Уединение, отчаяние, искупление

Через несколько часов, в преддверии сумерек, они пошли на каток. Солнце уже наполовину опустилось за плотно обступившие дом деревья и сияло тёплым красноватым свечением. Отдельные островки снега, уже не желавшие таять, искрились и порозовели в его лучах. — Никогда не любил цвет закатного солнца, — пожаловался Пхичит, — он напоминает кровь. Рассветы мне больше по душе. В этом Юри не находил совершенно ничего удивительного, но согласиться с Пхичитом не мог. Краснеющее солнце своим видом задевало какие-то потаённые струны его души. Невольно он подумал, что в таком освещении «Эрос» бы выглядел ещё лучше: кипящая от страсти кровь, смерть… Смерть? Он нахмурился. Они с Виктором ни разу не обсуждали такую интерпретацию, но сейчас она показалась достойной внимания. Лёд отражал свет так хорошо, что было больно глазам. Пхичит, прищурившись, первым выехал на каток и начал разминаться, как будто готовился к выступлению на соревнованиях. С удивлением Юри осознал, что и для него самого недавно это было привычной рутиной, но теперь… Катание стало способом выражения чувств и, может быть, побегом от реальности, но не работой и даже не спортом. Пхичит обернулся к Юри с горящими глазами. — Ты покажешь свою программу? — Она ещё… не вполне готова, — почему-то идея продемонстрировать «Эрос» Пхичиту, в теории казавшаяся естественной, на практике испугала. — Давай лучше ты. Я должен увидеть это вживую, — улыбнулся он. Пхичит заметно смутился, но охотно кивнул. Юри нашёл в интернете музыку, которую тот использовал в короткой программе, и каток залила лучащаяся радостью мелодия «Shall We Skate» — детская мечта Пхичита, ставшая реальностью. Пхичит словно вообще не касался лезвиями льда, порхая над ним. Он катался ради самого катания, ради красоты, которую создавал каждым своим движением, каждым вдохновлённым взглядом. Он как будто едва сдерживал рвущийся из груди крик счастья. Меня переполняет чистая радость. Гладкий лёд, звук, с которым рассекают его коньки, головокружение прыжка, скорость, от которой ветер свистит в ушах. Я излучаю абсолютное счастье и готов поделиться им со всеми, говорил Пхичит своим выступлением. На льду мы все равны, я с радостью подам руку сопернику и сделаю его своим другом. Я люблю весь мир и надеюсь на взаимность. Прошлогодняя программа Юри выражала сходные чувства, но он знал, что по энергетике, по степени воздействия на публику Пхичит сильно превосходил его. Запасы позитива внутри него казались бесконечными, и он с радостью отдавал его, не выгорая. И всё же Юри не мог не заметить, что сегодня эта программа выглядела менее впечатляюще, чем на Кубке Америки всего несколько дней назад. Всегда окружённый людьми, Пхичит остро нуждался в их внимании, а здесь у него был всего один зритель, вовсе не настроенный бурно радоваться жизни. Его номера поражали, потому что, обращаясь к зрителям и отдавая им душевное тепло, взамен он получал не меньше. Сейчас всё словно уходило в пустоту. Но он всё равно смотрелся блестяще. Безупречная техника сочеталась с полной самоотдачей — Пхичит не просто катался, он жил этим выступлением. Юри решил, что в этом году он снова возьмёт золото Гран-При: никто из его соперников и близко не подошёл к такому великолепию. Когда музыка закончилась, Пхичит обвёл каток сияющим взглядом и остановил его на Юри, потому что больше отдавать эти эмоции было некому. — Потрясающе, — совершенно искренне заявил Юри, аплодируя. В конце концов, в отсутствии зрителей, делавшем этот номер чуть менее идеальным, вины Пхичита не было. — Спасибо, — ему показалось, что Пхичит вытер глаза. Ничего удивительного: он всегда вкладывал в катание душу. — Может, теперь всё-таки ты? — Но… — Юри пытался найти убедительную причину