***
Девчонка шагала позади зельевара и, видимо, сама того не замечая, то и дело издавала восторженно-удивленные возгласы, осматривая ожившие с весной болота. Будто за спиной мужчины шагала не взрослая, опытная, закаленная суровой службой колдунья, а малолетний ребенок! Если она так радуется обычной трясине, то каково же будет её изумление от поляны, невольно подумалось магу. Представив её реакцию на действительно чудесное место даже по его представлениям, мужчина не сумел удержать уголки губ от подобия улыбки. Осторожно обойдя кусты клюквы, россыпь белых цветов багульника и совсем одичалую низлову осоку, маг обогнул выпестованный собственной магией на кислой почве топей боярышник, прошел вдоль короткого ряда густых невысоких ив и как можно более равнодушно бросил через плечо: — Пришли. Исходящий от девчонки восторг был настолько велик, что колдун почти мог потрогать его пальцами. В стремительно густеющих кронах деревьев, обрамляющих давно ставший родным для зельевара лоскут тверди среди болот, заливались трелями зарянки, чувственно и гулко наполняли воздух звуками дикие горлицы, размеренно каркали редкие вороны. В буйно цветущих зарослях вереска то тут, то там мелькали морды любопытных нарлов. Недавно распустившая цветы гномья голубика источала тонкий, с еле уловимой кислинкой аромат. Ковер трав слепил на солнце яркостью изумруда. Колдун достал из внутреннего кармана мантии тяжёлый перстень с застывшей в янтаре изумрудной змеей, размахнулся и легким, точным движением швырнул украшение туда, где начиналась поросль вереска. Девчонка вскрикнула — не то от удивления, не то от неожиданности, — колдун же только хмыкнул и, не глядя на неё, насмешливо посоветовал: — Смотри. В следующую секунду девчонка вскрикнула еще раз. С разных концов поляны к упавшему перстню спешили, перебирая неуклюжими лапками, нюхлеры. Явно сонные и нерасторопные, они то и дело падали на пухлые животы и вспахивали землю широкими носами-клювами. Когда один из них уже почти схватил украшение, из вереска неожиданно выскочил третий — более худой и проворный. С непонятным звуком он увёл из-под носа незадачливых товарищей перстень и, радостно тряся пухлыми бочками, скрылся в зарослях. Смех рано поседевшей девушки был удивительно мелодичным и заразительным, и колдун снова улыбнулся. На этот раз его улыбку могла видеть спутница. Она подошла к змееусту ближе и, на секунду бросив взгляд на колышущееся море фиолетовых трав, где только что исчез воришка, радостно заметила: — Они забавные. Но как же ваш перстень? — Он зачарован. Уже к закату он снова вернется в шкатулку к своему обладателю. — Чудные. И часто вы их так развлекаете? — Бывает. Будет досадно, если их небольшой выводок решит сменить место жительства из-за полного отсутствия драгоценностей поблизости. Ведь они, как ты уже верно заметила, забавные. Хотя цверги с нами и не согласятся. — Цверги? — девчонка запрокинула голову, чтобы лучше видеть лицо мага. — Карлики Севера. Они куют множество потрясающих вещей, и для них даже великаны гор, огня и льда вместе взятые не так ненавистны, как милые толстяки-нюхлеры. На молодом лице его собеседницы снова отразилось так хорошо знакомое и так раздражающее мага восхищение им. — Здесь так красиво! — Но я тебя привел сюда не любоваться красотами, — холодный тон должен был несколько остудить вконец ушедшую куда-то в мечты девчонку. — Мне надоело накладывать чары недосягаемости на меблировку собственного дома во время занятий, поэтому отныне наши тренировки будут проходить здесь. И начнем мы сегодня с владения чистой магией. — Да, сэр, — ученица тяжело вздохнула и протянула ему палочку. — Нет. Палочка остается при тебе во время занятий по покорению чистой магии. Помимо владения ею ты будешь