***
Следующий раз случается только через два года. Двадцатого мая 2012-го. Минсок отпрашивается с работы, как и многие в этот день, и отправляется на их условленное место. В этот раз это не набережная, где слишком много людей и мало тени, чтобы спрятаться от палящей жары. Сегодня они встречаются в парке у большого колеса обозрения. Два года назад Минсок лишь сказал: «Выбери желтую кабинку», будто точно зная, что Бэкхён любит этот цвет, но кабинка такого цвета не одна, и поэтому Минсок ждет Бэкхёна у калитки, где билетер пропускает на аттракцион, и всматривается в часы на запястье, считая секунды. Его обнимают его со спины, тихонько смеясь на ухо. Бэкхён появляется прямо рядом с ним. — Давно не виделись, — говорит он, расцепляя руки, чтобы Минсок повернулся к нему лицом. Минсок аккуратно обхватывает его милое личико ладонями, разглядывая его и подмечая, как Бэкхён вырос за эти два года. Он чмокает его в нос, стесняясь поцеловать в губы на людях, но едва сдерживаясь хоть от какого-то поцелуя. — Я скучал, — только и может сказать он, а потом протягивает заранее купленные билеты работнику парка, дожидается, когда к ним подъедет желтая кабинка и сначала пропускает вперед Бэкхёна, а потом садится рядом с ним. Дверца закрывается, и они едут наверх. Колесо делает полный оборот за шесть минут, но у них есть только чуть меньше пяти, потому что это затмение будет длиться пять минут и сорок шесть секунд, а часть из них они уже потратили, хоть и не бесполезно. — Расскажи, чем ты занимаешься? — спрашивает Бэкхён, а Минсок не может отвести от него взгляд, забывая, что за окошками кабинки такие красивые виды на город. — Я вот поступил в колледж, — говорит он, и Минсок думает, что если он сам — технарь, то Бэкхён скорее всего… — Изучаю литературу, — продолжает он. Это правильно, как ему кажется. Они и должны быть разными, как Солнце и Луна, которым редко случается быть вместе, быть на одном небе. Они противоположности друг друга, но в этом и смысл — быть разными, но единым целым. Им не обязательно много знать друг о друге, или прожить вместе долгое время, они связаны на духовном, как-то религиозном уровне, может, с самого рождения, а может, стали связаны лишь в тот момент, когда встретились впервые. — А я работаю в офисе и считаю скучные цифры, — улыбается Минсок, бросает взгляд за спину Бэкхёна, на небо, где Солнце выглядит совсем обычным, а потом, делая слишком короткую паузу, спрашивает: — Можно тебя поцеловать? Он замечает, как уши Бэкхёна краснеют, как он закусывает нижнюю губу — конечно, он еще ни с кем не целовался, хотя ему и двадцать лет. Он, как и Минсок, ждал своего единственного, хотя это и не было обязательно. Никто бы даже не стал осуждать его за такое, это ведь даже не назовешь изменой, если ты видишься со своей парой только когда Солнце и Луна находятся в определенных позициях на небосводе. Он, как и Минсок, хотел, чтобы хотя бы первый поцелуй они разделили между собой. И Минсок знает, что Бэкхён согласен, но хочет услышать это от него самого. Когда Бэкхён почти шепотом говорит: «Можно», то Минсок нежно проводит пальцами по его щеке, спускаясь рукой на шею, касаясь волосков на затылке, и медленно наклоняется, чтобы отдать Бэкхёну их первый поцелуй, словно это особенный подарок. Он целует его со всей нежностью, которую накопил за последние два года, думая об этом мальчишке каждый день. И Бэкхён, наверно, тоже мечтал поскорее встретиться снова, потому что та ласка, с которой он обнимает Минсока за плечи, просто заставляет сердце пропускать удары, больно, но так приятно отдаваясь в груди. Попрощаться они не успевают. Минсок выходит из кабинки один в своем мире, а Бэкхён — в своем, и каждый всё еще чувствует прикосновение чужих губ, их тепло на своих. В этот раз они не успевают договориться о следующем месте встречи, и когда тринадцатого ноября этого же года судьба дает им целых четыре минуты, благосклонно позволяя увидеться, то они приходят в разные места. Каждый думает, что просто ошибся, но, может, в этом году они уже исчерпывают свой лимит на встречи.***
