Корона павших

Коронации — самого важного после Рождества праздника Подземелья не было. Вообще не было. Не устраивался парад в честь нового правителя, правильнее сказать, правительницы, не было торжественного возложения короны на голову на виду у всего народа. Но «небольшие» изменения в жизни были видны невооружённым глазом. Благодаря значительному увеличению числа членов королевской стражи усилилась охрана в столице и «на местах», ночные и дневные дозоры, которые при предыдущем короле — Азгоре, мягко говоря, работали не очень. Лорд «Пушистик» при жизни полностью оправдывал своё звание, и к неописуемому горю подавляющего числа монстров именно это свело его в могилу. Однако, Санс знал, что бывало и хуже. Намного хуже. У толпы хотя бы есть надежда на то, что она рано или поздно увидит солнечный свет. Правда, эта самая «надежда» в лице Андайн может и не оправдать себя — с её-то характером, привычками и манерами поведения. Уж реформы, сделанные в первый месяц правления, наверняка должны были это подтвердить. Сама же правительница была практически безжалостной: она постановила закон, что любой человек, вышедший из Руин, должен быть уничтожен на месте, поэтому камеры Альфис день и ночь следили за воротами, ведущими в сноудинский лес. Единственное, что изменилось, так это то, что вторую королевскую учёную наконец сняли с должности, так что вся информация передавалась Сансу лично. Но собственную лабораторию он так и не получил: Андайн заявила, что пока с Альфис что-нибудь не случится, он ничего не получит. А скелет не спорил — благо, у него были «особые» привилегии, любезно дарованные королевой, из которых он больше всего ценил только одну: возможность выходить на улицу в «тёмное» время суток, когда «звёзды» на «небе» «сияют» ярче всего. А гулял он по ночам не просто так, а с одной-единственной целью: он каждую ночь проверял, горят ли огни в окнах лаборатории Альфис. Можно было посмотреть и внутреннее убранство, но он бы не зашёл в это стерильно белое здание, где провёл большую часть своей молодости, даже под страхом испепеления собственными бластерами, считая это место окончательно и бесповоротно «испорченным» второй королевской учёной. Будь здесь отец, он бы сначала пришёл в недоумение, затем разозлился и придушил бы эту мелкую, наглую ящерку своими же руками. И Сансу жутко хотелось бы сделать то же самое, но королева не позволит. Всё же чувство привязанности (пусть даже и угасшее) не позволяло просто устранить бывшую подругу. А скелету хотелось. Очень хотелось. Убрать Альфис не как соперницу, которая на самом деле ему, Сансу, и в подмётки не годится, а просто… просто убрать. Как монстра. Как живое существо. Навсегда стереть с лица земли, ну или хотя бы до следующего сброса. Взаимоисключающие понятия, ничего не скажешь. Но скелет ничего не мог сделать: лишь наблюдать со стороны, как вторая королевская учёная медленно сгнивает заживо. У неё так и не хватило ума навсегда спуститься в так называемую «Настоящую Лабораторию», предпочитая метаться по комнатам, сидеть за компьютером и странно смотреть на ЯДРО из окна. Санс сразу понял, что она хочет сделать. Хотя, он всегда знал, что без своих кумиров и друзей Альфис просто не станет задерживаться в этом бренном мире: без Азгора, Меттатона и, в первую очередь, Андайн. Осталось лишь запастись терпением и ждать, когда ненавистная конкурентка наконец отправится в мир иной, но, как выяснилось, ждать пришлось недолго. В ту ночь скелет снова совершил вылазку к Лаборатории, но, к его великой радости, на этот раз там никого не было. По крайней мере, силуэт ящерки не мелькал каждые пять секунд. Можно было подумать, что она спустилась вниз и все же оборвала свою жалкую жизнь самостоятельно, но Санс знал, что это — наилучший вариант развития событий, а значит — невозможный. Но тогда где она сейчас? Ответ пришёл тут же: в ЯДРЕ. Решила покончить с собой весьма… изощрённым способом. Скелет усмехается. Интересно будет посмотреть на её последнее «шоу»… А, может, и нет. В мгновение ока Санс телепортируется к тому месту, с которого лучше всего падать, по логике Альфис придёт именно туда. Отвыкшие от горячей температуры кости словно ошпарили кипятком, заставив скелета на мгновение усомниться в правильности своего прихода сюда. Но осознание «справедливости» за всё то, что сделала Альфис с лабораторией отца, с ЯДРОм, превратив его в сцену, на которой безумный робот и его приспешники пытаются убить «бедное» дитя, да даже с «павшими» монстрами, превратив их… во что-то. Правая глазница Санса непроизвольно вспыхивает голубым, но тут же угасает. Рано праздновать триумф настоящей науке! Слишком рано. Наберись терпения, Санс, ты обязательно покажешь, кто тут истинный гений! Только потерпи. Ещё чуть-чуть… Мелкие шажочки Альфис растворяются в шуме работы ЯДРА. Санс любит этот шум, считая его сладостной мелодией для своей души, поэтому даже малейшее нарушение этой гармонии приводит его в бешенство. А если источником «настоящего» шума является Альфис… Но ровно за секунду до того, как горячо любимая им учёная появляется, он прячется за углом так, что даже тень не выдаёт его присутствия. Альфис идёт медленно, сгорбившись, не поднимая головы ни на миллиметр. Душа Санса бешено колотится, больно ударяя по рёбрам, но он, полностью погрузившись в «шоу», не замечает этого. Проходит пятнадцать секунд, но для скелета они растянулись в вечность. Когда королевская учёная доходит до края, отделяющего её существование от полного забвения, улыбка Санса превращается в злобный оскал. Но Альфис пока не прыгает. Она молча смотрит в «портал», ведущий в Пустоту, и скелет замечает, что из-под очков у неё текут слёзы. Но она плачет беззвучно. Скорее всего, эти слёзы — просто дань всем наполняющим её душу эмоциям, которые просто невозможно более сдерживать. Наконец, с трудом поднявшись, она отрывает ноги от земли и… …в последний момент скелет решает, что Альфис не заслуживает полного забвения.

