… Девушка в песчаной мантии сидела на полу у камина и зачарованно следила за пляской жадных языков пламени. Худой болезненно-бледный мужчина в черной рубашке на шнуровке и таких же черных брюках склонился над костром. В защитных перчатках то и дело мелькали разные ингредиенты и инструменты для варки зелий. Колдун хорошо помнил, что последует за этой минутой тишины — просматриваемый сейчас разговор состоялся чуть больше недели назад. Девчонка, не отрывая взгляда от огня, медленно заговорила: — Сэр, все эти тренировки… Вы ведь делаете из меня оружие, верно? Маг добавил щепотку измельченных игл молодого нарла и ровно ответил: — Верно. Но не для себя, как ты могла подумать. Я закаляю тебя ради тебя самой. — Простите? Мужчина помешал зелье семь раз против часовой стрелки, завёл длинный черпак на пол оборота в другую сторону, уменьшил пламя и подошел к камину, замерев за спиной девчонки. — Я вовсе не пытаюсь посредством тебя решить собственные задачи. Ты не оружие возмездия в моих руках. Я всего лишь хочу, чтобы, когда ты вышла отсюда навсегда, ты выжила в любой схватке. А уж они тебе предстоят, не сомневайся. У Мерлина явно будут вопросы, недоверие и подозрения в твой адрес. — Выйду отсюда навсегда? — девчонка запрокинула голову, и большие глаза уставились на мага с горечью. В свете камина в них плясали причудливые искры и блики, делая оттенок теплее, а взгляд — нежнее. — Ты не пленница, Атхен. И не зверушка. Когда я буду уверен, что смог дать тебе всё возможное, чтобы обезопасить твою жизнь, ты вольна уйти. — Вольна, но не должна? От котла донесся тихий свист, и колдун из воспоминаний поспешил к вареву, избежав тем самым ответа, но нынешний змееуст, погрузившийся в поток памяти, увидел то, что в тот вечер видеть не мог — в омуте всё ещё устремленных на змееуста глаз блестели слёзы… … Поляна среди болот, обычно залитая солнцем, в тот день была скрыта от светила тяжелыми серыми тучами, и над топями висела лёгкая шаль влажной дымки. Колдун припомнил — этому воспоминанию около двух недель. Тренировок в тот день не было — зельевар змеёй ползал по бочагам, пополняя запасы ингредиентов, а увязавшаяся за ним девчонка сидела под деревом и корпела над рукописью Слизерина, перенося отдельные пометки в свой свиток. Каштановые кудри всклокочены, брови напряженно сведены в одну линию, разделяемую только задумчивой морщиной, сбегающей к переносице. В десятке шагов от неё неслышно появился такой же растрепанный зельевар, резким движением одернул болотно-коричневый плащ и замер, разглядывая девчонку. Гость памяти прекрасно помнил, что чувствовал, рассматривая несправедливо осыпанную серебром девушку за работой, но теперь он видел, как сам выглядел в тот момент, и просто поразился переменам в собственном лице. Он, замерший на краю поляны, не мигая смотрел на девчонку, и лед его серых глаз таял в отблесках тепла. Черты лица стали чуть мягче, а всегда сжатые в тонкую линию бледные губы внезапно расслабились. Крылья носа трепетали от рваного дыхания. Маг тряхнул волосами, откинул их с лица и, взяв себя в руки, направился к девчонке. — Ты можешь переписать всё, что тебе интересно, хоть всю книгу, — увидев сложные сокращения на пергаменте, произнёс колдун. — Но, сэр, а если свиток попадет не в те руки? — Я помогу тебе наложить специальные чары. Никто, кроме тебя и тех, кому ты доверишь эту тайну, не смогут ничего прочесть здесь. Девчонка робко улыбнулась. — А если я доверю тайну… не тому? — Я верю тебе, Атхен. И сомневаюсь, что ты заставишь меня думать, что я делаю это напрасно. — Я не дам причин так считать, сэр!..
