once; someday; somehow

Люди странные, Юнги привык к этому. Он и сам странный, если честно. Пожалуй, даже постраннее многих будет. Юнги - детектив, распутывающий дела на раз-два, так, будто те детские загадки. Ещё Юнги не привык делить мир на черное и белое, для него вокруг все грязно-серое, неправильное и извращенное, изуродованное настоящей действительностью, превращенное лишь в подобие того, что должно было быть миром в своем лучшем воплощении. Мин раскуривает трубку и смотрит на тело, лежащее перед ним. Обезображенное лицо, разодранный дорогой сюртук и грязь на выемках подошвы английских ботинок, когда на улице первые заморозки и гололед. Откидывая полы пальто, Мин присаживается перед телом, смотрит внимательно на руки убитого в черных кожаных перчатках, и без доли брезгливости на лице стягивает одну из них, рассматривая кисть и безапелляционно заявляя: - Это может быть кто угодно, но только не пропавший Граф, - Юнги указывает на раскинутые в стороны руки мертвеца, - мозоли на пальцах скорее присуще работяге, но никак не наследнику богатой семьи. Пальто на пару размеров больше, как и рубашка. То же самое могу сказать и о фамильном перстне, которые обычно носятся на среднем пальце, но в этой ситуации он надет на большой палец. Кажется, ваш Граф никак не хочет, чтобы его нашли, - неспешно объясняет, пока сам делает глубокую затяжку, выпуская дым короткими выдохами, - лично я бы посоветовал вам, - обращаясь к топчущимся на месте полицейским, - проверить как можно скорее пограничные пункты и отбывающие суда. Думается мне, инсценировка смерти может быть выгодна либо кому-то из недоброжелателей, либо самому Графу, тут я уже не могу вам помочь, ведь не располагаю информацией. Экипаж начинает тут же разворачиваться, пока прибывший на место патологоанатом с помощниками погружают тело на носилки. Полицейский рассеянно гладит усы, наблюдая за развернувшейся картиной, бормочет неискреннюю благодарность, чем вызывает у Мина тихий каркающий смех: никто не любит работать больше, чем положено, особенно в небольших городах. Юнги бы и не дернулся помогать, если бы не его сердобольный протеже: Чон Хосок, что попросил остановить их экипаж сразу же, как в окне увидел полицейских. - Пожалуйста, сэр, давайте хотя бы попытаемся помочь. - Понимаете, что скорее всего мы подкинем им лишь больше проблем? Никто не скажет нам за это спасибо, - отвернулся от него Мин, стараясь не попасться на банальное желание покрасоваться, Чон и так часто винит его в неком зазнайстве. - Прошу Вас, сэр, если там не будет ничего интересного, мы тут же уедем, - Хосок сложил руки в молящем жесте, обхватывая покрепче свой медицинский саквояж, покоящийся на коленях, а Мин, осознав, что не сможет отказать, дернул шнурок, сигналя кучеру для остановки. И вот теперь, наблюдая за тем, как полицейские, явно уже обрадовавшиеся закрытому делу, недовольно отдают указания подчиненным, Хосок цокает, переводя довольный взгляд на Мина. - Видите, Вам ничего не стоило не дать этим ленивым остолопам закрыть так и не раскрытое дело, - тараторит Хосок, еле поспевая за широкими шагами Мина, - а еще Вам хватает всего пары секунд, чтобы заметить все то, на что другие бы и не обратили внимание. - Патологоанатом бы рано или поздно увидел столь вопиющие признаки, что не присущи джентльмену благородных кровей, - Юнги открывает дверь, подавая руку Хосоку, который так и вышел вместе со своим саквояжем, не выпуская тот из рук, помогая забраться внутрь экипажа. - И они бы упустили преступника со стопроцентной точностью, сэр. Боже милостивый, неужели вы пытаетесь отвергнуть комплимент? С Вами все в порядке, сэр? - беззлобно поддевает Хосок, провожая взглядом медицинские упряжки. - Просто хочу сохранить в Вас побольше восторга для предстоящего дела, навстречу которому мы никак не можем доехать, и Ваше восхищение простимулирует мою мозговую активность, приберегите его, - ни капли не смущенно отвечает Мин, приподнимая шляпу на голове и отдавая легкий поклон. Хосок смеется на это в ответ, от уголков его глаз расходятся морщинки, и взгляд - этот взгляд, который ощущается так по-близкому правильно и нежно. Хосок в какой-то момент, встрепенувшись, отводит и так надолго задержавшийся взгляд, мучительно краснеет и остаток пути смотрит в окно, чем заставляет Мина отвлечься от обдумывания его нового дела. Хосок тоже странный: он только закончил медицинский университет и статус его родителей позволял тем устроить сына в лучшую из больниц, что только находились в стране, но нет. Как-то вечером Юнги шел домой после одного сложного расследования, побитый и уставший, в промокшем насквозь пальто и голодным, словно волк, и когда на пороге своего дома он увидел юнца с испуганными глазами, то хотел гнать того взашей, предполагая, что он очередной клиент. Но молодой человек вскочил на ноги, опрокинув свой извечный медицинский саквояж из коричневой кожи, протянул дрожащую мокрую от волнения ладонь и попросил взять к себе в ученики. Юнги лишь фыркнул, отталкивая с дороги мальчишку, и зашел в квартиру, захлопнув с силой дверь. Он тут же отправился в ванну, застирал испачканную одежду и приготовил себе крепкий чай. Мин подошел рассеянно к окну тогда, и увидел одинокую фигуру, сидящую на пороге, зябко кутающуюся в черное пальто и потирающую ладони в жалкой попытке те согреть. Юнги разозлился тут же, плотнее кутаясь в теплый халат и открывая дверь с требованием проваливать с территории своего дома, когда столкнулся лицом к лицу с щенячьим взглядом и подрагивающими посиневшими губами. Не понимая, что он делает, Мин пригласил незнакомца внутрь, ставя перед ним теплую чашку Эрл Грея и выслушивая историю о том, что, закончив университет, тот не захотел оставаться работать, сидя в кабинете, а захотел исполнить свою мечту, подумав, что, возможно, известному детективу нужен подручный доктор. - Я читал про каждое ваше дело, сэр. Все заметки хранятся у меня с собой, собранные вместе. Я многое знаю, я буду полезен вам! Более того, мне уже некуда возвращаться. Услышав, куда я направляюсь, родители сказали, что я могу не возвращаться вовсе и забыть про свой дом. Юнги задумчиво слушал поспешный и сбивчивый рассказ, смотрел на бледные тонкие кисти рук с красивыми аккуратными пальцами, обхватывающими чашку, и думал, что самоуверенность его поступков никак не вяжутся с внешним видом эдакого дрожащего воробья. Наверное, что-то внутри Мина дало сбой, но он решил дать шанс этому испуганному юнцу, что рискнул поставить на кон все, что у него было, и после того Юнги ни разу не пожалел о своём решении. Хосок очень странный, считает Юнги, раз предпочел его, Мина, общество, раз снова и снова ввязывается в сумасбродные приключения, рискуя жизнью, раз целью его жизни стала цель, которую Юнги привык считать единолично своей, но никак не общей. Юнги не привык делить мир на черное и белое, видя все вокруг в грязно-сером цвете. Но теперь среди графитного цвета реальности у него есть нечто светлое, кристально белое, что Юнги будет защищать до последней капли крови. У Юнги есть Хосок.