Десятого мая 2013 года Бэкхён оказывается занят на учебе, и Минсок проводит все их шесть минут, тех минут, что выделены им на двоих, в одиночестве. Он не обижается, просто не может, понимая, что их первая встреча была просто счастливой случайностью, что это был шанс на миллион, а вторая и вовсе была чистым благословением, но, может, поэтому она и станет последней?***
Двадцать девятого апреля, на следующий год, происходит очередное затмение, но слишком короткое, чтобы хоть кто-то мог успеть встретиться — сорок девять секунд. Что вообще можно сделать за менее чем минуту? Минсок лишь складывает ладони в молитве, а на другой стороне Бэкхён читает свою молитву вслух, уже мало на что надеясь.***
К двадцатому марта 2015-го Минсок думает о Бэкхёне лишь как о хорошем воспоминании, о коротком и приятном времени, которое ему посчастливилось прожить. Бэкхён тоже не забывает о тех встречах, но ему почти двадцать три, и он хочет найти того, с кем мог бы обсуждать свою любимую литературу прошлого века, лежа под одним одеялом. Это мог бы быть Минсок, это могла бы быть его первая любовь и тот человек, который теперь уже навсегда запал ему в душу. Но даже если бы они встретились в этот день, у них было бы лишь две минуты и сорок семь секунд — слишком мало для Бэкхёна, чтобы рассказать о своей любимой книге. Слишком мало для них обоих, чтобы получить что-то большее, чем простой поцелуй. В этом же году Бэкхён находит свою музу и от обсуждений книг переходит к их написанию. Он пишет историю своей пока короткой, но яркой жизни от первого лица и делает это настолько искренне, что это трогает сердца тысяч людей, и его книга, рассказ молодого мечтателя, каким когда-то был каждый, появляется на полках книжных магазинов. И когда девятого марта 2016 года он читает свою первую историю перед сотней человек в небольшом магазинчике, рассказывая сам о себе в течение получаса, то Минсоку удается послушать такой приятный и почти забывшийся голос целые четыре минуты. В его мире книга Бэкхёна не продается, но, наверно, это снова проделки судьбы — Минсок заходит в тот самый магазин в нужное время. Бэкхён, погруженный в чтение, в себя самого, замечает знакомое лицо лишь в последний момент. Минсок успевает подарить ему самую теплую улыбку, но то, как Бэкхён не сдерживается, как слезы катятся по его щекам, Минсок увидеть уже не успевает. Слезы Минсока тоже видят лишь чужие люди, стоящие у соседних полок с книгами, и он даже радуется, что расплакался вот так, совсем как ребенок, лишь после окончания затмения. Радуется, что Бэкхён не видел его плачущим. Первого сентября они оба возвращаются в тот магазин, в который раз надеясь на удачу. Минсок всё это время пытается как-нибудь найти книгу Бэкхёна, но всё тщетно. Как бы ему не хотелось узнать о его жизни хотя бы со страниц, ничего не удается. Минсок стоит в центре зала, чтобы его можно было заметить из любого уголка магазина, а Бэкхён, замечая его, боится выйти из-за стеллажа и показать свою руку с кольцом на безымянном пальце, потому что аналогичного кольца у Минсока он не видит, отчего его сердце лишь больнее сжимается. Неужели он до сих пор ждет его? Ждет своего единственного мальчика, не позволяя себе приближаться к кому-то другому? Бэкхён вот дождаться не смог, из-за чего ругал себя почти каждый день. Минсок стоит в зале три минуты и шесть секунд, постоянно переводя взгляд от часов и обратно, осматриваясь вокруг, пока Бэкхён так глупо прячется, всего в нескольких метрах от него. Он задерживается еще на пару минут, а потом уходит, и на его лице такое разочарование, что Бэкхён злится на себя лишь больше. Может, это никакая не судьба. Может, это просто издевка. У них никогда не будет достаточно времени. Тридцать секунд или семь минут — они не смогут построить на этом жизнь. Никто бы не смог. Поэтому Бэкхён отрекается. Решает больше не думать о Минсоке и не пытаться встретиться с ним. Погружается в боль с головой, но решает, что так правильнее.***
