Это был Дождь

Нет смысла описывать сам переворот. Потому что я не хочу даже вспоминать то дерьмо, что тогда творилось. Занзас хотел власти, Леви был готов идти за боссом хоть в Ад, Мармон надеялся срубить своё на трофеях, Белу лишь бы нескучно было, мамочка Лусс волновался за всех, а у меня не было выбора. План был довольно прост: мы дождались, когда Тимотео окажется наиболее уязвимым, выбрав его поездку в загородную виллу, где всегда было немного охраны, и атаковали. Я и Занзас пошли внутрь, а на остальных была зачистка. Не знаю, как шёл бой у них, а мы пёрли вперёд, нигде надолго не задерживаясь, пока я выносила Хранителя Урагана Девятого, Занзас как раз добрался до своего отца, который оказался нихуя не отцом, но это мелочи. Ураган Ноно был силён. Он был опытен и знатно меня потрепал, но я всё равно сумела его победить. Пусть с трудом, обзаведясь парой глубоких ран, но всё-таки смогла. Разобравшись со своим противником, я по стеночке поползла туда, где гремела и ревела сила Занзаса. Удушливая, огненная мощь меня успокаивала, я устало привалилась за колонну, спиной к бою, лицом к двери и начала следить за входом. Выполняя последний приказ босса — никого не впускать. Но до конца боя я не досидела, потеряла сознание раньше от перерасхода сил и потери крови. А потом начался кошмар. Девятый, запирая Занзаса в Ледяную Колыбель, больно ударил по нашей с ним связи. Я чувствовала, как натягиваются и натужно звенят тонкие нити Хранители-Небо, как бьёт по ним с одной стороны бессильная ярость нашего босса, а с другой — как тянемся к нему мы, пытаясь помочь, и не можем дотянуться. Наша сила уходила в никуда, а его ярость била всё сильнее и сильнее. И тем страшнее стало, когда, очнувшись в лазарете, даже не прикованная и одетая в ту же форму, что была на мне в момент нападения, я не почувствовала ничего. Ярости Занзаса не было. Ничего не было. Из меня словно вырвали кусок души. Огромный такой кусок, размером с грубого мудака, который швырялся стаканами и даже не называл нас по именам. Пустота. Страшная, давящая пустота, от которой хотелось выть так, как волки воют на луну. Хотелось устроить безобразную истерику со слезами и криками. Что угодно, лишь бы ненадолго её заполнить. Если бы Девятый зашёл в ту секунду и предложил бы нам вернуть Зана, я бы согласилась на всё, но Ноно заявился только через четыре часа после того, как очнулась я. Остальные всё ещё были без сознания, они стонали и метались во сне, зовя и зовя наше Небо, и не могли дозваться. Дождь может успокоить. Он смывает чужую боль. Я очнулась первой, а моя Семья всё ещё металась в тисках нашего общего кошмара, и я сделала то, что должен делать Дождь. Я смыла их боль. Рассеянное пламя убаюкивало и забирало кошмары, дарило в ответ покой и обещало защиту. Если бы Девятый пришёл сразу после того, как я очнулась, он бы мог получить щенячье верную себе Варию за одно лишь обещание вернуть нам босса. Но Девятый решил помучить нас, решил показать, как больно и страшно это — жить без Неба. И не учёл того, что Дождь Варии — это я. Глупая и упрямая я. Которая не умеет сдаваться, плюёт на здравый смысл и забирает себе больше, чем может вынести. Дождь может успокоить чужую боль, но кто успокоит сам Дождь? Мне было всё равно, я просто делала то, что должна. Первым очнулся Мармон. Он смотрел на меня, и я впервые видела его лицо. Капюшон был снят, и Туман смотрел на меня, и я видела благодарность в его взгляде. Нахрен мне сдалась его благодарность? Но я всё равно растянула губы в обычном наглом оскале и сказала: — ВРООЙ! Хреново выглядишь. — Уйду в отпуск по состоянию здоровья за счёт Варии, — прогундел он и натянул капюшон до самого подбородка, его жаба противно квакнула и запрыгнула хозяину на голову. И я почему-то подумала, что ведь у него уже когда-то было Небо. Небо, которое он потерял, сделал ли их Дождь тогда то же самое, что делаю я? Забрал ли себе всю боль и страх потери? Следом, почти сразу, пришёл в себя Лусс. Он пять минут сидел без движения на кровати, потом встал и подошёл ко мне, зажигая своё пламя и занимаясь моими ранами, так и не перевязанными, Девятому было плевать на нас. А мы выжили. Назло и вопреки. Наш солнечный Луссурия, всё ты понимаешь. Боксёр заглянул мне в глаза и положил руку на плечо, давая поддержку, делясь своим светом. Пламя Дождя продолжало плескаться в одной палате, баюкая и забирая боль. Забирая у других, и возвращая мне. Потому что нельзя забрать, не отдавая. Из моей души насильно вырвали кусок размером с Занзаса, а я теперь сама по кусочку отдавала остатки своей Семье. Чтобы их пустота стала чуть-чуть меньше. Потому что именно таким и должен быть Варийский Дождь. Бел и Леви очнулись одновременно. Гроза тут же ударился в слёзы. И мне впервые не хотелось смеяться с этого дебила, потому что он ревел за всех нас. Таких правильных, таких умных. Леви ревел, а мы сидели и молчали. Принц не шишикал, только смотрел в окно и, как мягкую игрушку, прижимал к себе Мармона, и тот не возмущался, а Лусс бродил между нами, уже шатаясь от истощения, и