недовольный крик по – поводу его медлительности. Тем же вечером, когда раны будут залечены, а боязнь за жизнь Мейв отступит, она ускользнет из лазарета, сбежит, негромко стуча подошвами ботинок по высоким крышам. Мое извечное желание лезть в чужие дела без разрешения, практически насильно заставило меня последовать вслед за ней, тратя собственное время и силы на это. Я слишком сильно хотела узнать её секреты и тайны, раз пошла на такое. «Чем больше ты знаешь о человеке, тем проще тебе его контролировать» – излюбленные слова моей мамочки. - И все же, зачем она сюда пришла?... Под ногами скрипят доски, пока я пробираюсь по крыше старой часовни, в которой только что скрылась знакомая темная фигура. Настороженно выбирая, какая из балок под ногами самая крепкая, на какую можно ступить без боязни навернуться с довольно большой высоты, я быстро передвигаюсь вглубь здания. Когда я добираюсь до крутой лестнице, ведущей на нижние этажи, по пробитой крыше начинают барабанить первые дождевые капли. - Чудесно… Я не успеваю излить на свет поток своего недовольства, когда до моего слуха доносится тихий, едва слышный голос. Это точно был голос Мейв! - …и громкий голос Старшего Короля стал, голосом совести для этих людей. Никто не осмелился ему перечить. Старший Король – стал Королём Закона, который должен был соблюдать человек ради собственного блага и благополучия. У людей Закона чистая алая кровь… Я удивленно начинаю спускаться вниз. Может быть, мне просто показалось и просто послышалось? Ведь не могла эта мелкая воровка… - …голос второго Короля был чуть тише, но не слабее первого. Его голос стал голосом совести для всех ныне живущих народов, и потому его прозвали Королем Правды. У людей Правды тёмная и холодная кровь, точно истина, что они несут, на своих устах… …читать молитвы королям… Девчонка легко разворачивается в мою сторону, стоило мне оступиться и едва ли не слететь с последних ступенек. На её лице нет ни следа удивление, когда она все же замечает меня – лишь какое – то непривычное спокойствие. - …голос Младшего Короля был совсем тихим и едва слышным. Этот голос шептал и манил за собой в чертоги тьмы самых отчаянных и потерянных. Младший Король – стал Королем Покоя. У людей Покоя… Черная кровь… И горящие сердца… Мой взгляд цепляется за свечу в одной её руке и за молитвенник в другой. Как только я не заметила их с самого начала? - Молитвы… Так значит… Это был всего лишь воск? – девчонка вопросительно смотрит в мои глаза, словно не понимая, о чем я говорю, но несмотря на это, она почти сразу же кивает. - Зачем ты пришла сюда, принцесска? Или так, мимо гуляла? Ко мне возвращается мое привычное недовольство и хладнокровие. Эта девчонка не смеет задавать мне свои грязные вопросы. - А ты? Зачем ты здесь, воровка? Она отворачивается и легким взмахом зажатой в руках книжки, тушит несколько горящих свечей, в том числе и ту, что она держала. Часовня погружается в непроглядную темноту. У меня перехватывает дыхание, стоило только уловить чужие шаги где – то рядом, а когда прямо перед носом возникает пара, горящих синевой, глаз, то оно и вовсе пропадает. - Люди всегда были слишком жадными и дикими. Короля Правды отравили небесным ядом его собственные слуги. Королю Покоя отрубили голову, мечем великого Андамара за «клевету», которую он говорил о других правителях. Человек убил детей богов, коими были короли! Когда же люди восстали против Короля Закона, он наслал на их землю мор и голод, который убил неверных и слабых. Он очистил землю от той скверны, которая грозила смертью ему самому, но не от той, что хотела его покорить. Старые люди Правды и Покоя, прокляли Старшего Короля. Они дарили ему душу, сделав его смертным, как и они. Как бы смешно это не звучало, но люди не хотели, что бы их правитель был могущественней их. Они просто побоялись убивать его сразу! Боялись гнева самого Создателя на свои головы! Хах! Её лицо на мгновение освещается вспышкой молнии. На её лице злобный оскал. - Старший Король стал управлять этими землями. Он поступил мудро, не став мстить проклявшим его людям, предпочитая, смирится. Получив душу, он получил настоящие осознание, которого не было пока он был дитём бога… Спустя ровно сто лет правления, он умер собственной смертью и на престол взошел его сын Вегран Первый. Затем был Ульфрик, Цутмир, Вегран Второй… У всех у них рождались сыновья, как один похожие друг на друга. Но вот пришло время, когда у одного из королей родилась дочь. Прекрасная дочь, предок некогда великого Старшего Короля… Её голос обрывается, а до меня, наконец, доходит смысл сказанного. Я гордо вскидываю голову. - Все предшественник умирали от рук предателей, которые они умудрялись подпускать к себе слишком близко. Это вторая часть проклятья. «Погибать от рук второго самого близкого тебе человека» – кажется, так написано в молитвеннике. Даже сквозь темноту мне удается заметить сверкающие дорожки слез на её щеках. Девчонка срывается с места, и мне едва ли хватает сил, чтобы удержать её на месте, и не дать ей скрыться. - Я обещаю тебе, что не позволю этому случиться. Больше никто не посмеет окрасить трон царской кровью… - и после недолгого молчания, заканчиваю, - …человек Закона. На её ладонях грязь, царапины и воск церковных свечей, который все никак не может застынуть.