18. Происшествие
4 августа 2017 г. в 22:33
Последующая неделя была наполнена неловкостью.
Хоть мы и встречались каждый день, я боялся сделать что-нибудь не так, да и Снейп, похоже, тоже не знал, как себя вести. Статус парочки очень мало повлиял на наши взаимоотношения, из-за чего я одновременно был и рад, и огорчён.
Да, конечно, Снейп запретил прыгать к нему в постель, но хоть прикосновения-то были разрешены или нет? Мог ли я поделиться с ним своими мыслями, рассказать, что чувствую? Как его называть? Мистер Снейп уже казалось слишком официальным, Северус… Как бы хотелось, чтобы он разрешил звать себя по имени. Такому притягательному и музыкальному. Но я не позволял себе этого даже мысленно, а то забудусь как-нибудь, назову и в лоб получу, потому что не позволено.
Тысяча и один вопрос вертелись в голове, но я боялся спросить, боялся сделать первый шаг, а Снейп жил как ни в чём не бывало. Спокойно встречал по вечерам, слегка улыбаясь моему глупому выражению лица (я до сих пор не мог поверить, что меня охотно принимают в гостях, что уж говорить об остальном), кормил, а после мы располагались в гостиной. Но и тут Снейп умудрялся соблюдать дистанцию. Например, садился на кресло, хотя мог с удобствами расположиться и на диване, рядом со мной.
Это обескураживало. Зачем тогда было говорить, что попробует, если и шагов-то никаких не предпринимает. И, как бы ни было мне страшно, неловко и волнительно, я всё-таки решил взять всё в свои руки. В прямом смысле этого слова. Я давал Снейпу неделю, чтобы начать действовать. Что ж. Теперь моя очередь.
Началось с прикосновений.
Я стал чаще притрагиваться к Снейпу: чтобы привлечь внимание, показать что-нибудь интересное, поправить одежду или убрать локон, мешающий читать. Постепенно таких невинных прикосновений становилось всё больше и больше. Если вначале профессор замирал, чувствуя мои пальцы на своей коже, как-то весь напрягался, то вскоре перестал обращать внимание, а потом и вовсе стал отвечать тем же. Это была маленькая, но победа.
Первый раз, когда я почувствовал его пальцы на воротнике рубашки, сбившемся из-за шарфа, сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и мне стоило огромных усилий выглядеть обычно. Словно всё так и должно быть, а то спугну ещё, и все старания пойдут насмарку.
Следующим шагом я научил профессора обниматься при встрече и на прощание. Правда, в людных, общественных местах он такое не поощрял, но вот дома, когда отошёл от первоначального шока. О-о-о-о, оказалось, Снейп всё-таки любил телесный контакт, потому что так крепко и уверенно меня ещё никто не прижимал к себе. Иногда я даже думал, что рёбра не выдержат… ну и что, я был бы не в обиде.
Каждый раз, обдумывая новый шаг и строя коварные планы по завоеванию мужчины своей мечты, я чувствовал себя почему-то укротителем дикого, не приручённого ещё никем зверя. Вон, даже сиятельный Люциус Малфой не смог удержать его. Такие мысли очень забавляли, но вот делиться ими я ни с кем не собирался. Не поймут. Особенно этот дикий зверь.
Постепенно всё больше сближаясь со Снейпом, я начал понимать, какую трудную задачу взвалил на себя. Если так пойдёт и дальше, то когда же мы до поцелуев-то дойдём? Что мешает подпустить меня, ведь я же вижу, что Снейп не против, что я ему нравлюсь! В чём же тогда дело? Неужто доводы, озвученные им при попытке объяснить бесперспективность отношений, действовали так затормаживающе, заставляя держаться на расстоянии? Или мешало что-то другое? Что за тараканы жили в этой, без сомнения, гениальной голове?
Увы, выяснить было невозможно — ну не залезешь же в мысли, в самом деле! — так что приходилось постепенно преодолевать оставшиеся до сердца Снейпа барьеры, снимая их один за другим, словно листы с капусты. И что за бредовые сравнения лезут в голову?
Я иногда сам себе поражался, как много Снейп стал значить для меня. Перед сном, лёжа в постели, вспоминал все наши встречи с самой первой и пытался понять, почему он сразу так меня заинтересовал, чем зацепил, когда в него влюбился? Всё происходило так постепенно и казалось настолько правильным и даже естественным, что я не находил ответов. Так просто должно было быть — и всё. Казалось, именно к этой встрече меня всю жизнь и готовила судьба. Правда, потом я такие предположения начинал считать ерундой и старался отогнать подальше. Верить в фатум было не по мне. Хотелось думать, что сам управляю своей судьбой, а не какой-то там рок или провидение.
