Видение из страны грёз

Мы долго не ждали осени, Она появилась мгновенно, Последние слёзы вёсен Крадя почти намеренно. А ты меня не заметила, И это ведь только к лучшему, Ведь видел сегодняшним вечером Твой искренний танец с небом.

      Порой кажется, что жизнь может измениться к лучшему безо всяких стараний, опираясь на одну лишь до глупости сильную веру в волшебство, в то, что однажды всё будет хорошо. Но рано или поздно появляется осознание: это совершенно невозможное явление. Порой кажется, что мы сами хозяева наших жизней, и судьба каждого человека в его собственных руках. Но когда-нибудь мы всё же понимаем: ничего не случается просто так, и бывают на свете вещи, которые человек изменить не в силах. Такой вещью стала наша первая встреча, но все последующие зависели лишь от нашего не оглашённого решения. Темари приходила в библиотеку каждую субботу в одно и то же время, и я непременно оказывался там на полчаса раньше, подходил к ней сзади и наблюдал до тех пор, пока не замечу очередную ошибку, допущенную скорее из-за невнимательности, чем по причине незнания материала. — Ты что, преследуешь меня? — спросила однажды девушка, и впервые за долгий месяц мне удалось увидеть лёгкий румянец на её щеках. Мы всё ещё ничего не знали друг о друге. По крайней мере, думали, что не знаем. — Вовсе нет, — как всегда, безразлично пожимаю плечами. Так называемое занятие уже давно закончилось, но ни она, ни я не собирались уходить раньше времени закрытия библиотеки, словно и не было ни у кого из нас других дел. — Можешь считать это совпадением или случайностью. — Пятую субботу подряд? — Темари скрестила руки на груди и обиженно надула щёки, совсем как маленький ребёнок. Иногда её вспыльчивость и шутливое детское поведение казались мне милыми в сочетании с острым умом и поразительным для женщины умением размышлять логически, вот только умение размышлять не определяет логичность действий Интересно, мы действительно не знаем друг друга? — Порой судьба преподносит удивительные сюрпризы, — я снова пожимаю плечами, наблюдая за тем, как девушка убирает со стола книги и тетради. Она очень аккуратный человек, не любящий беспорядка вокруг себя, что ещё раз заставляло меня удивляться. Столько в этой Темари противоположностей и противоречий, но искать причину этому не было никакого смысла. — Мне казалось, ты рационалист, — сказала она, когда сунула мне в руки стопку книг, чтобы я вернул их на место. Вот ведь. Догадалась уже, что сам я ни за что не стану предлагать, хотя и не против помочь. Опять же, можно сказать, что мы не знаем друг друга?       Мы в полном молчании раскладывали книги по полкам, потому что не нуждались в пустых словах и бессмысленных разговорах, по крайней мере, сейчас. Темари всё ещё казалась мне странной и даже в какой-то степени удивительной. Она любила поговорить о серьёзных вещах, и даже я, не любящий философствовать, почему-то поддерживал разговор. Она словно чувствовала, когда следует помолчать, и ничего не имела против паузы между сложными беседами о вещах, не подвластных нам. В этой паузе не ощущалось никакой неловкости, как в разговорах с другими, и не оставалось чувства, будто мы игнорируем друг друга. Впрочем, по большей части, мне приходится игнорировать болтливых людей, чтобы погрузиться ненадолго в свои мысли, которыми попросту не хочется ни с кем делиться. Она это понимала. А если и нет, то хотя бы не пыталась докричаться до меня без надобности. — В следующую субботу у меня другие дела, — Темари сказала это словно невзначай. Глупо было отговариваться случайностями и называть уже регулярные и привычные нам обоим встречи совпадением. Мы оба это понимали, и я не видел никакого смысла признавать обратное. — Увидимся через две недели, Шикамару. — До встречи, Темари, — девушка улыбнулась и села на подошедший автобус. Действительно, уже слишком поздно, чтобы идти пешком, но меня это вовсе не волновало. Почему-то мысли были только о том, что нет никакого желания возвращаться домой, особенно когда небо украшает такой красивый закат. Я ещё раз посмотрел в сторону, куда уехал автобус, и слабо улыбнулся, доставая из пачки первую за этот день сигарету. Мы… действительно не знаем друг друга, или это очередная проказа судьбы, в которую мы оба отказываемся верить?