отказаться. — Правда, Пхичит, не стоит. Там всё далеко от идеала. Потому что я не могу разобраться, что чувствую к Виктору. Даже то, что Виктор чувствует ко мне, не так важно для этого номера, но вот мои собственные ощущения… Пока что они слишком запутанны. — Жаль, — вздохнул Пхичит. — Надеюсь, когда-нибудь я всё же увижу… Как ты сказал, называется программа? — Эрос, — Юри надеялся, что не покраснел. — «О любви: эрос». — Вот как, — Пхичит, казалось, был на грани от какого-то замечания, но промолчал, кивнув словно самому себе. Юри был уверен, что догадывается, какие выводы он для себя сделал. Знать наверняка желания не было. * * * — Так, значит, утром ты уедешь? — не без грусти спросил Юри. Пхичит, надо было отдать ему должное, выглядел виноватым. — Вернер настаивает на плотном режиме тренировок. До следующего этапа не так и много времени. — Он прав, — скрепя сердце признал Юри. — Он ведь понимает, насколько велики твои шансы на второе золото Гран-При. — Юри! — Пхичит заалел. — Что? Я бы на его месте в этом почти не сомневался. Я и так не сомневаюсь. — Спасибо, — тот улыбнулся, несмотря на то, что краска с лица ещё не сошла. — Я рад, что заехал к тебе, Юри. Ты точно будешь в порядке? — Конечно, — Юри постарался говорить беспечным тоном, но внутри словно был тугой узел. — Что может случиться? Тут меня даже ограбить некому. — Главное, чтобы ты не навредил себе сам, — пробормотал Пхичит. — Впрочем, если у тебя здесь действительно есть… друг, я более или менее спокоен. Я тоже спокоен. Когда он рядом. — Я рад уже тому, что ты хоть на ночь останешься, — сказал Юри, чтобы закрыть тему. — Раз в жизни переночую в доме с привидениями, — рассмеялся Пхичит, и Юри едва не вздрогнул. — Единственное привидение здесь — это я, когда иду посреди ночи попить воды, — шутливо заметил он. — Надеюсь, оно не слишком тебя напугает. Пхичит что-то ответил, но Юри уже был далеко в своих мыслях. Можно ли стать призраком и не знать об этом? * * * — Это частные владения, — шипел бледный подросток с ножом в руке. — Не ваше дело, что здесь происходит. Зачем влезать в чужой дом и чужую жизнь? Юри, чётко знавший, что это сон, с удивлением отметил, что на него не давит всепоглощающий ужас. Картину он воспринимал как-то отстранённо: словно не был участником действия, а стоял, невидимый, у подростка за плечом, и наблюдал за развитием событий извне. Они были в пустующей спальне второго этажа. Пустующей? Здесь ведь расположился Пхичит. Юри даже усмехнулся: ещё одно подтверждение, что это не реальность. — Это он-то говорит о нарушении границ, — за спиной раздался голос, и Юри подскочил, оборачиваясь. Мужчина со вторым лицом на затылке сейчас выглядел не зловеще, скорее задумчиво. Он явно обращался к Юри, поскольку бледная фигура не обратила на его появление ни малейшего внимания. — Не скажу, что до их появления здесь всё было мирно, — продолжал он. — Но никогда прежде этот дом не сотрясался от таких губительный страстей. Они даже на время задвинули нас, давних обитателей, на второй план. Хотя наши истории известны, а вот про их судьбу, насколько я понял, до сих пор почти никто не знает. — Кто вы? — нахмурился Юри. Сейчас, когда этот человек не внушал страха, в голову пришла вполне логичная мысль, что он мог знать ответы на многие мучительные вопросы. — Меня зовут Эдвард. Или звали? Со мной давно никто не заговаривал, — казалось, тот серьёзно задумался на эту тему. — Эдвард, вы, — Юри боролся с собой: внутри всё восставало против этого слова, — призрак? — Разве не все умершие души — призраки для истории? Одни встречаются на каждом углу и живут в умах последователей, другие остаются безвестными и забываются, но они всё равно незримо присутствуют на земле. Впрочем, некоторые вполне зримы — вы же видите меня. — Так