учиться и владению собой. Прибегнешь на этих занятиях к палочке — наказание не заставит себя ждать. Змееуст почти прошипел последние слова в подтверждение своих намерений, и девчонка поспешно кивнула. Затем отошла от мага на несколько широких шагов, одним ловким движением закрепила косу тугим узлом на затылке и расстегнула ворот песчаной мантии. — Что ты делаешь? — вкрадчиво поинтересовался колдун. — Готовлюсь к тренировке, сэр. — Зачем ты снимаешь плащ? Девчонка уставилась на него с непониманием во взгляде. — Мне жаль мантию. Она очень красивая. — Ты должна уметь сражаться в мантии, — змееуст откинул с лица прядь черных как смоль волос. — Она скрывает твою одежду, твоё оружие, твою защиту. Кто может сказать, что на мне под плащом — рубаха или кольчуга гоблинской работы? Ты непозволительно неосмотрительна и беспечна, Атхен. Это может стоить тебе непомерно дорого. Если я презираю маггловские виды оружия и использую против тебя исключительно магию, это не значит, что и другие твои враги будут столь благородны! Все распалявшийся костер раздражения глупостью этой девчонки по отношению к её же жизни внезапно потушила одна простая фраза, произнесенная тихо, но удивительно твердо: — Вы мне не враг. На языке донельзя раздражённого мужчины вертелись сотни отповедей — гневных, презрительных, едких, оскорбительных. Но ни одна из них не сорвалась с уст. Он тяжело вздохнул. Прикрыл глаза, будто что-то решая, и так же тихо ответил. Его голос неожиданно для него самого был вовсе не отрешенно-холодный. — Не враг. Именно потому требую — прекрати так бездумно рисковать собой! Я не буду постоянно… — Тратить на меня драгоценные ингредиенты, я знаю, — тень скользнула по лицу девушки, чьи косы так рано убрались в серебро. Да. Именно так. Маг и забыл об этом. Он поспешил начать занятие. Безразлично махнув кистью левой руки, он описал идеальный круг в воздухе, и такой же круг мгновенно вспыхнул высоким пламенем, взяв в плен наивную девчонку. — Ни палочки, ни слов. Выберешься, продолжим. Маг повернулся настолько порывисто, что полы его фиолетово-черной мантии взметнули росы с болотных трав не хуже порыва шквального ветра. Сделав с десяток шагов, он сел прямо на землю, спиной к пленнице. К нему тут же поспешили копошившиеся до этого где-то в зарослях нарлы, и он рассеянно очерчивал пальцами контуры их любознательных мордах. — Douzh nerzh ar c'hadoù da nerzh an dihan ha bennozh doueek ar c-haroud*, — распевно бормотал зельевар, все углубляясь в свои раздумья. Совсем скоро бузинное зелье будет готово. Вот-вот свершится то, ради чего он столько невыносимо долгих лет влачил свою безрадостную жизнь. Столкновение сил становилось все неизбежнеё. Отмеренный срок истекал. Тот самый, о котором ему давным-давно поведала зрячая ворона. А эта невозможная нахалка сейчас стоит под перекрестным огнём врагов. Сам змееуст не смог бы даже попытаться поднять против неё оружие, но вот девчонка вольна выбирать. Вольна и должна. Как бы искренне и исступленно дурочка не обещала — в первую очередь, казалось магу, самой себе — сохранить в тайне всё произошедшее в его хижине, ей придется заплатить за свою жизнь ту цену, которую назовет Мерлин и двор. И если свою собственную судьбу колдун прекрасно знал — он давно уже смертник, ждущий своего часа, — то подобной участи девчонке он никак не желал. Поразительно. Он не хотел, чтобы малолетняя нахалка умирала, и впервые за очень долгое время не хотел умирать и сам. Его треклятый не в меру умный страж был слишком прозорлив. Гораздо зрячее самого мага. Внезапно теплая узкая ладонь коснулась его, и мужчина слегка вздрогнул. Немного склонил голову, чтобы убедиться в реальности руки на правом плече, и услышал над головой тихий голос девчонки: — Сэр, я