Тот, на кого смотрит тень.

1. Сделанного не воротишь, как говорится. Так-то оно так, но как быть дальше? Как бы Леви не хотелось, а неловкая пауза застыла невинным стеклышком между ним и Эреном. Йегер ожидаемо его избегал. Ему нужно время, хорошо, но… Как быть дальше? — Что за дерьмо, — выдохнул Аккерман, роняя голову на сложенные руки. В тот вечер он правда (!) поцеловал его, еще и сказал что-то в духе фэнтезийного романа. Как после такого не заштопать себе рот, брюнет не понимал. — Все настолько плохо или ты повторяешь основы менеджмента? — заглянувший в комнату Эрвин был как раз кстати. Кто, как не он, будущий специалист по втюхиванию ненужного мусора людям через рекламу, сможет помочь Леви? К тому же, Смиту была известна его увлеченность Йегером. — Я его поцеловал, — вымученно пробурчал Аккерман, не поднимая головы. Смысла тянуть с этим не было. Брови Эрвина поползли вверх. — Все настолько плохо… — специально акцентировав «настолько», блондин попытался разрядить магнитное поле вокруг друга, что носило в себе сплошь отрицательные электроны. Леви все так же не поднимал головы, углубляясь в мысли о том, чего делать не стоило. Не стоило увлекаться книгами. Не стоило поступать в этот университет. Не стоило облюбовывать сакуру во дворе универа. Не стоило проводить время в одиночестве. Не стоило встречать Эрена Йегера и уж тем более не стоило целовать его. Не стоило из-за него сходить с ума. …или стоило? — Если серьезно, — Эрвин присел на край аккуратно застеленной кровати, — ты понял, что натворил? Помнишь, я говорил тебе: либо с ним до конца, либо отойди в сторону. Леви, ты… — Ты не знаешь всего, Эрвин! — Леви разозлился. Голос приобрел резкость и колкость. Таким голосом только солдат пугать*. — Я узнал, почему Эрен «ни жив, ни мертв», — Леви встал со стула и смерил друга взглядом из северно-ледовитой стали. Аккерман многим отличался от «простых» людей. Одной из особенностей была его манера злиться. Брюнет не махал руками, не топал ногами, не повышал голоса, и желваки на его шее не вздувались, аки змеи после обеда. Он не краснел и не болтал что попало — лишь бы сказать. Кровь не закипала в его венах, а из глаз не сыпались мириады искр. Все происходило с точностью до наоборот. Точно какой-то кусочек айсберга из внутреннего кармана души медленно вытекал наружу, переохлаждая организм. Леви начинал походить на безликую медную статую, подавляя пыл окружающих холодом железа во взгляде. И все в нем заострялось, выделяя каким-то необъяснимым величием. Разве возможно не восхититься этим? Эрвин точно восхищен. Аккерман помолчал некоторое время, стараясь правильно выразиться в голове. Смит терпеливо ждал ответа. — Не думаю, что я вправе разглашать чужие тайны, но… — когда Леви снова заглянул блондину в лицо, Эрвин внутренне удивился, настолько взгляд серых глаз расплавился и размягчился до податливой мякоти, — не могу я его оставить. Просто не могу, — наконец произнес брюнет, и сразу же почувствовал, как дышать стало в разы легче. — Ты точно хорошо подумал? Я не отговариваю тебя, нет, ситуация такая, что… Смит еще не успел договорить, не нарочно пряча взгляд в пол, а к Леви закралось туманное подозрение. Оно выпорхнуло легкой синицей, всего лишь «возможно». Может, и нет. А что, если… — Ты знаешь, да? — парень прищурил глаза, точно дикий лев перед газелью. Блондин, что-то неразборчиво и поверхностно мямливший до этого, замолчал и исподлобья странно посмотрел на друга. — Да, знаю, — прямо в лоб. Смит не любил эти игры с выжиданием, они ужасно давили на нервы. Аккерман невесело усмехнулся, отворачиваясь и устремляя глаза к потолку. Из последних сил парень держался, чтобы не замахнуться и не врезать блондину в нос. — Знал. Знал и ничего не говорил. Вот ты… — Так, только без грубостей, — Смит шуточно отодвинулся назад. — В свою защиту могу сказать, что пытался тебя предупредить. Не моя вина, что ты не слушаешь и поступаешь по-своему. — Как давно? — резко спросил Леви, подходя ближе. Теперь Эрвину стало не смешно. — Меньше года, наверное. Микаса случайно взболтнула. Видимо, выпила лишнего, — в тон другу ответил Смит. Ох и нехороший взгляд был у блондина. Что-то он недоговаривает. — Черт тебя подери, мы даже лично с ним знакомы еще не были, а ты уже был в курсе! — Аккерману все сложней удавалось держать себя в руках. На еле слышимой периферии парень понимал, что в таком состоянии шансов у него мало, если он не сдержится сейчас и они вдруг не затеют драку, ведь когда-то давно Смиту удалось его скрутить, даже когда Леви был спокоен и собран, как удав. Было такое всего один раз, но и его достаточно, чтобы начать сомневаться в чистой победе. — Да кто в такое поверит: парня с рождения преследует Смерть! Чушь собачья, — Смит умолк, как и Аккерман. Произнесенная вслух