once; someday; somehow

- Твою мать, да ты издеваешься, - шипит сквозь зубы Юнги, откидываясь в кресле, - ты эту хрень сам тащить будешь, понял? - Не злись, Юнги-я, - тянет медово, будто пытаясь задобрить, - хочешь я и твои потащу? Мне не сложно, знаешь? Мин знает, и ему на это в ответ на небольшой рюкзак головой кивает и переводит обвиняющий взгляд на донсена. - Ну хёо-о-н, - расплывается в акульей улыбке, обнажая белоснежные зубы. Юнги жмурится и уже сбежать мечтает - его слепит нещадно, накрывая с каждым разом все сильнее, весом осознания прихлопывая как мошку. Юнги чертовски влюблен, а любить он совершенно не умеет. Это чувство будто само ступает неумело и неуверенно в грудную клетку, ломая по пути пару ребер, ну, чтобы физически дать понять о случившемся. Ни тебе видимой точки невозврата, ни возможности вовремя сбежать, ни чертов бронежилет нацепить, потому что ему нахуй все это возвышенное не сдалось. Мин и с собой то справиться не может, его ломает и корежит так, что впору упасть разрушенным карточным домиком и с поверхностью сравняться. А Хосок улыбается еще шире, щелкая перед лицом старшего пальцами. - Ты завис, хен, - смеется своим мерзким смехом так громко, что Мину его заткнуть хочется, честно. Запихнуть ему в рот шарф, который тот мнет в другой руке. Ну, или своим ртом, Юнги не принципиально. - Я абстрагируюсь, - шипит Юнги, раздраженно отпихивая чужую руку от себя. - Поднимайся, Юнги-я, скоро выходить нужно, - озабоченно лепечет Чон, задом на крышку чемодана приземляясь в отчаянной попытке застегнуть не сходящуюся молнию. Мин смотрит на это действо и его уже заранее тошнит: как ему управиться с ним в одиночку, и, что важнее, как управиться с собой? Чтобы занять себя чем-нибудь, Юнги перепроверяет документы и билеты, создает вид активной деятельности, чтобы от его персоны отъебались и не тревожили как можно дольше. В какой-то мере это такая забота с его стороны: если останется один на один - сорвется и наорет. Нервы и так на пределе, прикоснись только - срикошетит гневом. Отдача без выстрела и сразу на поражение, с собой Мин знаком слишком хорошо. - Хен, ты взял документы? - крик ударной волной по перепонкам. Юнги выполняет не приносящее успокоения опостылевшее "вдох-выдох" и выходит навстречу уже несущемуся на скоростях Хосоку. Тот чуть-ли не за пару метров отталкивается от пола и приземляется в полете на Мина, заливисто хохоча. Старший сохраняет равновесие лишь благодаря стене, на которую всем весом и ложится. - Этот отпуск будет незабываемым, правда? - счастливый выдох на ухо щекочет своей теплотой и бьет наотмашь одновременно. Слишком разный смысл каждый вкладывает в это свое понятие незабываемости. Чертов Чон Хосок со своей чертовой улыбкой, с чертовыми глазами, душу по нитке вытягивающими, с голосом своим чертовым, высоким и надрывным, хриплым. Юнги не смотрит на донсена, взглядом упираясь туда, где пару секунд назад тот стоял и думает, что он, наверное, прыгнул сейчас метра полтора. "Чертов кенгуру" - проносится в голове, а потом заменяется автокорректом на мерзко-влюбленное "ну или тушканчик", как только глаза с глазами встречаются. Мин хочет засунуть голову в морозильник, чтобы успокоиться. Или черепную коробку вскрыть, вырезая все, что хотя бы косвенно к младшему отношение имеет. Но он так и остается стоять посреди коридора, придавленный к стене весом чужого тела. Мин вновь вдыхает отрывисто, запуская рваными кусками запах чоновых духов в легкие, и выдыхает куда-то в рыжую макушку, завороженно наблюдая за колышущимися от его шепота волосками: - Да, этот отпуск будет определенно незабываемым.