это всё-таки дом, населённый призраками? — Это дом, повидавший много страданий. Может, так говорить эгоистично — у него ещё не самая плохая судьба… Каждому свой крест, как говорится. Манера разговаривать загадками выводила Юри из себя, но в то же время он находил в ней нечто притягательное. — Сколько здесь привидений? — он не надеялся на прямой ответ, но вдруг по какому-нибудь намёку… — Всех — не знаю. Тех, кто тревожит живых, — не так и много. Я, леди Сноу, молодой человек, которого вы видите перед собой… Юри, почти забывший о присутствии подростка, взглянул на него. Тот продолжал свой монолог, но почти беззвучно. Холодные зелёные глаза были устремлены в пустоту, но он явно видел кого-то перед собой. — С кем он говорит? И почему не слышит нас? — Он очень чувствителен. Чужое присутствие в доме воспринимает как оскорбление. Я не столь категоричен — иногда с живыми веселее, — по тонким губам Эдварда скользнула улыбка, но тут же пропала. — С ним и прочими в тот вечер не было весело. Он поглощён собственной болью. Она закрывает его глаза и уши — поэтому наш разговор для него не просто неслышим. В мире, где он сейчас, мы даже не существуем. — Но он меня ненавидит! Не знаю, за что, но, готов поклясться, он хочет выгнать меня отсюда! — Как ваше имя, молодой человек? — вдруг спросил Эдвард. — Юри, — удивлённо отозвался он. — Надо же, — Эдвард поднял брови. — Какое совпадение. — Совпадение? — Неважно, — он чуть тряхнул головой. — Так вот, Юри, этому несчастному почти всё равно, кого ненавидеть. Вам просто не посчастливилось обладать некоторыми раздражающими его чертами. — Какими именно? — Юри затаил дыхание: неужели он приближался к цели? — Расскажите мне его историю, Эдвард. Но Эдвард вдруг стал растворяться в воздухе. Оглянувшись, Юри увидел, что подросток тоже пропадал из виду. Издалека послышался знакомый голос, звавший его по имени. — Нет, — он протянул руку в таявшим в воздухе очертаниям, — нет, ещё минуту… — Юри! — его сильно потрясли за плечи, и он проснулся: бледный, как полотно, Пхичит, нависал над ним. — Что случилось? — сонно пробормотал он, всё ещё раздосадованный, что не дослушал Эдварда. — Я думаю, в дом кто-то вломился! — шептал Пхичит, широко распахнув глаза. — Я только что видел кого-то! — Кого? — Может быть, девушку… Не знаю! — он чуть не сорвался. — Разглядел только фигуру в белом. Выглядел этот человек не очень угрожающе, но он мог быть не один… — Пхичит, успокойся, — Юри соображал, какими словами объяснить своё хладнокровие, кроме «это просто местный призрак, не обращай на него внимания». — Тебе приснился плохой сон. — Но я уверен, что не спал! — воскликнул тот, но уже не так убеждённо. — У меня стоит сигнализация, — заверил его Юри. — Никто бы не проник в дом незамеченным. — Кроме тех, кто и так всё время здесь. — Пхичит, это был кошмар. Давай обойдём все комнаты, если так хочешь. — Нет, ладно, — отозвался Пхичит едва слышно. — Извини, Юри. Прости, что разбудил. Юри бросил взгляд на часы — пять утра. Время, когда человек наиболее беззащитен, будь то реальные или потусторонние угрозы. Пхичит просто не знал, что ему не за что извиняться. — Всё нормально, — садясь в постели, он похлопал его по плечу. — Будешь досыпать? — Думаю, нет. — Тогда я приготовлю нам завтрак, — Юри поднялся, слегка дрожа от утренней прохлады. Поставив кофе вариться, а омлет — шипеть на сковороде, он попросил Пхичита приглядеть за процессом, а сам, накинув куртку, вышел из дома. Мрак ночи рассеялся лишь наполовину, и окружающая природа на переходе от тени к свету выглядела сюрреалистично. Над травой поднимался лёгкий туман, и Юри, не удержавшись, спустился с крыльца и вышел на лужайку. Теперь он словно утопал в белой пелене. При дыхании во рту оставались мелкие