лечил. И никто не смел его остановить. А потом пришёл Ноно, точно такой же, каким я помню его с того первого приёма: с фальшиво добренькими глазами, с улыбкой, которую хотелось впечатать ему в зубы, с тростью. Которой он избивал Занзаса. — Мой сын наказан, — сказал он буднично. — А вам пора выполнять свою работу. — Без босса не уйдём, — упёрлась я рогом, если бы Ноно пришёл раньше, я бы согласилась даже за призрачный намёк на то, что Зана освободят, но сейчас мы все были готовы торговаться за каждую секунду его заключения. — Занзас наказан — снова, как маленьким детям, повторил Тимотео. Хотя мы и были для него детьми, сколько нам было? Семнадцать — пятнадцать? Белу вообще восемь, а Мармона нельзя брать в расчёт — у него свои заморочки с психикой. — ВРОООЙ! Вы тупой? Говорим же — не можем мы без босса работать! Если наказан, то как на долго? Когда вернёте? — Я всегда могу найти на ваше место других, — тон Девятого из ласкового превратился в угрожающий. — Поздно спохватился, дедуля, — скалюсь той самой наглой улыбкой, что так бесит Занзаса. И, похоже, его папаша, пусть и приёмный, недалеко ушёл от своего сыночка. — Ты уверен, что сумеешь сделать так, чтобы тут полегли все? Ведь, уйди хоть один из нас, и Вонгола может вешаться, — говорю и понимаю: не уверен. Старик не уверен, что сможет нас удержать! Он же, бля, с самого начала боялся, что не сможет контролировать Варию под управлением Занзаса. Поэтому он оставил его в живых, чтобы контролировать нас. — Занзас вернётся к вам через восемь лет, — а ведь он не с потолка взял эту дату. Какая хуйня начнёт твориться через восемь лет? Да какая, нахуй, разница, всё равно много! — Два года! — называю свою цену, готовая к началу торговли, Мармон вылетает из объятий Бела и опускается мне на плечо. Мы ещё повоюем. Мы, бля, ещё покажем, что Вария сильна всегда! Девятый сдался, когда в качестве аргументов мы привели прогрессирующую шизу Бела и заявили, что без босса будет ещё хуже, и хорошо бы вернуть его до того, как у Принца начнётся переходный возраст. Занзаса нам вернут через четыре года, а за это время мы выполняем столько же миссий, сколько было при нём. Ха-ха, смешной, да мы за те полгода сделали в три раза больше, чем по ведомостям шло, в отличие от Тира, Занзас обожал работать на стороне. Ещё Ноно не мог не спросить, почему на наших счетах почти нет денег. Спасибо, чуйка, ты спасла наши жопы от нищеты, а уши от стенаний Мармона о потерянных финансах. — ВРОООЙ! Валим отсюда, народ! — скомандовала я, когда договор с Девятым был оформлен в трёх экземплярах (Тимотео, мне и Мармону) и нам был показан живой, но несколько примороженный босс. Правда, я ещё немного поорала, настаивая, чтобы босса хранили в подвалах Варии, а не Вонголы, но дедан упёрся. С какого хрена, спрашивается, всё равно мы эту ледышку без его помощи не растопим. Может быть, я хотела её в кабинете Занзаса поставить и периодически прилеплять к ней всякие важные документы, чтобы этот мудак не отлынивал от своих обязанностей. Это, знаете ли, тоже пытка. — ВРОООЙ! Все слушаем сюда! — заорала я, когда мы добрались до нашего особняка и расположились в комнате отдыха. — Мы ещё нагнём Вонголу раком, надо только немного обождать. А теперь план на ближайшее будущее. Бел, Гений наш общепризнанный, я хочу знать, что такого планирует дедан через восемь лет. Подробно, в идеале поминутно. — Ши-ши-ши, это Принц сможет, — звучало бы как угроза, если бы эти слова он сказал не обнимая ту самую акулу и если бы ему не было, мать вашу, восемь лет. — Мармон, — вздохнула, глядя на сидящего на голове у Леви иллюзиониста. — Ты самый жадный тип, которого я знаю, но у меня больше нет времени разбираться со счетами Варии. Теперь все эти деньги твои, и в твоих же интересах, чтобы их всегда было много, — Туман молча кивнул, а его жаба квакнула. — Леви... — Что? — пробасил Гроза, вытирая протянутым Луссом платочком снова выступившие слёзы. — ВРОООЙ! Хватит реветь уже! — снова сорвалась я. — Твоё задание — как можно чаще навещать босса. Рассказывай ему, как тут у нас дела, и прочее, — прости Занзас, но это единственный способ держать этого идиота под контролем. Надеюсь, ты никогда не узнаешь, кто именно обеспечил тебе такой весёлый "отпуск". — Есть! — гаркнул он и расцвёл в совершенно счастливой улыбке. — Лусс, — тихо позвала я боксёра, когда мы остались одни. — Да, крошка? — оторвался он от накрашивания ногтей. — Не дай нам свихнуться, — совершенно серьёзно попросила я. — У тебя, кажется, скоро день рождения, организуй всё, как ты умеешь. В общем, на тебе наш боевой дух. — Только другим не говори, что это моё задание, — добавила после небольшой паузы. — Может, тебе чайку с коньячком, а, Ску? — заботливо поинтересовался мамочка. — В кабинет принесёшь, а я пойду с бумагами разбираться, — мы ещё повоюем. Мы ещё им всем покажем, что Вария так просто не сдаётся. — ВРОООЙ!!! Тупые идиоты, кто это сделал?! — кто-то из рядовых умудрился уронить со стены одну из моих любимых картин. Я что, этот морской пейзаж из Рима тащила, чтобы он на полу валялся?