* * *
Прогулка до Хогсмида была медленной и невероятно неловкой. Джинни пойти не смогла — у шестого курса были занятия по травологии, и Гарри теперь уныло брёл далеко впереди, спрятав окоченевшие руки в карманах мантии, периодически пиная попадавшиеся на пути камни. Рон оставался рядом с Луной, изредка задавая какие-то вопросы. Слушая вполуха и перебирая в памяти творившиеся вчера странности, она не могла вспомнить какие именно. Гермиона замыкала процессию, глубоко погружённая в собственные размышления, как, впрочем, и почти всегда в последнее время. Все казались уставшими и какими-то отстранёнными. Общение явно не клеилось. Было похоже, что не разлей вода троице стало слишком сложно находить общие темы для разговоров. Или просто было невыносимо смотреть в глаза людям, один только вид которых оживлял в памяти всё то, что хотелось поскорее забыть. Правда, ни один из них не был уверен в том, что когда-нибудь сможет. Никто не сумел остаться прежним: Гарри часами, в любую погоду, носился бок о бок с Джинни по квиддичному полю, позволяя жалящему ветру со свистом уносить все разъедающие изнутри отравленные мысли, понимая, что в гибели своих близких друзья, хоть и практически неосознанно, но всё же отчасти винят именно его. Сам Гарри винил себя совершенно осознанно и не представлял, каким образом Джинни по-прежнему могла находиться рядом. Оставаться с ней было почти физически больно, но и отступиться он не мог, по совету Луны бросив попытки отгородиться от Уизли гигантским, достигавшим небес раскаянием. Гермиона стала молчаливее, убивая в библиотеке даже больше драгоценных часов, чем раньше. Правда, теперь она больше времени проводила, неподвижным взглядом устремившись мимо прозрачных стёкол витражного окна. Пропадая в бесконечной веренице собственных воспоминаний. Едва успевая смахивать со щёк ставшие привычными слёзы. До того, как они получат шанс испортить пожелтевшую от времени страницу очередного громадного тома из нескончаемой череды книг, на которых теперь было так сложно сосредоточиться. Они с Джорджем планировали пожениться после её выпуска. Ещё одна вдребезги разбитая войной мечта. Её ледяные осколки, похоже, до конца жизни будут неповоротливо ютиться в сердце Грейнджер, проворачиваясь словно ржавые гвозди, постоянно вскрывая так и не зажившую, истекавшую кровью рану. Но больше всех, казалось, изменился Рон. Он мог часами бесцельно слоняться по замку, подолгу задерживаясь в местах, где сделали свой последний вдох его погибшие в битве за Хогвартс братья. Фред, Джордж и Перси. Особенно часто Рон разглядывал молчаливые камни стены под оком на четвёртом этаже, где на его глазах Фенрир Грэйбек, с аппетитом причмокивая и негромко рыча от удовольствия, доедал Лаванду Браун. На тот момент Уизли встречался с ней уже почти два года. Полные укора и немой мольбы мёртвые глаза Лаванды преследовали его с тех пор в кошмарах почти каждую ночь.* * *
После долгого ночного патрулирования, расслабленно закинув руки за голову, лежать в наполненном тёплой разноцветной водой бассейне ванной старост было настоящим блаженством. Откинув гудящую голову на прохладный мраморный бортик, Луна позволила себе практически отключиться, убаюканная влажным полумраком. Неожиданный всплеск заставил её настороженно приоткрыть глаза, на пару ударов сердца задержав дыхание. Когда через несколько минут звук всё же не повторился, напряжение немного отпустило плечи. Списав всё на усталость после тяжёлого дня, Луна снова опустила веки. Повторившееся в воде движение стало громче и как будто немного ближе. Словно кто-то собирался подплыть к ней с середины бассейна, но, судя по