фраза неприятно давила на сознание и уши. — А если правда? — тихо спросил Леви. — Тогда он и все вокруг него в глубокой и беспросветной заднице, — ответил Смит. — Поэтому ты пытался отговорить меня в лесу? Говоришь чушь, а сам, похоже, веришь, — диалог снизошел на пониженные тона, из-за чего легкая поступь мистицизма ощущалась явственней. Что за ситуация, Боги? — Я не до конца уверен, так пойдет? — недовольно бросил Эрвин, вставая с насиженного места. Ноги покалывало. — Дьявол его знает, так это или нет, — блондин подошел к другу вплотную. — Если нет — ладно, значит, у него просто тяжелая жизнь и паранойя на почве ранней потери матери. Если да — будь осторожнее, — Смит сжал тонкие, но сильные плечи брюнета, и заглянул тому в глаза, точно искал положительного ответа. — Это так не работает, Эрвин, — Леви сбросил с себя чужие руки. — Особенно если дело касается смерти. 2. Эрен понятия не имел, какого черта происходит в его жизни. Через неделю должен был вернуться Жан, и Йегеру каким-то образом за это время нужно было научиться смотреть на друга так же, как раньше. Непринужденно и наигранно недовольно. Как это сделать, шатен не имел ни малейшего понятия. Каждый раз, когда Кирштайн посмотрит на него или что-нибудь спросит, Эрен будет представлять в голове иссушенный и обугленный труп Марко. Что делать с последующими угрызениями совести он тоже не знал. Его секреты разлетелись, как мухи, и теперь Арлерт пуще прежнего требует, чтобы Йегер «раскрыл душу» и сказал о том, что его терзает. Речь ведь не о бытовых ситуациях, где можно обсудить поломку микроволновки, и не о делах амурных, где был бы актуален поцелуй с Леви. черт. Леви… Еще и Леви. И что прикажете делать Эрену с этим чертовым поцелуем и желанными словами? Как-то слишком много всего навалилось за последние мгновения жизни, а ведь он только отошел от безумной недели пьянства. Если вдаться в философские размышления — немного рефлексии — в чем же истинная причина событий, что повлекли за собой все это? Природное невезение? Глупость. Проклятие за грехи прошлой жизни? Чушь какая, иначе зачем разглагольствовать на тему «второго шанса». Ненависть высших сил и милость дьявола? Но за что? Симпатия от другого вида сил? Может быть. Но, вновь, за что? Если ей приглянулся Эрен, не проще ли было его забрать при рождении? Зачем ревностно убивать ни в чем не повинных людей? Неужели ей нравится, как он страдает? Песчинка осознания метнулась через весь мозг стрелой. сон. тот чертов сон. Йегер присел на край кровати, отчаянно силясь вспомнить давний сон до мелочей. Картинки никак не хотели складываться воедино, людские голоса и смех прыгали на задворках памяти, силуэты отказывались принимать конкретную форму… От напряжения кольнуло в затылке, но парень не обращал внимания — останавливаться нельзя, если он все же хочет найти ответ хотя бы на один вопрос. юноша. казнь на рассвете. предложение от Смерти… тени… Отдельные фрагменты, что мозг посчитал нужными, неохотно всплыли, точно дохлые рыбки в аквариуме. Их вполне могло хватить, чтобы, наконец, прийти к какому-нибудь выводу. — Его приговорили к казни, — Эрен поднялся на ноги, ничего не видя перед собой, кроме старого сооружения эшафота, — но он умирать, конечно же, не хотел. Тогда она предложила ему сделку… Что же там было. Что… — Йегер сжимал и разжимал кулаки, вертя перед взором размытый образ человека. Последняя часть сна была словно в тумане. Голос юноши и явное присутствие чего-то еще, доносились как разбитое эхо, пролетая мимо его головы осколками. Рассвет занимал все больше пространства, выливая тонны ярких золотистых искр на голые стены комнаты. Йегер только сейчас понял, что нервно вышагивает внутри огромной коробки, машинально закусывая ноготь большого пальца. Шатен остановился напротив окна, спиной чувствуя теплые весенние лучи. Почему память подводит его, если она сама хочет, чтобы он знал о ней правду? Мысль не родилась в голове, пока, почти сдавшийся что-то вспомнить, Эрен не поднял голову и не посмотрел перед собой. Мягкий свет ласково обвил его тело, отображая каждую черточку на дальней стене. Черная блеклая тень смотрела на него в упор, точно другое существо. Несмотря на то, что она повторяла каждое его движение, Эрен сразу ощутил разницу меж ними. Зыбучий холодок, как бисер, прокатился по холке и спустился по спине вниз. Йегер готов был руку на отсечение дать, но пока он сам дрожал от перенапряжения и естественного страха перед чем-то сильным и непонятным, его тень стояла ровно и глядела совершенно спокойно. Можно даже сказать холодно. — … стала его тенью в обмен на жизнь, — тихо проговорил Эрен, не отрывая глаз от бледного росчерка собственного тела на стене. — Забавно получилось. Что ему делать? У кого просить помощи? Никто не предупреждал