капельки. Несмотря на бившую его дрожь, он почувствовал, что на улице потеплело по сравнению с вчерашним днём. На место пронизывающего ветра пришла сырость, и запах соснового леса и желтеющей травы ещё никогда не был так силён. Соседние дома выглядели ещё более эфемерными, чем его особняк. У Лэнгдонов, несмотря на ранний час, горел свет — может, Тейт не спал всю ночь? — и дом был похож на маяк для заблудших путников, на иллюстрацию к сказке. Дом Хармонов, напротив, выглядел совсем заброшенным. Юри вдруг стало интересно, поддерживают ли связь Тейт и Вайолет. Забыли ли они друг о друге на расстоянии или, напротив, в разлуке поняли, что дороже друг друга им нет никого? Если бы он уехал, смог бы забыть о Викторе через месяц, три, год? Запрокинув голову, Юри ещё несколько минут смотрел на медленно светлевшее серое небо, а потом вернулся в дом. Омлет и кофе уже успели приготовиться, и Юри с радостью набросился на горячее: он сам не заметил, как замёрз снаружи. Пхичит задумчиво глядел в окно, медленно пережёвывая каждый кусок. Юри сомневался, что он вообще хотел есть и заметил бы, если бы тарелку убрали у него из-под носа. — Ты в порядке? — спросил он, и Пхичит вздрогнул. — С этим домом что-то не так, — он поднял глаза на Юри, и того пробрала дрожь. — Я ещё вчера почувствовал это, а теперь уверен. — Что с ним может быть не так? — Юри притворился, что не понимает. — Ты веришь в сверхъестественное? — рассмеяться бы, но в распахнутых глазах Пхичита был виден затаённый ужас, который когда-то ощущал и сам Юри. — Нет, — соврал он. — Значит, ты совсем невосприимчив к нему. Я не представляю, как можно было не поверить, живя здесь в одиночку столько времени. — Эй, — руки Пхичита слегка затряслись, и Юри протянул свою, накрывая его пальцы, — тебе просто приснился кошмар. Ты, должно быть, нервничаешь перед следующим этапом. Надо сказать, совершенно зря. — Нет, дело не в этом, — Пхичит упрямо покачал головой. — Юри, поедем со мной. Пожалуйста. Не стоит тебе оставаться здесь. Юри на миг позволил себе по-настоящему задуматься: не то чтобы такая мысль не посещала его. Что бы ни творилось в этом доме, Пхичит был прав: тут действовали силы, неподвластные человеку, и это могло быть опасно. Внезапно до Юри дошло, что он получил, чего желал: подтверждение собственного здравомыслия. Даже если разговор с Эдвардом был от начала до конца плодом его воображения, Пхичит видел бледную фигуру, и это уже было неоспоримо. Юри не сходил с ума. Уехать? Юри вспомнил, как Вайолет прощалась с Тейтом и со слезами садилась в машину. Может, так действительно будет безопаснее, но Виктор… Мало того, что Юри — теперь он признался себе в этом — влюбился, и о разлуке не хотелось даже думать, с этим местом была связана какая-то тайна. Скорее всего, не одна. Он понимал, что попадается в ту же ловушку любопытства, что и бесчисленные герои фильмов ужасов, но его так и тянуло докопаться до правды. К тому же, Виктор сможет ему помочь. Вдвоём не страшно — даже в доме с призраками… — Нет, Пхичит, я остаюсь, — услышал Юри собственный голос. — Мне здесь спокойно. — Как раз это меня и пугает, — Пхичит стиснул кружку, — Юри, прошу тебя. — Извини, — вздохнул Юри, — мне есть, что терять, если я уеду. Не могу. Пхичит закусил губу, явно расстроенный его ответом, но больше ничего не сказал. Когда через несколько часов они прощались, он выглядел грустным, но собранным. На его плечи уже снова ложился привычный груз ответственности спортсмена. — Удачи в Китае, — Юри быстро обнял его. Пхичит хмурился. Юри понимал, что ему тревожно уезжать с опасениями в сердце, но долг перевешивал. — Береги себя, — на прощание он всё же улыбнулся, хоть и слегка печально, и сел в такси. — Обязательно, — прошептал Юри, когда машина уже отъехала и на