звуку, передумал, лишь высунувшись и опять скрывшись под водой. Повинуясь охватившему её тревожному предчувствию, ледяным липким комком застрявшему внизу живота, Луна уже решила выбраться из бассейна, когда что-то холодное и скользкое задело её бедро. Опустив взгляд, она увидела торчавшие из воды длинные пальцы. Моргнула. Вся вода вокруг окрасилась в густой ярко-алый. Стоял невыносимый запах крови. Появившиеся из ниоткуда руки начали тащить её под воду, не позволяя пошевелиться, больно хватая за волосы, горло, плечи, забираясь в рот, цепляясь за зубы. Луна захлёбывалась, пыталась вырваться, глотнуть воздуха… Агонизировавший без кислорода мозг не мог вспомнить ни единого заклинания. Сумев наконец сконцентрироваться, Луна, опустившись на дно бассейна, беззвучно шевеля губами под толщей кровавой жижи, что было сил мысленно выкрикнула «Релашио», и сдерживавшие её руки исчезли. Вынырнув на поверхность, она вцепилась в мраморный бортик, судорожно откашливаясь и сплёвывая мгновенно утратившую медный привкус воду. Совершенно прозрачную. На четвереньках выкарабкавшись из бассейна, Луна, дрожащей рукой нащупав в складках сложенной одежды волшебную палочку, беззвучно избавилась от воды. На то, чтобы произносить заклинание вслух, уже не было сил. На следующее утро её ощутимо потряхивало. Сосредоточиться было напрочь нереально. Она настолько невпопад пыталась бросать в котёл ингредиенты, что это заметил даже не блиставший в Зельях, стоявший за соседним котлом Невилл, всё занятие успевая хватать Луну за руку до того, как она спалит волосы себе и ещё половине однокурсников. А спустя неделю по Хогвартсу пролетели странные слухи: Рон Уизли начал встречаться с Полоумной Лавгуд, в последнее время окончательно слетевшей с катушек. Луна и сама не понимала, как это произошло. Вот они с Роном, Гарри и Гермионой гуляют в Хогсмиде, сидят в Трёх мётлах, вот Рон подсаживается к ней за завтраком в Большом зале. А затем и за обедом. Снова Хогсмид, но уже только вдвоём. Вот он, одним взглядом прогоняя подошедшего к своему месту Невилла, садится с ней на травологии, берёт за руку… Почему-то всё как в тумане. Луна не могла вспомнить ни единой детали, ни одного разговора. Она не помнила, просил ли Уизли встречаться с ним, не помнила, соглашалась ли она. Иногда возникало ощущение, что мысли будто обёрнуты толстым слоем ваты, не пропускавшей ничего, кроме тупой, вяжущей язык горькой патокой тревоги и смутного ощущения: здесь что-то не так. Очень и очень, смертельно не так.* * *
Ещё одно дежурство. На этот раз невнятный шёпот преследовал Луну почти постоянно. Иногда она улавливала среди неразборчивого бормотания собственное имя, иногда ей чудились какие-то невнятные угрозы. Патронус не желал появляться уже несколько дней, приходилось довольствоваться дрожащим на конце волшебной палочки огоньком Люмоса, внезапно ставшего любимым заклинанием. Луна безумно боялась остаться одна в кромешной темноте посреди всех этих голосов. Она могла поклясться — тени роились на стыке стен и пола, между камнями старинной кладки, подобно насекомым уползая в щели. Она мечтала, чтобы дежурство пролетело как можно скорее, специально ускоряла шаг, но время как назло тянулось, словно давно потерявшая вкус жевательная резинка. — Луна? — услышала она из-за спины и развернулась с полнейшим ощущением, что сердце ко всем чертям проломит грудную клетку от неожиданности. Видимо, эмоции слишком отчётливо обозначились у неё на лице, делая изумление очевидным для посторонних глаз. — Прости. Я тебя напугал? — Всё нормально. Уже за полночь, что ты делаешь в коридоре? — Застрял в оранжерее, — смутился Невилл. — Профессор Спраут недавно привезла ростки Дьявольских силков. Не смог оторваться. После заката они особенно интересны, — с мечтательной улыбкой пробормотал он. — Если пойдёшь прямиком в гостиную Гриффиндора, сделаю вид, что ничего не видела. Тебя здесь не было. — Спасибо, Луна! Ты лучшая! — выставив перед собой два больших пальца, Невилл пару раз шагнул спиной вперёд, развернулся и припустил в сторону лестниц, разгоняя ставшие немного громче шепотки гулким эхом своих шагов. Луна, нахмурившись, с подозрением смотрела ему вслед.* * *