его, что собственная тень может оказаться и не тенью вовсе. Что ему делать с этим знанием? Если он спросит у Леви, тот поможет ему? 3. В мыслях жить оказалось намного легче, чем в реальности. Эрен вздумал — только подумайте, впервые! — просить у кого-то помощи. Как это делается? Встал, подошел к человеку, взял его за руку и серьезно промолвил: «Мне нужна твоя помощь». Так, что ли? Эрен покрывался раскаленными песчинками пота, стоило лишь вообразить о том, чтобы кому-то открыться и, наконец, узнать, что ему, черт подери, делать. Да и что скажет Аккерман? Может, тот поцелуй и слова — обычные, ничего не значащие пустые звуки. Или наоборот? Эрен так долго учился обходиться без общения, что все человеческое вдруг стало чуждо ему. Коммуникативные навыки скатились до минус десяти, и, несмотря на это, раньше ему как-то удавалось открывать рот и членораздельно говорить. Теперь же, когда он об этом думает, желудок неприятно скручивает морским узелком, да так тошно становится, что проще запереться в комнате и не выходить, прижав подушку к ушам. Было ли дело в том, что цель изменилась? Йегер ведь старался быть сильным, хотя бы для себя, а тут настала пора довериться другому человеку. К тому же, не Армину и не Микасе. Молодая Аккерман, к слову, смогла разнести тайну, не открывая рта. Магия, мать вашу. Эрен вымученно выдохнул и цокнул языком. Зачем же все так сложно… Не в этом ли суть человеческих взаимоотношений? Обобщенная сложность и страх перед своими же чувствами. Чувствами. Леви к нему что-то чувствовал. Это было бы заметно и через сотни километров, гляди Эрен сквозь непроницаемое стекло да через черные солнцезащитные очки. Важно то, были ли эти чувства настоящими, а не просто мимолетным увлечением. «…ты больше не будешь бороться с этим в одиночку…» Такие слова не говорят с серьезным видом, еще и с невиданной мягкостью в голосе, если ничего важного между людьми не происходит. Но… что ощущал Эрен? думать. думать. думать. Как же это угнетает. Покрытая углем и серой, душа не хочет распахивать свои объятия — она боится. Боится той боли, что может причинить. Какой-то маленький, совсем крошечный отросток пытается прорваться сквозь дегтевый смог, радостно потягиваясь под предложенным Леви теплом. Но это ведь непросто. Нельзя бездумно бросаться на шею первому понравившемуся после стольких лет парню. Нельзя подставлять его под удар, потому что — какая нелепость — Эрен может ударить, и сделает он это не по своей воле. »…не будешь бороться в одиночку…» Разве эти слова не означают, что Леви осознает — более того, принимает! — все негативные перспективы этих отношений? Они не так хорошо знакомы, чтобы отдаваться внезапным чувствам без остатка, к тому же, ситуация с Эреном вообще выходит за рамки всего реального и нереального в мире. Это безрассудно! Почему он продолжает размышлять об этом, если ответ очевиден? Не хочешь навредить — не подпускай к себе. Аксиома, понятная, как механизм парового двигателя. Но… Эрен вздохнул, останавливаясь напротив окна, через которое открывался вид на царственную сакуру. Она, как и всегда, была великолепна. с чего все началось… …но… он больше не в силах идти один. Ни сломаться, ни набраться сил — стоять на месте и сумасшедше крутить головой. Ему нужно двигаться, плевать, в каком направлении, просто двигаться. Явно с чьей-то помощью, потому что наедине с собой значит наедине с ней. …Все те же мясистые корни. Все тот же аромат спелых румяных слив. Все тот же мощный ствол под спиной. Все те же бледно-розовые лепестки-лодочки, мирно плывущие по воздушным морям… Эрен сидел, слегка облокотившись, прикрыв глаза и тихо вслушиваясь в окружающую действительность. За пределами его мира спокойно. Жизнь течет по своему графику, отзываясь на мысли и мечты людей. Им не нужно бороться с тем, что заведомо выиграло по всем пунктам. У них свои маленькие или катастрофически большие проблемы. Их желания чаще не выходят за границы материального блага, поэтому они мало хотят. Эрен бы столько отдал, чтобы переживать, например, о незакрытой сессии, а не пытаться проверить, получится ли у него воткнуть проклятую палку себе в живот, потому что люди вокруг него умирают. А он нет. Сморщившись от неприятных воспоминаний, что повлекли за собой образы поджаренного Марко, Эрен попытался вновь обрести апатию, потому что так проще. Пока проще. Столько минут ожидаемые шаги донеслись до временно чуткого слуха. Йегер не пошевелился. Шаги стихли, наступила невнятная тишина. Йегер все так же не двигался. Послышался звук сминаемой одежды и чье-то тело упало рядом с его. Не «чье-то», он знает кто это. Йегер все так же не желает шевелиться. Ему спокойно. Через минуту этого не будет. Но, господи, как же долго порой длится минута… Аккерман тактично покашлял. … и как иногда