Корона павших

Воительница широко улыбается вопросу Санса, но улыбка эта скорее похожа на оскал. Так улыбаются хищники, почуявшие добычу, благо что Андайн — сама плотоядная рыба. И, как подобает пираньям, её нос, заменяющий жабры, немного подрагивает, втягивая воздух. Скелет знает, что это значит. Она чувствует вкус крови. Людской крови. — Ты ещё спрашиваешь? После всего того, что нам сделали люди и тот ребёнок? Неужели не ясно, «фрик»? Скелет ухмыляется в ответ. Конечно… вот она — истинная концовка для монстров, где все счастливы. Больше никаких смертей, не будет пролито ни капли магии… А вот люди — что ж, наверняка за всё время, что они наслаждались Поверхностью, им удалось стать ещё сильнее в душевном плане, в чём Санс очень сильно сомневался — в последнее время люди падали сюда довольно часто: за прошедшее столетие семь человек. А объяснение этому простое. Может, человеческая раса не столь сильно зависит от эмоций, как монстры, но свою роль они играют — чем больше негативных эмоций, тем слабее душа и тем меньше в ней остаётся желания жить, а судя по всему, таковых на Поверхности много — сюда попали лишь наиболее несчастные. — Итак… — Начинает скелет. — По моим расчётам, девятый человек упадёт сюда довольно скоро. И, как мне кажется, именно ты должна стать той спасительницей, которая принесёт его душу сюда и освободит всех нас. Андайн кладёт руки на его костяные плечи и, не переставая улыбаться, говорит: — Знаешь что, Санс? Не я заслуживаю звание «спасителя». Нет. А именно ты. Ты прошёл через всё это, ты сделал всё, чтобы этот план осуществился… Будет очень несправедливо, если я присвою все лавры себе. В конце концов, ты заслужил это. Скелет с почтением целует руку воительницы. Не из-за того, что должен. Из-за чувств — главные из которых любовь… и искренняя благодарность. Ведь благодаря ей Санс теперь чего-то стоит. В тот день скелета сняли с должности за ненадобностью, а он и не был против — основная цель достигнута. Скоро монстры освободятся, незачем тратить ценные ресурсы на поддержание уже ненужной Лаборатории, тем более её единственный работник нынче обыкновенный сторож, каким и был до падения восьмого человека. Сейчас он, спустя месяц, сидит на дереве в ожидании девятого — но на этот раз скелет не будет ограничиваться банальными трюками, вроде ломания ветки, или подушкой-пердушкой. Он не допустит той же самой ошибки. Часы ожидания летят быстро — тем более во сне. Но сон этот чуток, Санс прислушивается к каждому звуку. Где-то хрустит ветка, с деревьев падает тяжёлый снег. Среди лесного шума, как гром среди ясного неба, отчётливо слышится звук открывающейся двери, а за ним снежный хруст, усиливающийся с каждой секундой. «Человек» — удовлетворённо-радостно проносится мысль в черепе Санса, после чего он телепортируется на мост, ожидая жертвы. Он не ошибся — это действительно представитель людской расы. Вроде, девушка. Одетая в фиолетовое платье, с растрёпанными волосами и кровоподтёками по всему телу — убить такую просто… Даже слишком. Она напугана внешним видом незнакомца, хочет повернутся и убежать, но… — Ч е л о в е к. — Громогласно говорит Санс, мгновенно оказываясь рядом с девушкой на расстоянии вытянутой руки. Она вздрагивает, но ответить что-либо не успевает. Её тело пронзается остро заточенными костями, мгновенно выросшими из-под земли. Красная, горячая кровь орошает снег, небольшие капли попадают скелету на кисти рук и одежду… Санс ловит себя на мысли, что хотел бы, чтобы на месте этой девочки был восьмой человек. Возникает фиолетовая душа, она трескается, но разбиться не успевает, будучи ловко пойманной в специальный контейнер. — Вот чёрт, — ругается Санс, осматривая себя. — Придётся чистить. Но… Это того стоило. Щелчком пальцев сосуд с фиолетовым сердцем исчезает, вместо него в руках скелета мобильник. Надо сделать звонок. Но не Андайн, нет. Ей скелет сообщит о находке позже. А пока… Пальцы набирают знакомый номер, по которому Папайрус, будь он жив, звонил бы довольно часто. — Привет.