***

На следующий день Андайн узнаёт от одного из монстров Хотлэнда, что её бывшая подруга мертва. Она очень сильно расстроилась, но виду не подала, устало отправив «гостя» прочь. В тот необыкновенно долгий день ничего особого для Подземелья не происходит, но для его королевы… В ней бушует буря, но внешне она остаётся поразительно спокойной. Даже слишком, что никак не может укрыться от Санса. Но он молчит, дожидаясь вечера, когда она наконец в который раз раскроет ему душу. Так и происходит: Андайн, возвращаясь в королевские покои, плюхается на кровать и ослабевшим голосом подзывает Санса. — Как прошёл день? — Слишком радостно спрашивает скелет, приближаясь. Воительница этого не видит и вместо ответа на вопрос говорит, что Альфис приказала долго жить. Скелет мысленно радуется, что его кость достигла цели, и ящерицу никто не забыл, но он скрывает это, потушив белые зрачки в глазницах. — Мне… мне жаль. — Ослабевшим голосом говорит он. Андайн слабо кивает, всхлипывая. — Но мы… мы не сдадимся! — Заводит вдохновляющую речь Санс, понимая, что он очень походит на персонажа из любимых мультфильмов Альфис. — Пусть она покинула нас, мы всегда сохраним память о ней в наших душах! Мы будем бороться за неё! Мы… Он не договаривает, сдавленный резкими объятьями Андайн. — Санс… — Шепчет она в самое «ухо». Её слёзы неприятно стекают по черепу и шейным позвонкам, но скелет не решается отстранить её от себя. — Спасибо… Ты… — Она жадно хватает ртом воздух. — Ты единственный, кто понимает меня… Я… — Она делает небольшую паузу. — Я люблю тебя, Санс… — Я тоже, Андайн, я тоже… Когда королева ложится спать, скелет её покидает. Он идёт по коридорам тихо, еле-еле сдерживая победный смех. Но, вместе с радостью от того, что заветная должность наконец перешла к нему, он чувствует… угрызения совести? Лишь из-за того, что он лично прикончил ту, которая недостойна? Лишь из-за того, что он заставил свою повелительницу к которой он что-то испытывает плакать? Какая чушь. Более того, Андайн должна радоваться тому, что Альфис наконец исчезла. Эта недоучёная недостойна пребывания в одном мире с ней. И теперь, с лабораторией он сможет осуществить всё, что так давно хотел! Сдерживать смех всё труднее, поэтому скелет телепортируется на окраину Сноудина, где его долго сдерживаемый хохот растворяется среди бескрайнего «ночного» леса. * Санс. УР 3.