С полубезумной улыбкой она идёт по коридору, накинув без спроса одолженную у Поттера мантию-невидимку. Вслед за припозднившимся пятикурсником проходит в гостиную Гриффиндора. И куда только смотрит их староста? Крадучись поднимается по лестнице. Приоткрывает дверь в полупустую спальню — практически все разъехались на каникулы, а Гарри, положив голову на плечо Джинни, сидит в гостиной. Луна подкрадывается к единственной занятой кровати. Над одеялом, надвинутым до самого лба, в беспорядке торчат рыжие волосы. Луна подходит ближе, верхом садится на живот спящего Уизли, достаёт из кармана платья кухонный нож с костяной рукояткой. Влюблённо глядя на лезвие, проводит пальцем по острию, проверяя, насколько хорошо он заточен. Удовлетворённо улыбаясь слизывает выступившую кровь. Примеряясь, опускает кончик ножа на одеяло, чуть ниже первого ребра… Размахнувшись, всаживает нож спящему Рону в грудь. Потом ещё раз и ещё. В спальне раздаётся нечеловеческий крик, вперемешку с влажным хлюпающим чавканьем, задыхающимся, булькающим, хриплым дыханием и высоким, немного истеричным и визгливым, девичьим хохотом. Соскочив с бьющегося в агонии Уизли, Луна вонзает нож ему в горло, отнимая жизнь. С пронзительным криком она рывком села в кровати. Холодный пот противной струйкой стекал по позвоночнику. Сон. Луна всегда знала, что её считают слегка сумасшедшей. Ну, или не слегка. Теперь, похоже, она сходила с ума по-настоящему. Убитый во сне Рон Уизли оказался только первой ласточкой. Теперь каждую ночь Луна в красках ощущала, как с наслаждением забирает жизни своих друзей, купаясь в их крови. Каждый же день видения нанесённых ей во сне увечий преследовали её наяву. Рон, с растерзанной грудной клеткой и огромной раной на шее. Гарри, чьи внутренности практически вываливались из живота, оставляя неопрятные ржавые пятна на светлой рубашке. Джинни, изуродованное лицо которой даже близко не напоминало человеческое. Все они были залиты кровью с ног до головы. Луна чувствовала её запах. Казалось, если подойти поближе, сможет почувствовать и вкус. Мадам Помфри списала всё на посттравматический синдром. Слишком много смертей и разрушений видела Луна прошлым летом. Дала успокоительную настойку, пообещав, что всё обязательно пройдёт, просто нужно немного больше времени, втайне решив направить Лавгуд в госпиталь Святого Мунго, в случае, если кошмары не прекратятся за две недели. Сказала, что Луна не первая обращается к ней с подобной проблемой… Но ничего не проходило.* * *
Несмотря на поселившийся в ней панический страх темноты, Луне удавалось перебарывать себя и почти каждую ночь выбираться к любимому, красовавшемуся возле самой замковой стены кусту белых роз, у которого она так любила практиковаться. С трудом удерживая в дрожащих пальцах волшебную палочку, она всё же заставляла себя едва слышно проговаривать заклинания. Как и в предыдущие двадцать семь дней, Луна не заметила наблюдавшие за ней из темноты глаза. Откуда же ей было знать, что чудесные белые розы скрывали ход в Тайную комнату… Она стояла спиной к замку, когда чья-то ледяная ладонь сомкнулась у неё на горле.