Это был Дождь

Эта изысканная пытка всё никак не закончится. С того момента, как нас навестил Ноно Вонгола, прошла ещё одна неделя, а моему личному аду не видно конца. Мы мучаемся сами и мучаем друг друга вечными придирками, попытками излить своё раздражение на другого, теперь к этому списку присоединились ещё и драки. Жестокие, до травм и крови, до ожогов и глубоких порезов. И вся жизнь делится на две части: на ночь и на день. Днём мы кипим эмоциями и энергией, мы ссоримся и кричим друг на друга, дерёмся и втягиваем в наши разборки остальных офицеров, но всё равно упрямо молчим о причинах. Вернее, я бы с радостью не молчала, но это была единственная вещь, о который Занзас попросил. Именно попросил, а не приказал, как он делает во всех остальных случаях. Молчать о кошмарах. И я молчу. Ночь же забирает из нас всё то, что плескалось при свете дня, и оставляет только удушливую усталость. Мы оба ложимся спать, зная, что на сон у нас не больше четырёх часов, потом к Занзасу придут его кошмары, а я проснусь от его крика, который даже больше вой, чем крик. Я проснусь и поплетусь в его комнату, сяду на край кровати и, положив левую руку ему на лоб, буду успокаивать его кошмар, отгоняя его прочь. Теперь он просыпается от моего присутствия и, открыв глаза, смотрит тяжёлым пронизывающим взглядом. Мы молчим до самого рассвета, спускаемся на кухню, где я варю для него кофе, а для себя крепкий зелёный чай, и просто молчим, погружённые в свои дела. В просмотр отчётов, в составление расписания или просто размышления. Потом проснётся Лусс и начнёт хлопотать с завтраком, и его приход становится сигналом, что пора возвращаться к привычным маскам. Пора кричать и ссориться, пора гореть. Чтобы с наступлением ночи потухнуть и лишь слабо тлеть. Мы оба уже устали от этого, но наша изысканная пытка не знает конца. Иногда мне очень хочется воспользоваться щедрым предложением Занзаса и сбежать на пару дней, оставив его мучиться бессонницей, но я не могу это сделать. Не знаю, что это, жалость? Чувство ответственности за него? Но я всё равно не могу позволить ему страдать в одиночку. Конец нашим мучениям положил, как ни странно, Мармон. Акробалено выловил меня после очередного завтрака, похожего на маленькую войну, и бубнящим голосом сообщил, что он хочет нормально есть в тишине и спокойствии, а потому я должна срочно что-то сделать с нашим боссом, который не иначе как свихнулся и теперь встаёт раньше полудня. — ВРОООЙ! Ты думаешь, я этого не хочу? Чёртов босс не может спать после Колыбели! — Кошмары? — уточнил иллюзионист после моих путаных объяснений. — Можно попробовать найти причину, но мне за это не платят, хотя... возможность нормально питаться, — он всё продолжал бормотать, а потом взлетел повыше, схватил меня за рукав и потащил за собой. Остановился он у дверей кабинета Занзаса, куда он влетел и сходу выдал примерно то же самое, что сказал мне, и предложил начать прямо сейчас, потому что ужинать он желает в тишине, а не слушая нашу ругань, доставшую уже всех. Занзас кинул на меня злой взгляд, явно недовольный тем, что кто-то ещё знает о его проблеме, а потом, о чудо, кивнул. — Делай, мусор, — приказал он, откидываясь в своём кресле и закрывая глаза. — Усыпляй его, — пихнул меня под руку Мармон. И как он это себе представляет? Нет, теоретически Дождь обладает такой способностью, но это нормальный Дождь. Мой-то и успокаивает коряво, что тут о большем говорить. — Может, вечера подождём? Несколько часов ведь роли не сыграют? — спрашиваю почти жалобно, не то чтобы я не могу... просто, пойди что не так, я же Занзаса прибью. До сих пор помню, как я Тира усыпляла, прям до полного упокоения. Так что нахрен мне не нужен труп босса, он мудак? Конечно. Порядочный, но привыкла уже как-то. — Мусор, мне долго ещё ждать? — Занзас приоткрыл один глаз и посмотрел на меня. Вот интересно, это доверие такое или он просто не представляет, в какую жопу его Мармон втягивает? Хочется, конечно, верить, что первое, но скорее всего второе. — ВРООЙ! Если что, это Мармон виноват! — обхожу кресло, вставая позади, и кладу руки ему на плечи. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Спокойствие, Скуало, только спокойствие, тебе же не нужен труп этого мудака, правда? Пламя течёт через руки, легко через родную и с усилием через протез. Получается явно плохо, потому что Занзас кривится, или это из-за того, что мои волосы решили проявить своеволие и теперь следом за руками легли ему на плечи? А, нет, работает, лицо босса разгладилось и приняло умиротворённое выражение, м-да красавчик просто, когда не хмурится, только поганый характер всё портит. — И что дальше? — спрашиваю у парящего в воздухе Мармона, отходя от спящего. — Ждём. — ЧЕГО?! — Пока не начнётся, — бубнит иллюзионист и приземляется Занзасу на колени. — ВРООООЙ! Ты вообще знаешь, что за хуйня с ним творится? — в голове забрезжили очень нехорошие подозрения. — Предполагаю, — проклятый младенец снял с головы жабу и положил себе на ножки. — Поэтому ждём. — А если он загнётся? — кошусь на всё ещё безмятежно дрыхнущего босса. — С каких пор ты у нас Леви, Скуало? — пришлось заткнуться и попытаться найти себе занятие. Сгребла со стола отчёты и оттащила их к дивану. — ВРОООЙ! Сколько нам тут торчать? — нервно спросила где-то через полчаса, больше всего меня беспокоила безмятежная морда босса. Видела я, как он спит, у него даже тогда зверское выражение лица, а сейчас как у Леви при виде обожаемого Занзаса. — Вдруг он уже загнулся? — Дышит, — маленькая ладошка продолжает спокойно поглаживать жабу. — Терпение — это первая из христианских добродетелей. Тебе его не хватает. — Врооой! Не тебе про добродетели говорить, Мармон. Ты же у нас просто олицетворение демона Жадности. — Деньги делают жизнь приятнее. — Это если их тратить, а ты их просто коллекционируешь, как марки какие-то, — договорить я не смогла из-за резко натянувшейся связи Хранитель-Небо. Лицо Занзаса было всё так же безмятежно, а у меня словно все зубы сразу заболели. — Началось, бля. Ещё минут тридцать — и он орать начнёт, — скривилась от противного ощущения. — Уверен? — подозрительно уточнил Туман, косясь на спокойного босса. — Конечно, уверен! Будто эти ощущения можно с чем-то спутать. Словно кто-то наждачкой по зубам водит. Делай уже что-нибудь или я его бужу! — Хм-м, — протянул Мармон, и почему одну меня так крутит, а этому хоть бы хны? — Не мешай, — тут он взлетел и завис перед самым лицом Занзаса, пришлось подчиниться и попытаться отвлечься от ощущений. Нить связи то натягивалась, то снова расслаблялась, давая краткую передышку, Мармон всё парил над лицом босса, что-то вытворяя своим Пламенем. — ВРООООЙ! — взвыла, когда связь дёрнуло особенно сильно, — Долго ещё? — Уже. Почти. Я её. Почти. Поймал, — с паузами между словами выдал он. — ХА! — и резко отлетел назад, держа руки так, словно что-то сжимает. — Только идиот будет соревноваться со мной в этом! — погрозил Мармон кулачком кому-то невидимому, а я тут поняла, что всё вернулось в норму. И ощущения пропали. — Всё? — покосилась на всё так же спящего босса. — Вы должны мне денег! — отозвался Мармон, планируя мне на руки. — Кажется, кто-то согласился на эту работёнку ради спокойной еды, — ехидно напомнила и встала с дивана, опуская иллюзиониста на подушку. — Босса будить можно? — Делай что хочешь, — отмахнулся Мармон и, обняв ручками подушку, засопел, надо будет Бела позвать, чтобы он отнёс Аркобаленно в его комнату. — ВРОООЙ! Чёртов босс, подъём! Ещё даже не обед, харе дрыхнуть, работы полно! — и резко хлопнула Занзаса по плечу, правда, тут же пришлось перекатом уходить под кресло, потому что в то место, где я стояла, врезался сгусток Пламени Ярости. Вот что у него за рефлексы? — ВРООЙ! Теперь ковёр менять придётся? — Сам виноват, мусор, — а вот и этот его тон: все дебилы, я король. Спасибо, бля, где? Хотя со спасибо я, конечно, погорячилась. На следующий день этот мудак неблагодарный, убедившись в том, что действия Мармона имели положительный результат, отхватил себе миссию на зачистку разошедшейся Триады в Милане, из тех, что я обычно откладываю для Бела, и свалил от нашего общества на целую неделю. Вернулся сияющий довольной улыбкой, с царапинами на морде и благоухающий какой-то приторно-сладкой дрянью. Очень хотелось врезать по этой сияющей морде, но я сдержалась, просто свалила ему на стол последние отчёты и громко сообщила, что отбываю на три дня. Марго, милая, только ты спасёшь меня от пролития кое-чьей крови. Только ты и, может быть, кто-то из твоих работников.