смогла… я откинула все эмоции. Будто замёрзла. И, похоже, получилось. Мужчина встал и резко развернулся. Из-за плеча девчонки виднелся результат её работы. Заколдованный пламенный круг застыл инеистым камнем. Казалось, стоит возле него чихнуть, и он тут же рассыплется в прах. Маг подошел к застывшим во льду языкам костра и осторожно присел рядом. Медленно повел ладонью над инеистыми оковами огня и глубоко задумался. — Сэр, что-то не так? — девчонка снова ухитрилась подкрасться к нему совершенно неслышно. Интересно, это колдун начал стареть или нахалка виртуозно овладела искусством незаметных передвижений? — Сэр? — спустя минуту молчания она снова робко предприняла попытку добиться ответа. Змееуст медленно встал, расправил плечи и повернулся к девчонке. Та стояла совсем рядом. Он внимательно всмотрелся в её лицо. Большие карие глаза в свете солнечных лучей лучились совершенно новым для мага свечением, из правой косы выбилась короткая прядь, проложив себе дорогу от виска к щеке и закончив свой путь в уголке тревожно приоткрытых губ. Маг с ностальгическим теплом подумал, что сейчас она выглядела студентом, который впервые сумел сварить хоть что-то, отдаленно напоминающее колдовское зелье. Колдун неосознанно занёс левую руку, чтобы убрать непослушный локон своей ученицы за ухо, но внезапно переменившийся взгляд девчонки заставил его просто едва уловимо качнуть двумя пальцами в бок, отводя волосы с помощью магии. — Спасибо, сэр, — хрипло выдавила девчонка. — Это было неплохо. Не могу сказать, что до конца понимаю твой способ мышления при работе с магией, но тем интереснее наблюдать за твоими успехами. Повторим? И, не дожидаясь ответа, колдун набросил на поляну полог непроглядной тьмы.***
На миг змееловке подумалось, что её лишили зрения. Густая, почти осязаемая темнота клубилась вокруг девушки, полностью лишая крупиц надежды хотя бы угадать очертания чего-либо. Обманчиво близко раздался холодный голос зельевара: — Помни, использование палочки повлечёт за собой наказание. Молодая колдунья не сдержалась и фыркнула — она и не собиралась прибегать к оружию. С каждым новым днём тренировок по овладению чистой магией, с каждым новым заданием в ней просыпался не то азарт, не то желание доказать своему суровому строгому педагогу, что она способная ученица. Теперь достижение успеха без применения палочки стало главной целью для самой змееловки. Постепенно глаза привыкли к навалившейся тьме. Она не стала различать что-либо в окружающей черноте, но тяжелое давление мрака стало ощущаться слабее. Теперь можно было спокойно поразмышлять. Колдунья глубоко выдохнула и медленно опустилась на землю, обняв колени и водрузив на них подбородок. Тьму разгоняет свет. Кокон темноты вокруг девушки был плотнее любой ночи, значит, и свет должен был быть невероятно, нестерпимо ярким. Колдунья уже представляла перед внутренним взором искристый костер, как вдруг будто споткнулась мыслями обо что-то. Пламя — самая опасная, самая непредсказуемая и неконтролируемая стихия. Магическое пламя опаснее обычного в десятки раз. Молодая ведьма никогда не работала с колдовским огнем — если, конечно, не считать таковым разжигание костра, — и вполне мудро рассудила, что тренировки в полной темноте и оттого неизвестности будут далеко не самым лучшим началом овладения подобными чарами. Значит, нужен другой источник света. Более безопасный, более холодный. Не такой холодный, как взгляд и голос змееуста, но всё-таки… Змееловка невольно отвлеклась на образ мужчины. Серые, холодные, но такие яркие глаза, в которых она никогда не видела смешинок, но которые удивительно мерцали в отсветах огня камина. Внезапно озарение заставило девушку улыбнуться — мерцание тоже грань света. И холодный серый свет