Змееуст вынырнул из реки памяти и постарался выровнять дыхание. — Прошу вас, сэр… — не сумев совладать с голосом, она зашептала, нервно сминая в руках края песчаной мантии, — не гоните меня. Зельевар прикрыл глаза и свел челюсти, сдерживая досадливый стон. Он не может. Знал с самого начала — не может. Это выше его сил. — Сэр? — осторожное касание теплых пальцев прошило тыльную сторону ладони жаром даже сквозь толстую перчатку. — Простите, сэр… пожалуйста, не злитесь…я… я уйду. Я поняла вас. Не поняла. Ни она, ни он сам. Никто, кроме старого мудрого стража, ничего не понял. — Нет! — маг резко распахнул глаза и схватил девушку за рукав. — Нет. Я не злюсь… — он тяжело вздохнул и произнес. — О, Атхен, как я могу выгнать ребенка? — Я уже не ребенок, сэр, — сдавленно всхлипнула ведьма. — Против меня все равно, что ребенок, — тихо пробормотал колдун. В глазах девушки вспыхнула обида. Ничего не говоря, она медленно встала и пошла к наблюдавшему за ними всё это время этониану. Зарылась лицом в его гриву и замерла. Колдун остро чувствовал тупую боль и горечь, которые раздирали девчонку на части. Поддавшись непонятным эмоциям, он встал и подошел к ней. Став по другую сторону от морды скакуна, он снял перчатку с левой руки, осторожно коснулся седой макушки и нежно скользнул по волосам к самым их кончикам. — Все будет хорошо, Атхен. Твое… наше решение опасно, в первую очередь, для тебя, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы обезопасить тебя. Но ты должна понять, если Мерлин узнает, что ты на моей стороне, он… — Мне плевать, — девушка подняла голову и заглянула в глаза колдуну. В её собственных блестели не выплаканные слезы. — Я не ребенок, сэр. Я могу за себя постоять. И вас я одного не оставлю. Я же чувствую — вы готовитесь к чему-то. Я хочу быть рядом. Я должна быть рядом. — Твой долг жизни… — Он здесь не при чем, — жестко отчеканила девушка и решительно сощурилась. — Я не могу, узнав правду о Слизерине, узнав вас, остаться в стороне. Время обеда уже кончилось. Давайте тренироваться, сэр.***
Давно наступила полночь, но в небольшой хижине среди Раннох-Мур никто не спал. Суровый зельевар привычно склонился над котлами, молодая ведьма, с ногами забравшись в кресло, внимательно вчитывалась в рукопись основателя, впиваясь взглядом в мелкие путевые заметки о травах и растениях, что попадались Салазару во время странствий. Вдруг змееловка наткнулась на небольшую заметку о тысячедреве и нахмурилась.«Невезуч Салазар-змееуст. Вот уже второе цветение чудесного тысячедрева прошло мимо меня. Единственный лес, взращенный друидами много веков назад, остался неприметным ожерельем Альбы, скрыт он надежно и верно. Если кому повезет найти тропу в таинственный лес тысячедрев — единственную в мире поросль магических деревьев, не павших от рук мерзких невежд-простецов, — то пусть счастливец помнит: корнецветы их ядовиты в той же мере, в какой и целительны. Как известно из древних скрижалей друидов, короткий стебель цветка смертельно опасен. Касаться его незащищенной кожей нельзя. Эта защита друидов драгоценного лекарственного растения и стала его погибелью. Дремучие простаки выжгли и вырубили леса, в которых гибли их идиоты-односельчане и беспечные в своей дурости выводки детей. И если счастливец сумеет найти тропу в сокрытый таинственный лес тысячедрев, пусть держит новость эту в тайне даже от магов других. Слишком драгоценны возможности корнецветов, нельзя ими рисковать. Настоянные их лепестки спасут от любого недуга, если только занедуживший ещё дышит. Я искал тот лес вместе с другом, но теперь друг покинул меня, а я, остро нуждающийся в цветах тысячедрева, так и не нашел заветный лес. Уж не напрасно ли ждет меня мой давний друг на Эмайн Аблах… Невезуч Салазар-змееуст!».