него полетело облако пыли. — Если смогу. — Юри, к вам приезжал друг? — он оглянулся и увидел Констанс. — Здравствуйте. Давно мы не виделись, хоть и живём по соседству. — Доброе утро, миссис Лэнгдон. Да, он заезжал на день. — Ему понравился дом? — показалось ли, или в её глазах было какое-то странное выражение? — К сожалению, он не оценил его атмосферу. А я — напротив, чувствую, что привык к нему. — Что ж, — она натянуто улыбнулась, — это к лучшему. Будете отмечать Хэллоуин? — Хэллоуин? — растерянно переспросил Юри. Он вдруг понял, что не знает, какой сегодня день. — Сегодня тридцатое октября, — засмеялась Констанс, вероятно, поняв его затруднение. — В прошлом году мы отмечали с Хармонами. Теперь вы — наш единственный сосед. Юри задумался. В его семье этот праздник почти не отмечали, но сама идея казалась неплохой. Особенно, если… — Что ж, я не против, — улыбнулся он. — Давайте завтра устроим у меня ужин. — Прекрасно. У Эдди в школе будет выходной, так что и она сможет прийти. — Тогда приходите с ней и Тейтом. И передайте, пожалуйста, приглашение Виктору, если я вдруг не увижу его до завтра. Она застыла; недокуренная сигарета выпала из её пальцев. — Виктору? — повторила Констанс шёпотом. — Ну да, — нахмурился Юри. — Вашему знакомому. Он говорил, что вы не особенно дружите, но живёт-то у вас. Пока что, вдруг шепнуло сердце, и Юри постарался заглушить эту мысль: сейчас было не время. — Ах, Виктор, — Констанс стремительно приходила в себя. — Я думаю, вы повидаетесь раньше. Но обещаю передать, если увижу, — повернувшись, она быстрым шагом направилась в дом. — До завтра. — Спасибо, — растерянно сказал Юри ей в спину. — Увидимся. Теперь, когда он знал о призраках, заминка Констанс выглядела подозрительной. Юри, однако, быстро успокоил себя: будь Виктор призраком, ему бы пришлось неотступно находиться в доме — он был не слишком искушён в жанре ужасов, но это правило было непреложным. Виктор не смог бы перемещаться между двумя домами и катком, а тем более — исчезнуть на целый день. После прошедших дня и ночи Юри больше не чувствовал себя блуждающим в темноте, и это окрыляло. Настроение только улучшилось, когда он подумал о Хэллоуине. Особняку не хватало людского смеха и торжества. Отметить праздник сверхъестественного в доме с привидениями — скольким людям выпадает такая возможность? * * * Стук в дверь раздался, когда Юри изучал в интернете цены на хэллоуинские украшения. Оторвав взгляд от пестревшего на экране многообразия тыкв, он почти бегом кинулся вниз по лестнице. — Открыто! — он даже не стал спрашивать о личности стучавшего: вариант был всего один. — Юри! — и естественно, он не ошибся. Фигуру Виктора в двёрном проёме освещали косые тусклые лучи солнца, заставляя его волосы, и так светлые, почти сиять. — Виктор, — Юри чуть замедлил шаг на последних ступеньках, не зная, как лучше его поприветствовать. В глазах Виктора тоже была доля неловкости, но он всё же шагнул навстречу Юри и, обняв его за талию, невесомо поцеловал. Юри приподнялся на цыпочки, желая затянуть этот момент, но Виктор быстро отстранился. В его глазах появился какой-то хитрый огонёк, когда он заметил разочарование Юри. — Ты хочешь большего? — склонившись, он коснулся губами мочки уха, и Юри едва сдержал дрожь. — Возможно, — с притворным спокойствием он уклонился от поцелуя в шею, — но сейчас я занят. — Чем же? — в словах Виктора ясно слышалось «что может быть важнее любви, которую я предлагаю?» — Ты ещё не видел Констанс, да? Она предложила вместе отпраздновать Хэллоуин. Я хотел украсить дом. Неужели, — он легко провёл пальцем по ключице Виктора, выступавшей под тонким тёмно-синим свитером, — ты мне не поможешь? — Так и быть, — Виктор безуспешно сдерживал улыбку. — В конце концов, может получиться