кратко уходят секунды. — Леви, — Эрен не обернулся, тем более не потрудился открыть глаза. Одной интонацией он дал понять, что готов слушать, но не говорить. — Думаю, нам наконец нужно обсудить произошедшее, — Леви говорил размеренно и гладко, точно репетировал перед зеркалом. — Возможно, я поставил тебя в неловкое положение? — Хм? Нет, что ты, я и думать уже забыл… — Йегеру не требовалось смотреть на собеседника, чтобы ощущать, как чужой взгляд рассматривает и прощупывает мимику лица. — Правда? — Аккерман прищурился. — Нет. Перерыв между строк. Бледные лодочки сорвались с мест, гонимые ветром, и окружили парней, сидящих под деревом. Шлейф лепестков танцевал вокруг людей, веселясь и празднуя просто от скуки. Разительно отличается от самих человеческих мыслей. — Ты веришь? — для кого-то это был обычный вопрос доверия, для Эрена — вопрос жизни. На этот раз он открыл глаза. — Я... не знаю, — Леви не стал ловить чужой взгляд. Сколько боли и усталости въелось в некогда малахитовый взор… — Правда, не знаю. Это не то, что можно рационально взвесить и принять окончательное решение. В такое верится с трудом, но… — брюнет усмехнулся, — но. Шатен скосил взгляд в сторону Леви, тот выглядел растерявшимся, что ли. И Йегер не винил его в этом, как и не винил в ответе, он сам лишь недавно начал обличать некоторые аспекты правды. До самой правды, ему как до Сатурна. Ползком. — Ему нравились фейерверки. До безумия нравились. Каждый день он считал нужным рассказать о том, что станет пиротехником в будущем, — Эрен натянул печальную улыбку, даже несмотря на то, что улыбаться не хотелось вовсе. Но ведь так поступают в книгах? Улыбки на сотню случаев? — Я хотел сделать ему приятное. Подрабатывал два месяца и все откладывал деньги, а потом, когда нужная сумма набралась, скупил в магазине весь фейерверк, который только там был, — Эрен опустил глаза в пол, подбирая с земли широкий, словно капюшон кобры, лепесток. — В тот… вечер, я уговорил его поехать со мной, за город, там есть такая небольшая поляна, и… с нее было бы великолепно наблюдать, — Йегер помолчал с секунду, прикусывая нижнюю губу изнутри. — Он не хотел, все ссылался на плохое настроение, а я, конечно, ничего не рассказывал о сюрпризе, ну, это же сюрприз, — Эрен вновь нацепил ненужную улыбку, глянув ненадолго на брюнета. Леви все это время смотрел на него, не отрываясь, с легким сдавливающим придыханием. — В общем, когда он наконец согласился, я стащил папины ключи от машины, и мы поехали. Было темно. Жутко темно, — шатен подавил внутреннее содрогание от нахлынувших волной воспоминаний. — Разглядеть можно было лишь участок дороги, что освещали фары. И… поначалу все было отлично. Мы разговаривали. Мне даже удалось его растормошить, — снова короткий взгляд в колыхающуюся сталь, как необходимость. — А потом… Я помню, как руки обожгло холодом. Внутри что-то резко защемило и… В следующую секунду я вижу стремительно приближающуюся фуру, она виляла по дороге, точно сама машина была в беспамятстве, а не водитель. Дальше — темнота, — Эрен поднял голову и уставился перед собой. Взгляд нечитаемо серьезный. В ушах до сих пор гудят фантомные звуки покореженного металла и визга шин. Но его голоса не слышно. Как и тогда. — Когда я пришел в себя, то ощутил лишь головокружение и жжение в руке. А он… Кусок окровавленного мяса, изломанный, как чертова тростинка, — Эрен повернулся к Леви, и парень увидел в зеленых глазах прозрачную пелену горестных слез. — Он еще дышал, когда я смог доползти до него. И знаешь что? Я не понимал. Не понимал, какого черта у меня содран лишь хренов локоть, в то время как он внешне даже на человека не походил. Потому что… — Эрен разозлился. На самого себя. Трагедия минувших дней с хрустом и слезами разорвала швы внутри, оставляя душу или, может, сердце болтаться на одних порванных нитях. — Я сказал Микасе, что удар пришелся с его стороны, но… Столкновение произошло с моей, — после этих слов Леви почувствовал, как в животе холодеет и неприятно скручивает. — А у меня всего лишь разодран хренов локоть, — шатен умолк, несильно прикладываясь затылком о старую кору. В выражении лица извечная скорбь, которая больше никогда не уйдет из его головы и отражения глаз. Аккерман не спешил говорить, интуитивно понимал, что Эрен еще не закончил. Просто… просто ему необходим перерыв. — Я могу еще столько времени красочно тебе описывать ее когти на моей шее, и мне плевать, поверишь ты или нет, потому что я знаю, что она, чем бы она, блять, ни была — проклятием, кармой, Дьяволом или Богом — дышит мне в затылок и веселья ради убивает всех, кто пытается со мной сблизиться, — Йегер, чуть шатаясь, поднимается на ноги и поворачивается к Леви спиной, собираясь уходить. Этот разговор его эмоционально выжал за мгновенья. До