Внезапно сомнения, домыслы и подозрения, пугливым туманом блуждавшие до этого где-то на задворках сознания змееловки, зароились, сплетаясь воедино и оформляясь в ошеломляющую догадку, слишком потрясающую и чересчур рискованную, чтобы её озвучить. Девушка со смесью недоверия и изумления на лице буравила невидящим взглядом спину зельевара. Тот хорошо знакомым ей жестом сложил пальцы правой руки в некоем подобии бутона цветка, без единого звука призвал небольшую каплевидную колбу с чем-то антрацитово-черным и, откупорив её, занес над мерно побулькивающим котлом. Давний друг… Она никогда никого не видела в этой хижине, кроме самого хозяина. Никто не присылал посланий, не приходил лично, однако она понимала каким-то особым чутьем, что в доме бывал раньше кто-то ещё, помимо сурового нелюдимого мага. Кто-то, кто, в отличие от змееуста, не брезговал маггловским оружием. Кто-то, для кого было выделано кресло, которое теперь постоянно занимала сама девушка, и в котором была специальная ниша для меча. Колдунья медленно перевела взгляд на вымпелообразное полотно, скрывающее тайник хозяина дома. Змея и лев… Изумруд и кармин… И как она сразу не догадалась?! Тоска, которой сочился тогда шелест змееречи мага, когда он беседовал с выделанной на ткани змеёй… Это личное, слишком личное. Пережитое, выстраданное, так и не отболевшее… Эмайн Аблах, где ждет его покинувший его друг… Тяжесть внезапного открытия выдавила из груди молодой колдуньи пораженный полувыдох-полустон. — Что-то случилось? — не отрывая взгляда от котла, спросил тот, чьего имени, как она думала до этого момента, она не знала. — Нет, с….сэр… — поспешив унять нервную дрожь в голосе, ответила колдунья. — Могу я задать вам вопрос? — Что там у тебя? — Скажите, сэр… что такое Эмайн Аблах? Глухо стукнул деревянный черпак о бортик котла. Зельевар порывисто обернулся к девушке. — Не думал, что тебя интересуют сказки старых времен, — на лице мужчины лежала печать отчужденного снисхождения, но змееловка не поверила в эту маску. — Но, сэр, это название фигурирует в записях основателя. А он, я отчего-то верю, был человеком науки… — Однако же и он порядком ошибался, — гневно оборвал девушку змееуст. — Эмайн Аблах, это мифический — либо же давно затерянный, как угодно, — остров, одно из средоточий магии друидов. Как ты понимаешь, нынешние маги не способны найти это место, поскольку глубинные секреты магии кельтских жрецов утрачены стараниями магглов. А теперь мне нужно вернуться к котлу. Боюсь, я слишком отвлекся на древние россказни и загубил эту порцию зелья. Злой ледяной голос мага заставил девушку испуганно поёжиться. Давно она не видела своего спасителя в таком раздражении, граничащем с гневом. А о чем-либо, касающемся кельтских волшебников, он и вовсе впервые отзывался с таким презрением. Зельевар всегда с огромным уважением и даже пиететом рассказывал о друидических знаниях и возможностях, а тут… А тут змееловка поняла, что догадка её, видимо, более чем верна. Она снова устремила задумчивый взгляд на полотно с тесно переплетёнными львом и змеей. Внезапно в голове раздался голос еще молодой матери девушки, которая частенько называла свою крохотную Атхен «львёночек». Карминный лев с полотна дружелюбно подмигнул змееловке, а чёрно-изумрудная змея медленно качнула головой в сторону зельевара, что-то зашелестела на ухо огромной дикой кошке, и затем оба выделанных на ткани животных кивнули девушке. — Сэр, я… В мгновение ока змееуст струной вытянулся в полный рост и невидящим взглядом уставился в пространство. Казалось, он слышит нечто недоступное уху змееловки. — Вниз, Атхен. Немедленно. И что бы здесь ни происходило, не смей покидать подвальные комнаты. Вон!***
Совершенно невообразимый вечер! Сначала девчонка, которая пробила все его слои ледяного равнодушия невинным вопросом об Эмайн Аблах, затем непонятное оживление полотна-тайника, которое змееуст скорее чувствовал, чем слышал или видел. Однако же подумать об этом ему не дали. Прямо в сознании колдуна раздался шелест пограничного стража с северо-западной окраины топей: «Ссссзсрячая ворона ссссспешшшшшит к Вам, хоссссзяин. В ее клюве вороний глассссз». Зрячая ворона! Началось! Он столько лет этого ждал, однако всё равно не был сейчас полностью к этому готов. Началось! — Сэр, я… Девчонка! Её нужно убрать отсюда. От одной вороны опасности нет, но лучше перестраховаться и спрятать Атхен. «Немедленно в подвалы. Охраняй девчонку. Отвечаешь своей многомудрой головой!», — мысленно призвал Стража маг и поспешил отослать и саму девушку туда же: — Вниз, Атхен. Немедленно. И что бы здесь ни происходило, не смей покидать подвальные комнаты. Вон! Едва спешно скользнувшая с улицы серебряная рептилия скрылась в подвалах следом за девчонкой, колдун различил