весело. — Кстати, — Юри нахмурился, — у вас с Констанс, что, не лучшие отношения? Когда я упомянул тебя, она отреагировала… странно. — Может, она думает, что мы с тобой проводим дни… веселее, чем кажется? — понизив голос, предположил Виктор и подмигнул. — Довольно интересный вариант, кстати. Юри почувствовал, как заливается краской. — Помоги лучше выбрать украшения, — неловко пробормотал он. — Всегда рад доставить удовольствие, — Виктор нахально облизнул губы, — от праздника и подготовки к нему. Юри только засмеялся, потянув его за руку к ноутбуку. — Где ты был вчера, кстати? Ко мне приезжал друг — я надеялся вас представить. — В город ездил по делам, — пожал плечами Виктор. — Жаль, что ты не предупредил: я бы перенёс на другой день. В его тоне Юри почудилась неискренность, но он забыл о ней, когда Виктор увлёк его в очередной поцелуй. * * * Лица, вырезанные на тыквах, кривились и подмигивали. Ни у Юри, ни у Виктора не получалось делать их идеально ровными, зато они почти всё время смеялись над результатами своих трудов. Бумажные фонарики громоздились на единственном свободном стуле. Весь стол в кухне заняли тыквы, а гирлянды пришлось временно оставить в гостиной — здесь для них уже не было места. Виктор занимался своей тыквой очень сосредоточенно, прикусив губу и наклонившись к ней так близко, что практически касался её носом. Юри было трудно отвести от него взгляд, он то и дело отвлекался, и от этого его тыквы получались ещё кривее. Впрочем, Виктор, отсмеявшись, назвал их неповторимыми и креативными. — Виктор? — позвал Юри, и тот поднял голову, сдувая прядь волос со лба. — Да? — А как насчёт костюмов? Я думаю, нам нужны костюмы. Виктор на секунду задумался, и его глаза засияли. — А знаешь что? Хорошая идея. Передаю её исполнение в твои руки. Удиви меня. Юри уставился в потолок. Удивить… Пожалуй, он мог это сделать. Мысль пришла в голову сама, и её воплощение не терпелось увидеть. — У меня уже есть идеи, — усмехнулся он. — М-м, — Виктор поднялся со стула и обошёл стол, нависая над Юри. — Поделишься? — Конечно же… нет. Иначе не будет сюрприза. — Ах ты, — сокрушённо покачал головой Виктор, — а так? Опираясь на стол одной рукой, он наклонился ещё ближе, накрывая губы Юри своими. Юри тут же обхватил его за плечи, притягивая ближе, и Виктор почти упал на него, придавливая тяжестью своего тела. Впрочем, он тут же нашёл устойчивое положение и начал покрывать поцелуями шею и ключицы Юри. Юри крепче вцепился в ткань его свитера. — Если мы сейчас займёмся любовью на этом столе, тыквам конец, — слабым голосом предупредил он. — Они всё равно, — Виктор чуть прикусил кожу, и Юри охнул, — страшненькие. — Ты же сказал — неповторимые. — Угу, — рука Виктора подбиралась к паху Юри, — неповторимо страшненькие. Юри в отместку дёрнул свитер Виктора вверх, приник губами к его груди, касаясь языком соска. Виктор зашипел, и по его телу прошла дрожь. — Юри, — хрипло выдавил он. Резкая трель телефонного звонка заставила их обоих вздрогнуть. — Не бери, — почти прорычал Виктор, когда Юри попытался спихнуть его с себя. — Эй, — Юри всё же удалось ценой определённых усилий встать, — это может быть что-то важное. Впрочем, он и сам был не рад. Вздохнув, он взглянул на дисплей — Минако. Если не взять, она бы решила, что что-то случилось, и подняла всех на уши, так что Юри неохотно принял звонок. — Привет, Минако. — Привет! — бодро воскликнула она. — Как дела? — Хорошо, — Юри вздрогнул: Виктор подошёл со спины, обнимая и целуя в шею. — Даже очень. Руки Виктора стали ласкать чертить узоры на боках и груди, постепенно опускаясь всё ниже, дразня. Юри едва сдержал стон и сердито оглянулся на Виктора, но тот лишь невинно ухмыльнулся. — Я тебя… ни от чего не отрываю? — в голосе Минако он слышал