Это был Дождь

      Небольшая зарисовка, навеянная найденным артом (ссылка на арт в примечаниях к главе). Время действия немногим позже того, как Маммон "вылечил" Занзаса от кошмаров.

***

      Занзасу не спалось. Снова. Кошмары стараниями жадного мусора его оставили, но треклятый дождь барабанил в окна, напоминая пулемётную очередь, и мешал уснуть. А виски закончился. Вернее, одна наглая Акула снова провела ревизию его комнаты, вынося весь алкоголь. За новым нужно идти в подвал. Будь Скуало в доме, можно было бы просто вломиться в его комнату, поднять подчинённого с постели и послать за выпивкой: сам утащил, пусть сам и возвращает. Но Дождь уже третий день где-то вне особняка — укатил на задание, бросив свой телефон в особняке, чётко намекая, что искать его, пока он не вернётся, не стоит.       В том, что Скуало вернётся, Занзас не сомневался. Дождь всегда возвращался.       Выйдя в коридор, мужчина успел пройти совсем немного, когда за окном сверкнула очередная молния, высвечивая замершую на подоконнике фигуру.       Вернулся.       У Капитана Варии есть дурная привычка: он любит Дождь. Любит грохот грома и блеск молний. В ночи, когда с неба льётся тугой поток воды, настойчиво стуча в окна, он, словно заворожённый, наблюдает за буйством стихии, устроившись на подоконнике и прислонившись головой к холодному стеклу. Об этой привычке знают все, поэтому не удивляются, если натыкаются на него, чётко выделяющегося на тёмном фоне окна.       — Хей, мусор, — начал Занзас, привлекая внимание своего Капитана и замер на полуслове. Очередная молния, словно вспышка фотоаппарата, запечатлела фигуру на подоконнике на плёнке памяти. Спящий Скуало казался каким-то не таким. Слишком хрупким. Слишком слабым. Отросшие волосы, которые так раздражают Занзаса, кажутся короче.       Мужчина подходит, чтобы убедиться, не решил ли Дождь пойти против своих принципов, нарушая клятву. Некоторые пряди, свисающие через плечо на чёрную ткань форменной куртки, и правда стали короче, только подрезал их явно не профессиональный парикмахер. Скорее уж их срезало в бою, из которого Скуало и вернулся. Другая часть просто не видна с расстояния на чёрном фоне — так сильно перепачканы в крови, что из серебряных стали тёмно-бордовыми. Как и запёкшаяся кровь, что их покрывает.       И не понять чья это кровь, верного мусора, который настолько ослаб от ран, что отрубился на подоконнике, не доползя до своей комнаты, или тех, кого он убил. Рука с мечом свисает вниз, царапая кончиком лезвия камень пола, а на светлой стали грязными тёмными пятнами, разрастающимися и грозящими поглотить и это серебро, как они сжирают светлые волосы — кровь. Эта точно чужая, в этом у Занзаса нет сомнений, зато появляется всё больше вопросов к своему заместителю. В какую заварушку он влез, что его настолько вымотали? Скуало был из тех, кто заботу об оружии ставит выше, чем заботу о себе, но его меч в таком же безобразном состоянии, как и он сам. Как только до особняка добрался?       — Мусор, хватит тут разлёживаться! Тащи свою задницу к гейскому мусору, пусть он тебя на ноги ставит! — Занзас с силой тряхнул Скуало за плечо, приводя мечника в сознание.       — Чёртов босс, я в порядке, — тихо отозвался Дождь, открывая глаза и на удивление ясным взглядом для своего состояния глядя на мужчину. — Грабли убери, если не собираешься тащить меня к Луссу сам, — отмахнувшись от лежащей на плече руки, Скуало слез с подоконника, бросая взгляд на затянутое водяной плёнкой окно.       — И чего тебе не спится, босс? — усмехнулся мечник, твёрдо делая пару шагов к выходу с этажа.       — Чтобы ты тут от потери крови не сдох, — в том же тоне ответил Занзас, вытирая руку о штаны.       — Это не моя, — отмахивается Скуало, но идёт не к себе в комнату, а к лестнице, чтобы поднять с кровати уже Луссурию. — Так что можешь не делать вид, что беспокоишься и валить к себе. Или куда ты там шёл? — Занзас останавливается, понимая, что действительно зачем-то идёт следом за своим Дождём.       — Я за виски шёл, — оправдывается он и сам понимает, как глупо это звучит. — Ты опять вынес всё, что было.       — Ясно, — кивает Дождь, а Занзас всё не может отделаться от увиденной картины слишком хрупкого, слишком слабого Скуало. Сейчас, когда мечник идёт рядом это невозможно заметить: его шаг твёрд, а плечи расправлены, словно он ещё в детстве проглотил свой меч и ссутулиться не может по определению. Но тогда замершая на окне фигура в вспышке молнии казалась куда беззащитнее, чем есть в реальности. Это было безумно глупо, ещё более раздражающе, но прогнать это зрелище из памяти никак не удавалось.