шелест вороньих крыльев, а через пару мгновений — низкий женский голос, который он не слышал несколько десятков лет. — Открой, учитель, ты знаешь, кто к тебе пришел. Глубокое контральто не успело отзвучать, как массивные двери приветственно распахнулись, приглашая женщину войти. В круг света ступила высокая мрачная ведунья. Из-под тяжелых век смотрели два черных, как сама тьма, окна ночи, длинные смоляные волосы сливались с такого же цвета одеждами. — Моргана, — приветствовал гостью на гаэльском змееуст, и впервые за долгие десятилетия на его лице расцвела улыбка облегчения. Травница почтительно склонила голову в знак приветствия, молча протянула хозяину дома небольшую синюю ягоду в обрамлении длинных узких листьев и царственно обвела взглядом хижину. — Где она, учитель? — также по-гаэльски ответила она змееусту. — Ты же знаешь, от меня немногое можно скрыть. — Однако можно попытаться, Моргана. — Ты мне не доверяешь? — огонёк раздражения вспыхнул в глубине темных глаз провидицы. — Ты же знаешь, я никому не доверяю своё, — занеся подбородок вверх, ровно ответил мужчина, и в глазах травницы что-то неуловимо изменилось. Резкие черты лица будто разгладились, на темных губах расцвела тонкая улыбка. — Рада слышать, что мое зрение меня не подводит. — Моргана тяжело вздохнула и сменила тему. — Госпожа Рейвенкло умерла около четырех недель назад. Её тело погребено там же, где и тело госпожи Хаффлпафф. Время пришло. Ты готов? — Все так, как ты однажды увидела, верно, Моргана? — мужчину била нервная дрожь. — Я готов. Почти. Завтра на рассвете я добавлю свежую кровь наследника в зелье, и мы вернем его на землю. — Артур спит больше века… — выразила беспокойство женщина. — Ты травница. Наследница магии друидов. Я дам тебе все необходимые настойки и отвары, чтобы вернуть… Артура… в норму в кратчайшие сроки. Но его память…я не знаю, что с ней будет, когда он проснется. — Ты нужен рядом. Никто, кроме тебя, не сможет её пробудить. Уверенный тон травницы придавал сил зельевару. Он выхватил палочку, описал ею широкий круг перед собой, и в руки женщины впрыгнул тугой сверток пергамента. — Здесь то, что нужно будет сделать тебе для обряда, Моргана. Будь осторожна. И удачи. Я жду тебя завтра, когда взойдет солнце. Ле Фэй решительно кивнула и поспешила к двери. Уже выйдя в ночь, она обернулась к зельевару. — Ты не один, у нас есть союзники. Их немного, но они того стоят. И я хочу, чтобы ты знал — замок за тебя. И… — на мгновение взгляд провидицы метнулся от лица мага к ходу на нижние этажи, но в тот же миг снова впился в глаза мужчины. — Знай, учитель. Никому из нас не будет легко. Но ты принял правильное решение. Шелестя юбками, женщина обернулась вокруг своей оси, будто в танце, и через миг, хрипло каркнув на прощание, растаяла в темноте. Зельевар вошел в дом и, обессиленный, упал в кресло перед огнём. Началось. Совсем скоро он снова увидит своего давнего друга. Их с Морганой партия слишком серьезная. Нужно обезопасить Атхен. Только эта дурочка ведь будет упрямиться! Он должен найти способ. В тщетных попытках придумать что-либо, чтобы оградить девушку от предстоящих ужасов войны, колдун провел почти два часа, когда из раздумий его вырвал вскрик ужаса с подземных этажей. «Хосссзяин…». — Атхен! — высокий голос был пропитан волнением. Маг бросился к лазу, но навстречу ему выползла девчонка. Её били судороги, из прокушенной губы текла кровь, пузырясь, как вода при кипении. Крупные капли пота покрывали лицо, из глаз текли слёзы. Несчастную крутило, выворачивало и швыряло по комнате, будто при магических пытках. Змееуст схватил её за плечи и тут же отдернул руку — кровь в теле девушки кипела, обжигая через ткани и кожу. Колдун слишком хорошо знал подобное заклинание. Он тут же бросил поисковое заклятье, но оно не обнаружило в окрестностях хижины ни одного человеческого существа. Не понимая происходящего, он поспешил наложить диагностирующие чары, но все кончилось так же внезапно, как и началось. Всё ещё дрожащую от пережитой боли колдунью зельевар бережно левитировал на кровать и осторожно накрыл волчьей шкурой. Спрашивать, что это было, нет нужды. Раз заклятье спало, а девочка до сих пор жива, цель была не в её умерщвлении. Кто-то, видимо, нашёл способ найти пропавшую змееловку. Заклятие крови, примененное неизвестным врагом к Атхен, подвергало риску теперь все заготовленное зелье для пробуждения… Артура. И магия и кровь должны прийти сначала в норму, и сколько понадобиться времени после подобных тёмных чар, Слизерин не знал. Все усилия последних десятилетий гиппогрифу под хвост! В приступе гнева он расшиб потоком магии стену и глухо рыкнул. Кровь девчонки постепенно остывала, как и сама колдунья, и холодные руки мага не сразу смогли это почувствовать.