весёлое подозрение. — М-м. На самом деле, мы с Виктором украшали дом к Хэллоуину, так что… Он резко выдохнул: Виктор захватил губами мочку уха, а его рука наконец накрыла пах Юри. — Да, я слышу, что вы… заняты, — на этот раз из трубки донёсся смех. — Это не то, о чём ты подумала! — Юри почувствовал, как заливается краской, и порадовался, что Минако не могла его видеть. — Мы просто вырезали тыквы. — Хорошо, как скажешь, — по её голосу было слышно, что она ничуть не поверила, — тогда не буду отвлекать. Украсьте эти тыквы от души. — Минако! — ответом было хихиканье и гудки. Юри положил телефон и с негодованием обернулся. Виктор едва сдерживал смех. — Так что, — промурлыкал он, — продолжим там, где остановились? — В другой раз, — Юри провёл пальцем по его нижней губе, наслаждаясь вытянувшимся от разочарования лицом, — мы должны закончить с украшениями. — Скучно, — Виктор, надувшись, всё же последовал за ним обратно к столу. — Кстати о «скучно», — Юри вдруг пришла в голову идея, — мы с тобой никогда не встречаемся нигде, кроме дома и катка. Немного однообразно, тебе не кажется? Он обернулся: на лице Виктора отображалась какая-то внутренняя борьба. — Если ты по каким-то причинам не хочешь проводить время в доме Констанс, — торопливо добавил Юри, — ничего страшного. Давай погуляем по окрестностям. Виктор задумчиво кивнул. Юри показалось, что он погрустнел, но, когда он поднял взгляд, это впечатление рассеялось. — Хорошо, — он улыбнулся и вдруг протянул руку, касаясь щеки Юри. Юри прикрыл глаза, удивлённый этой внезапной нежностью. — Тем более, сейчас потеплело. Завтра мы сходим в лес. Договорились? Юри взял его руку в свои, поднёс к губам и легко поцеловал. — Буду ждать с нетерпением. Вечером, когда Виктор ушёл, Юри обошёл весь дом, удивляясь, как он преобразился. Атмосфера стала праздничной, но вместе с тем — ещё более пугающей, чем обычно. Не только плоские лица карикатурных привидений и кривые тыквы усмехались вслед Юри — казалось, будто сами стены шептались за его спиной, а предметы перемигивались. Наверное, это соответствовало духу Хэллоуина — ярко и жутко, но Юри пробрала дрожь, и он поспешил подняться на второй этаж, оставшийся неукрашенным. В своей спальне он улёгся поперёк кровати с ноутбуком. Заказав костюмы для себя и Виктора, Юри зашёл в почту — перезванивать Минако не хотелось, но он чувствовал вину за то, что не поговорил с ней. Написать было лучшим компромиссом. От Пхичита пришло письмо, где оказались обещанные фотографии. Юри долго разглядывал дом и каток: почему-то они действительно казались мрачнее, чем в действительности. Дальше шли их неудавшиеся селфи. Выбрав наименее размытое из них, Юри уставился на жизнерадостную улыбку Пхичита — она так мало подходила к окружающей обстановке. Его собственное расфокусированное лицо, напротив, почти сливалось с фоном, словно он растворялся в доме. Юри пробрала дрожь. Он уже хотел закрыть вкладку, но что-то на фоне притянуло его взгляд. Прищурившись, он увеличил изображение. Из-за слабого освещения и нечёткой картинки Юри не заметил этого сразу, но теперь он ясно увидел тонкую бледную фигуру прямо за своим плечом. Дрожа, он проверил остальные фотографии: теперь, зная, куда смотреть, он сразу увидел призрака и на других снимках. Юри, нервно рассмеявшись, закрыл ноутбук и на всякий случай огляделся, чтобы удостовериться, что в комнате он один. Он лёг; его всё ещё трясло. Юри не понимал, почему его это так шокировало: он уже знал, что в доме есть привидения. Почему-то от документального подтверждения стало в сто раз хуже, хоть это и окончательно доказывало, что Юри был в своём уме. Юри вдруг с ужасом осознал: даже если призрак подростка был невидим, он всё равно мог быть здесь. Не только сейчас, но и каждую