глаз мрачного колдуна — отголосок такого же мерцающего света далеких звёзд. Звёзд, которые, как верила она, будучи ребёнком, могут разогнать любую тьму. Ведьма с силой зажмурилась. Снова представив себе глаза мужчины, она постепенно отстранялась от его взгляда, мысленно шагая куда-то вверх, в ночное небо, пока не попала в ореол света холодной серой звезды. Только она успела залюбоваться её свечением, как над ухом раздался насмешливый голос — такой же холодный, как одинокое небесное светило: — Уснула в темноте? Колдунья открыла глаза. Залитая солнцем поляна, щебет птиц, возня волшебных существ и едва уловимый, будто несколько ослабевший запах вереска, исходящий от склонившегося над ней змееуста. — У меня получилось? — змееловка спешно вскочила на ноги и ещё раз осмотрелась вокруг. Погожий весенний полдень, ни намёка на непроницаемые клубы тьмы. Она вскинула голову к небу — чистое, до невозможности голубое небо, яркое солнце. Виденные девушкой звёзды никак не могли находиться сейчас на небосклоне. Да и вообще колдунья сомневалась, что представленные ею светила существуют где-либо, кроме её воображения. — Получилось, — сквозь броню отстраненности и холода молодая ведьма явственно слышала одобрение своего учителя. — Расскажешь, как. После обеда. — Обеда? — Ты ведь не думаешь, что справилась с заданием за считанные минуты? — насмешливо изогнул бровь зельевар, огладив узкую бороду. Коротко взмахнул палочкой, и на поляне перед ними появилась плетенная корзина с продуктами. За обедом девушка беспокойно ерзала, будто сидела не на шелковистых травах, а на выводке молодых нарлов. Её одолевало множество вопросов, которые она давно не решалась задать, но нынешний успех и улучшение настроения колдуна придавали уверенности и сил. Она нервно щипала выпеченную лепешку с травами, наблюдая, как мужчина раз за разом впивается зубами в большую краснобокую грушу. Наконец, змееуст не выдержал молчаливой атаки колдуньи: — Говори уже, пока тебя на разорвало на тысячи мелких кусков от непонятной внутренней возни. — Сэр, я… — она на секунду замешкалась, но потом вдруг спросила совсем не то, что хотела. — А из грушевого дерева делают волшебные палочки? — Палочки, посохи, амулеты. Цветы и кора добавляются в зелья и эликсиры, мякоть плодов — в мази и травнические настойки. Разве твоя мать не использовала никогда грушу в зельеварении? — Нет, — девушка немного нахмурилась. — Мама говорила, что груша — очень могущественное дерево, и что не каждый маг способен работать с такой силой. — И она совершенно права. — А вы работаете с грушей, сэр? — Доводилось, — уклончиво ответил мужчина. — А ваш предок работал с грушей? — А ты думаешь, он был зельеваром? — Сэр, я училась в Хогвартсе, и училась на Слизерине. Я многое знаю о Салазаре. Он был потрясающе одаренным зельеваром, крайне талантливым дуэлянтом, никогда не прибегал к какому-либо оружию, кроме палочки, он заложил основы истории магии, теперь вот, благодаря вам, я знаю, что он был весьма серьезным ученым и опытным путешественником… — Умерь свои восторги, он был далеко не самой приятной личностью, — скривившись, будто от зубной боли, посоветовал мужчина, на что девушка только рассмеялась. — Уж простите, но вы тоже не производите впечатление самого милого человека на земле, однако же это нисколько не умаляет ваши таланты. Змееуст скривился еще больше: — Салазар делал вещи, которые большинство людей — хоть магов, хоть простецов, — считают ужасными. Он убивал, травил, стравливал людей, плёл интриги… Молодая ведьма подалась вперёд и осторожно коснулась затянутых плотной тканью костяшек пальцев мага. — Сэр, — заговорила она тихим мягким голосом, — в вас его кровь, а не его поступки и грехи. — Это ты так думаешь. Глухой голос поразил