Я уже успел смириться с очень медленным развитием отношений, напоминающими по скорости самую неторопливую улитку, как случай снова всё изменил. И в этот раз я бы лучше прождал год или даже два до первого поцелуя, чем ещё раз пережил такое.
Наше почтовое отделение было не очень большим, но обслуживало довольно обширную территорию, так что работы всегда хватало. Люди шли почти безостановочно, и отвлекаться на звонки и прочую ерунду было запрещено. Правда, если ты всё успеваешь и хорошо выполняешь свои обязанности, то на такое смотрели сквозь пальцы, и в этом, можно сказать, мне с работой повезло.
Потому, когда посреди рабочего дня на дисплее телефона высветился незнакомый номер, извинившись, я отошёл от стойки, попросив подменить, и принял вызов. Странно, но голос, зазвучавший в трубке, показался смутно знакомым, а после пары фраз я также вспомнил и его обладателя. Люциус Малфой, зачем он звонит? Откуда номер? Что…
И тут я вспомнил, кем он является. Начальник Снейпа. На сердце похолодело.
— Что-то произошло? — хрипло перебил я вежливую приветственную речь собеседника. — Мистер Снейп, что-то с ним случилось, да?
На том конце наступила пауза, во время которой я, кажется, даже не дышал, а потом мистер Малфой заговорил быстро, короткими рублеными фразами, чтобы поскорее сказать всё необходимое. Я понимал его с пятого на десятое. После первой же фразы «Произошел взрыв в лаборатории» перед глазами потемнело, и я еле смог взять себя в руки и сосредоточиться на звучащем в трубке голосе.
— …Жив… доставлен в больницу… угрозы для жизни нет, но… номер из телефона Северуса… мне жаль…
В ушах шумело, сердце билось в районе горла, руки принялись дрожать. Или это уже меня всего сотрясала дрожь? Кажется, я сильно побледнел, потому что на меня с тревогой посматривали коллеги, оказавшиеся в одном со мной помещении. Шок. Определённо, у меня шок.
— Какая больница? — только и смог просипеть я в трубку, когда голос хоть немного стал повиноваться. Мистер Малфой тут же прервал свой монолог и назвал адрес, после чего вежливо попрощался и отключился.
Я закрыл глаза. «Нет. Не верю. Не может быть…» — стучало в висках.
— Плохие новости? — сочувственно произнесла мисс Трелони, немного чудаковатая женщина, работающая на продаже прессы, марок и других мелочей.
Я вздрогнул, посмотрел на неё невидящим взглядом и, прошептав: «Прошу простить, но мне надо уйти», тут же ломанулся к двери, на ходу снимая с вешалки куртку.
Сейчас мне было совершенно наплевать на работу. Пусть увольняют, если хотят. Сейчас важен был только он, Северус, находящийся в этот момент в больнице. Пусть опасности для жизни не было, но… но… как же так-то?
Поймав какую-то попутку, я довольно быстро домчался до больницы (видимо, водитель посочувствовал, увидев моё состояние, и ехал на максимально разрешённой скорости), куда влетел и с разбегу кинулся к регистратуре, выяснить, где сейчас находится неизвестно насколько пострадавший Северус Снейп.
Молоденькая девушка резво застучала пальчиками по клавиатуре и выдала чёткий ответ: поступил час назад, палата 305, сейчас должен находиться на рентгене.
Выдохнув сквозь стиснутые зубы, я, кажется, проигнорировал вопросы, ею задаваемые, и, словно сомнамбула, направился к лифтам. Мне всё больше и больше казалось, что я сплю и вижу кошмар.
Подходя к палате (как раз наступили часы посещений и вопросов ко мне больше ни у кого не возникло), я всё больше боялся. Воображение уже рисовало картины лежащего без сознания Северуса, опутанного проводами от различных медицинских приборов, бледного, в ссадинах, на грани жизни и смерти.
Так что когда я наконец-то распахнул дверь и увидел вполне себе живого и, главное, сидящего на постели мистера Снейпа, разговаривающего с кем-то из персонала больницы, то от облегчения не сразу смог войти — тело стало свинцовым и ни в какую не желало подчиняться.
Профессор же, повернувшись на звук открывающейся двери, какое-то время недоумённо смотрел на меня, а потом, нахмурившись, как-то растерянно и немного удивлённо произнёс:
— Гарри, ты здесь откуда?
И только лишь услышав родной голос, я понял — всё настоящее: и палата, и профессор, сидящий на постели в нелепой больничной пижаме с перевязанной рукой, и даже вот этот солнечный зайчик, запутавшийся в волосах Снейпа. И самое главное, что понял — я не смогу без него жить. Без своего мистера Северуса Снейпа, профессора, человека, которого люблю.