скрежета в зубах захотелось содрать собственную кожу и принять горячую ванну, так, чтобы кипяток проникал в каждую вену и артерию, очищая его неизвестно отчего. — Поэтому, ради себя же самого, не надо пытаться. …мне помочь. Эрен не смог произнести это вслух, потому как всем естеством желал, чтобы кто-нибудь уже сделал что-нибудь. Пусть хоть пуля в лоб — разве можно столько выдерживать? Шатен успел сделать лишь жалких полшага, когда из-за спины донесся голос Аккермана. — Мне плевать. — Что, прости? — парень опешил. Для кого он тогда душу выворачивал, раз брюнету плевать? — Мне плевать, — повторил Леви, тоже поднимаясь и приближаясь к Эрену. Подойдя вплотную, брюнет с неким вызовом посмотрел в уставшие разлагающиеся неправильные глаза. Йегер через одежду ощутил жар, исходящий от тела напротив. — Что должен, что не должен, не тебе решать, — Леви не моргал, и это, признаться, заставило Эрена нервно сглотнуть. — Дьявол его знает, почему, но я не могу оставить тебя одного. Можешь отворачиваться, выстраивать стены и игнорировать друзей, пожалуйста, но и слепому видно, что все это во благо других. А во благо себя ты хоть что-нибудь сделал? — Йегер окаменел. — Сделал хоть что-нибудь, чтобы помочь себе. — Каким образом? Как мне избавится от всего этого?! — вспылил Эрен, напрягаясь всем телом. О, как ему хотелось вывернуться наизнанку, может тогда из него вышло бы что-нибудь хорошее… — Я не знаю, но зато уверен в одном — мы придумаем как это сделать. Хочешь ты этого или нет, — Эрен нахмурился, не зная, как реагировать. Да что этот Аккерман о себе возомнил? — Пойми наконец: в том, что все эти люди умерли, виноват не ты! Йегер окончательно потерялся в собственных чувствах. Непонятные, колючие и зыбко-теплые ощущения захлестнули его с головой, пустив сердце биться в израненном ритме погибающей птицы. — Не ты забирал их жизнь. На твоих руках нет крови. В том, что происходит, повинна только она, и никто больше, — Леви говорил так убедительно, что беззащитный в данный момент Эрен готов был поверить во что угодно. Аккерману пришлось признать и употребить уверенность Эрена в преследующей его по пятам Смерти. Может, оно действительно так, тогда мир точно дерьмо. — Если бы меня не было ее бы тоже не оказалось… — Эрен с яростью сдерживал слезы, которые все порывались выкатиться из глаз. Он более не один? — Если бы тебя не было, она бы прицепилась к кому-то другому. Так что ты сам — ее главная жертва, — Леви по-прежнему с трудом верилось, что нечто вроде Смерти может быть реальным существом, отравляющим жизнь других людей. Но если Эрен уверен в этом, то… То Леви тоже уверен, потому что… — Ты дорог мне. И я поверю тебе, если ты поверишь мне. Это абсурд. Это невозможно. Это нереально. Почему их так тянет друг к другу? Почему хочется верить каждому слову, каждому действию? Почему Эрен так яро желает прикоснуться к чужой руке, чтобы почувствовать чужое тепло? почему… почему… почему… … почему она до сих пор не среагировала на тебя? Йегер замирает и перестает на секунду существовать от внезапной мысли. Ему плохо. Ему хочется заснуть, чтобы выпасть из гребанной реальности, где его преследует невероятное. Может быть, Леви его шанс? Шанс на спасение? Аккерман понял нужное без слов. Понял, не показав сочувственного взгляда и желания невесомо обнять, коснуться губами лба и успокоить мятежную душу, что так сильно мечтает о покое. Понял, чуть слышно выдохнул и развернулся, чтобы уйти. Начало положено. Невидимые силы со скоростью света притянули два сердца друг к другу. И что эти сердца сделают с этой близостью, решать уже им. — Спасибо, — еле слышно произносит Эрен, когда чужая фигура скрывается за дверьми в кампус. кажется, я вновь начинаю влюбляться. 4. Он подумал, что это хорошая мысль — прогуляться. Ему нужен маленький тайм-аут, окей? Леви не давит на него, ни к чему не принуждает и не обязывает. Он дает ему полную свободу действий, тем не менее находясь поблизости и говоря: «Если что, я рядом, и я готов помочь». Такая внезапная забота озадачила юного Йегера. Вообще, Аккерман представлялся довольно странным субъектом. Вроде как молчаливый и сдержанный, безучастный к шумным компаниям, серьезный и малость хмурый — эта его извечная складка на лбу и сдвинутые брови — двумя словами: типичный интроверт. Но в то же время такой мягкий в действиях и взглядах, решительный и уверенный в себе, он, можно сказать, без промедления вошел в его жизнь и протянул руку, чтобы вытащить его из самовыкопанной ямы. И выглядит это, как ни посмотри, мило. Эрен позволил полу ухмылке завладеть губами. Когда больше нет возможности быть сильным и стойким, когда все существо восстает против тебя — приятно узнать, что есть кто-то, кто готов тебя защитить. И пусть это всего лишь парень, с которым они