секунду. Сколько потерянных душ взирало на него с упрёком из потустороннего мира? Могли ли они по-настоящему причинить ему вред? Ему стало страшно закрывать глаза. * * * — Ты веришь в призраков? Наконец решившись задать этот вопрос, Юри тут же перевёл взгляд на небо, где из-под блёклых облаков местами пробивалась неяркая голубизна. — Думаю, нет, — пожал плечами Виктор, рассеянно поглаживая волосы Юри. — А почему ты спросил? Виктор сдержал слово: они отправились на пикник в лес. Виктор утверждал, что плохо знает местность, но по сравнению с абсолютно растерявшимся Юри он ориентировался вполне порядочно, и после часа с небольшим ходьбы они набрели на небольшое озеро, на берегу которого и устроились. Со всех сторон их окружала сосновая стена, поэтому ветра не было и по водяной глади не проходило ни малейшей ряби. Юри вздохнул и рассказал всё с самого начала: про свои видения в снах и реальности, про преследующего его бледного подростка, про разговор с Эдвардом, наведший Юри на мысль о привидениях и про то, что Пхичит тоже видел белую фигуру; наконец, показал неопровержимое доказательство — фотографию. Виктор слушал внимательно, не перебивая, и под конец казался озадаченным, но не ошеломлённым. — Почему ты не сказал ничего раньше? — Юри почему-то всё время пытался отвернуться, и Виктор мягко взял его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Я думал, что схожу с ума, — у Юри вырвался нервный смех: лишь тень эмоций, терзавших его. Виктор обхватил ладонями его лицо, наклоняясь ещё ближе. — Я хочу, чтобы ты знал: даже если твои слова кажутся мне странными, я никогда не стану поднимать тебя на смех или оскорблять недоверием. Не бойся говорить со мной, — прикрыв глаза, он легко поцеловал Юри в губы. — Спасибо, Виктор, — вышло едва слышно из-за комка в горле, но они были так близко, что, казалось, могли слышать не только самый тихий шёпот, но даже мысли друг друга. — Так ты думаешь, в доме есть что-то сверхъестественное? — поднял бровь Виктор, когда они оторвались друг от друга. — И этот бледный призрак, кем бы он ни был, преследует тебя? Его тон показался Юри нарочито небрежным, но это могло быть и некой защитной реакцией Виктора на новость о привидениях. Притвориться равнодушным, чтобы страх и вправду уступил место спокойствию. — Похоже на то, — Юри тоже постарался говорить ровно. — И когда это началось? Сразу после переезда? Юри задумался. Первый месяц он жил как в раю, без тревог и кошмаров… Что произошло потом? Когда ужас впервые постучался в его сознание? И вдруг он вспомнил. — Нет. В начале октября, — он помедлил, решаясь на эту абсурдную фразу. — После того, как я впервые вышел на каток. Он ожидал, вопреки словам Виктора, недоверчивого смеха, но Виктор вдруг закусил губу, поднялся с покрывала, на котором они лежали, повернулся спиной и отошёл на несколько шагов. Высокая трава тихо шуршала под его ногами. Юри тоже встал, но не решился приблизиться. Казалось, Виктор что-то шептал себе под нос, но слов было не разобрать. — Виктор? — нерешительно позвал Юри. — Что не так? Виктор обернулся с чужим и холодным взглядом. — Нам пора возвращаться, если мы хотим успеть приготовиться к ужину, — отстранённо проговорил он. Юри мельком взглянул на часы: в принципе, Виктор был прав, но произошедшая в нём перемена пугала. — Хорошо, — пожал он плечами и стал собирать с покрывала принесённую еду. Виктор всё время стоял в стороне, молча наблюдая за ним, и потом первый двинулся по едва заметной между стволами деревьев тропинке, ведущей обратно к дому. Юри, почти бегом кидаясь вдогонку, всё же оглянулся, пройдя несколько метров. Гладкая, как шёлк, серая поверхность воды покрывалась расходящимися кругами. Моросящий дождь усиливался, и рябь нарушала идеальную гладь озера.