Цветы и гвозди

      Во второй раз в то утро Анко забежала к Мадаре буквально на пару минут: ровно чтобы сгрузить ему близнецов в коляске и прилагающийся к ним рюкзак с экипировкой, поцеловать Учиху в щёку и, заверив, что сочтутся, ускакать на задание.       Мадара проводил её хмыканьем. Закрыв за куноичи дверь, он скользнул взглядом по коляске с младенцами. Те уже проснулись и принялись пока ещё тихо похныкивать.       Мадара никогда не был в восторге от детей, но признавал их неотъемлемой частью жизненного плана. Не умел с ними ладить, особенно с маленькими. В отличие от брата, получавшего удовольствие от занятий с клановой ребятнёй, Мадара предпочитал держаться подальше от воспитания подрастающего поколения. Отчасти, конечно, дело было в том, что это самое поколение — как и старшее, впрочем, — преимущественно шугалось от его вида и Ки, которую учует даже не-сенсор.       Однако посидеть с детьми до вечера не казалось ему непосильной задачей. Мадара понимал, что должен вливаться в жизнь деревни. Это непросто сделать с учётом собственных ощущений от прошлого и того, как сильно здесь всё изменилось, но однозначно необходимо, потому что на пользу клану. Для этого нужно заводить связи с другими людьми. Не считая Итачи и Саске, сейчас самая крепкая связь у него с Анко; вообще, удивительно, как женщина, поначалу рассматривавшаяся исключительно в качестве многофункционального компаньона на вечер, стала ему кем-то вроде друга. Не Хаширама, конечно, даже не близко…       «С другой стороны, — мысленно заметил Мадара, — у Хаширамы не было такой шикарной груди», — и тут же расфыркался, вначале представив себе Сенджу с сиськами среди пиздеца, творимого Мокутоном, а после — оттого что приметил в своей душе паскудное чувство нехватки. Эту дрянь лучше обфыркать и постараться отринуть, чем признать её существование.       А Анко — сойдёт за подругу. Изуна так же дружил с девчонками из клановой разведки: и работал с ними, и отдыхал, и готов был помочь, если кто-то попал в сложную ситуацию. Причём тех-то приходилось вызволять, латать и штопать, а порой часами рыться в мозгу, восстанавливая по крупицам рассудок рассекреченной и прошедшей через пытки шпионки. Изуна заботился о своих девочках, никому не спускал их обиду с рук.       Здесь же — всего-то проследить, чтобы два младенца пережили следующие девять часов. Анко сказала, Ибики сам придёт за ними и заберёт к себе на остаток времени, что она будет отсутствовать. Ничего сложного, и собирать никого из ошмётков не нужно.       Но всё-таки детский плач однозначно ему неприятен. Отвлёкшись от флегматичного созерцания пустоты, Мадара отнёс детей в гостиную на втором этаже, где проводил большую часть своего времени дома. Там он опустил близнецов на приготовленное за время отсутствия Анко одеяло и, активировав Шаринган, посмотрел в глаза вначале одному, затем другому ребёнку. Проблема была решена в секунды — в комнате повисла блаженная тишина.       Заварив чай, Мадара со спокойной совестью устроился на татами и вернулся к своим записям. Застыв на какое-то время, ощущая аромат чая и мягкий шорох падающего снега за окном, он собирался с мыслями. Они не давали ему спать уже много ночей, притягивали к столику с бумагами, исписанными тренированно-чёткими символами с толикой резкости в начертании. Мадара не увлекался каллиграфией как таковой, ему было важнее содержание.       Наконец, после долгих минут бдения пришли слова. Обмакнув кончик кисти в разведённые чернила, Мадара продолжил писать с того момента, на котором остановился с рассветом, когда желание спать победило его:       …Когда Учиха Таджима принял власть, положение клана было отчаянным. Со всех сторон окружали враги: непримиримые Сенджу, набравшие силу Хьюга, хитрые Нара, дикие Инузука. Внутри же нашего клана царил раздор: часть шиноби считала, что неразумно давать власть мальчишке, младшему сыну погибшего главы, которого готовили не вести — быть ведомым. Учиха Кадзума был хорошим лидером — но он был мёртв, а вместе с ним и его старший сын. И всё же старейшины в большинстве своём поддержали молодого Таджиму…       Кисть замерла. Глядя на лист, Мадара совершенно не видел чёрных символов на белом: перед глазами стояло строгое лицо отца, рассказывающего ему и братьям свою историю.       «Вы должны понимать, что каждый из вас может умереть, — говорил отец. — И каждый из вас может однажды, сам того не ожидая, найти себя во главе нашего клана. На меня это свалилось внезапно, едва не разбило. Вам, моим детям, я желаю быть готовыми ко всемуо».       «Ты хорошо учил нас, отец, — подумал Мадара. — И всё-таки после твоей смерти я бы не справился, не будь рядом Изуны». Они с братом выросли слишком близкими. В этом была их сила — но и их слабость.       Об этом будет непросто писать: о том, что было с ним после того, как погиб Изуна. Однако критически важно погрузиться, вспомнить всё до деталей и описать как можно ярче, чтобы новые поколения Учиха, которые будут читать этот труд по истории клана, представляли хотя бы немного, чего стоило их роду оставаться сильным. Какие ошибки были совершены и по каким причинам. Чего никогда больше не следует допускать.       Временно отложив кисть в сторону, Мадара достал из кармашка в рукаве Воскрешающий камень. Артефакт, как всегда, при касании обдал его волной своей чёрной мощи, маня и призывая воспользоваться. Мадара не противился желаниям: Камня и своим собственным, слившимся в единый порыв. Трижды повернув Камень на руке, он поднял взгляд на брата.       — Нии-сан! — немедленно заворчал Изуна. — Опять?!       — А разве я обещал, что больше не буду тебя призывать?       Изуна поджал губы. Помолчав немного, выдал:       — Тобирама просил передать, что ты — двуличная мразь: сам балуешься с призывами душ, хотя так шипел на него из-за Эдо Тенсей. Дословно цитирую.       — Передашь ему, что шёл бы он на хер со своими претензиями, — отозвался Мадара, потягиваясь и усаживаясь поудобнее. — Послушай, отото, ты помнишь рассказы отца про нашего деда?       — Конечно, — ответил Изуна. Скользнув ближе к столу, он засунул нос в записи. — Хм, а ты продвинулся, я смотрю. В последний раз ты мне читал отрывок про прадеда.       — Про него, к сожалению, осталось немного информации и в архивах, и в моей памяти, — заметил Мадара, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за братом. — Собственно, он и руководил недолго, а вот дед управлял кланом почти двадцать лет. Расскажи, что помнишь про него? Ты ведь в детстве не только отцу внимал, но и любил бегать к старейшинам послушать истории…       — Пока ты на речке с Хаширамой развлекался.       — За что мне ничуть не стыдно. У меня был хороший друг.       — По которому ты настолько скучаешь, что аж с чужими детьми согласился сидеть ради заполнения пустоты в сердце, — Изуна склонился над близнецами, спавшими, как убитые.       Лёгкость, с которой отото читал его, всегда поражала Мадару. Но не тревожила.       — Я пробую разнообразия ради повести обычную жизнь. Если помнишь, ты сам советовал мне то же.       — Угу. При этом гадал, на сколько тебя хватит. Моя ставка — полгода с учётом занятости на обустройстве поместья и корпения над трактатом, — Изуна повернулся к нему. — Нии-сан, ты что, приложил детей гендзюцу?       Мадара посмотрел на него очень серьёзно.       — Они кричали.       — Да, на то они и младенцы, чтобы вопить, пускать слюни и всячески вскрывать тебе нервы, — не менее серьёзно сказал Изуна. — Сними гендзюцу, Мадара. Любое вмешательство, даже самое тонкое, может оставить след в детской психике, а ты у нас тонким иллюзионистом не слыл никогда.       — Ты откуда знаешь особенности воздействия иллюзий на младенческий мозг? — проворчал Мадара, но всё же последовал совету брата. Более того, активировал Шаринган и, действуя на сей раз предельно осторожно, прощупал разумы близнецов… то месиво, что было на месте разума, по крайней мере. Вроде, никаких характерных для повреждений от иллюзий следов нет… Его лицо, наверное, отразило неуверенность.       — У детей «рубцы» изменений заметнее, чем у взрослых, — подсказал Изуна. — Это выглядит как бордовые полосы на серой массе. У взрослого они много бледнее, потому что мощнее развит мозг, плюс мельтешащие мысли-воспоминания оттягивают внимание. У младенца отвлекаться не на что, «рубцы» сразу бросятся в глаза.       — Не вижу ничего подобного, — сказал Мадара и, успокоившись, погасил Шаринган. Начав понемногу отходить от иллюзии, мелкие опять захныкали. — Ками, как это возможно терпеть круглосуточно?       — Когда любят, терпят, — вдумчиво возвестил Изуна, присев рядом с братом — бесплотный дух, но такой настоящий и живой в сердце, в воспоминаниях. — Так что, внедряться в общество деревни ты собрался через бывшую любовницу?       — Изуна, — предостерегающе проговорил Мадара. Он понимал, что отото нарочно доводит его и пытается вынудить отправить обратно в Джодо. Но как его отпустить, когда столькое требует обсуждения? — В среде джонинов Анко занимает заметную позицию и имеет неформальные связи со многими важными шиноби деревни, в том числе и с Хокаге, и с тем же Ибики, и с другими АНБУ. Анко и её связи нужны мне, потому что я — не ты, отото.       Изуна на это лишь улыбнулся хитро и одновременно очень миролюбиво. Скосившись на записи, Мадара только собрался попросить брата рассказать, что он знает о деде, как идиллию нарушил громогласный рёв. Мадара поморщился.       — Идём в другую комнату. Здесь оставлю клона, — он поднял руки, чтобы сложить печать, но брат опустил невесомую ладонь поверх его переплетённых пальцев.       — Нии-сан, ты сам подписался, — сказал Изуна, смеясь не тоном, но взглядом. — Кроме того, бесценный опыт…       — Как будто я собираюсь…       — Но ведь придётся же.       Они замолчали, буравя друг друга взглядами. Усмехнулись одновременно.       В тот самый момент с нижнего этажа донёсся настойчивый стук в дверь.       — Ещё клиенты твоего детсада? — поддел Изуна.       — Цунаде, — отозвался Мадара: учуял по чакре. — Замечательно.       — Мне нравится твой настрой, нии-сан, — сказал Изуна без тени шутливости. — Конечно, она далеко не молода, но частично Узумаки, к тому же потомок Хаширамы и медик.       Мадара предпочёл не отвечать на это.       — Передай мои слова Тобираме, — напомнил он, поднявшись с татами, напрочь игнорируя крики детей. — И повспоминай про деда, потом покажу свои заметки — дополнишь.       Изуна кивнул, и Мадара отпустил его, после чего пошёл открывать дверь.       — Что у тебя за дети надрываются? — первым же делом спросила Цунаде.       — Анко оставила мне своих сыновей до вечера, — пояснил Мадара, смерив её долгим взглядом, не упустившим ни единую деталь.       Плач усилился. Не спрашивая позволения войти, Цунаде протиснулась мимо Мадары в дом и, быстро поднявшись по лестнице, скрылась в гостиной. Учиха без спешки последовал за ней.       — Дерьмо, эта Анко… — ворчала Цунаде, уже склонившаяся над близнецами. Те восприняли её благосклоннее, чем Мадару. Возможно, отчасти из-за чакры — Цунаде получила в наследство от Хаширамы не так уж много черт, однако их энергия была схожа: сильная, тёплая, живительная. Дети чувствовали её и понемногу успокаивались.       Не мешая женщине заниматься своим делом, Мадара прошёл мимо неё и вновь опустился на татами перед столом и взялся за кисть. Стоит признать, Цунаде зашла очень вовремя, только стоит потом уточнить, зачем именно. Скорее всего — предполагал Мадара — это связано с реабилитацией Хинаты. Что ж, потом они её непременно обсудят.       Мадара задумчиво почесал подбородок тупой стороной кисти. Вид Цунаде с ребёнком на руках однозначно ему импонировал; ещё бы ребёнок был с правильными особенностями в генах…       — Чего? — проворчала Цунаде, заметив его взгляд.       — Удивляюсь присутствующему в вас, женщинах, материнскому инстинкту. Даже не своих детей готовы обласкать.       — Мне просто их жаль, — отрезала Сенджу. — Дети не виноваты, что у них такая безалаберная мать, которая скинула их на совершенно неподходящего человека.       Мадара усмехнулся, соглашаясь с правдой, и вернулся к записям. Его постепенно воцарившаяся тишина более чем устраивала, но женщина не смогла долго сидеть молча.       — Я пришла поговорить о Хинате.       — Я слушаю.       — Скорее уж я хочу послушать, — Цунаде грозно воззрилась на него из-под нахмуренных бровей. — Команда работающих с Хинатой Яманака говорит, ты весьма прозрачно намекнул, что в них больше нет нужды. С чего взял?       — Ты и Яманака её недооцениваете, — ответил Мадара, выводя на черновике аккуратный символ. «Сила». — Прошёл почти год, и самосознание Хинаты полностью восстановилось. Её мысли не путаются, ко всем воспоминаниям она имеет доступ, следов раздвоения личности нет — это подтверждал и Иноичи. Другая побочка остаётся, но это сущие пустяки: у кого из шиноби никогда не бывает панических атак и бессонницы? Кроме того… — он улыбнулся, оскалился даже с удовольствием. — Девчонка не так проста. На вид дитя невинное, но, когда Кагуя ушла, сумела зафиксировать и сохранить часть её навыков. На её глаза в клане будут молиться ещё долго.       — Даже если и так: у тебя нет права решать это в одиночку.       — А кто мне запретит? Ты больше не Хокаге, поэтому не имеешь даже тени права указывать мне.       Цунаде на это скривилась и отвернулась к детям. Мадара опустил взгляд на свиток перед собой. «Какая досада, — отстранённо подумал он, поднимая кисть; вышедшие из-под неё чёрные линии сложились в «Усиление». — Когда клан был больше, имелись про запас середнячковые шиноби, которых можно было использовать хотя бы для привлечения в клан новых генов. У Хьюга глаза физически крепче наших: выше износостойкость, зрение не проседает даже при постоянном использовании додзюцу. Мощь Хинаты, приобретённая при контакте с Кагуей, могла бы укрепить наши глаза».       Но этого, конечно, не случится: слишком много обстоятельств говорит против.       В своё время Изуна разработал целую систему-расчёт, кого в клане на ком из своих или чужих стоит женить, чтобы получить максимальный профит. Тому же Мадаре он предлагал жениться — что, собственно, и было претворено в жизнь, — исключительно на Учихе для того, чтобы не разбавить кровь, создавшую сильнейшие глаза в истории клана. Это решение через несколько поколений «выстрелило» ещё двумя Мангекё (даже тремя: по словам Итачи, их с Саске отец тоже обладал улучшенной версией Шарингана) с доступом даже к Сусано — однозначный успех. Жаль, что план в отношении себя Изуна так и не успел претворить в жизнь: его ребёнок от куноичи-Яманака мог бы стать прекрасным вложением в генотип предрасположенных к менталистике Учиха. Вдобавок отото просчитывал риски тех или иных союзов. Выходило, что с Хьюга родниться опасно: гены, детерминирующие оба додзюцу, способны вступить в конфликт, и ребёнок с большой долей вероятности родится в лучшем случае с одним ослабленным додзюцу, в худшем — вовсе слепым. Если уж брать кого-то из Хьюга в семью, то только девушку и только со слабеньким Бьякуганом, чтобы она принесла будущему поколению Учиха исключительно крепость глаз и не устроила конфликт додзюцу.       От воспоминаний об этих выкладках Мадара хмыкнул. Пока он сам сражался с врагами и старался приструнить особо буйных в собственном клане, отото много чего придумал. И теперь продолжал.       «Мне очень нравится Сакура как приобретение для клана, — сказал Изуна как-то раз, когда они обсуждали будущее семьи. — Помимо всех её собственных положительных характеристик, таких как физическая крепость, исключительное здоровье и выносливость и так далее, она — совершенно новая кровь. Почти все кланы Страны Огня так или иначе роднились, причём такие породнения не столь редки, как некоторые думают. У выходцев же из семей гражданских значительно больше процент отличия по генотипу. Кроме того, предки девушки из Страны Чая — дополнительный плюс. Родство с нашей линией если и есть, то минимальное — от такого брака получатся крепкие дети. Что касается Ханы… что ж, в главной семье нашего клана давно не было перекрёста с Инузука. Теоретически, в дополнение к Шарингану мы можем получить обострённые обоняние и слух собачников. Я бы, конечно, попробовал перенаправить интерес Итачи всё-таки в сторону Яманака, но он настолько плохо сходится с людьми, что лучше уж оставить, как есть. Ты ведь хочешь, как я понял, чтобы мальчишки были счастливы?»       Пожалуй, да, Мадара этого хотел.       Каким-то неведомым образом Цунаде сдюжила успокоить детей, и теперь они посапывали так же мирно, как под гендзюцу. Откинув за спину собранные в дурацкие хвостики длинные волосы, она потянулась, вольно или нет предоставив Мадаре прекрасный обзор на грудь. Он склонил голову набок, без спешки изучая взглядом приятные округлости. Куноичи Узумаки плодоносят дольше других, причём у них почти не бывает обычных для позднородящих отклонений среди потомства. Вдобавок, Цунаде — потомок Хаширамы, жизненной силы много. Хороший вариант.       — Перейдём в другую комнату, — предложил Мадара, поднимаясь. — С детьми я оставлю клона.       — Да, давай, — Цунаде неслышно скользнула в сторону от импровизированного ложа близнецов. — Если проснутся и клон не сможет их утихомирить, так уж и быть, подойду, — добавила женщина, когда они вышли в коридор. — Хотя Анко получит у меня по возвращении. О чём она только думает?       — О работе, — отозвался Мадара, вспоминая маньячный блеск глаз Анко, когда она разбудила его.       Цунаде вздохнула.       — Как Хокаге мне этот запал всегда в ней нравился.       — Ты больше не Хокаге, — заметил Мадара, открывая перед ней дверь своей комнаты.       — Вот поэтому и наругаю её, — Цунаде вошла и прищурилась, обводя взглядом просто обставленное помещение. — Мадара…       — Помолчи немного и послушай, — перебил он и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной. — Клану Учиха нужны мои дети. Я хочу их от тебя.       — Я не хочу детей, — ответила Цунаде, ничуть не выглядевшая удивлённой. Всё же она умна и понимала прекрасно, что означали оценивающие взгляды Мадары. — В смысле, вообще. Не хочу их воспитывать, не желаю этой ответственности. Я приняла решение много лет назад и не собираюсь отступать от него.       — Один ребёнок, — предложил Мадара. — Содержание и воспитание полностью берёт на себя клан Учиха. Тебе даже не обязательно признавать его своим. В качестве платы… — он поднял руку и поднёс к правому глазу, слегка отведя в сторону чёлку. — Тебя интересует Риннеган. Я позволю тебе исследовать его — в пределах, которые будут чётко оговорены, если ты согласишься на обмен.       Цунаде напряжённо расправила плечи, чуть подалась вперёд. Ей это интересно. Настолько ли, чтобы потерпеть беременность от Учихи?.. «Всё же она похожа и на Тобираму», — отметил Мадара, видя в позе Цунаде заинтересованную стойку её двоюродного деда, когда Тобирама чуял что-то потенциально полезное, применимое в его исследованиях. Не удивительно, что Изуна проникся к этой женщине таким любопытством.       — Мне нужно подумать, — наконец, сказала она.       — Думай, — согласился Мадара. — Я тебя не тороплю с ответом. Пока.       Цунаде кивнула и достала из кармана небольшую записную книжку.       — Вернёмся к Хинате, — сказала она, делая вид, будто бы ничего необычного не произошло. — Обсудим, почему ты решил, что мы можем вывести её из-под надзора Яманака.       Небрежно заправив чёлку за ухо, Мадара подошёл ближе к Цунаде.       — Смотри…