знакомы, сколько? Одну? Две недели? Судьба подкидывает нам удивительных людей, которые за минуту могут превратиться в дорогих друзей или же, даже спустя годы, вы все еще будете лишь сдержанно здороваться. Леви определенно первый тип. Йегер посмотрел вверх, туда, где алебастровые туманности облаков тихо кружили в небе, переливаясь на солнечных лучах розоватыми и бледно рыжими оттенками. Люди лениво перебирались с места на место, кто-то читал прессу, кто-то спешил со стаканчиком кофе на работу, кто-то показывал своему ребенку синюю птичку, прыгающую по карнизу книжной лавки, кто-то был влюблен, а кто-то был разбит. Эрен вдруг остановился в живом потоке, оглядывая незнакомые ему лица. Вокруг него клубится жизнь. Эти люди… кто знает, с чем им пришлось столкнуться, до того, как Йегер встретил их взглядом? Может быть, этот парень семнадцати лет проживает обычную скучную жизнь, живя в мире четырех стен своей комнаты, прилежно получая высокие баллы на уроках химии и математики, но будучи совершенно неспособным запомнить что-то из Шекспира или Горация. Его родители такие же обычные среднестатистические горожане, желающие для своего чада лишь самое лучшее. Он может быть неравнодушным к своей однокласснице — или однокласснику — и всегда, когда ловит ее теплый улыбчивый взгляд, неловко запинается на ровном месте и падает, рассыпав все учебники по полу. Его друг, такой же обычный, как он, но с самыми лучшими саркастичными шутками, поможет ему собрать книги и еще много-много раз пошутит о том, какой же он болван, что еще не потрудился сделать первый шаг. А вот эта суровая леди тридцати лет могла пройти через огонь, воду и медные трубы, прежде чем выбраться из трущоб, в которых появилась на свет. Ее отец мог быть пьяницей, а мать —проституткой. У нее могли быть злые, но такие заботливые и отзывчивые лишь по отношению к ней, на мир старшие братья и сестры, которые всеми силами старались вырваться из грязи и нищеты на волю. Она могла не мечтать о высоких чувствах и солнечном будущем, она могла каждый день бороться за жизнь, еду и кров. Терпеть насмешки таких же, как и она, детей, биться за право быть чуточку лучше, чем они. Через неудачи двигаться вперед, стараться не погрязнуть в прошлом и построить своими руками свой собственный дом, карьеру, будущее. И сейчас, за маской равнодушия и строгости, больше жизни желать, чтобы ее собственные дети перестали появляться на свет мертвыми и холодными. А может быть, все наоборот. Эрен не может подойти к каждому и спросить, какое прошлое тянется за их плечами, как и не может этого сделать по одному лишь взгляду. Но он понимает, что его проблемы и жизненные ценности могут в корне отличаться от других. Ведь в самом деле, нельзя судить всех по себе и говорить: ты не пережил того же, что и я. Верно, он мог не столкнуться с твоими демонами, но это не значит, что у него нет своих собственных. Каждый, кого ты встречаешь, ведет борьбу, о которой ты ничего не знаешь. Будь добрым. Всегда.* Это открытие посеяло в Эрене новое зерно вины и сомнений. Люди, что отправились в иной мир, после встречи с ним, какую борьбу вели они? — О, какие люди, Эрен, какими судьбами? — это карма, что ли, какая? Почему, стоит ему выйти куда-нибудь, чтобы развеяться или побыть в одиночестве, как непременно он встречает кого-то из друзей? На этот раз это оказались Имир и Криста, прогулочным шагом с копной пакетов бредущие по направлению к университету. Удивительно, город на самом деле был приличных размеров, но в то же время «как тесен мир», не так ли? «*Решил снова убежать от всего и вся, чтобы отсрочить решения, которые мне принимать не хочется*» — хотелось сказать ему, но парень лишь произнес: — Гуляю, а вы? — Я встречала Кристу из мастерской,— Имир хитро улыбнулась, скосив глаза на подругу. Блондинка немного смутилась. — Из мастерской? Какой мастерской? — Эрен недоуменно поглядел сначала на одну девушку, потом на другую. Какой-то прохожий задел его плечом, тут же виновато оглядываясь и извиняясь. Такой же усталый от жизни, как и… — Если бы ты чаще с нами разговаривал, то знал бы, что Хистория уже как два года увлекается скульптурой. ау. Имир, как всегда, бьет по живому и безжалостно. — Имир! — укоризненно воскликнула голубоглазая, пихнув подругу локтем. Шатенка лишь посмеялась. — Что? Это ведь чистая правда, так, Йегер? — вопрос был риторический, но парня отчего-то не покидало смутное ощущение, что девушка ждала ответа. Конечно же, он не стал отвечать. — Не слушай ее, таким скверным характером только ангелов портить, — с недовольным лицом произнесла Райсс, направляя их маленькую компанию подальше от увлеченного потока. Далее они шли, неспешно переговариваясь друг с другом. Криста рассказывала Эрену о своих работах, а парень все не переставал удивляться и