колдунью. Не успела она открыть рот, как маг тут же взял себя в руки: — Ты задолжала мне рассказ о том, как ты рассеяла тьму. — Ах да! Знаете, наверное, вам это покажется глупым… Звонкое переливчатое ржание заставило девушку замолчать. Она удивленно вскинула голову и восторженно выдохнула, увидев стремительно приближающегося к ним могучего гнедого коня с роскошной черно-белой гривой. Крылья сверкали в лучах солнца молочным серебром до того ярко, что глаза с трудом выдерживали это зрелище. Сильно щурясь, девушка подняла руку вверх, желая не то позвать, не то приласкать почти подлетевшего к ней коня. — Атхен, нет! — змееуст перехватил руку девушки, вышел вперёд и, заведя свою правую руку за спину, обхватил ею змееловку и замер преградой между ней и скакуном.***
Идиотка! Наивная идиотка! Кто тянет свои корявые конечности к неизвестному существу! Мысленно зельевар костерил ученицу на чем свет стоит, но в то же время чувствовал, что страх за девчонку говорил в нем гораздо сильнее злости на неё же. — Я не для того вожусь с тобой столько месяцев, чтобы тебя прибила какая-нибудь волшебная зверушка! — Но, сэр, это же просто конь… — Просто конь! — от злости все звуки в речи мага резко превратились в шипящие. — Стихии, Атхен, как ты вообще дожила до встречи со мной?! — Видимо, судьбе было так угодно, — дыхание девчонки согревало правое плечо мага. — Не ёрничай! — грубо бросил змееуст, но через несколько мгновений добавил уже гораздо спокойнее. — Это этониан, их порода многочисленна, но дика. Этот же конь раньше не видел других людей вовсе. Кто знает, как он отреагирует на тебя! А ты ещё и руки к нему тянешь! Кости выращивать не умею даже я! — Простите, сэр, я не подумала, — покаялась девчонка. — Звучит как твой жизненный девиз, — насмешливо бросил колдун и медленно приблизился к замершему перед ним скакуну. — Конь ничего девушшшке не сссссссделает, — из ветвей вереска раздался шелест верного стража. — Он чует его кровь в ней. — Откуда ты можешь это знать?! — Хосссзяин и ссссам это сссзнает, — в шепоте змеи появились насмешливые нотки, — просссто эмоццциии сссзахватили хосссзяина… — Я всегда ответственно подходил к сохранению жизней вверенных мне учеников! — Сссзедссссь другое… — Сэр, а можно дать ему яблоко или грушу? Зельевар до хруста в спине резко повернулся всем телом на звук. Чертова девчонка уже успела обхватить тонкими горячими ладонями шею этониана, переплетя пальцы в замок. — Я же сказал тебе… — Но сэр, он сам подошел и ткнулся мордой мне в волосы! — оборвала гневное шипение мага нахалка и радостно тряхнула выбившимися прядями из прически. Колдун внимательным прищуром изучал огромного коня, доверчиво ластящегося к рукам так рано посеребренной ужасами девушки. Страж прав, он несомненно узнал, учуял его кровь. Неудивительно. Несколько более наблюдательная и способная к науке, чем её предок, она тем не менее была так же безрассудна, решительна и верна. Маг, почти не осознавая, что делает, запустил пальцы в черную смоль волос и с отчаянием выдохнул. Её глупая верность, ее неуместное благоговение, её дурацкий долг жизни её погубит… — Сэр, вам плохо? В который раз за день горячие тонкие пальцы касаются одежды на его плече, будто заставляя змееуста освободиться от ледяных оков, ожить спустя такое количество лет. Несносная девчонка, не дождавшись ответа, принялась осторожно, самыми кончиками пальцев, поглаживать его плечо, встревожено что-то бормоча. Мужчина вздрогнул, взял себя в руки и, не глядя на нахалку, ответил: — Раз уж он не стёр тебя в порошок и не унёс в подоблачные выси, угости его. Он любит яблоки. — Хоссссзяин….вересссск отццццветает … - Что ты городишь, глупая ты гадюка? Весна кругом, ему еще цвести до морозов! — Ссссздессссь другое…