Двадцать шестого февраля 2017-го Бэкхён, узнав, что сегодняшнее затмение будет длиться лишь сорок четыре секунды, раздраженно фыркает и проводит весь вечер в баре, так отвратительно сильно напиваясь, что утром он обнаруживает себя в незнакомой постели, а на его телефоне высвечиваются десятки пропущенных от жены. Бэкхён падает в омут, отрывается от нормальной жизни, пытаясь погрузиться на дно так глубоко, чтобы его память стерлась. Он перебирает всё, что только может дать ему жизнь, пытается забыть, но Минсок из его воспоминаний никуда не исчезает. А Минсок в каждое затмение наоборот устраивает для себя в пустой квартире маленький вечер памяти. В тишине он вспоминает те два дня, когда чувствовал себя абсолютно счастливым, и те несколько минут, которые он хранит, как самое дорогое, бережно, сдувая пылинки. Минсок не жалеет. Образ Бэкхёна всегда дарит ему лишь тепло, особенно в этот холодный февральский день, когда затмение такое короткое, что не на что рассчитывать — а у него в груди все равно разливается что-то приятно покалывающее. Бэкхёна он любит, не только как человека, но и как эфемерного духа, ускользающего сквозь пальцы. Любит, даже в виде воспоминания.***
Двадцать первое августа 2017-го Минсок проводит в другой части света, далеко от дома, в штате Орегон, городе Мадрас, в который приезжает множество людей, чтобы наблюдать полное солнечное затмение с лучшей точки. Минсок не видел Бэкхёна хотя бы мельком больше года, а нормально — больше пяти лет, но он узнает его по одному только профилю. Бэкхён сдается, приезжая в это место. Он делает это, чтобы поставить точку на всём, что касалось этих затмений, Минсока и глупой любви с привязанностью. Он теряет свою прошлую жизнь мечтателя, теряет всё, что у него когда-то было, пытаясь отделаться от мыслей о Минсоке. И теперь, когда он стоит один в толпе, слушая, как люди в едином порыве ведут отсчет до затмения, и потирает свое так и не выброшенное кольцо на левой руке, то думает, что это последний день его жизни. Завтра он начнет новую. Он вернется к жене, он извинится перед друзьями, он станет наконец-то жить, а не прожигать свою жизнь. Он начнет дышать по-настоящему, поэтому он задерживает дыхание, будто проводя ритуал, и вряд ли его хватит на две минуты и сорок секунд, но он выдыхает раньше не потому, что у него слабые легкие. Его плеча касается чужая рука, а на ухо шепчут: — Привет, Бэкхён, — тем самым голосом, который он никак не мог забыть. И Бэкхён ломается окончательно. Но только затем, чтобы потом воскреснуть. Минсок не ожидает увидеть его в слезах, но быстро понимает, что это не слезы радости, так что он не спешит их вытирать. Не спешит касаться его лица. — Прости, — говорит он, делая шаг назад, почти слыша, как что-то внутри Бэкхёна с громким звуком крошится, грозясь придавить его к земле. Он хочет уйти, выйти из его поля зрения, потому что для него это проще некуда — вот так подойти и поздороваться, а для Бэкхёна это… Минсок думает, что сейчас совершил, возможно, непоправимую ошибку. Но потом понимает, что он всё сделал правильно. — Не уходи, нет, — говорит Бэкхён сквозь всхлипы и мажет мокрыми губами по губам Минсока. Отрывается, только чтобы сказать ошарашенному Минсоку: — Я тебя люблю, — как-то внезапно, будто он понял себя и свои чувства только сейчас. Он не мог не полюбить его, даже если бы они встретились лишь раз, лишь на тридцать секунд, чтобы посмотреть в глаза друг другу, то Бэкхён бы все равно влюбился. Влюбился бы на всю жизнь, как и Минсок, потому что таковы странные парадигмы их миров: самого любимого человека ты можешь встретить лишь во время солнечного затмения. Минсок обнимает его так крепко, как только может, и с силой заставляет его снова разорвать поцелуй, потому что у них совсем мало времени, а так много важного нужно успеть сказать, хотя он и всё равно не успеет. Минсок лишь называет свой адрес в далеком сейчас от них Сеуле и говорит, почти задевая губами ухо Бэкхёна: — Приходи в гости через два года. И свое признание в любви Минсок говорит, продолжая этот старый короткий разговор, лишь второго июля 2019 года, когда они с Бэкхёном наконец-то проводят свои четыре с половиной минуты по-настоящему вместе, так приятно растрачивая их на очередные прикосновения.