выказывал искреннее желание посмотреть хоть на одну скульптуру. Райсс специализировалась на скандинавской мифологии, и ее портфолио пока пополняли фигуры Тюра, Бальдора, Браги и пары богоподобных зверей. По словам Имир, у Кристы определенно был несравненный талант, потому что пара влиятельных людей уже пыталась с ней связаться, чтобы выкупить статуи для украшения собственных апартаментов. Подобные речи возбуждали в сознании Эрена немалый интерес и восторг. Иногда Имир не выдерживала и вставляла парочку ядовитых комментариев в адрес Йегера. Парень не оставался в стороне и отвечал ей тем же. Через некоторое время Райсс поняла, что останавливать их бессмысленно, поэтому в скором времени язвительных шуточек и ироничных подколов стало в три раза больше. День стоял насыщенный, солнце одаривало маленьких людей безграничной любовью, но невыносимой жары тем не менее не наблюдалось. Троица вышла на малолюдную улицу, и дышать как будто стало легче. Квартал этот был узкий, темный, в основном здесь находились жилые дома, более того, они все еще продолжали достраиваться. Пара новостроек гордо сияла деревянными лесами, вокруг толпилась пара огромных рабочих машин и возвышались насыпи щебня. — Значит, это конь, у которого восемь ног? — Эрен бы, может, и удивился, если бы давно не осознал, что мифы и легенды любого народа могут содержать в себе таких вот «восьминогих коней». — Да, его зовут Слейпнир. Великий Всеотец Один разъезжал на нем по небесам Асгарда и храбро бился с врагами своего народа! — Криста говорила так увлеченно, с огнем во взгляде, что и Эрен, и Имир невольно прониклись тем восхищением, что сквозило в речи блондинки. — Представляю, какое впечатление производил этот огромный мужик на коне с четырьмя парами ног! — Имир засмеялась, задирая голову к небу, и провела рукой по воздуху, как бы обозначая воздушный путь Бога. Шатенка не вовремя решила отвлечься от дороги. Проходя мимо одной из многочисленных строек, никто не заметил открытого люка, так маняще сияющего черной густой пустотой. Всего миг. Имир даже вскрикнуть толком не успела, как земля резко ушла из-под ног. Снаружи остались только пакеты, которые девушка несла в руках. — Боже, Имир! Ты в порядке?! — Криста упала на колени перед люком, пытаясь что-то разглядеть в темноте. Йегер присел возле нее на колено, так же прищуриваясь. Высота не достаточно большая, чтобы можно было разбиться, но повредить себе что-нибудь она все-таки могла. — Черт, да, возможно… Ау! — из глубин канализации донеслось раздраженное рычание. — Кажется, я подвернула лодыжку. — Конечно, ты подвернула лодыжку, что же еще! Ты не могла, не знаю, ушибить мизинец или разодрать коленку? Почему надо обязательно вынуждать спускаться за тобой? — недовольно ворчал Йегер, внутренне содрогаясь от противоречий. С одной стороны, Имир не пошла на свидание со смертью, что не может не радовать чувствительного к этой теме Эрена, с другой стороны, эта забияка, наконец, получила по заслугам. — Эрен, — предупредительно прошептала Криста. — Йегер, блять, не злорадствуй, а лучше вытащи меня! — вторила девушке подруга. — Глупый вопрос, но там свет-то есть? — Эрен помотал головой в разные стороны, пытаясь разглядеть хоть маленькую капельку чего-нибудь. Бесполезно. Непроглядная тьма. — Конечно есть, иначе как бы я смотрела на твою довольную морду?! — крикнула Имир. Хистория и Эрен непонимающе переглянулись. — Да? Но почему тогда я не вижу твою недовольную морду? — Йегер, я предупреждаю… — Что? Ну что ты мне сделаешь? Если ты еще не заметила, в яме с подвернутой ногой сидишь ты, а не я. — Так, заткнитесь вы оба! Не хватало еще время тратить на ваше ребячество, — воскликнула Криста. Имир и Эрен пристыженно умолкли. — Ох, черт, ладно, я полез за ней, — пробубнил шатен, уже спуская одну ногу вниз. Стопа усиленно пыталась найти первый железный обруч ступени. — Может, мне?.. — Нет. Оставайся здесь. Поможешь мне ее вытащить, — Эрен перебил девушку, серьезно заглянув ей в глаза. Если что-то пойдет не так, а такое может произойти, отвлекаться на обеих сразу Эрен не сможет. — Ладно, — кивнула блондинка, вновь опуская глаза к ночной темноте канализации. Странно, но из люка ничем не пахло. Но должно же, правильно? — Эй, ты тут жива? — спросил Эрен, спрыгивая на сырой бетонный пол. Имир сидела тут же, у холодной стены, волком глядя на «спасителя». — Сам видишь, — шатенка кивнула на правую ногу. Парень присел на корточки и отодвинул край брюк. — Да… — задумчиво протянул Эрен, пытаясь хорошенько осмотреть место травмы. Освещение хоть и было — только почему сверху-то ничего не видно? — но недостаточно мощное. — Что же, у вас классическое растяжение. Как сын доктора, прописываю вам две недели постельного режима и нанесения согревающей мази, — Эрен иронично сжал губы в полоску и посмотрел на подругу. Имир фыркнула. — Окей, давай вытащим тебя отсюда. Йегер развернулся, руками хлопнув себя по спине. Шатенка кое-как оторвалась от стены, морщась и шипя, точно змея. Взгромоздившись парню на спину, девушка нехотя обняла его за шею, чтобы не свалиться. — Отлично, еще немного… — Эрену не было легко. Вот от слова «совсем». Что от него осталось-то, кожа да кости, а тут Имир, здоровая — не обремененная проклятьем — девушка. Вот они уже почти у поверхности, Эрен пыхтит и тянет руку к предпоследнему обручу, который обнажает солнечный свет, тянет и… — Блять! — Сердито восклицает и резко одергивает ладонь от ржавого металла парень, после чего они неловко отцепляются от лестницы и с грохотом приземляются обратно на камни. — Мать твою, Эрен Йегер… — стонет Имир, перекатываясь на боку. — Мать мою?! Чем она тебе не угодила?! — все так же зло и порывисто дергается шатен, не переставая зажимать левую руку в другой. Вся кисть горела адским пламенем, казалось, даже кости раскалились до немыслимого предела. — В чем дело? Угробить нас захотел? — прошипела Имир, поджимая под себя больную ногу — от внезапной встряски она заныла сильнее. — Не знаю. Я… будто обжегся, — переборов боль, закусив обе щеки изнутри, Эрен посмотрел на ладонь. Кажется, у него дежавю. Кожа покрылась пузырями, кое-где слазила, виднелись костяшки и розоватое мясо. Неустанная дрожь прошивала руку. В нос ударила паленая вонь. С Марко было так же. Возможно, масштаб трагедии был больше или наоборот меньше, при падении кто-то из них задел лампу в маленькой стальной клетке, висящую на стене. Свет теперь исходил откуда-то с угла меж камней пола. Имир еле заставила себя сесть, тяжело дыша. Краем глаза девушка увидела свою огромную тень, из-за чего нервно дернулась. Немного не по себе. И… Какого черта.? — Эрен..? — голос девушки был тих, немного сипловат. — Что? — парень не переставал обмахивать поврежденную конечность, стараясь хоть немного сбавить градус температуры. Выходило не очень. — Где твоя тень? Йегер замер, прокручивая вопрос в голове еще раз. что значит где моя тень.? — О чем ты? — выдавил из себя шатен, предчувствуя неладное, но... это ощущение было каким-то другим. Без привычного содрогания и холодка на жилах шеи. — Где. Блять. Твоя. Тень. — повторила девушка, с зарождающимся волнением, что грозило перерасти в настоящий ужас, оглядывая пространство вокруг шатена. Свет лампы падал на них обоих, но черное отражение было лишь у Имир. Вокруг Эрена не было ничего. Абсолютно. — Я не… — Эрен приподнялся на локтях, придерживая неустанно трясущуюся левую руку. Невидящим взглядом он прошелся по противоположной стене, где сидела такая же, только безликая и темная Имир, но его не было. Не было. А ведь между ними расстояние не более метра. С дальнего конца канализации послышался громкий всплеск и грохот. Оба машинально среагировали на звук. Тишина. На какое-то время, казалось, само время застыло, чтобы вогнать двух людей в атавистический ужас предков. Когда Эрен снова посмотрел на стену, уже два отражения игрались с искусственным светом лампы. 5. Он не хотел об этом вспоминать. Просто, сидя на своей кровати в общежитии и меняя повязку на руке, Эрен невольно задумался над этим. Картинка исчезнувшей тени наводила страх, да такой силы, что глотнуть было больно. Ни Имир, ни Эрен не успели прокомментировать это хоть как-нибудь — сверху донесся встревоженный мужской бас, а также тонкий и мелодичный голос Кристы. Оказалось, когда они падали вниз, Райсс уже не было на месте — девушка побежала за помощью. Хистория не настолько глупа, чтобы не сообразить, что после падания она, маленькая по комплекции девушка, не сможет вытащить их двоих. Поблизости оказалась закусочная, хозяин которой, большой бородатый мужчина добродушной наружности, закрывал забегаловку. Их вытащили, мужчина даже предложил вызвать скорую, но Эрен категорически отказался. Перед его взором все еще стояла каменная стена без собственного отражения и глухой голос Имир, осевший на барабанных перепонках. Как они добрались до университета он уже не помнил. Отключился и пребывал в какой-то прострации, пока не переступил порог комнаты. Рука к тому времени уже не так пекла, к тому же оказалась перебинтованной. Эрен отряхнул руку от белых рассыпчатых нитей и посмотрел на нее внимательней. Пузырей уже не было, если, конечно, это изначально не была игра его воображения. Прожженное в некоторых местах мясо до костей — точно не фантазия. Вся кисть красная и бледно-розовая, по-прежнему мелко отзывалась дрожью на любую попытку напрячь пальцы. Еще этот запах… Пока Эрен менял повязку, неплотно закрытая дверь медленно отворилась. Кто-то встал в проеме комнаты. — Привет, Эрен. Йегер почувствовал, как леденеют пальцы ног. Блять. Жан.